— Моя жизнь неполна, — сказал он, вздыхая. — Конечно, у меня есть дочь — Брика, но она не моя и никогда не сможет ею стать. Я понимаю это, принимаю это. И у меня нет сына... Я назначил Суллу своим единственным наследником. Ты видишь? Мальчик больше не слуга, а мой возлюбленный, мой наследник. Он — лучшая часть меня. И теперь, да, теперь я боюсь, что теряю его.
Она пожала плечами, стараясь не выказать никакой реакции на эту новость о его наследии. — Не знаю, почему ты рассказываешь мне об этом.
Он опустил голову. — Независимо от того, намеренно ты поставила между нами эту свою племянницу с коровьими глазами или нет, я прошу тебя вернуть его мне. Вот так — я подчиняюсь тебе. Ты победила меня, Регина. Ты счастлива?
Она ничего не ответила.
Когда он ушел, она вызвала Суллу, сына Аматора, в свой кабинет.
Регина осторожно рассказала ему, что Аматор ревнив и зол. Что после завтрашнего пира Сулле больше не позволят приблизиться к Венере. Что Аматор солгал о своих намерениях относительно наследства. Что он видел в мальчике пользу только в одном — в его гибком теле, и что в будущем он планировал не только использовать Суллу лично, но и сдать его в аренду кому-нибудь из своих друзей, ради забавы. Что Суллу не освободят от этого рабства до тех пор, пока он не станет слишком стар, чтобы быть привлекательным, или пока его тело не станет слишком поврежденным, чтобы быть полезным.
Она быстро рассказала все это Сулле и отвернулась к своей работе, как будто не заботясь о его реакции.
* * *
Регина быстро заняла центральное место в работе Ордена. Навыки, которые она приобрела в качестве администратора Артория за все эти годы, были здесь необходимы.
После того как она встретила свою мать в амфитеатре Флавиев, они с Брикой без сожаления переехали из своей тесной комнатки над рестораном в этот великолепный дом. Расположенный во внешнем пригороде за древней Аврелиевой стеной, он представлял собой большой комплекс зданий в традиционном стиле, в центре которого находились атриум и перистиль.
Но было очевидно, что поместье знавало лучшие времена. Когда-то это был дом сенаторской семьи, которая, поддержав не того кандидата в одном из многочисленных братоубийственных состязаний Рима за императорский престол, пережила трудные времена и была вынуждена продать его. Подача воды из системы акведуков вышла из строя, и баня была закрыта. Из-за того, что многие крыши протекали, а мощение в атриуме и перистиле потрескалось и заросло сорняками, некоторые другие здания также были заброшены.
Сам Орден был ненамного здоровее поместья. В течение некоторого времени численность маленького сообщества сокращалась, и когда приехала Регина, их было всего двадцать пять. Те, кто остался, были втиснуты в уцелевшие здания, где они спали на нарах, составленных штабелями, как амфоры на полках.
Тем не менее, Регина и Брика чувствовали себя здесь как дома. Регина ввела трех своих угрюмых маленьких богинь в маленький храм поместья: когда-то это был ларариум сенатора, а теперь святилище новой и более сложной семьи. Но она была осторожна, чтобы не вызвать гнев христиан. У римлян издавна было традицией отождествлять своих божеств с божествами варварского народа, с которым они сталкивались в провинциях. Итак, матроны, по ее словам, были проявлениями девственной матери Христа, их три лика олицетворяли три христианские добродетели — веру, надежду и любовь.
С самых первых дней своего пребывания Регина не стеснялась навязывать Юлии и Елене свое мнение и предложения.
Основной проблемой, как всегда, были деньги. Орден по-прежнему в основном финансировался за счет сбережений, оставшихся с последних дней существования весталок, но это был ограниченный ресурс, который быстро истощался. И поскольку большая часть его хранилась в виде золотых монет и драгоценностей в подземных тайниках, Регина быстро поняла, что они были крайне уязвимы для ограбления. Единственными источниками дохода были случайные заработки молодых членов Ордена, например, на таких работах, как у Брики в пекарне Аматора. Но этого было слишком мало и слишком неравномерно: в Риме мало кто из женщин когда-либо получал высокую оплату. И в группе было много пожилых участниц, таких как Юлия и Елена, у которых вообще не было заработка.
Регина немедленно приступила к созданию нового источника дохода.
Она решила, что Орден должен опираться на свои основные сильные стороны. В конце концов, это была община, управляемая женщинами, и теперь прочно основанная на уважаемых христианских принципах. И все же секретом полишинеля, в разглашении которого она не видела ничего плохого, было то, что они могли проследить свое происхождение до весталок и языческой богини, которая сохраняла Рим в неприкосновенности на протяжении восьмисот лет. Даже среди практикующих христиан было много традиционалистов, которых привлекало такое сочетание. Чтобы усилить впечатление, она попросила, чтобы все члены Ордена носили разработанную ею простую одежду, длинную и скромную белую столу, отмеченную фиолетовой полосой — она наблюдала, как простое добавление фиолетового цвета к одежде успокаивало этих римлян.
