Артур запрокинул голову и начал терять сознание. Всей тяжестью повис на руках Драйма. Побратим тащил его, выбиваясь из сил. "Почему не даю ему спокойно умереть? Ведь не дойдем же..."
С мрачным упорством Драйм спускался по узкой извилистой улочке. Артур то терял сознание, то приходил в себя, стонал, захлебывался кровью.
Улочка выходила на площадь, и Драйм остановился, услышав цокот копыт. Какой-то отряд промчался от замка к воротам. Драйм не видел всадников, потому не беспокоился, что его заметят. Отряд... Кто мог скакать к воротам? Только люди Магистра — устроить засаду. Значит, из города не выйти, до Турга не добраться. Укрыться в Соборе?
Драйм сделал еще несколько шагов. Щурясь, обвел глазами площадь. Там собралось множество народу. Из домов выбегали испуганные, полуодетые горожане. Почти все окна были распахнуты. С площади невозможно было увидеть замок, но по небу разливалось зарево. То и дело слышалось:
— Что это горит?
— Где пожар?
— Замок горит!
— Нет, не может быть.
— Как бы на город не перекинулось! Помните, как десять лет назад? Полгорода — подчистую.
— Ну, в тот раз замок не задело.
— Тогда еще повезло: снег лежал.
Уже возвращались с пожарища очевидцы и рассказывали о таких невиданных разрушениях, что никто не хотел верить. Слушатели в сомнении покачивали головами и тут же принимались расспрашивать друг друга, хотя ясно было, что никто не знает большего.
На площади горели костры, и в то время, как одни горожане не находили себе места от беспокойства, другие, изрядно захмелев, продолжали праздновать победу и возвращение короля.
Драйм, понимая, что в такой суматохе они с побратимом ничьего внимания не привлекут, свернул к собору. Артур очнулся, вцепился ледяными пальцами ему в плечо.
На ступенях собора сварливо переругивались двое нищих. Какой-то грязный, оборванный мальчишка подскочил к Драйму, скороговоркой выпрашивая монету. Драйм повернулся, и в свете костра стал отчетливо виден каждый рубец на его лице. Мальчишку как ветром сдуло.
Двери собора были заперты. Артур стискивал зубы, удерживая стон.
— Надо постучаться в один из домов, — Драйм оглядывал разноцветные фасады.
Хозяин любого дома мог оказаться сторонником Магистра. Кому довериться? Кто осмелится после событий этой ночи приютить короля? Утром город окажется во власти Магистра. Если хозяева донесут — тогда смерть, более мучительная, чем от стрелы.
Артур мутными глазами обвел фасады.
— Туда.
Теперь и Драйм заметил огромный венок из алых маков, прибитый над дверью. Такой знак могли вывесить только сторонники короля. В этом доме все ставни были заперты. Драйм не то усадил, не то уложил брата на ступени и забарабанил в дверь. "Если хозяев нет? Ушли поглазеть на пожарище?" Наверху скрипнули ставни. Драйм вскинул голову, крикнул в темноту окна:
— Помогите!
Наверху ответили — коротким, сразу захлебнувшимся женским криком. "Не откроют. Побоятся". Распахнулось соседнее окно, выглянула девушка, свесились через подоконник тяжелые черные косы.
— Сейчас отопрем.
Затем... Кто-то поворачивал ключ в замке и не мог повернуть. Кто-то не на жизнь, а на смерть сражался с дверью. Драйм оглянулся через плечо. Нет, горожанам было не до них. Толпа поредела — большинство отправилось-таки к замку. Остальные, собравшись вкруг костров, дожидались известий, обсуждали случившееся, высказывали догадки. На праздных гуляк никто не обращал внимания. В эту ночь многие не держались на ногах.
Дверь распахнулась. Рыжая Плясунья кинулась к Артуру.
"Так не бывает," — только и успел подумать Драйм. Следом за Плясуньей на крыльцо выскочил огромный мужчина.
— Куда?! — заорал он, вообразив, будто девушка собралась бежать из дома.
Замер, увидев короля.
— Скорее, да помогите же! — обернулась к нему Плясунья.
