— Ну, я б не сказал. Чтоб как-то уж очень чтобы. Лица там всего — глаза да нос. Боле ни хрена. Волос интересный... будто седой, но эт, кажись, масть у неё такая... Белая. И сама — светлая очень. Загар не берёт. Странная. Не нашенская вся, словом. Из городских.

— По мотокроссу, однако, в области всех баб сначала сделала, а опосля и мужиков. Теперь Сруль вона, слышь, стучит? На кузне, а? Ероплан комстролит. Любушке своей. И нет чтоб с обчеством пообщаться — за уши не оттащищь теперь. Ээххх, пропал человек...

— Не, не ероплан. Этот... Параплан, во. Мото...

— Ладно, пусть. Один хер...

— Так, наливай, что ль. Э, э... Кууда! Чётче надо, чётче... Осталось-то всего ничего, а ты мимо льёшь.

— От-то ведь, блин. Сссучка течная. Тёлка блин охотная тля.

Последняя электричка, следущая по маршруту Санкт-Петербург — Волхов. Четвёртый вагон. Гимли Зирак, гном.

21:42, 20 мая 2014 года.

Утром, как выбрался из штаба, протопал до "Мондео". Ничего с ним не случилось за это время. Саныч так и не очнулся, но не сдох — пульс прощупывается. Не переборщил — ну и славненько. Не, если б вовсе ласты склеил, пережил бы легко, более чем. Но и следочек ни к чему мне отседва. А так он у себя там всё оформит и будет молчать в тряпочку — для своего же персонально блага. Доехал до трассы, свернул на Астрахань и чуток за автобусной остановкой ближайшей тормознулся. Вышел, посмотрел расписание — вот и славненько, четверть где-то часа минут остававщихся переждал в машине, потом, как ПАЗик показался вдалеке, тюкнул ещё чуток урода по балде, развязал. Часы, однако, снял — понравились. Tough Solar. Не чересчур выпендронистые, но удобные и неприхотливые. Не фиг всё время мобилу из кармана тягать чтоб лишь время узнать. Пусть скажет спасибо, что жив остался. Добрый доктор Айболит, блин.

Автобус утренний, набитый до безобразия, совсем скоро подошёл, и вид мой ни у кого ну ни малейших подозрений не вызвал — дембель продолжался ещё. Я с сумочкой — велел из каптёрки принести, ту, с которой пришёл, благо на скромненькую мою, производства новоозёрской издыхающей фабрики имени не понятно с какой стати товарища Бебеля, никто не позарился. Барахлишка поубавилось, конечно, но, слава богу, ключи от дома на месте. На мобильник мой убогий тоже не нашлось претендента, как включил, так на симке даже с сотню где-то рублей оставалось. Вот только звонить некому. Совсем. Впрочем, с десяток SMSок таки успело пропищать. Посмотрел — пяток от дядь Саши, в течение где-то недели, остальное же всякий хлам — выигрыши Мерседесов, предложения кредитов, просьбы о помощи и прочие афёры, мелкие и крупные. Всё поудалял и вырубил, чтоб за роуминг зря не грабили.

Пока до конечной — автовокзал — доехали, народу здорово поубавилось. Первым делом отошёл в сторонку и, врубив мобилу, дядь Саше позвонил — что там да как. Приезжай, — говорит, — можно уже. Об остальном — при встрече. Ладно.

До вокзала железнодорожного — здоровенный домина, с волнистой такой крышей по фасаду — через площадь проскочил, зашёл, смотрю — авиакасса. Дай, думаю, спрошу. И вот тут-то мне и подфартило! То есть это я сначала так подумал, а потом... Хотя, если по конечному результату, то всё нормально.

