— Я уж подумал, не заблудился ли ты в спячке, — сказал Кану.
— После того, как однажды пережил это? Нет, в этом не было никакой опасности. Однако я скажу вот что — это очень странная вещь — не быть сознательным. Быть — во всех смыслах и целях — мертвым. Не собирающим и не генерирующим информацию, холодным и неизменным, как вечность. Как вы, люди, живете с мыслью об этом, нависающей над каждым мгновением вашего прискорбно короткого существования?
— Мы не знаем, — сказал Кану. — Мы просто продолжаем жить.
Нисса отправила ложку грейпфрута в рот, а затем использовала ее как указатель. — Кстати, о делах — не хотите ли вы рискнуть предположить, почему они ничего не передают.
— Может быть, они передавали, а теперь нет, — предположил Свифт.
— Это все, на что ты способен?
— На данный момент, Нисса.
— Эти зеркала не сбились с курса, — сказал Кану.
— Значит, хорошая система контроля, — сказал Свифт. — Или там есть жильцы, но они просто не особенно разговорчивы.
— Могут ли они быть такими же машинами, как ты? — спросила Нисса.
— Сомневаюсь в этом. Для начала взгляните на беспорядок, который они здесь устроили. Все неопрятное — ветхое. Не так, как у роботов. Боюсь, что вы найдете ответы, которые ищете, только войдя внутрь.
— Для меня это похоже на стандартные стыковочные системы — шлюзы, которые будут соответствовать нашим, — сказал Кану. — У нас не должно возникнуть никаких проблем со стыковкой, — ухмыльнулся он, наконец-то стряхнув с себя облако дурных предчувствий, которые преследовали его с момента их пробуждения. — Боже мой! Я этого не ожидал. Как, черт возьми, кто-то смог добраться сюда раньше нас?
— Мы знали, что здесь кто-то есть, — сказал Свифт.
— Да, но все наши предположения были неверны. Мы думали, что это могла быть только Юнис, доставленная сюда Хранителями — мы не ожидали какого-то корабля, какой-то экспедиции, о которой никто не знает. Но они не ответили на наши приветствия и не проявили никаких признаков того, что заметили наше прибытие.
— Ты думаешь, они могут быть мертвы? — спросила Нисса.
— Это возможно. Но их оборудование и припасы все еще могут нам пригодиться. Нам нужно будет подвести "Ледокол" поближе, но сейчас я бы предпочел держаться на некотором расстоянии.
— Мы можем воспользоваться "Наступлением ночи". Он состыкуется с чем угодно там, внизу, и, по крайней мере, я верю, что мой собственный корабль не выйдет у нас из строя. Есть возражения, Свифт?
Призрак склонил голову. — Похоже, вы достаточно хорошо владеете ситуацией.
Они сокращали расстояние до осколка, пока Паладин не поглотил половину неба, новая Мандала не обратила на них свой загадочный геометрический взор, пока мир проносился внизу. Они были осторожны, чтобы не попасть в лучи зеркал, поскольку такой концентрированный источник тепла мог нанести серьезный ущерб их и без того покалеченному кораблю.
Они держались на расстоянии ста километров, а затем пересели на корабль Ниссы. Они сделали пару обходов осколка, сканируя и составляя карту, а затем передали собранные данные обратно на "Ледокол" для сохранности. В самом длинном месте он имел восемнадцать километров в поперечнике и около одиннадцати в ширину. На первый взгляд это был небольшой астероид или, возможно, обломок кометы. Однако чем больше Кану смотрел на него, тем больше его интересовала впадина на одном конце. На первый взгляд он принял это за естественную особенность, застарелый порок от сильного удара или столкновения. Теперь они были ближе, однако для этого все выглядело слишком симметрично. Его окружность была идеальной, а внутренняя поверхность, когда она спускалась в осколок, имела гладкую правильность, присущую чему-то тщательно обработанному. У его сужающегося основания была плоская поверхность, похожая на стену, охватывающую горловину шахты, которая уходила глубже в осколок.
Нисса выбрала точку приземления примерно на трети пути от начала углубления. Она синхронизировала "Наступление ночи" с вращением осколка, затем повела их с неуклонно снижающейся скоростью, пока они не перешли почти на шаг. В последний момент она повернула "Наступление ночи", чтобы совместить его подфюзеляжный стыковочный узел с аналогичной конструкцией на скале, а затем использовала боковой толчок для завершения стыковки. Автоматические зажимы зафиксировали их на месте, и индикаторы состояния на ее консоли показывали, что стыковка прошла безопасно. Вращение "осколка" теперь подвергало "Наступление ночи" центробежному воздействию, а это означало, что он оторвется от причала, если не сработают зажимы — они чувствовали себя мухой, висящей вверх ногами на потолке. Но если что-то и выйдет из строя, сказала Нисса, то это будут не системы на ее корабле, а конструкция, к которой они пристыковались, выглядела надежно закрепленной в окружающей скале и вряд ли оторвется под возросшей нагрузкой.