Драйм испугался, что она переполошит всю площадь. Оружейник подхватил Артура за плечи, Драйм — за ноги. Внесли в дом. Драйм успел еще сорвать венок, красовавшийся над дверью, швырнуть в переднюю. Захлопнул дверь, задвинул засов. Посмотрел на лежавшего на полу побратима. Плясунья металась вокруг, не зная, чем помочь, и мешая остальным. Артур открыл глаза, и Плясунья ринулась к нему с таким жаром, что Драйм ужаснулся: погасит еле тлевшую искру жизни. Артур улыбнулся.
— Осторожнее, красавица, — розовые пузыри лопались на губах, — испачкаешь платье.
Плясунья заломила руки. Музыканты появились откуда-то из глубины дома, остановились позади Оружейника.
Заскрипели ступеньки. По лестнице спускалась высокая девушка. Черные косы перекинуты через плечо. В руках таз с водой.
— Нужен лекарь, — заявила она.
Драйм вновь обрел способность думать.
— Либурне. Я приведу.
— Останься, — девушка повернулась к хозяину. — Отец, придется пойти тебе. Другие — Магистру пожива.
Хозяин хмуро, исподлобья взглянул на Драйма, потом — на дочь. Не возразил. Молча накинул плащ. Драйм путаясь, сбиваясь, объяснил, как найти дом лекаря.
Оружейник также молча шагнул за дверь. Девушка коротким кивком велела Флейтисту задвинуть засов. Открыла дверь одной из комнат нижнего этажа.
— Несите сюда.
И вот Артур оказался в той самой комнате, на той самой кровати, где лежал когда-то больной Менестрель. По лицу Плясуньи потоком бежали слезы.
Черноволосая девушка поставила на пол таз с водой, протянула Плясунье ножницы.
— Надо разрезать на нем одежду.
У Плясуньи так тряслись руки, что Драйм вновь испугался за жизнь побратима. Но девушка, получив возможность помочь, взялась за дело с усердием и аккуратностью.
Хозяйка отослала музыкантов.
— Вы пока не нужны.
Коснулась плеча Драйма.
— Идемте, я покажу, где дрова. Надо растопить здесь очаг.
Ни Плясунья, ни Драйм не могли сосредоточиться на самых страшных минутах ожидания. Им приходилось кипятить воду, заваривать поданные Гильдой травы, готовить полотно для повязок, смывать кровь и грязь... Они успевали взглянуть на Артура, простонать: "Где же лекарь?" И снова принимались за дело.
Когда же послышался стук во входную дверь, Драйм с Плясуньей разом бросили терзаемое полотно. Плясунья вылетела в переднюю. Флейтист отворил дверь. Вошел Оружейник, и Плясунья задохнулась.
— Привел?
— Да.
Следом за Оружейником переступил порог невысокий человек в коротком воинском плаще. За спиной его висел здоровенный дорожный мешок, в руках был еще один — поменьше.
Ограничившись коротким кивком вместо приветствия, лекарь снял заплечный мешок и вручил его Флейтисту, ему же на руки скинул плащ и так стремительно вошел в указанную Оружейником комнату, что Плясунья, стоявшая в дверях, едва успела отскочить. Метнулась следом за лекарем, встала рядом с Драймом. Либурне, мельком взглянув на них и словно не узнав Драйма, скомандовал:
— Вон отсюда.
У обоих достало ума не спорить — препирательства могли раненому стоить жизни. И все же первой, подавая пример, направилась к двери Гильда. Предупредила лекаря:
— Чистая вода в тазу и в кувшине.
Либурне задержал на ней взгляд.
— Останься, поможешь.
Плясунья с Драймом со страхом и мольбой заглянули в лицо целителя. Либурне не ответил на их ищущие взгляды. Губы его были плотно сжаты, брови сведены к переносице — гримаса крайней сосредоточенности. Гильда тихонько притворила дверь. Плясунья с Драймом остались в передней. Оружейник и музыканты тоже никуда не ушли, присели на ступеньки лестницы. Плясунья тихонько коснулась руки Драйма.
— Как это случилось?