Короче, подошёл — а там самолёт как раз на сегодня, который два раза в неделю только — бинго! Ну я — девушка, милая, домой хочется аж до последнего не могу, дембель в опасности и всё такое... Пожилая довольно таки дамочка в окошке — но вообще ничего ещё, впрочем, мне сейчас, с голодухи великой, Медуза Горгона, и то, наверное, вполне заслуживающей полового внимания покажется — вполне душевно улыбнувшись, сообщила, что мест нет. Эх, замутить бы с ней — подумал. Побои как-то вроде сошли, впрочем, на лице синяков и не было — старались чтоб незаметно, сволочи... Надо, надо было с ними поквитаться... Ну да ладно. Пусть живут уродами. Главное, ничего жизненно важного не отбили. Между ног. Там костей нет и пресс не накачаешь. Самое уязвимое место, даже у гнома

В общем, канаю себе с полупустой сумочкой через плечо в направлении желдоркассы, вдруг сзади голос — Молодой человек! Кассирша из авиакассы, улыбается, аж лучится вся. Реально милая девушка, пусть и в возрасте. Другие-то лыбятся лишь когда гадость какую сделают. Возврат. Один билет. Увы, проездные мои не гонят но — деньги есть. Кстати, надо посчитать... Ладно, дома. Недолго осталось уже.

Оказалось, на вокзале и душевые есть. Переоделся — когда в каптёрке сумку забирал, пихнул в неё дембельский прикид, который по размеру более-менее. Жить стало лучше, жить стало веселей. Кстати, откуда это? Вроде как знакомое что-то... Неважно.

Посмотрел заодно физию свою, зеркало кстати подвернулось. Девочки, похоже, и на моложение не поскупились. Выгляжу гномьих лет на 40 — 50, ну, а человеческих если, так, пожалуй, лет двадцать и будет... Аккурат как в паспорте. Побрился заодно. Так-то я всю жизнь бороду носил — положено. Наподобие как шотландскому стрелку на параде — юбку. Килт, то есть. А Витьком привык чтоб без. Оно и правда, удобнее так. Вышел из душа как заново родившимся. Лепота.

Естественно, жрать захотелось ну просто кошмарно... Ну, ещё бы — двое суток, да и до этого, мягко говоря, не жировал, плюс, точнее, минус регенерация. Тем не менее вокзальная кухня не вдохновила, да и цены слегка чересчур. Деньги пока есть, но мало. Тыщ тридцать всего, навскидку, или где-то так осталось после билета, а чем меня Новоозёрск встретит, бог весь... Прикупил шоколадку — милой девушке в кассе. Заулыбалась — прям солнышко взошло, Любовь на бейдже, свет Николаевна, обручальное на безымянном левой, семафоры глаз зелёным светятся, путь вроде как открыт — но увы, увы...

Кстати, солнышко и правда взошло, да не так чтоб лишь присутствие обозначить, а и кочегарило уже неслабо. Узнал у милой девушки — блондинка с карими глазами, фигура потряс, что у них здесь, в Астрахани, конкурс красоты перманентно, или это у меня так сперма на уши давит? — где маршрутка до аэропорта. Посмотрел на трофейные часы — время есть. Отошёл от вокзала с километр по улочкам, нырнул в кафешку, простенько, но со вкусом, не то чтоб полумрак — просто как бы тенисто слегка, кондиционер... Взял меню — глаза разбежались. И цены — не в пример вокзальным. Попросил милую девушку — едва заметно узкоглазенькую миниатюрную жгучую брюнетку с гитарной линией бёдер от рюмочной талии, чуть широковатыми скулами и очровательными ямочками на наливных щёчках, что проявились сразу как начал рассказывать, какая она красивая — что-нибудь на её симпатичный вкус. Умял сначала долму, потом жаркое из баранины с овощным рагу, пара салатов с татарскими, кажется, названиями, помидоры с рыбным фаршем, запечённые под майонезом, какие-то пирожки, под фирменный напиток... Время было не обеденное ещё, народу никого, Заринка присела за столик — поболтали. Нет. Сперматоксикоз ни при чём. Просто девушки в Астрахани... Эх! Закончу с делами — приеду сюда. Непременно. Тем более что и телефончики уже есть, на первое время. Той блондинки кареглазой, Валентина её зовут, Заринкин, ещё с Индирой познакомился в маршрутке, пока на самолёт добирался, и с Альбиной — в аэропорту. Но она из Казани. Впрочем, какая разница. И вообще, город понравился. Аккуратненький, воды до фига — почти как в Новоозёрске, но повеселее — солнце! Довольно странно, вообще-то, что мне, гному, солнышко любо... Может, я уже Витёк? Оно бы и к лучшему. Мне теперь здесь жить, не по подземным горизонтам родимой Эрды шастать. От ностальгии по которой я ещё на корабле избавился. Быстро. И то правда, жопа та ещё — чо по ней тосковать-то.

