Она восхищенно улыбнулась, когда он еще раз провел руками по ее спине. Он наклонился еще ближе, ее губы приоткрылись, и...
Раздался осторожный стук в дверь.
— Кровавый... что?
— Ваше высочество, — дипломатично сказал Добреску, — я знаю, что у вас через минуту совещание, но я хотел бы поговорить с вами о Корде.
Роджер поднялся на ноги, качая головой и тяжело дыша, пока Депро снова поправляла свою одежду.
— Пойдем! — мрачно сказал наследник трона Человека.
— Что теперь? — прошептала сержант Депро.
* * *
Большая часть припасов, собранных кратами, хранилась в ящиках из вареной кожи турома. Поначалу просмотр коллекции в запасниках цитадели был немного похож на очень кожаное Рождество. Но после нескольких часов вскрытия коробок и каталогизации содержимого Поэртена и Денат начали уставать.
— Сушеная и соленая рыба. — Денат захлопнул крышку коробки и снова запечатал ее. — Еще чертова сушеная и соленая рыба! Я удивлен, что у этих кратов не выросли жабры.
— Им нужно было отрастить немного чертовых мозгов, — сказал Поэртена. Рота все еще посмеивалась над находкой Джулиана. — Вы, пенистые, становитесь чертовски странными, когда становится холодно.
— Ну, по крайней мере, мы не ходим вокруг да около и не жалуемся на прилично теплый день, — огрызнулся Денат в ответ. — Сколько раз я видел, как один из вас, морских пехотинцев, корчился на земле от небольшого жара?!
— Эй, я думаю, это был Пентзикис, а тепловой удар — это не шутка! — запротестовал Поэртена. — Я всего лишь пошутил! Возьми себя в руки — мы здесь почти закончили.
— Ну, шлепни тебя, креветка! — прорычал мардуканец. — С меня хватит. Ты заканчиваешь. Если ты вообще сможешь поднять коробки!
— Денат, что тебя гложет? — спросил Поэртена, и в его тоне слышалась неподдельная тревога. Мардуканец дрожал, как будто у него был припадок. — Мы можем бросить это, если нам нужно. Ты не очень хорошо выглядишь.
— Я в порядке! — взревел Денат. Он схватился за свои рога и яростно дернул за них. — Я в порядке. Я буду... аааарх!
Поэртена очень усердно думал о том, чтобы держать рот на замке, но он только что кое-что заметил, и это действительно беспокоило его.
— Э-э, Денат? — осторожно спросил оружейник. — Ты знаешь, что основания твоих рогов распухли?
* * *
Роджер улыбнулся и принял засахаренный яблоперсик от О'Кейси.
— Ах, во времена фруктов кейт! — вздохнул он.
Основная командная группа собралась, и он повернулся к самому новому члену их отряда.
— Итак, Гарвард. Какого черта ты здесь делаешь?
Журналист имперского астрографического общества отложил свою ножку басика и брезгливо вытер руки.
— Это было обычное задание, ваше высочество. На Мардуке сделано не так уж много, поскольку здесь не останавливаются регулярные пассажирские линии. Во времена вашего дедушки была статья ИАО, когда они впервые планировали открыть планету для колонизации, но с тех пор ничего. И эта статья только касалась столицы кратов. В то время шины были более или менее в мире с кратами, и врезка о шинах в статье привлекла внимание моего редактора. Он послал меня за статьей о "горных племенах".
Он сделал глоток вина и покачал головой.
— Как только я приземлился, я сразу понял, что все изменилось. Единственной доступной информацией о планете была более ранняя статья ИАО и два исследования по мардукской социологии и планетографии. Они мало что сказали, но в столице кратов произошли очевидные социологические изменения. Среди прочего, когда я попытался сделать обновленные фотографии их религиозных праздников, мне запретили посещать их храмы.
— Обновление? — спросила О'Кейси. — Предыдущая команда ИАО сделала фотографии? И включила их в свою статью?
