Легенды Ассиора. Дары Силы

Чем ближе он подходил к порту, тем меньше, ниже и реже становились жилые постройки, выше и глуше заборы, в которых все чаще попадались, широки ворота охраняемых складов.

Наконец он вышел к причалам. Море встретило его не свежим запахом воды и ветра, как он наивно ожидал, а плеском волн, вонью гниющих водорослей, рыбы и человеческих отходов. Плещущаяся у каменных стен причалов вода, была полна, разного рода источниками этого невообразимого амбре. Федор сморщил нос, и повернул назад, но не тут-то было.

Улочка, по которой он пришел, уже была малопроходима. Его охрана, встав плечом к плечу, выставила мечи, или городские ножи, как он привык называть такие клинки, и перегородила улочку. Пятерка воев сдерживала, разом зашумевшую, когда Федор обернулся, кривляющуюся толпу, каких-то голодранцев, иначе и не назовешь, вооруженную, чем попало.

Тем не менее, их старания были напрасны, поскольку сзади вдоль причалов к парням приближались еще две приличные группы аборигенов. И те и другие, держали в руках разномастное оружие, от морских абордажных крючьев, до, состоящих на вооружении городской стражи, алебард.

Верно оценив положение, Федор подбежал к охранникам сзади и, встав наизготовку, призвал меч. Ситуация разом изменилась, из всего шума производимого таким количеством людей, остался слышен только шум прибоя. Произошло это потому, что меч Федора отливал черным стеклом, и имел рваный зазубренный острый край.

Из толпы нападавших вышел человек, одетый скорее как средней руки купец, чем как оборванец. Его наряд, как, наверное, и наряд Федора, резко отличался от одежды окружающих и. явно не вписывался в общую картинку.

Местный пахан, понял Федор.

 Извините, уважаемый батор, — начал тот, — а ножечек ваш настоящий?

Федор сделал шаг вперед, и рубанул по клинку алебарды, которую ее владелец, по незнанию правил обращения с оружием, или по глупости, продолжал держать направленной в сторону противника. Клинок алебарды, аккуратно срезанный поперек, зазвенел о камни мостовой.

— А что привело батора, в столь странное место, желаете бежать из города?

 Да нет, — честно признался Федор, — думал здесь можно свежим морским воздухом подышать, моцион, знаете ли.

Дружный смех охранников и бандитов, был ответом на его слова. Глядя на раскаивающуюся глупую физиономию, которую пришлось скорчить Федору, некоторые из нападавших приседали, и даже падали на колени, корчась от смеха.

 Ну и как вам наш воздух, — вытирая слезы, обратной стороной ладони, спросил Федора собеседник.

 Спасибо, очень здоровый, и главное, очень познавательный, — вежливо ответил он.

 В сложную ситуацию вы меня поставили уважаемый, ээ....

 Барон Шон Терг, — вежливо подсказал Федор.

 А меня можете называть просто — Старшина, нда, барон. Ну, так вот, мои люди следили за вами, собирались, вот как видите, пришли, а тут такой, как лучше сказать?

 Облом, — вежливо подсказал один из охранников, успевший за неделю общения с Федором, изрядно обогатить свой словарный запас.

 Вот именно, облом, — словно пробуя слово на вкус, произнес Старшина.

5

Федор обратился к магии, и аж крякнул, здесь на берегу соленого моря, она была, но привычных цветных магистралей он не увидел, вот их не было, не было и все, магистрали, представляли собой, этакие канаты, состоящие из бесконечного множества разноцветных волокон. При этом Федор вдруг, понял, для чего была написана его предком, та шифрованная книга. Нужно было разобраться, а времени не было, это было что-то новое, он с таким еще не встречался. Но обратившись к этому новому разноцветному потоку, Федор с трудом создал, столик с гнутыми металлическими ножками, как в дешевой кафешке, два аналогичных стула, бутылку 'Кинзмарули', с красно-золотой этикеткой два стакана, и видимо по ассоциации, пластиковую вазочку с бумажными салфетками, и тарелку с нарезанным адыгейским сыром.

Все это материализовалось прямо из воздуха, недалеко от стоящего Старшины, и произвело эффект разорвавшейся бомбы. Подельники пахана, шарахнулись в стороны, освободив пространство, до самого причала, некоторые просто бросились наутек.

Этот человек, с которым Федор невольно вступил в вежливый диалог, видимо был прирожденным лидером, по крайней мере, он обладал огромной выдержкой. Единственной реакцией старшины, на появление переговорной атрибутики, были удивленно и вопрошающе поднятые брови.

 Присаживайтесь уважаемый, — пригласил Федор, отодвигая стул и садясь со своей стороны стола, — в ногах правды нет.

С холодной улыбкой, Старшина сел на предложенный стул и спросил:

 Вы еще и маг, барон, — уж не новоиспеченный Готлинг, а то тут разные слухи ходят.

 Будем пока считать этот вопрос открытым, — дипломатично ответил Федор. — Теперь о ваших людях, пусть принесут пару ведер пресной воды и пару кружек. Он уже осознал, что хорошая выпивка снимает много проблем как в его, так и в этом мире.

