Нам конец, — подумала она. — И это при условии, что у проклятых манти нет на буксире ни одной из их гребаных капсул, которые у них, безусловно, есть.
По крайней мере, значки ее собственного командования сменили цвет с красного на желтый, означающий "Станции укомплектованы", и пока она наблюдала, световой код "Альянса" на самом деле стал зеленым, хотя она сомневалась, что корабль гражданина капитана Рида действительно был полностью готов к бою.
— Есть что-нибудь из центра управления? — спросила она.
— Нет, мэ... а-а, гражданка контр-адмирал, — ответила ее офицер связи.
Хашеми впилась в незадачливую гражданку коммандера острым, как кинжал, взглядом, и Секордо прикусила язык.
Она язвительно подумала, как было бы на самом деле больно, если бы кто-то оступился и сказал "мэм" или "сэр" всего один раз? Особенно в такой момент, как этот? Вполне естественно возвращаться к привычкам всей жизни, когда дело доходит до драки, черт возьми!
— Спасибо тебе, Шарлотта, — сказала она вместо того комментария, который хотела сделать. Она обнаружила, что склоняется к гораздо большей фамильярности со своими подчиненными, чем когда-то позволяла себе, хотя бы потому, что называть их по именам было одним из способов избежать комической оперы комитета общественного спасения "гражданин как его там".
Кроме того, не так давно гражданка контр-адмирал Секордо сама была лейтенант-коммандером Секордо.
Дисплей у ее локтя мигнул и ожил, и она посмотрела вниз, когда на нем появились гражданин капитан Килиан Амброс, командир "Верасите", и народный комиссар Мило Марчант, офицер по политической части линкора.
— Корабль находится на боевом посту, гражданка контр-адмирал, — доложил Амброс.
— Хорошо, — ответила Секордо. — Инженерный отдел?
— Мы работаем над этим, гражданка контр-адмирал. Наилучшая оценка на данный момент — разогрев импеллеров через, — он посмотрел вниз, очевидно, проверяя время на дисплее, — тридцать шесть минут.
Слишком оптимистичная оценка, Килиан, подумала Секордо.
Она очень сомневалась, что гражданин коммандер Шепард, инженер "Верасите", сможет разогреть свои узлы до горячих менее чем за сорок пять минут. Она была бы рада обнаружить, что ошибалась, но не было смысла притворяться, что это возможно. И в этом не было вины Амброса. Он командовал "Верасите" чуть более пяти стандартных месяцев и потратил это время на подготовку своих людей. Но слишком большая часть этой подготовки проводилась на тренажерах, а не на практике с реальным оборудованием, и в опытной цепочке командования, которую он должен был иметь, было слишком много пробелов. Многие "гражданские деятели", которых повысили в должности из-за острой потребности народного флота в офицерах после чистки, имели потенциал со временем стать хорошими офицерами — некоторые из них даже выдающимися офицерами. Но в этом-то и была загвоздка. Даже лучшим из них все еще требовалось время — много времени — чтобы стать профессионалами в своих обязанностях.
И если разведданные, которыми Хашеми соизволила поделиться со мной, хоть немного соответствуют действительности — на что я бы не стала ставить, потому что чертовски уверена, что они неполные, — манти наконец-то начинают действовать сообща. Единственное, что спасало наши задницы до сих пор, — это то, что их политики по меньшей мере так же глупы, как и наши. Но мы всегда знали, что даже им когда-нибудь придется дать добро на возобновление наступательных операций, и, похоже, это "когда-нибудь" наступит сейчас. Это означает, что время тренировок только что закончилось. Отныне все будет зависеть от того, кто из нас проживет достаточно долго, чтобы понять, что, черт возьми, мы делаем.
Она надеялась, что окажется среди тех, у кого будет время по-настоящему освоиться со своими новыми обязанностями. Жаль, что этого не произойдет.
— Гипергенератор? — спросила она Амброса и почувствовала, как Хашеми напряглась рядом с ней.
— Дольше, гражданка контр-адмирал, — сказал гражданин капитан. — Наилучшая оценка на данный момент — сорок минут.
— Продолжайте в том же духе.
— Конечно, гражданка контр-адмирал.
Секордо отвернулась от экрана и чуть не столкнулась со своей народной комиссаршей. В отличие от слишком многих народных комиссаров, темноволосая и темноглазая Хашеми, по крайней мере, до переворота служила на флоте. К сожалению, она была всего лишь старшиной третьего класса, несмотря на почти семь стандартных лет службы. Это, по мнению Секордо, было красноречивым свидетельством ее ограниченных способностей. К сожалению, Хашеми была убеждена, что это произошло исключительно из-за ее происхождения из долистов. Хуже того, она была уверена, что опыт работы на нижней палубе позволяет ей судить обо всем, что касается военного флота.