— Да, краты были очень откровенны в своих церемониях, — сказал Мансул. — Это была в высшей степени аскетичная религия, в чем-то похожая на буддизм, делавшая упор на личную сдержанность и медитацию. Церемонии включали небольшие жертвоприношения зерна и мяса Богу огня. Большая часть пожертвований фактически шла на оплату содержания жрецов, которые также были основными исследователями и архивариусами. Я не знаю, что они делают сейчас, но количество жертв определенно возросло, если дым от пожаров является каким-либо показателем.
— Вы могли бы сказать, что было несколько... литургических изменений, — мрачно сказал Роджер. — Интересно, какой умный человек познакомил их с концепцией человеческого жертвоприношения?
Мансул поперхнулся вином.
— Человеческое жертвоприношение?
— Ну, в основном, мардуканское, — сказал Роджер. — Вместе с каннибализмом. — Он откусил еще кусочек яблоперсика и поморщился от вкуса.
— Я так понимаю, вы находите их переход... необычным? — спросила О'Кейси у Мансула.
— Мягко говоря. — Фотограф ИАО изящно вытер пролитое вино. — Весь исходный материал о религии кратов настаивает на том, что это аскетическая вера, в некоторых отношениях похожая на даосизм в древнем Китае. Или, по крайней мере, так было, когда появилась первоначальная команда ИАО. Ее жертвенные аспекты были личными: медитация и акты великодушия. Они даже не приносили в жертву туромов!
— Ну, теперь они приносят в жертву своих рабов, — категорично сказала начальница штаба. — А потом они их съедают. Мы видели внутреннюю часть храмов. И кухни, и ямы с костями.
— Все ли рабы шины? — спросил журналист.
— Я не знаю, — признался О'Кейси, — и наш местный гид по шинам, похоже, пропала.
— Она ухаживает за Кордом, — сказал Роджер. Он взглянул на Мансула. — Это долгая история.
— Я люблю длинные истории, — признался Мансул. — Как только они увариваются, из них получаются превосходные изделия. Почему бы вам не рассказать это мне?
— С чего начать? — спросил Роджер.
— Начните с самого начала, — посоветовал Панер. — Идите до конца...
— ...и заполните все это в середине, — кивнул Роджер. — Хорошо.
— Но, может быть, позже, — добавил морской пехотинец. — Нам нужно определить, что произойдет дальше. Мистер Мансул, вы прибыли из порта?
— Да, и там тоже есть проблемы.
— Святоши, — сказал Роджер.
— Действительно? Этого я не заметил. Что я на самом деле заметил, так это то, что губернатор не хотел, чтобы какие-либо люди покидали территорию комплекса. Он не был проинформирован о моем визите, и он вел себя так, как будто я был имперским шпионом. Честно говоря, я начал задаваться вопросом, не стану ли я "жертвой несчастного случая", когда один из местных жителей предложил вывезти меня контрабандой. Я присоединился к шинам и был в деревне к югу от Мадх-Хема, когда отряд кратов напал на группу, которую я снимал. Они забрали шинов с собой в Кирсти, но оставили меня здесь, предположительно, для репатриации. Или, может быть, подождать, пока губернатор заберет меня. А потом появились вы.
— Как тебя "вывезли контрабандой"? — спросил Панер.
— В обороне есть прорехи, — ответил Мансул. — Контрабанда ввозится и вывозится. — Он пожал плечами. — Я был просто еще одной посылкой.
— Вот это интересно, — сказал Роджер.
— Разве это не просто? — согласился капитан.
— О, это еще не все, — сказал Мансул. — Там есть небольшая... колония, возможно, подходящее слово... людей, живущих среди шинов. Другие, которые столкнулись с губернаторскими головорезами. Их около пятнадцати или двадцати, и им откуда-то доставляются припасы.
— Откуда? — спросил Джулиан.
— Этого я не знаю, хотя думаю, что местный вождь знает. Эти люди не занимаются благотворительностью. Он поддержал бы беженцев, только если бы на то была причина.