Они завершили проверку своих скафандров, закрепили шлемы, просмотрели показания визоров, подтвердив, что могут видеть Свифта и обращаться к нему, затем направились к шлюзу. Сейчас они находились под действием силы тяжести в половину g, и им пришлось карабкаться наверх, но лестниц и поручней было в изобилии. Шлюз был достаточно велик, чтобы вместить их обоих.
— С другой стороны есть воздух, если ты в это веришь, — сказала Нисса, обращая его внимание на панель состояния воздушного шлюза. — Мы будем рассматривать это как подозрительное, пока не будет доказано обратное.
Кану от всего сердца согласился. Ему было не по себе, и какое-то мгновение он не мог точно определить причину своего беспокойства. Затем он вспомнил воздушный шлюз на потерпевшем крушение корабле на Марсе, необходимость проходить через него по одному и ловушку, которую они обнаружили внутри.
— С тобой все в порядке, Кану? — спросила Нисса. — Ты немного учащенно дышишь. Нормализована ли подача воздуха?
Он демонстративно проверил показания своего наручного датчика с его блочными гистограммами соотношения газов. — Все хорошо.
Свифт, который в настоящее время был невидим, сказал: — Я могу унять твое беспокойство, если это поможет делу. Это вполне в пределах моих возможностей.
Кану вздрогнул. — Я бы предпочел этого не делать.
— И лучше бы он был в твоем черепе, чем в моем, — сказала Нисса. — По крайней мере, я знаю, что мои чувства настоящие.
Шлюз корабля открылся, и они вошли в соответствующую часть осколка. Поскольку внешние элементы шлюза выглядели достаточно знакомыми, Кану не удивился, обнаружив, что внутреннее убранство столь же узнаваемо. Это не было ни поразительно современным, ни особенно антикварным или чуждым. Технические данные были даже помечены на суахили и китайском языках, поскольку они были почти на каждом корабле, на борту которого он побывал.
— Костюм подтверждает, что воздух хороший, — сказала Нисса, — но мы ничего не будем принимать на веру.
— Согласен, — сказал Кану.
Имелась энергия для приведения в действие шлюза и освещения камеры и ее показаний, но поскольку шлюзы обычно питались от автономного источника питания, это ничего не говорило им об остальной части осколка. Тем не менее, Кану черпал некоторое воодушевление в том факте, что шлюз был исправен и не превратился в бесполезную неподвижность.
Там была боковая дверь, так что им не нужно было подниматься дальше. За дверью находилась зона обслуживания, оборудованная несколькими шкафчиками для хранения вещей и панелями управления, опять же ничем не примечательного дизайна. Угловое бронированное окно выходило сквозь пол в космос, позволяя им любоваться все еще не наступившей ночью. Было заметно слабое освещение, и на некоторых консолях все еще были активные индикаторы, но Кану не знал, какой вывод из этого сделать. Возможно, питание включилось, когда шлюз был активирован, и даже сейчас высасывало последние капли энергии из близлежащих аккумуляторных батарей.
Лестница вела вверх и в сторону от зоны обслуживания рядом с мощным лифтом. Они выбрали лестницу — в их костюмах не было усилителя, но Кану не думал, что при половине g подъем будет слишком трудным.
— Почему мы раньше не слышали об этом месте? — спросила Нисса, когда они начали свой подъем, бок о бок поднимаясь по короткому лестничному пролету, прежде чем изменить направление. — Организовать и профинансировать межзвездную экспедицию такого масштаба — не может быть, чтобы об этом не было известно общественности. Независимо от того, насколько скрытным вы хотели быть, вы не смогли бы скрыть отлет звездолета.
— Мы даже не видели звездолета. Может быть, этот камень и есть космический корабль.
— Что-то вроде голокорабля?
— Возможно, — сказал Кану, — но они были медленнее, чем все, что мы имеем сейчас, и для их создания требовалась экономика целой солнечной системы. Как ни крути, трудно понять, как кто-то это сделал. И зачем вообще прибыл сюда?
— Может быть, они обнаружили вторую Мандалу раньше всех остальных и захотели использовать ее?
— Но с какой целью? — спросил Кану. — Если бы в Мандалах было что-то, что вы могли бы использовать, разве у людей из Крусибла уже не было бы форы?
Они поднялись, должно быть, метров на сто, снова и снова возвращаясь назад, прежде чем лестница привела их в другое помещение. Оно было больше, чем то, через которое они прошли внизу, и оборудовано более скудно. Слабое освещение выделяло края его стен и потолка. Здесь не было ни панелей управления, ни шкафчиков, ни окон — но была дверь, вделанная в стену напротив лестничной клетки. Вдвое выше Кану, она была впечатляюще укреплена и бронирована, несомненно, предназначенная для экстренного сдерживания давления. Это выглядело так, как будто она предназначалась для того, чтобы подниматься к потолку, но с этой стороны не было никаких элементов управления.
Кану подошел к ней, ухватился за одну из скоб и попытался заставить всю дверь скользнуть вверх. Жест оказался таким же бесполезным, как он и ожидал. Должно быть, она весила несколько тонн.
— Есть какие-нибудь идеи, Свифт? — спросил он. — У нас на борту "Ледокола" есть режущее оборудование, если понадобится.