Дальше все пошло по-накатаной, Федор за последнее время создал столько коньяка, что даже не притрагивался к посуде, просто щелкнул пальцами, и подозвал к себе первого из неудавшихся грабителей. Просто показав жестом, что надо делать, он стал наблюдать за происходящим.

Бандит набрал кружку, понюхал содержимое, пригубил, и радостно хмыкнув, осушил до дна. Затем дисциплинированно поставил кружку на край стола, и пошел к своим.

Сидящий рядом с Федором Старшина, с интересом наблюдал за происходящим. Федор хмыкнул, взял кружку и, зачерпнув из ведра, разлил напиток по граненным стаканам, а затем поставил кружку на место.

Старшина показал себя истинным ценителем прекрасного, он посмотрел напиток на свет, поболтал его в прозрачной емкости, оценивая количество сахара, понюхал, пригубил, а затем выпил. Потом поманил пальцем кого-то из толпы и отдал распоряжение.

К ведрам быстро выстроилась очередь, подходящий, черпал кружкой, пил залпом, отдавал кружку, следующему и, уходил, на все про все, десять секунд, последние забрали ведра. Через пятнадцать минут, на пристани остались только охрана Федора, пара ребят Старшины и два сидящих за столом мирно беседующих батора. В целом сюрреалистическая картинка.

 Уважаемый барон, начал Старшина, я не люблю делать долгов, но в данном случае, раз уж вы маг, я хотел бы попросить об одном одолжении, которое, возможно, не составит для вас труда, поскольку вы смогли проделать такое, даже возле морской воды.

Вспомнив, что большинство местных магов владеет только магией замещения, Федор ответил:

 Не стоит обижать меня милейший батор, напиток был настоящий, вы разве по себе не чувствуете?

 Тем более.

 Так вот, у меня есть одна знакомая, неважно кто, она, но, с ней приключилась беда, беда магического свойства. Такая, что и не всякому расскажешь.

 Не стесняйтесь уважаемый, я умею хранить тайны, — заверил собеседника Федор.

 Ну, так вот, ухаживал за ней некий художник, член гильдии и все такое, вроде приличный человек. Но, уж очень он был настойчив и нагл, ну спасу нет, как видел ее, куда только весь лоск девался. Она у него натурщицей одно время была, он с нее обнаженных богинь, для господских домов рисовал. Бедная девка, уж от него и бегала и пряталась, ну нет никакого спасу. Короче, пожаловалась она мне моим ребятам, благородным не могла, статут не тот, знаете ли.

Ну, ребятки с ним и побеседовали, — по-простому, по-нашему, да вот перестарались, дурни.

Кротче помер тот художник, не сразу, но помер, а пока был жив, поверх ее портрета, такое нарисовал, что не дай девке боги.

 А мне посмотреть можно, — задумчиво сказал Федор.

 Да можно, эй Лир, принеси портретик.

Пока детина куда-то бегал, Федор и Старшина сидели молча. В голове Федора всплыла часть лекции профессора Орторота, прослушанная еще в Стеоне. Лекция касалась родовых и посмертных проклятий, и была частью курса оборонительной магии.

 И так молодой человек, — вещал профессор, — проклятия бывают: наложенными — когда маг делает это осмысленно, привязывая его к конкретному лицу, родовыми, или посмертными — их чаще всего накладывают не маги, а простые смертные, в момент своей смерти. Есть правда посмертное проклятие мага, это может накладываться на что угодно, например, на целый факультет, но это заслуживает отдельной лекции....

Самым интересным в плане практического использования, является проклятие, наложенное на изображение. Лет двести назад, это было очень модно, но быстро выяснилась оборотные стороны этой монеты, во-первых, изображение на картине меняется в соответствии с духом проклятия, и изображение легко найти. Во-вторых, изображение нельзя уничтожить, если его сжечь, разрезать или утопить, то проклятие становится необратимым. И, наконец, в-третьих, дело в том, что, посвященному, такое проклятие видится как паутина, наложенная на изображение.

Такую паутину, как вы уже знаете, довольно легко можно переместить на любой другой, неодушевленный предмет, а затем на другое изображение, затем снова и снова. Поскольку формирование самой паутины процесс весьма сложный, многие маги древности возвращали проклятие семьям тех, кто его наложил. Кроме того, существуют довольно забавные проклятия, мучительные для тех на кого наложены, и забавные для окружающих. Это явление очень редкое, поскольку за каждым таким проклятием стоит человеческая жизнь. Одно из таких 'забавных' проклятий и ожидало вмешательства Федора.

Прежде всего, в глаза бросилась рама, это было целое произведение искусства, овальная почти в человеческий рост, из шести пород дерева, очищенная и покрытая лаком, выложенная злотом, она произвела на Федора шокирующее впечатление, своим богатством, и тонким искусством древесиной мазанки. Ну и наконец, изображение. Конечно этот покойный художник, был, с точки зрения Федора, моральным уродом.

