— Некоторые из них — да. Но должны ли другие страдать только из-за этого?
— Опять же, — сказал Рикассо, раздражение начало пробиваться сквозь его обычную невозмутимость, — это могло бы иметь значение, если бы можно было что-то сделать. Какой-нибудь крошечный жест. Но это не так. Ничего. И даже если бы это было так ... буря началась в Трясине, в самом сердце Копья. — Он подчеркнул этот момент, постучав пальцем по столу. — Некоторых это наводит на мысль, что Копье само навлекло это на себя.
— Не все мы придерживаемся этого мнения, — едко заметил Гэмбисон. — Просто на случай, если тебе интересно, доктор.
Кильон кивком признал здравый смысл собеседника. — Я тоже сомневаюсь, что Рикассо придерживается этого мнения. Если только тот дух скептического исследования, который он любит демонстрировать нам, не является фасадом, прикрывающим суеверия и предрассудки.
— Для меня это становится слишком напряженным, — сказала Куртэйна, взглянув на Эграффа в поисках поддержки.
Он пожал плечами и издал согласный звук. — Пора спать?
— Это очень заманчиво. — Но вместо того, чтобы уйти, она остановилась, вздохнула и оглядела комнату. — Конечно, я не питаю любви к Копью — я бы подумала, что это уже достаточно очевидно, — но если бы было что-то, что мы могли бы сделать, я бы ухватилась за это. Хотя бы для того, чтобы ткнуть им в глаза и заставить их по-настоящему озлобиться из-за того, что они с нами сделали.
— Я мог бы согласиться с этим, — сказал Эграфф.
— Но там ничего нет, — сказала Куртэйна. — В том-то и дело. Ты же видел, доктор, как здесь все натянуто. Мы копошимся вокруг только для того, чтобы найти топливо для поддержания работы наших двигателей. У нас не хватает боеприпасов и предметов первой необходимости: пока это не очень заметно, но мы не можем позволить себе оказывать помощь нуждающимся.
— Жест все равно был бы лучше, чем ничего, — сказал Кильон.
— Жест, который стоил бы драгоценного топлива, подверг бы риску корабли и вынудил бы нас пролететь над территорией вокруг Копья, которую сейчас оккупируют мальчики-черепа, — сказал Рикассо.
— Мы не боимся драки, — парировала Куртэйна, как будто речь шла о ее личной чести.
— Да, — сказал Рикассо. — А мы и не собираемся. Никогда не собирались. Но в то же время мы никогда не предавались бесполезным, рискованным упражнениям ради этого. Сейчас, больше, чем когда-либо, нам нужно защищать то, что у нас есть. Копье справлялось без нас со времен Выступа. Теперь все должно обойтись без нас.
— Оно попросило о помощи, — сказал Кильон. — Разве это ничего не меняет?
— Не конкретно нас, — ответил Рикассо.
— Как будто это имеет хоть какое-то значение. Если человек тонет, вы ждете, пока он назовет ваше имя, прежде чем бросить ему веревку?
Рикассо снисходительно улыбнулся. — Это ни к чему нас не приведет, доктор. Я ценю твои чувства. Это совершенно правильно, что ты должен чувствовать определенную степень лояльности к Копью. Но я должен напомнить тебе, что ты гость Роя, а не часть нашей иерархии принятия решений. Мы будем прислушиваться к твоему мнению, но ты не можешь рассчитывать на то, что будешь иметь здесь влияние. Ты едва знал о нашем существовании до того, как мы спасли тебя. — В конце предложения прозвучало язвительное ударение, Рикассо твердо напомнил Кильону о долге, который он все еще должен Рою. — Можем мы теперь положить этому конец, пожалуйста? Что сделано, то сделано. У нас есть свои проблемы, с которыми нужно разбираться.
Доктор Гэмбисон, который в тот вечер говорил очень мало, деликатно откашлялся. — Скажи им, — сказал он в сторону Рикассо.
— Что, доктор? — спросил Рикассо.
— Насчет сыворотки-15.
— Я думал, это сыворотка-16, — сказал Кильон.