Свифт сейчас беседовал с ними, но все еще не проявлялся как видимый образ. — Возможно, мы могли бы отстыковаться и поискать другой воздушный шлюз? Недостатка в вариантах не было.
Нисса стояла рядом с Кану, уперев руки в бока. — Алло? — позвала она через динамик своего костюма. — Здесь кто-нибудь есть?
— Я беспокоюсь, что это место все-таки мертво, — сказал Кану, его прежний энтузиазм начал угасать.
— Я не знаю, — сказала Нисса. — Чем дальше мы заходим внутрь, тем менее мертвым он кажется. Потребовались бы системы жизнеобеспечения, чтобы поддерживать воздух теплым и пригодным для дыхания. Клянусь, я тоже что-то слышу.
Все, что Кану мог слышать, — это свое собственное дыхание, слишком быстрое и прерывистое, на его вкус. — Ты уверена?
— Попробуй увеличить свой слуховой диапазон. Хочешь, я покажу тебе, как это делается?
— Нет, я в порядке.
Но он последовал ее примеру, усилив звукосниматель костюма настолько, насколько это было возможно. Вот оно: отдаленный механический процесс, жужжание механизмов. Это могло быть что угодно — генераторы, насосы, воздухоочистители, — но это означало, что было нечто большее, чем запасенная энергия, обеспечивающая признаки оживления, которые они уже наблюдали. Машины работали, возможно, они работали задолго до их прибытия.
— Есть кое-что еще, — сказала Нисса. — Ты это слышишь?
Постепенно нарастающий компонент теперь перекрывал низкий уровень гула, как будто какой-то тяжелый предмет медленно приближался к комнате. Он состоял из повторяющейся серии басовых ударов, переходящих в какой-то бессистемный ритм — как медленное, зловещее биение, подумал Кану, какого-то огромного военного барабана. Легкая неровность этого звука контрастировала с непрерывным гулом машин на заднем плане. Это не было чем-то механическим, и на первобытном уровне он обнаружил, что это вызывает определенный, но безымянный страх. Если бы только они могли видеть, что грядет. Но в этой огромной двери не было окон.
Они только вошли в осколок, и теперь единственным побуждением Кану было вернуться тем же путем, каким они пришли, обратно вниз по лестнице. Но он не мог повернуть. Это был не просто страх убежать от одной угрозы только для того, чтобы наткнуться на другую. Если они не смогут договориться с обитателями осколка, то в любом случае будут все равно что мертвы.
— Ты знаешь, что это за звук, Свифт?
— Я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Возможно, когда-то и слышал, но потребуется некоторое время, чтобы порыться в своих воспоминаниях.
Стук замедлился и прекратился. У Кану сложилось впечатление, что источник звуков теперь находился всего в нескольких метрах от него, по другую сторону огромной двери. Зловещий отзвук, настолько низкий, что казался почти дозвуковым, пробился сквозь броню. Это был живой звук, а не результат чего-то механического.
— Я не думаю, что тебе нужно утруждать себя поиском в моих воспоминаниях, — сказал Кану.
Громкий стук возвестил о подъеме двери. Она начала втягиваться в потолок, увеличивая яркость у своего основания. Кану и Нисса одновременно отступили назад. Теперь его страх был всепоглощающим, но он знал, что бежать было бы бесполезно. Он позволил своей руке дотянуться до ее. Если она отвергнет этот контакт, пусть будет так, но он не мог вынести этого в одиночку.
Ее рука заколебалась в его руке, затем пальцы слегка сжались. Перчатка к перчатке, едва касаясь друг друга. Но это было больше, чем он смел надеяться.
За дверью было ослепительное сияние, которое пронизывало гигантские фигуры, стоявшие по ту сторону, насквозь и между ними. Их было три. В первое ошеломленное мгновение, когда он увидел это, прежде чем дверь полностью поднялась к потолку, он подумал, что ошибся, что это все-таки какие-то машины. Они стояли на массивных, похожих на деревья ногах — по четыре ноги у каждой формы. И на первый взгляд они казались механическими или, по крайней мере, закованными в броню.
Но нет, это действительно были живые существа, и он узнал их такими, какие они есть.
Слоны.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
В длинном наклонном коридоре было холодно. Он исходил из глубины лагеря, шепчущий планетарный холод, который ощущался так, словно проделал весь путь от мертвого ядра Орисона, пробираясь сквозь дрожащие слои камня, земной коры и пыльной вечной мерзлоты. Он проникал сквозь их одежду, сквозь кожу и проникал в кости. Гома подумала, что сможет выдержать это самое большее несколько минут.
— Давайте проясним несколько моментов с самого начала. — Юнис оглядывалась на группу, направляясь вглубь своего лагеря, и на холоде было заметно ее дыхание. — Они танторы, и только танторы. Совсем не слоны — это их ужасно обижает.
— Сколько их? — спросила Гома, взволнованная, несмотря на холод.
— Шесть.
— Шесть! — воскликнул Ру.
— Мой дорогой мальчик, тебе придется сделать мне скидку — я не могу сказать, обрадован ты или разочарован.