Драйм попытался объяснить и снова увидел залитый лунным светом склон, мечущиеся тени ив, дрожащее древко стрелы... Как он сам не рухнул замертво рядом с Артуром? Каким чудом дошел, дотащил брата?
Драйм привалился к стене. Его трясло. До этой минуты он двигался машинально, просто делал то, что должен был делать. На раздумья не хватало времени. А теперь... Теперь можно поразмыслить. Неужели Артур умрет? Что тогда?
Драйм закрыл глаза. Он не представлял себя без Артура. Всю жизнь думал: умрет первым, приняв назначенный Артуру удар. Не сумел. Не оттого ли, что мысленно уже отдалился от Артура? Хотел испробовать свободы, научиться достойно выбирать. Испробует... Научится... Один.
Он закрыл лицо руками. Слышал тихий, прерывистый голос Плясуньи.
— Драйм... Спасибо. Никто бы не сумел сделать большего. Если Артур выживет — только благодаря тебе. И меня ты спас, и моих друзей — тогда, под Рофтом. Я давно хотела сказать... Мы плохо расстались в тот раз. Прости меня.
Драйм не отрывал ладони от лица, молча стучал зубами в насквозь промокшей одежде. Оружейник подошел, накинул ему на плечи плащ. Музыканты молчали. Ждали.
Плясунья не сводила глаз с заветной двери. Неправда, будто приговор, даже самый страшный, лучше неизвестности. Она согласилась бы век терзаться страхом, лишь бы вместе с сомнением не утратить и надежды. А если сейчас выйдет лекарь и скажет: "Ничего нельзя сделать?"
Донесся голос Либурне. Лекарь что-то отрывисто скомандовал. Коротко вскрикнул Артур. Разлетелся на куски глиняный кувшин — Гильде изменила выдержка. Короткий крик сменился долгим глухим стоном. И снова — требовательный голос Либурне. Треск раздираемого полотна. Быстрая, легкая поступь Гильды. Тишина.
А затем — шаги к двери. Плясунья качнулась вперед. Драйм отнял руки от лица. Оружейник и музыканты невольно поднялись со ступенек. Либурне переступил порог, затворил за собой дверь и, увидев пять пар глаз, уставившихся на него в нетерпеливом ожидании, отрезал:
— Ничего не знаю.
Плясунья подошла к нему, заглянула в лицо. Темные волосы Либурне прилипли ко лбу, лицо осунулось, потускнело.
— Надежда есть? — молитвенно складывая руки, спросила Плясунья.
— Надежда всегда есть, — неожиданно мягко ответил Либурне.
Ему привелось на своем веку повидать молящих глаз, судорожно сжатых рук; людей, желающих любой ценой выпросить, вытребовать, вытянуть из лекаря обещание, которое он давать не вправе.
— Мне удалось извлечь наконечник. Теперь все будет зависеть от его сил... и желания жить. Сознаюсь, я видывал раны и похуже, а люди, получившие их, здравствуют и поныне. А бывало, из-за жалкой царапины человек отправлялся на тот свет. Посмотрим...
Плясунья снова открыла рот, но Либурне, зная, что добавить ему нечего, перебил:
— Пусть кто-нибудь посидит с ним.
— Я, — не давая договорить, вызвалась Плясунья.
Либурне с сомнением поглядел на нее. Обернулся к появившейся в дверях Гильде. Лекарь предпочел бы, чтобы за раненым приглядывала она. Гильда переводила взгляд с Плясуньи на Драйма и обратно, словно выбирая между этими двумя. Наконец решила, улыбнулась Либурне.
— Она справится.
— Хорошо. Если что, разбудишь меня. Только не вздумай с ним разговаривать, — возвысил голос Либурне.
Плясунья торопливо закивала. Лекарь спросил Гильду:
— Где можно отдохнуть, хозяюшка?
— Идемте, я покажу, — Гильда подошла ближе, и всем стало заметно, какая усталая, вымученная у нее улыбка.
Лекарь подхватил дорожный мешок и следом за Гильдой поднялся по лестнице.
Драйм с Плясуньей вошли в комнату Артура. Старались ступать как можно тише, но Артур услышал, повернул голову. Губы его выцвели, щеки ввалились, лицо — словно водой облито. Мутным, больным взглядом окинул он Плясунью с побратимом. Бессильно опустил веки.