Регину нисколько не беспокоило, что такой рекламный ход, основанный на христианской морали и языческой чистоте, требовал соблюдения сразу двух противоречивых убеждений.
Что касается того, на чем они могли заработать на этом традиционалистском рынке, Регина, немного поразмыслив, остановилась на школьном образовании. Образование молодежи империи всегда было несколько бессистемным процессом. Только сыновья богатых могли рассчитывать на получение полноценного образования на всех трех традиционных уровнях: начальном, грамматическом и риторическом. Девочки и мальчики из низших классов часто получали только самое базовое начальное образование, на котором их учили чтению и арифметике. Но в трудные времена родители хотели, чтобы их дочери были как можно лучше подготовлены к тому, чтобы справиться с неопределенным будущим, а это означало дать им образование не хуже, чем у любого мальчика.
И именно это, по мнению Регины, должен был обеспечить Орден. Будут наняты учителя риторики и грамматики, а также будет даваться образование ученицам женского пола до уровня, эквивалентного уровню мальчиков. Во время обучения ученицы будут размещены в поместье и воспитываться в надлежащей моральной атмосфере. Конечно, будет взиматься плата, но поскольку учителя распределяются между многими учениками, это обойдется гораздо дешевле, чем если одна семья нанимала бы частных репетиторов.
Регине удалось организовать все это в течение трех месяцев. После шести начались первые занятия. Среди встревоженного римского населения это имело большой успех. К настоящему времени число проживающих здесь девушек и молодых женщин возросло до сотни, и еще больше стояло в списках ожидания. Это привело к бешеному росту занимаемой недвижимости, здания ремонтировались и спешно расширялись, чтобы справиться с вновь прибывшими. И деньги текли рекой. Она даже приступила к реализации плана, согласно которому, передавая наследство Ордену, семья могла бы обеспечить образование и воспитание не только дочерей, но даже внучек в следующем поколении.
Юлия, Елена и другие старейшины были более чем счастливы оставить управление всем этим Регине, но это было тривиально по сравнению с задачей управления дюноном Артория и его беспорядочным королевством. Она внесла свои собственные тонкие нововведения. Например, она придерживалась своего кельтского календаря; хотя когда-то протестовала против его варварской неясности, но привыкла к этому образу мышления.
И на своей новой работе она была счастлива, что этим достигаются ее собственные цели. Она никогда не сталкивалась с ситуацией, над которой у нее был бы такой полный контроль — никогда не было такой возможности обеспечить безопасность для Брики и для себя. Действительно, в некотором смысле Орден, в котором доминировали ее собственные родственники, сам по себе был как бы продолжением ее семьи.
Впрочем, Юлия ее мало интересовала.
После той первой встречи с матерью и после того, как они с Брикой переехали в поместье, казалось, что внутри нее спало некоторое напряжение. Эта замкнутая пожилая женщина имела мало общего с собственными яркими воспоминаниями Регины о детстве. Иногда, однако, она замечала, что Юлия наблюдает за ней, как будто ее приезд пробудил чувство вины или раскаяния, которые, как она думала, были давно похоронены. Если бы это было так, Регина не пролила бы слез.
И в любом случае, Юлия не была центром семьи. Им была она — она и матроны, которые были с ней сейчас, как и всегда.
* * *
Утром — в день церемонии — новости были не из приятных.
Последнее нападение варваров на Рим произошло всего три года назад в лице гуннов под предводительством их приземистого и жестокого вождя Аттилы, "Бича Божьего". Папа Лев встретился с Аттилой в его расположении и убедил его пощадить город. Но теперь даже папа римский, казалось, не смог найти способ убедить вандалов повернуть назад.
Несмотря на зловещие новости, Регина была полна решимости отпраздновать этот день.
На самом деле все началось накануне вечером, когда Брика пришла в комнату Регины. По традиции невеста отдавала реликвии своего детства, свои игрушки и детскую одежду богам ларариума. Но они не привезли с собой в Рим ничего из детства Брики. Итак, они отрезали прядь ее волос, связали ее и сожгли перед матронами. Мать и дочь провели вечер спокойно и рано ушли спать, едва перекинувшись парой слов, как они проводили столь много вечеров до этого.
Утром Регина и ее мать помогли Брике подготовиться к свадебной церемонии. Волосы Брики были уложены по старинному римскому обычаю, шестью прядями, разделенными изогнутым железным наконечником копья. На ней было похожее на тунику простое платье без подола, стянутое вокруг талии шерстяным поясом. Поверх платья на ней был плащ нежно-шафранового цвета, а на голову она накинула оранжевую вуаль. На мгновение она вновь обрела яркость и красоту девушки из британских лесов, и старое жесткое сердце Регины заныло от того, что ей пришлось сделать со своей дочерью.
Было еще раннее утро, когда прибыл жених со своей семьей.