Аэропорт показался очень большим и современным — впрочем, я тогда ещё Пулково не видел. И, главное, заметно превышающим потребности города. Огромное здание в два этажа, куча всякого оборудования — и меньше десятка, кажется рейсов в день — не более того. О чём люди думали, когда проектировали этот без малого Колизей — ума не приложу. Пока сидел — часа три, всего один рейс отправился. В Москву, кажется. Наверное, хватило бы здесь и скромненькой такой типа будочки. Дорого же, наверное, громадину такую содержать. Порадовался, что капитально набил брюхо в городе — рядом со здешними ценами даже желдорвокзал нервно курит в сторонке.

В зале ожидания, где скопились исключительно с нашего рейса, поскольку других в ближайшее время не ожидалось, оказался сначала рядом с каким-то очкастым нытиком, летевшим до Казани. Часа два талдычил мне, какая дерьмовая у нас авиакомпания, и причитал по поводу неизбежного, как тепловая смерть вселенной, опоздания рейса. Я же тем временем любовался самолётами. Надо же какая хрень. Ни антиграва, ни энергетики нормальной — а ведь летает таки, и здоровенный весь из себя. Я как-то тоже пытался нечто подобное скомстролить, чтоб на одной аэродинамике, без антигравов. Правда, мой крыльями махал, наподобие бабочки. И это было первое из моих серьёзных прегрешений. Не считать же таковым доску, откидывающуюся на преподавателя, взлетающий вместе с задницей стул, ручку, пишущую кислотой, и прочие детские шалости...

Наконец, крикнули на регистрацию. Очкарик тут же уверенно заявил, что в этой стране сие ничего не значит, и его знакомым не раз приходилось часами сидеть в накопителе, да, собственно, даже и в самолёте. Достал. Когда регистрировались, посмотрел, куда его, и попросил милую девушку лет под пятьдесят дать место спереди.

Тут вышло нормально — оба два часа до Казани проболтал с беспредельно милой и очаровательной девушкой, жаль сошла, дав телефончик... Но что толку? Никакого блин комфорта в этих самолётах... Совсем было уже расколол её на это самое дело, и такой облом — граждане, пристегните ремни...

Пока сидели в Казани, понял, что меня всё время напрягает, сколько здесь себя помню. Астрал! Такое чувство сначала было, будто его нет. Совсем. Потом понял — есть. Но пустой. Почти совершенно. Если очень прислушиваться, то где-то что-то есть, примерно на востоке, но очень слабо и страшно далеко. Тысячи километров. Мы, гномы, вообще-то в этом деле не шибко сильны — на большие расстояния чувствовать. По этой части больше фейри мастаки, мы же — в радиусе километров пяти, не более. Мы же интеграторы, нам больше и не требуется. Обычно. Но при такой чистоте, без малого девственной, даже я, и то... Понимаю так, Иглой здесь никто не работает. Когда Иглой, или даже вообще при любом проколе, в астрале это всегда сразу чувствуется. Не на корабле, конечно, и не в городе — там сплошные проколы, отслеживать надо. Потому у них... у нас теперь, впрочем... и устроено всё так странно. Нет Иглы? Или утратили? Попадалась пару раз фантастика на эту тему. Ничего похожего, впрочем. А Игла, это такая штуковина, вроде и ничего сложного, а сделать самому никак. Только копированием. Есть там какая-то мутная хрень, что никто понять не может. Впрочем, никто и не пытался особо. Не положено и не принято. Да и зачем? Если скопировать проще простого. Я, впрочем, пробовал. Вообще, много чего пробовал. За что и загремел. Сначала с планеты, потом сюда. Какое-то там, насколько понять могу, измерение задействовано. Нештатное. Впрочем, не время сейчас этим мозги забивать. Наработочки все свои помню прошлые, озаботился, а что толку, без Иглы-то? Придётся как тот... турецкоподданный. Управдомом. Механиком, в смысле. Или по компьютерной части. В общем, один хрен не пропаду. Хотя жаль, конечно...