— Это та, над которой он сейчас работает, — ответил Гэмбисон. — Сыворотка-15 была предыдущей партией, одним из отклоненных испытаний. Скажи им, Рикассо. Думаю, что теперь они все имеют право знать.
— Это прискорбное предательство доверия, доктор, — предостерегающе сказал Рикассо.
— И настали печальные времена. Расскажи им о партии, или я сделаю это за тебя.
Теперь Рикассо завладел их вниманием, поэтому он без стеснения тянул паузу. Он налил себе еще выпить, устроив затянувшееся представление, взбалтывая жидкость в стакане, прежде чем осторожно сделать глоток. — Сыворотка-15 оказалась неудачной, — медленно произнес он. — Она делала не то, что я хотел. Вот почему я перешел на сыворотку-16.
— Но она не провалилась так, как, несомненно, предполагают все сидящие за этим столом, — сказал Гэмбисон. — Неужели это так, Рикассо? Это не соответствовало твоим целям. В других отношениях это можно было бы считать... считать... чем-то вроде успеха.
Куртэйна прищурила глаза. — О чем он говорит?
— Я искал что-то, что освободило бы нас от зависимости от антизоналов, — сказал Рикассо. — Лекарство или процедура, которые можно было бы ввести однократно и которые затем обеспечивали бы длительную защиту от последствий перехода зон. Возможно, не постоянный иммунитет, но что-то почти столь же хорошее. Лекарство, которое не нужно было подбирать для каждого человека, действие которого не зависело от вектора изменений. Лекарство, которое могло бы защитить нас там, где лучшие сейчас терпят неудачу. Сыворотка-16 — это еще один шаг в этом направлении.
— А сыворотка-15? — подтолкнула его Куртэйна.
— Сыворотка-15 давала некоторые преимущества, но это было не то, что я искал. Я двинулся дальше...
— Рикассо, — сказал Гэмбисон.
Рикассо опустил свой бокал. Его глаза были глубоко посажены и слегка налиты кровью. — Сыворотка-15 имела несколько легких, несмертельных побочных эффектов. Во всех остальных отношениях она была, по крайней мере, столь же эффективна, как Морфакс-55 клинического класса или его эквивалент, который мы используем на Рое. Тесты, которые я провел, показали, что она обеспечивает такую же защиту от зональной болезни, вплоть до смягчения наихудших последствий массивной неадаптивной травмы. Короче говоря, она превосходила наше лучшее лекарство от зональной болезни. — Его розоватые глаза стали умоляющими. — Но это было отвлекающим маневром, вот и все! Нам не нужен лучший Морфакс-55: того, что у нас есть, уже достаточно для наших нужд.
— Наших, возможно, — сказал Гэмбисон.
— Ты можешь приготовить еще сколько-нибудь? — спросил Кильон.
Рикассо покачал головой. — Это нелегко. Этого достаточно, чтобы убедить воргов достичь одного результата. Как только вы выходите за рамки заданного результата, вы с таким же успехом можете вернуться к началу.
— Но у вас еще кое-что осталось, — сказал Гэмбисон. — Вы не уничтожили старые партии.
— Немного.
— Сколько? — спросил Кильон.
Рикассо небрежно пожал плечами. — Пятьдесят флаконов, плюс-минус.
— Пограничная комиссия обычно распространяла Морфакс-55 в бочонках, а не в бутылях, — сказал Кильон. — Даже тогда это нужно было нормировать и отслеживать. Каждая капля на счету. — Он почувствовал что-то среднее между грустью и облегчением: кроме как в качестве символического жеста, препарат Рикассо, в конце концов, не принесет пользы. Часть его хотела вернуться в Копье. Другая пришла в ужас от этой мысли, стремясь уцепиться за самое неубедительное оправдание, чтобы не возвращаться.
— Расскажи ему остальное, — сказал Гэмбисон.
У Рикассо была усталая покорность подсудимого, готового упасть в обморок во время перекрестного допроса. — Флаконы содержат препарат в максимальной концентрации, — сказал он. — Как он выходит из воргов. В таком виде он слишком силен. Нуждается в разбавлении.
