— Здравствуйте, господин Каямо, — слегка поклонился барон. — Господин Мукано здесь?
— Нет, господин, — виновато развёл широкими рукавами собеседник, доложив: — Вчера он прислал письмо с господином Маэдо. По его словам, господин Мукано пока сюда не собирается.
Перед тем как спуститься с повозки, приёмная дочь бывшего начальника уезда разглядела поодаль от управителя двух молодых слуг в коричневых куртках и "пилотках" поперёк, а также пожилую служанку в новеньком платье из дорогой зелёной ткани с маленькими серебряными серёжками в ушах и с большой шпилькой из того же благородного металла в седых волосах.
— Яира! — обратился к ней аристократ. — Где Куюми? С ним всё в порядке?
— Мы не достойны вашей заботы, господин, — степенно поклонилась женщина. — Что с ним может случиться? Баню готовит. Сейчас подойдёт.
Знакомая с местными порядками, Платина удивилась не только малому числу встречающих и тому, что дворянин интересуется каким-то слугой, но также той непринуждённостью, с какой держала себя именно эта служанка. Похоже, она знает Тоишо Хваро с самого детства и пользуется уважением молодого землевладельца.
— Хорошо, — кивнул он и сказал скромно помалкивавшей Ие. — Иди за мной.
— Да, господин, — поклонилась та, тут же "поймав" пристально-оценивающий взгляд Яиры.
"Похоже, она догадалась, кто я, — тут же решила переодетая девушка. — И я ей не понравилась".
Барон поднялся по ступеням широкой, каменной лестницы к большой двери, обитой блестящими металлическими полосами с красивыми розетками в виде распустившихся цветов.
Не успел он подойти к ней, как забежавший вперёд слуга распахнул перед ним высокие, толстые створки и застыл в почтительном поклоне.
В просторном холле царил полумрак, который не могла развеять пара тусклых, масляных светильников, так что Платина не могла рассмотреть каких-либо деталей обстановки, кроме уходившей вверх деревянной лестницы.
Откуда-то появился ещё один слуга с фонарём, висевшим на прицепленной к концу палки цепи, и пошёл вперёд, освещая покрытые вытертым лаком ступени.
Пришелица из иного мира уже знала, что личные покои хозяев подобных сооружений располагаются на самом верху.
— Я редко бываю в замке, — неожиданно нарушил тишину аристократ. — Поэтому не держу здесь много личных слуг.
Рассудив, что, если эти слова не являются вопросом, то на них можно и не отвечать, Ия тактично промолчала.
Подъём закончился на лестничной площадке, куда выходили три двери. Распахнув одну из них, слуга шагнул внутрь и замер в полупоклоне.
Девушка с интересом оглядела комнату, очевидно, служившую чем-то вроде рабочего кабинета. Напротив входа у дальней стены стояла длинная ширма. Перед ней большой, украшенный причудливой резьбой стол. За ним кресло хозяина, а напротив — ещё два, видимо, предназначенные для гостей. Кроме того, имелось ещё пара табуретов с вычурными ножками.
Стены украшали плохо различимые в темноте картины и надписи. В углу притулился стеллаж с книгами и две большие вазы.
По знаку барона старая служанка взяла фонарь у своего молодого коллеги, после чего тот вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Хваро не стал садиться за стол, а устроился в кресле перед ним.
— Яира, эта благородная девушка очень дорога мне, поэтому отнесись к ней с надлежащим почтением.
— Слушаюсь, господин, — учтиво поклонилась собеседница.
— Подбери ей старательную горничную из тех, кто умеет хранить тайну. И сама запомни: никто из посторонних не должен знать, что она здесь живёт.
Беглая преступница хотела заметить, что её пребывание в замке всё равно не скроешь, и слухи обязательно дойдут до родичей замковых слуг, а от них доберутся и до Букасо, но удержалась, решив переговорить с ним об этом наедине.
— Молодая госпожа не должна покидать свои покои? — деловито осведомилась Яира.