— Сатана, — вздохнула Косутич. — Все сложнее и сложнее.
— Да, — сказал Роджер. — И нет. Основы те же, может быть, даже проще, если их охрана настолько слаба, что контрабандисты могут входить и выходить по своему желанию. Нам нужно добраться до Мадх-Хема и установить контакт с этим лидером шинов.
— Пиди Гастан, — вставил Мансул.
— Пиди Гастан? — резко повторил Панер.
— Да, а почему бы и нет. — Мансул выглядел удивленным. — Вы слышали о нем?
— Можно и так сказать. — Выражение лица Роджера было чем-то средним между гримасой и улыбкой. — Правда более странная, чем вымысел, мы спасли его дочь от пиратов. — Мансул моргнул, и принц усмехнулся. — Но чего я не совсем понимаю, — продолжал он, — так это почему мы ничего не слышали от нее об этой "колонии" людей". — Он посмотрел на фотографа с легким подозрением. — Она была очень откровенна с нами, насколько мы можем судить, и она никогда даже не слышала о людях, не говоря уже о каких-либо беженцах, которых ее отец мог бы защищать.
— Не знаю, почему бы ей этого не сделать, — медленно произнес Мансул. — Я лишь мельком встречался с Гастаном, и, насколько я понимаю, существование беженцев держится в строжайшем секрете. На самом деле, никому из нас вообще не позволено бывать в Мадх-Хеме. Вместо этого он прячет "колонию" в одной из действительно отдаленных долин под присмотром очень маленького клана. Я направлялся туда, когда мы с моими сопровождающими наткнулись на кратов. Я полагаю, вполне возможно, что даже его дочь могла не знать, чем он занимался.
— Я думаю, все возможно, — медленно согласился Роджер. Затем он фыркнул. — Конечно, некоторые вещи более возможны, чем другие, и сохранение секрета от Пиди кажется мне одним из самых трудных занятий в жизни!
— Но это возможно, — сказала О'Кейси. — И если краты поддерживают контакт с портом, и если Гастан знает об этом, тогда у него были бы все мыслимые причины не дать кратам узнать, что он тоже был там.
— Но мог ли он действительно держать это в таком секрете, что Пиди вообще не слышала о людях? — спросил Роджер немного скептически.
— Вероятно, мог бы, — ответила О'Кейси. — Не забывай, что это дотехническое общество, Роджер. Я знаю, что между кратами и шинами существует торговый интерфейс, но каждый бит информации должен передаваться из уст в уста, и я очень сомневаюсь, что существует что-то похожее на настоящий информационный поток между шинами и людьми, которые продолжают убивать их в качестве религиозных жертвоприношений. Так что, даже если краты знают о человеческом присутствии здесь, на Мардуке, они, вероятно, не обсуждают это с шинами. В любом случае, по тому, как большинство населения Кирсти отреагировало на нас, очевидно, что существование людей не является общеизвестным даже среди них.
Она покачала головой.
— Я бы сказала, вполне возможно, что так далеко от самого порта факт существования людей доступен только самым верхним уровням общества кратов. В таком случае, вероятно, вполне возможно, что Гастан смог бы сохранить это в секрете даже от своего собственного народа. Конечно, — она задумчиво нахмурилась, — я бы хотела знать, как этому человеку вообще удалось связаться с ним.
— Возможно, вы правы, — признал Роджер и кивнул Мансулу. — Вы что-то говорили до того, как мы прервали? — пригласил он.
— Что ж, если вы спасли дочь Гастана, это должно сработать хорошо, — сказал репортер, стараясь не показывать своего облегчения, когда жесткий огонек подозрения немного потускнел в опасных зеленых глазах принца. — Я думаю, что он на нашей стороне, в любом случае, но...
Раздался стук в дверь, а затем Поэртена просунул голову, не дожидаясь разрешения.