Изображение было сделано, как говорят конструктора один к одному, подобных картинок Федор немало повидал в интернате, как-то раз, завалившись, по-пьяни к какому-то компьютерщику знакомому его знакомых. Прежде всего, в глаза бросалось перекошенное болью женское лицо. Это была молодая девушка с великолепной, божественной фигурой, которую явно насиловали. Самого насильника видно не было, он лежал на каком-то топчане, так, что зрителю были видны только ноги, и огромный мужской орган, по которому текла девичья кровь. Две сильные мужские руки, крепко держали девушку за талию, с силой насаживая ее на эту штуку, используя явно не то отверстие, которое определено матушкой природой для этой цели.

Увидав картину в целом, Федор поморщился и произнес:

 Вот мерзавец.

 И я так думаю, батор, — отозвался старшина. — Представляете, это снится ей, в подробностях, каждую ночь полнолуния. Кровь, которую вы видите, вытекает на одеяло, столько сколько на картине, она потом пару дней не может ходить, а через месяц все по новой. Мы уж ее перед полнолунием и поили, и спать не давали, ничего не помогает.

 Давно она так мучается, — спросил Федор, пытаясь перейти на другое зрение и увидеть паутину.

 С полгода уже.

Вот она сволочь, жирная как паук, темно коричневая залитая похотью и укрепленная мечтами сумасшедшего, так магу руками лучше не касаться.

 Уважаемый, а есть у вас камень и лучше всего на подвеске, чтоб не держать в руке. Потом можно, но в ходе процесса.

 Такой? — спросил Старшина, доставая из кармана кожаный кошель, к которому в качестве украшения, был прикреплен приличный янтарь.

 Вот именно, только вместе с цепочкой, если можно.

 Да сколько угодно, — ответил тот и протянул Федору весь кошель, с его содержимым.

Федор оторвал от кошеля цепочку, вернул сам кошель хозяину, и вновь сосредоточился на паутине.

 Первый раз вижу магика, который не берет деньги, — заметил Старшина.

 Не грузи, дай дело сделать, — рявкнул в ответ Федор. Больше никто не вякал.

— Ух, какая жирняшка, перебирайся ко мне, тут хорошо кормят, — шептал Федор, глядя на паутину, и медленно словно пинцетом, отрывая ее лапки от изображения, и строя мостик из силы к камню. Паутина сопротивлялась довольно долго, но, в конце концов, дернулась, отлепила свой центр от изображения, затем, словно оторванная потоком ветра слетела и, ударившись о камень, исчезла в нем.

Федор открыл глаза, и выдохнув, вдруг обнаружил, что прошло довольно много времени. Он так и сидел за столом, только на его голове ушах и носу, не смотря на легкий ветерок, висели крупные капли пота, словно он сидел в парной. Солнце уже опустило свой край за горизонт, и его последние лучи, словно прощаясь с этим миром, последний раз отражались от воды. Небо уже не такое светлое, провожало багровый диск, выставив почетную стражу из облачных перьев, но блин запах.

Он сморщился и посмотрел на этот шедевр порнографии. Порнографии не было, на холсте была изображена полуобнаженная красавица, держащая в левой руке овитый листьями жезл, согнутый на манер посоха, а ладонь правой руки, открыв зрителю. Данная фигура изображала богиню Тею по местным канонам изобразительного искусства.

4

— Нужен камешек, — спросил Федор Старшину, с умильной улыбкой, протягивая его собеседнику.

 Вставь его себе в задницу магик, — ответил тот, ойкнул и закрыл рот рукой.

Федор оглушительно захохотал.

 Извини, магик вырвалось, тут между камнем и картиной такие огни бегали, что лучше пусть он у тебя останется, — сказал старшина.

 Ну, ты жесток, хохотал Федор, такое проклятие и в ж..., — теперь захохотали все присутствующие.

 Так, а теперь об оплате, — начал Федор, — дорого не возьму.

 Слушаю барон, — ответил старшина, явно давая понять, что разговор перешел в деловое русло.

 Первое, что мне от тебя нужно, кто делал раму к картине?

 Да есть тут у меня один умелец, и что?

 Нужно будет прямоугольную в человеческий рост.

 Есть у него такая, он за нее цену назначил, а покупатель не взял, слишком говорит красиво, и слишком дорого.

 Познакомишь?

 И все?

 Хорошо, теперь второй вопрос, ты как я понимаю, контролируешь порт?

 Ну да вроде того.

 А на город твой контроль распространяется?

 Да, но не дальше кварталов гильдий.

 Вот, ты мне и нужен.

Федор видел самый жесткий вид нарождающегося капитализма, у себя дома. Он прекрасно поймал, что ни чего нового, ни кто там не изобрел, рэкет был, есть и будет. И неважно кто за ним стоит, бандиты, чиновники, или благородные лорды, сути это не меняет. Воличь был городом торговым и вольным, стало быть, бандиты.

Он рассказал Старшине, зачем нужны ему его связи, рассказал о формировании новой гильдии. И даже подарил небольшое, с ладошку зеркальце, оставшееся у него после лабораторных работ с мастерами. Федор также обрисовал перспективы развития этого дела, не упустив проблемы использования натуральных зеркал в магии. Его собеседник был просто очарован перспективами.