"А вот этого не надо!" — мысленно охнула приёмная дочь бывшего начальника уезда, уже имевшая некоторый опыт пребывания под домашним арестом.
— Нет, конечно, — нахмурился землевладелец. — Она может ходить везде, где пожелает.
— Тогда люди всё равно будут о ней спрашивать, — с заметным упрёком заявила старая служанка, ещё раз подтвердив своё привилегированное положение. — И никакими приказами им этого не запретишь.
— Да, простолюдины любопытны, — задумчиво проворчал молодой человек. — И то, что не узнают, то придумают.
— Вы мудры не по годам, господин, — степенно поклонилась собеседница.
— Тогда потихоньку пусти слух, — медленно заговорил Хваро, — что это дочь бедного дворянина из Хайдаро. Она скрасит моё одиночество, а за это я обеспечу ей богатое приданое. Но, чтобы сберечь репутацию девушки, я запретил спрашивать её имя и интересоваться, кто она такая?
"А что, так можно?" — про себя удивилась пришелица из иного мира, "разглядев очередную деталь на пёстром и многоцветном полотне местной действительности" и в который раз дивясь лицемерию аборигенов. Чего только стоят все высокопарные рассуждения о морали, нравственности и добродетели, если их дочерям приходится идти в содержанки, чтобы потом "прилично" выйти замуж. А чистота репутации зависит исключительно от того, насколько тщательно скрывался порок.
— Мудрое решение, господин, — отвесив поклон, Яира замялась. — Только вот...
— Что ещё? — нахмурился барон.
— Те девушки, кого я здесь знала, уже давно внуками обзавелись, господин, — потупившись, разъяснила Яира. — Как тут старательную найти?
— Хорошо, — раздражённо кивнул землевладелец. — Я скажу господину Каямо, чтобы он прислал пару-тройку девиц. А уж ты выберешь из них подходящую.
— Сделаю, господин, — пообещала служанка.
— А пока сама позаботься о молодой госпоже, — велел хозяин дома.
— Слушаюсь, господин.
— Отведи её в Бирюзовые покои.
При этих словах добродушное лицо собеседницы дрогнуло, редкие брови приподнялись, резче обозначив прорезавшие лоб узкие морщинки.
— Вы сказали в Бирюзовые? — голос её заметно дрогнул.
— Да, — подтвердил молодой человек. — И помоги госпоже выбрать одежду, более подходящую своему полу.
— Вы имеете ввиду платья вашей благородной матушки? — растерянно пробормотала служанка, потупив взор.
— Да! — повысил голос Хваро. — Она давно уже умерла, и никто меня не упрекнёт в том, что я не чту её память. Только другой одежды для благородной девушки в замке нет. Или, может, у тебя завалялась пара шёлковых платьев?!
— Простите глупую служанку, господин, — церемонно, но с достоинством поклонилась Яира. — Я об этом не подумала.
— Зато я подумал, — явно остывая, проворчал землевладелец. — Помоги госпоже помыться с дороги и привести себя в порядок. Потом подай ужин в её покои.
— Значит, мы с вами сегодня уже не увидимся? — рискнула подать голос приёмная дочь бывшего начальника уезда.
— К сожалению, нет, — сокрушённо вздохнул барон. — У меня ещё много дел, а я вижу, как сильно вы устали.
— Благодарю за заботу, господин, — Платина поклонилась по всем правилам местного этикета, успев "поймать" слегка озадаченный взгляд служанки.
— Пойдёмте, госпожа, — пригласила она её.
Но не успели они дойти до двери, как раздался вкрадчивый стук и старческий, надтреснутый голос:
— Это я, Куюми.
— Заходи, — разрешил хозяин кабинета.
В кабинет вошёл пожилой, но неожиданно ещё крепкий на вид мужчина с седой шевелюрой и короткой, аккуратно подстриженной бородой. Ия обратила внимание, что его куртку из коричневого дорогого сукна подпоясывает синий пояс с пышными кистями.