— Насколько? — спросил Кильон.
— Очень сильно.
— Сколько?
— Примерно ... в десять тысяч раз. После этого вы можете обращаться с ним так же, как с жидким Морфаксом-55.
— Итак, на самом деле, — сказал Кильон, — ты на самом деле хочешь сказать нам, что на этом корабле находится эквивалент... полумиллиона флаконов Морфакса-55 клинического качества?
— Достаточно близко.
— И ты не подумал, что на это стоило обратить наше внимание раньше, потому что...?
— У нас есть весь необходимый нам Морфакс-55. И я сказал, что действительно были побочные эффекты.
— Легкие, — сказала Куртэйна.
— Когда альтернативой является медленная и мучительная смерть, — сказал Гэмбисон, — почти все будет считаться легким побочным эффектом.
— Какого... размера флакон? — спросил Кильон.
Рикассо поднял графин. — Плюс-минус.
— Если бы это был Морфакс-55, его было бы достаточно, чтобы обеспечить антизональную защиту сотням пациентов на сотни дней, — сказал Кильон.
Гэмбисон кивнул. — Он прав. Мы стоим на грани между жизнью и смертью для жителей Копья.
— Это не спасет город, — сказал Рикассо. — Это просто отсрочит предсмертные муки. Это действительно то, чем мы хотим заниматься?
— Ты можешь извлечь из этого больше пользы, — сказал Кильон.
— Я же говорил тебе, не так-то просто вернуться к воргам.
Кильон наклонился вперед, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Ты сделал это однажды, ты можешь сделать это снова. Возможно, во второй раз даже придумаешь что-нибудь более эффективное. Забудь о своем чудодейственном средстве, Рикассо: это благородная цель, но даже если она осуществима, на ее создание уйдет слишком много времени, чтобы оно действительно принесло пользу кому-либо. Но ты можешь сделать что-то здесь и сейчас с тем, что ты уже считаешь неудачей. Это может спасти жизни.
— Они выплюнут это нам в лицо, — сказал Рикассо.
— После того, как они уже попросили о помощи? Может быть, нам следует сначала позволить им самим решить, — сказала Куртэйна.
— Ты никогда не испытывала никакой любви к этим людям, моя дорогая, — сказал Рикассо. — А что изменилось сейчас?
— Ничего, — пылко ответила Куртэйна. — Им все равно придется ответить за то, что они с нами сделали. Но это не значит, что они не люди, нуждающиеся в помощи. Даже ангелы, если уж на то пошло. Я не предлагаю, чтобы мы делали это по доброте душевной, ясно? Но мы — Рой. Мы лучше, чем Копье, и это наш шанс доказать это, вместо того чтобы просто купаться в теплом сиянии самодовольства.
— То, что она сказала, — сказал Эграфф, свирепо ухмыляясь, как будто ему не терпелось пойти и завести свои двигатели.
— Итак, мы просто... вернемся в Копье? — спросил Рикассо, как будто было что-то фундаментальное, чего он просто не понимал. — Просто отправимся обратно, как будто ничего не случилось? Алло, это Рой? Помните нас? Мы привезли лекарства, о которых вы просили?
— Если это то, что нужно, — сказала Куртэйна.
— Ты же сам всегда говоришь нам, что мы должны приспосабливаться к меняющимся временам, — сказал Гэмбисон. — Теперь у нас есть шанс действительно сделать это. Мы не должны прекращать быть Роем или отрекаться от нашей истории. Мы просто делаем что-то другое, потому что можем. Соверши прыжок в неизвестность и посмотри, что произойдет.
— Я сделаю это, — сказала Куртэйна. — Даже если никто другой этого не сделает. Как только "Раскрашенная леди" будет готова, я сама заберу эти пятьдесят флаконов концентрированной сыворотки-15. Они смогут разбавить ее, когда мы приедем.
Рикассо вытаращил глаза. — Без мандата от Роя?
— Если до этого дойдет. Всегда ли мой отец действовал по приказу, Рикассо? Если уж на то пошло, а ты? — Вопрос, очевидно, был риторическим, потому что она не дала ему возможности ответить. — Нет, я так и думала. Но, конечно, это было ваше поколение, когда все было по-другому.