Потом рядом вместо милой девушки Альбины сел какой-то мужик похмельного вида да сразу и вырубился, ещё до взлёта. Прощупал слегка самолётик... Ничего машинка. Канадской фирмы Бомбардье. Говорят, и Россия выпускала что-то наподобие. Точнее, СССР. Давно. Керосинчик местный ему немного не по вкусу, фильтры, однако, справляются, ну, кое-что по мелочи не фурычит, кое что фурычит не так, но в целом, нормально всё... Мужичёк рядом до того лихо рулады выводил, что я и сам вырубился. Тем более что и не спал... Кажется, давно — а ведь менее суток прошло. В смысле, после пробуждения в госпитале. Обычно для нашего брата это не проблема. Видимо, эмоциональный накал, темп жизни и всё такое прочее. Мы вообще такие вещи неважно переносим, в отличие от некоторых, не стану показывать пальцем. Тех же фейри. На всю голову долбанутых.

Проснулся от подёргивания руки. Стюардесса. Сплошное, надо сказать, разочарование. По фильмам, рекламе, что по и-нету и телику кажут, представлялись эдакими непременно шикарными шмарами нетяжёлого до воздушности поведения, с ногами от подбородка и всё такое прочее... Здесь же оказалась пара довольно пожилых уже девочек с заметным лишним весом в странных жилетках грязно-кирпичного цвета, причём одна, которая неестественно воронова крыла брюнетка, показалась столь же неестественно весёлой и возбуждённой, вторая же, довольно давно, судя по корням, перекрашенная из брюнетки блондинка слегка монголоидного вида — какой-то вроде как слегка заторможенной, а когда разносила воду после вылета из Казани, так и вовсе уподобилась снулой рыбе.

Разбудила, кстати, та, которая брюнетка. Приобрётшая видок... ну совершенно бесшабашный, я бы даже сказал, безбашенный. Наклонилась — пахнуло перегарчиком. Свежачком да на старый. Левый глазик под штукатуркой подбитым показался. Бывает... "Можно Вас на минуточку?". Да хоть на две. И даже более. Что-то весело щебеча, подвела к кабине пилотов, дверь открыла, а там... Ё, как говорится, моё... Иначе не скажешь.

Одно чмо в форме пилота вообще в коридорчике калачиком свернулось, а второе — сидит на месте, но явно никакое. "Я, — это стюардесса, — дала им по сто пятьдесят, добрать до кондиции, чтобы не трепыхались. Ты, главное, не ссы. Мне не впервой. Если б ещё Варька, шкурёха потасканная... Заперлась, тварь, в сортире, да и заснула там. Говорила ж им — не хрен в Казани добавлять, хватит, а они всё — допинг, допинг... Никогда блин свою норму не чуют."

— А я-то здесь зачем, — спрашиваю.

— Как это зачем? Смотри, аппарат уже на посадку заходит. По автопилоту. Через полчаса садимся. С диспетчером надо общаться. Мужским голосом, а Санёк совсем лыка не вяжет. Так-то он мужик нормальный, умеет собираться... Не то что Русланчик, — кивнула в сторону коридорчика. Но — укатали сивку крутые горки. Почитай, третьи сутки уже летаем. Зарплату не платят, народу половина разбежалась, а из тех, что остались, половина шлангует. Я б тоже, да отловили, и буквально ножом к горлу. Ребят так вообще от стола праздничного. Руководители, блин. Один охранник, другой агроном. Сссынки, тля... Подмогнёшь, а?

— Как, — отвечаю, — не помочь столь милой и очаровательной девушке.

Вот это я зря сказал — тётке чуть плохо не стало, глазки затуманились, вздох такой... Будто у подводной лодки балластные цистерны продули, в фильме слышать довелось, "Командир счастливой Щуки", кажись... По телику показывали.

— Ты, — спрашивает, — дембель, так, что ли?

А глазёнки аж пламенем вспыхнули и тут же тлеющим пеплом подёрнулись! Вообще-то ничего себе, если хорошенько присмотреться, вполне даже и аппетитная вся из себя дамочка...