— Пойдёмте, госпожа, — делая приглашающий жест вежливо-ледяным тоном, повторила служанка.
"Теперь я ей ещё сильнее не понравилась, — сделала напрашивавшийся вывод беглая преступница, когда они, миновав лестничную площадку, вошли в просторное помещение с двумя выделявшимися во мраке серыми прямоугольниками окон. — Из-за того, что Хваро поселил меня в комнатах матери".
Тусклый свет переносного фонаря выхватывал из темноты поблёскивавшую лаком резную мебель, обшитые деревянными панелями стены, картины, стеллажи со стопками книг, фарфоровыми вазами и блестящими безделушками.
Но даже этого хватило для понимания того, что здесь жила женщина, обладавшая тонким, изысканным вкусом.
— Нам сюда, госпожа, — с той же холодной отрешённостью позвала девушку старая служанка.
За широкой ширмой из бирюзового шёлка, расшитого цветами и птицами, находилась неприметная дверь, ведущая в короткий тамбур, за которым оказалась ещё одна комната — даже больше первой, но с единственным окном.
В глаза сразу же бросилась широкая кровать, по периметру затянутая полупрозрачной кисеёй. А две стены представляли собой дверцы шкафов различного размера.
Блеснуло большое, круглое зеркало на вычурном туалетном столике с выдвижными ящичками и стоявший на подставке светильник с с металлическим отражателем.
Запалив спичку, Яира подожгла недовольно затрещавший фитилёк.
Оглядевшись, Платина увидела портрет пожилого мужчины в костюме воина. Судя по несомненному сходству с Тоишо, здесь изображён его отец. Других картин в комнате не было, поэтому выполненное яркими красками изображение прежнего землевладельца невольно притягивало взор. Его лицо с грубыми, словно бы неряшливо вырубленными из камня чертами, показалось приёмной дочери бывшего начальника уезда неприятным и даже каким-то отталкивающим.
То ли живописец попался не шибко искусный, то ли, наоборот, очень талантливый, только мужчина на картине казался тупым и напряжённым, но одновременно каким-то жалким, несмотря на сурово сдвинутые брови.
— Господин приказал найти вам платье, — с плохо скрытым недовольством проворчала старая служанка. — Будьте добры, посмотрите.
Она торжественно распахнула дверцу одного из шкафов, где на полках лежала сложенная одежда из шёлка разнообразных цветов.
— Мы очень долго ехали, почтенная Яира, — страдальчески скривилась девушка. — Мне бы сначала в уборную сходить, а уж потом смотреть.
Дряблые щёки собеседницы полыхнули румянцем. Полусогнутая спина разогнулась, взгляд сверкнул праведным негодованием, губы плотно сжались в куриную гузку.
Озадаченная столь бурной реакцией, Ия даже почувствовала себя как-то неудобно, словно совершила что-то постыдное. Но как можно выбирать платье, когда все мысли в мочевом пузыре? Так что пусть старушка не нервничает. Всё равно, рано или поздно пришлось бы выяснять, где здесь сортир?
Успокоив себя подобным рассуждением, Платина вопросительно посмотрела на спутницу, собираясь повторить вопрос.
Но справившись с волнением, служанка взяла переносной фонарь и, подойдя к стене, открыла дверку, ничем неотличимую от соседней.
— Можете пройти сюда, госпожа.
Девушка заглянула в крошечную каморку, где, однако, хватило места для медного ночного горшка, подставки с пустым тазиком, вешалки с расправленным полотенцем и полочки с прочими мелочами.
Пришелица из иного мира так и не привыкла справлять нужду в присутствии посторонних, поэтому после довольно напряжённой, но предельно вежливой перебранки взяла у настырной старухи фонарь и закрыла дверь у неё перед носом. С немалым удивлением обнаружив, что ручка изнутри покрыта толстым слоем пыли, как и всё вокруг. Очевидно, что, если в жилых комнатах слуги ещё как-то поддерживали надлежащую чистоту, то в этот интимный закуток уже давно никто не заглядывал.