— Прошу прощения, ваше высочество, но мне нужен док Добреску прямо сейчас! Что-то не так с Денатом. Думаю, он сходит с ума!
— Иди, — одновременно сказали Панер и Роджер. Затем они мгновение смотрели друг на друга, прежде чем Роджер указал на Панера.
— Похоже, мы здесь почти закончили, — спокойно продолжил капитан. — Док, ты иди. Джулиан, выжми из пленных все, что сможешь, об оставшейся части пути к землям шинов. Старший сержант, все остальные находятся на полном отдыхе и переоснащении. Я хочу, чтобы мы были в хорошем состоянии, когда уедем. Давайте приступим к этому.
— А я пойду выясню, что не так с Денатом, — сказал Добреску.
— Есть какие-нибудь идеи? — спросил Роджер.
— Я еще даже не осмотрел его, ваше высочество, — запротестовал медик. — И я пилот шаттла, а не психолог. Тем не менее, буду держать вас в курсе.
* * *
Уоррент-офицер Добреску последовал за Поэртеной в небольшой отдел снабжения, который захватили пинопанец и Денат, и покачал головой мардуканцу.
— Что ты нюхал, Денат?
— Я в порядке, — сказал мардуканец. Он дрожал, его тело сильно обмякло, а у основания каждого из его рогов появилась красноватая выпуклость. — Прости, что я накинулся на тебя, Поэртена. Но со мной все будет в порядке. Это пройдет.
— Что это? — спросил Добреску, садясь и раскладывая свой медицинский сканер. Сканер мог многое зафиксировать даже на расстоянии, и он показал, что сердце Дената и скорость метаболизма зашкаливают. Мардуканец на самом деле находился при повышенной температуре по сравнению с окружающей средой, что было очень необычно. — Поэртена сказал, что ты был ворчливым в последнее время, и он рассказал мне о том, что только что произошло. Мне нужно знать, что происходит.
— Это... мардуканская штука, — сказал Денат. Дрожь пробежала по его массивному телу.
— Мне вроде как нужно знать немного больше, чем это, — настаивал медик. — Я должен кое-что сказать капитану Панеру. Это человеческая черта.
— Это пустяки! — закричал Денат, стуча всеми четырьмя кулаками по массивному столу из железного дерева с такой яростью, что восьмисоткилограммовый предмет мебели подпрыгнул в воздух.
— Денат, согласно моим приборам, ты трещишь по швам, — мягко сказал Добреску. — Почему бы тебе не сказать мне, что не так?
— Потому что все в порядке, — выдавил мардуканец. — Это совершенно нормально.
— Тогда в чем же дело? — резонно спросил уоррент-офицер.
Денат посмотрел на него, расстроенно потирая руки. Потом он вздохнул и рассказал ему.
* * *
Пиди сняла тряпки с раны и опустила их в раствор, который дал ей целитель, затем потянулась за свежими повязками. Она и два других освобожденных раба ухаживали за Кордом с момента ранения. Сама рана в основном зажила, но он все еще не просыпался и становился еще беспокойнее и горячее. Однако в последнее время ей, по крайней мере, удавалось заставить его взять немного еды, и он что-то бормотал себе под нос. Она выучила несколько слов на его родном языке до того, как он был ранен, но недостаточно, чтобы понять большую часть того, что он говорил, хотя слово "банан" было близко к "бенан", так что, возможно, он обращался к ней.
Она открыла баночку с лосьоном и начала втирать его в сухие участки его кожи. Она узнала кое-что о его прошлом, больше из разговоров с людьми и Денатом, чем от него самого, и поняла, каким ценным человеком он, должно быть, был в своей родной стране. Прийти к таким знаниям, которые он приобрел, было нелегко для такой захолустной деревни, из которой он вышел, и мужчины — особенно воины, — которые получили столько подготовки и понимания, были чрезвычайно ценны для любого племени. Она подозревала, что человеческий принц, окруженный множеством воинов и ученых, не знал, каким ударом, должно быть, было для Корда и его народа потерять его.