Кастор родился рабом, сыном рабов. Только недавно он сам получил свободу и на свои заработки смог выкупить вольную для своих матери и отца. Но оба родителя по-прежнему носили на шее бирки из битой жести, которые когда-то отмечали их рабство, очевидно, в знак извращенной гордости. Они держались особняком, мало разговаривали с Региной или другими старейшинами общины.
Сама церемония была проведена незамедлительно. Елена, тетя Регины, выступила в роли почетной дамы. Она взяла правые руки пары в свои хрупкие пальцы. Было совершено жертвоприношение — в перистиле зарезали маленького поросенка, — а затем последовало подписание и скрепление печатью контрактов, которые закрепляли передачу приданого. Свидетелями всего этого было столько обучающихся в сообществе, сколько смогло втиснуться в атриум. Некоторым было всего по пять лет, они были хихикающей, затаившей дыхание массой любопытства и нетерпения, и Регина подумала, что они придавали церемонии счастье и свет, как яркие цветы.
Церемония рождения маленькой Эмилии была простой и традиционной. Это был восьмой день после ее рождения, поэтому малышке официально дали ее имена: Эмилия — как ее семейное имя, а второе взято из имени ее матери. Официальная регистрация ребенка в храме Сатурна должна была состояться на следующий день.
Отец, флегматичный мужчина, занимающийся выдачей денег взаймы, взял маленький сверток на руки и поднял ее в воздух. Регина узнала, что это был жизненно важный момент для ребенка. В Риме, несмотря на столетия его процветания, отцы сохраняли право отвергать своих детей, и демонстрация младенцев, особенно во времена потрясений, подобных нынешним, не была редкостью.
Церемония совершеннолетия Венеры была более сложной. Не существовало настоящей римской традиции отмечать выход девочки из детского возраста — в отличие от мальчика, который во время мартовского фестиваля свободы посвящал свою детскую одежду домашним богам, впервые надевал тогу зрелости, а затем вместе со своей семьей отправлялся в табулариум для регистрации. Регина, однако, решила, что следует ввести какую-нибудь подобную традицию для девушек Ордена. Так что теперь Венера оделась в простую столу, чтобы отметить свое взросление, подобную той, что носили женщины, которые учили ее, хотя и без фиолетовой полосы старших. Ее попросили посвятить клочок ткани со следами ее первого кровотечения, тщательно завернутый в белое.
Все это время Регина наблюдала, как Сулла маячит на заднем плане, не сводя печальных глаз с девушки, а Аматор притаился позади него, раскрасневшийся и уже пьяный, с кубком вина в руке.
После церемоний начались празднества. Атриум, перистиль и большие залы для приемов были оборудованы для еды, музыки и танцев. Как только все было готово, Сулла направился прямиком к Венере. Он щедро угощал ее едой, вином и вниманием и танцевал с ней столько, сколько мог. Регина наслаждалась растущей мукой на побелевшем лице Аматора.
Когда день подходил к концу, банкет был закончен, а младшие дети уже засыпали, свадебная процессия выстроилась в ряд. Традиция гласила, что невесту должны сопровождать три маленьких мальчика: один должен держать ее за левую руку, другой — за правую, а третий должен нести факел, зажженный от очага в доме ее матери. Регина решила, что эту традицию следует немного изменить, и попросила троих своих младших учениц заменить мальчиков. Процессия, состоящая из невесты, жениха, сопровождающих и гостей свадьбы, теперь пройдет по улицам к дому жениха. Там Брика выбрасывала факел, и тому, кто его ловил, была обеспечена долгая жизнь. Она смазывала дверные косяки маслом и жиром и обматывала их шерстью. Затем она позволяла мужу перенести ее через порог. Оказавшись внутри, она символически прикоснется к огню и воде, а затем ее отведут в спальню...
Но ничего из этого не произошло.
* * *
Они еще не успели покинуть территорию, когда из города донеслись первые крики. — Вандалы! Вандалы здесь!
Регина услышала первые крики, увидела первые мерцающие красные отблески пожаров.
Брика схватила за руку своего жениха. Свадебная процессия распалась, и гости в замешательстве смешались, неся свои факелы. Некоторые из них были слишком пьяны, чтобы по-настоящему испугаться, а другие слишком пьяны, чтобы обращать на это внимание.
Юлия подошла к Регине, заламывая руки. — Вандалы нападают ночью. Все это знают. Они чернят свои лица и щиты, и...
Регина взяла ее руки и сжала их в своих. Пальцы Юлии были тонкими, косточки хрупкими, как у птенца. — Мама, — сказала она. — Не бойся. Я подготовилась. Следуй моему примеру. Если ты поддержишь меня, никто не пострадает. Ты понимаешь?
Несмотря на свой очевидный страх, Юлия выдавила из себя легкую улыбку. — Ты всегда была сильной, Регина.
— Я покажу тебе путь. Здесь не хватит места для всех. Семья прежде всего, конечно. Поторопись, мама!