"Надо сказать, чтобы воды принесли", — подумала она, вытирая руки высохшим до хруста полотенцем.
Яира дожидалась её, обиженным изваянием застыв у стены. С неподвижным лицом выслушав замечание, она пообещала непременно всё исправить и с плохо скрываемой издёвкой попросила молодую госпожу наконец-то определиться с платьем. Если, конечно, та желает попасть в баню хотя бы до полуночи.
Скоро выяснилось, что покойная матушка Тоишо Хваро, которая, по его словам, никуда не выезжала, ведя затворническую жизнь, очень любила дорогие наряды. Стенные шкафы буквально ломились от разнообразных платьев, нижнего белья и туфель.
Платина знала, что фасоны местной одежды не отличаются разнообразием, но здесь её весьма удивило богатство цветовой гаммы содержимого гардероба покойной хозяйки замка.
Не то, чтобы у Ии так уж "разбежались" глаза, но всё же она не смогла отказать себе в удовольствии покопаться в этой горе нарядов. Тем более, что волею судьбы или Вечного неба владелица всего этого великолепия не так сильно отличалась от неё ростом и телосложением. Разве что была немного пониже и поплотней. Так что её платья не висели на девушке мешком, а выглядели просто немного великовато.
Едва схлынул первый азарт, приёмная дочь бывшего начальника уезда обратила внимание на исходивший от вещей лёгкий, но заметный запах затхлости, который не мог перебить даже аромат роз, чьи сухие лепестки часто попадались в складках одежды. Похоже, её давно не проветривали. Возможно, даже со времени смерти самой госпожи Хваро.
Разглядывая своё отражение в тусклом зеркале, девушка провела ладонью по гладкому шёлку, с сожалением понимая, что выглядит в этом платье всё же не так хорошо, как бы ей хотелось.
"Всё-таки его стоит немного ушить, — наконец определилась она. — Только надо узнать, кто в замке лучше всех иглой владеет? Сама-то я могу испортить. А пока придётся так походить".
Девушка сняла платье и протянула служанке.
— Одену после бани.
— Как пожелаете, госпожа, — всё с той же холодностью кивнула та.
Пока Платина мучилась с выбором, Яира приготовила ей нижнее бельё из мягкого шёлка. Носочки, штанишки почти до колен, курточка для сна и даже грудная повязка. Ну уж её-то Ия сейчас надевать не собиралась.
Сложив вещи аккуратной стопочкой и завернув их в полотенце, служанка задула светильник, взяв переносной фонарь.
— Позвольте проводить вас, госпожа.
— Пойдём, почтенная, — кивнула девушка, с сожалением глянув на шкафы, до которых у неё ещё "не дошли руки".
Когда они вышли на лестницу, там уже горели светильники, позволявшие разглядеть облицованные лакированными панелями стены, плотно подогнанные плашки пола и покрытые пыльной резьбой перила.
Спустившись на первый этаж, провожатая провела гостью через холл в коридорчик, упиравшийся в невысокую дверь, украшенную позеленевшими металлическими накладками. За ней располагался короткий тамбур с масляным фонарём на свисавшей с потолка цепи и стоявшей вдоль стены лавкой.
Миновав его, Платина вслед за служанкой оказалась в низком помещении, облицованном светлым деревом с хорошо заметными тёмными пятнами начинавшегося гниения.
Большая часть зала терялась во мраке. Однако слабого света фонаря всё же хватало, чтобы рассмотреть большую, почти квадратную ванну, до половины заполненную водой с плавающими по поверхности цветочными лепестками. Оттеняя прочие запахи, в воздухе разливался густой аромат благовоний. У Ии даже в носу защекотало.
— Позвольте вам помочь, госпожа, — предложила служанка с лёгким поклоном.
— Не нужно, почтенная, — покачала головой приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Оставь фонарь, дай мыло и скажи, куда положить грязную одежду? Дальше я сама всё сделаю. У тебя, наверное, и без меня дел много.