Плясунья присела на скамью. Она готова была провести без сна ночь, две, три, сколько потребуется, лишь бы, замирая от страха, прислушиваться — и слышать хриплое, неровное дыхание.
Драйм перевел взгляд на ворох заляпанных кровью обрезков рубахи, резко наклонился и поднял тяжелый, липкий от крови наконечник. Сунул руку за пазуху и вытащил древко. Четыре орлиных пера примялись, Драйм разгладил их почти бережно. Тщательно вымыл и вытер наконечник. Приложил. На месте слома черные линии сложились в рисунок. Маленькое клеймо. Две перекрещенные стрелы. Трудно не признать, такой рисунок и на щите Гирселя, верного стража Магистра. Драйм взял обрывок полотна, завернул и древко, и наконечник, вновь сунул за пазуху. Подняв голову, обнаружил, что Плясунья смотрит на него.
В дверь проскользнула Гильда, подошла на цыпочках, шепотом обратилась к Плясунье:
— Твои вещи я перенесла к себе. В твоей комнате будут жить лекарь и господин Драйм.
Плясунье понадобилось некоторое время, чтобы понять, о чем Гильда говорит.
— Да, конечно.
Гильда ободряюще улыбнулась ей и поманила за собой Драйма. Еще раз взглянув на Артура, он вышел.
— Господин Драйм, — сказала Гильда, остановившись посреди прихожей. — Нас в доме восемь человек. Поутру надо будет всех накормить. Одной мне не справиться. Понимаю, вы измучены, но вряд ли заснете... Не согласитесь ли помочь?
Драйм пожал плечами. Почему бы и нет? Спать в эту ночь не придется, чем бы ни занимался, думать станет об одном...
— Если считаешь, что от меня будет толк на кухне...
— Тогда скорее переодевайтесь и приходите сюда. Дверь вашей комнаты налево от лестницы.
Либурне спал крепчайшим сном, на столе плавилась свеча. Гильда, оказывается, приготовила постели. На скамье, рядом с кроватью Драйма, лежала сухая одежда. Драйм надел — впору, задул свечу и торопливо спустился к Гильде. Она привела его в кухню, где был уже разожжен очаг. "И когда все успела?" Указала на точильный камень.
— Пожалуйста, займитесь ножами.
Драйм взял нож, искоса взглянул на девушку. Что-то поразило его, как и в первый миг встречи. Наконец, понял. Она смотрела ему прямо в лицо, смотрела так, будто не видела ожогов.
Нож скрежетал по точильному камню. Драйм осторожно попробовал пальцем — достаточно острый? Он все время невольно прислушивался. Если Артуру станет хуже, Плясунья позовет врача. Только бы она не задремала. Если промедлит, не спохватится вовремя, Либурне не подоспеет... Тогда раздастся горестный вскрик и...
— Драйм!
Вздрогнув, он поднял голову. Гильда стояла напротив.
— Мне нож сегодня нужен, не завтра.
Драйм спохватился, буркнул:
— Извини.
Вернулся к прежнему занятию. Гильда положила на стол две кроличьи тушки.
— Сможете разделать?
Драйм, не отвечая, придвинул кроликов к себе. Плох тот воин, который не может управиться с добытым зверем или птицей. Он научился этому сразу, как освоил стрельбу из лука. Хотел быть хорошим воином... Отец сетовал: "Срок воинов короток". Срок резчика тоже оказался коротким. Отец сорвался с лесов... Красив столичный собор...
— Драйм, — окликнула Гильда.
Он вопросительно обернулся. Кажется все делал правильно?
Гильда чистила морковь.
— Как вы узнали, что Плясунья живет у нас?
Драйм не сразу нашелся с ответом.
— Мы не знали. Попали сюда случайно.
Теперь Гильда отложила нож.
— Случайно?
— Не веришь? Я сам не поверил, когда увидел.
— Почему же вы постучали именно к нам?
— Венок увидели. Надо было спрятаться. До Турга добраться не могли.
— Дружинники не подоспели, — утвердительно промолвила Гильда, стругая морковь.