— Если погибнет один корабль, погибнем и мы все, — сказал Эграфф, сжимая кулак. — Это действительно взбесит их, когда они увидят, что Рой прибывает в массовом порядке. Я бы почти захотел стать жителем Копья, просто чтобы узнать, каково это!
— В глубине души, Рикассо, ты знаешь, что мы должны действовать, — решительно сказал Гэмбисон. — И очень скоро, если это хоть что-то изменит. У них уже заканчиваются запасы Морфакса. Если мы будем сидеть здесь, колебаться и спорить месяц или три, то с таким же успехом можем вообще не беспокоиться. Когда мы такими темпами доберемся туда, вряд ли кто-нибудь останется в живых.
— Послушайте, — сказал Рикассо, — даже если я соглашусь с тем, что это то, что мы должны делать, мне все равно нужно показать флаги.
Куртэйна явно не была впечатлена такой линией аргументации. — Ты спрашивал других капитанов?
— Конечно, нет. Еще пять минут назад это не было даже отдаленной возможностью. А как насчет несогласных? Как они это воспримут? Копье им нравится еще меньше, чем нам остальным, и это о чем-то говорит.
— Не обращай на них внимания, — сказала Куртэйна. — Тебе нужно привлечь на свою сторону умеренных, и это именно то, что могло бы их воодушевить. Слишком долго им приходилось придумывать тебе оправдания, как ты уклонялся от своих обязанностей перед Роем, как ты проводишь больше времени со своими воргами, чем в тактической комнате. Я не согласна ни с чем этим, но это только потому, что я знаю тебя. Посмотри на это снаружи этой каюты, и все покажется не таким четким. Неудивительно, что некоторые капитаны начали прислушиваться к Спате и этим идиотам. По крайней мере, несогласные предлагают Рою что-то предпринять, вместо того чтобы прятаться на задворках, избегая драки.
— Куртэйна права, — сказал Гэмбисон. — Никто не сможет обвинить тебя в недостатке дальновидности, если ты расскажешь об этом капитанам.
Рикассо выглядел пораженным. — Они могли бы обвинить меня в отсутствии здравомыслия.
— Нет, если у нас есть план, — сказала Куртэйна, — и несколько влиятельных капитанов, готовых поддержать тебя. У тебя уже есть двое, и я могу назвать еще по меньшей мере двадцать человек, которые присоединятся ко мне и Эграффу.
— Пока не ставь это на карту, — сказал Эграфф, улыбаясь, поймав себя на грани неподчинения. — Я имею в виду, что мы с Куртэйной можем сообщить об этом другим капитанам, тем, кому, как нам кажется, мы можем доверить секрет. Мы соберемся здесь и разработаем основы плана, что-нибудь надежное. Затем вы можете поместить это во флаги. Если ты... эм... то есть если вам нужна моя рекомендация.
— Принято к сведению, — едко сказал Рикассо.
После того, как он разделся в своей каюте, после того, как он осмотрел свои зачатки крыльев в зеркале над раковиной, после того, как он изучил свою заостренную, похожую на беспризорного анатомию — кости выделялись, как топографические объекты на карте с преувеличенными контурами, — Кильон попытался заснуть. Это было нелегко. Позже той же ночью поступило сообщение о более близком наблюдении летательного аппарата мальчиков-черепов, прокладывавшего свой путь сквозь туман, прочесывающего местность по схеме поиска. Пока продолжалась дозаправка, еще больше кораблей было отправлено на перехват и уничтожение, сколько бы там ни было врагов. Разведывательные вылазки имели больше общего с поиском вслепую в затемненной комнате, чем с чем-либо, к чему обычно привыкли капитаны. Если последуют активные действия, они могут ожидать потерь, поврежденных кораблей и пострадавших экипажей. Кильон вызвался помогать в госпитале "Пурпурного императора", но Гэмбисон посоветовал ему отдыхать, пока он в состоянии; если Рой будет нуждаться в нем, он не замедлит обратиться к нему.