Чего, очевидно, не произошло.
Теперь Хашеми впилась взглядом в Секордо, намеренно преграждая ей путь к командирскому креслу, и в ее темных глазах горело подозрение.
— Гипергенератор, гражданка контр-адмирал? — ледяным тоном спросила она.
— Это очевидный тактический вопрос, мэм, — ответила Секордо. Народные комиссары были единственными, кто удостоился этого почетного звания.
— На данный момент гипергенераторы должны быть второстепенным вопросом — в лучшем случае, — отрезала Хашеми.
Другими словами, я "пораженка", если даже рассматриваю возможность попытаться вытащить кого-то из своих людей живыми, — с горечью подумала Секордо.
— Мэм, гипергенераторы, как и импеллерные клинья, являются важнейшим компонентом маневренности наших кораблей, а маневренность — важнейший компонент нашей боеспособности. Гражданин капитан Амброс пренебрег бы своими обязанностями, если бы не попытался подключить генератор к сети, а я потерпела бы неудачу в своих, если бы не спросила его об этом. Если уж на то пошло, гражданин коммандер Гуолтни, — она махнула рукой в сторону своего оперативного офицера, — был бы таким же никчемным, если бы не собирал одинаковую информацию о каждом подразделении эскадры. Без этого мы не сможем использовать наши маневренные возможности в бою, а поскольку это, очевидно, массированная атака, нам определенно очень скоро придется вступить в бой.
— Понимаю. — Темные, прищуренные глаза Хашеми горели холодным подозрением, и Секордо заставила себя спокойно встретить ее взгляд. Что она действительно хотела сделать, так это указать Хашеми на безнадежность ситуации, хотя бы для того, чтобы увидеть, как далеко заходит революционный пыл другой женщины перед лицом неминуемой смерти. К сожалению, Хашеми, вероятно, не хватало воображения — и уж точно не хватало флотского опыта, несмотря на ее громогласные заявления об обратном и ее способность предугадывать и отменять любой приказ, отданный Секордо, — чтобы по-настоящему понять, что именно должно было произойти.
По крайней мере, пока.
— Я полагаю, в этом есть смысл, — сказала народный комиссар после долгой, напряженной паузы. — Во всяком случае, до тех пор, пока это не станет предлогом для пораженчества.
— Уверяю вас, мэм, что я и мои люди готовы выполнить свой долг, в чем бы он ни заключался и чего бы это ни стоило. Именно поэтому мы здесь.
Хашеми еще мгновение смотрела на нее, затем кивнула и отошла в сторону, а Секордо подошла к своему командирскому креслу и уселась в него, в то время как Хашеми вернулась к главному экрану. Гражданка контр-адмирал посмотрела в спину народного комиссара и позволила себе холодную, невидимую улыбку. Она была горькой, эта улыбка. Горько вспоминать о муже и маленьком сыне, оставшихся дома, в Новом Париже... и с мыслью о том, что произойдет с ними во имя "коллективной безопасности", если кто-нибудь хотя бы на мгновение заподозрит, что их жена и мать "не готова выполнить свой долг".
Хотела бы я видеть, как ты растешь, Томми, — подумала она. — Я действительно хотела бы.
Она еще мгновение мысленно смотрела на эти два любимых лица, затем взглянула на табло состояния главного экрана. Все значки эскадры теперь мигали ей сердитыми красными глазами, и она глубоко вздохнула.
— Шарлотта, сообщи командному центру, что вооружение эскадры и активные защитные системы полностью укомплектованы и готовы. Мы будем сообщать им о состоянии наших импеллеров и гипергенератора с интервалом в десять минут.
* * *
Брэнди Болджео откинулась на спинку кресла в центре управления повреждениями "Принца Эдриэна". Это было ее место службы в качестве заместителя инженера тяжелого крейсера. Она только хотела, чтобы это не навевало воспоминаний о битве при Хэнкоке и командном пункте "Кассандры". Не то чтобы это сражение было таким отчаянным, как раньше. Она знала это.
К сожалению, корабли получали повреждения и, более того, уничтожались даже в тех битвах, в которых побеждала их сторона.
Это было еще одним уроком, которому научил ее Хэнкок.
В данный момент ей и ее людям действительно нечего было делать, и, честно говоря, она была бы просто в восторге, если бы все так и оставалось. Но поскольку этого не было, и поскольку капитан Маккеон верил в то, что его люди должны быть в курсе событий, ее наушник был подключен к трансляции с мостика, и она нахмурилась, обдумывая то, что услышала от коммандера Алфереса, астрогатора "Принца Эдриэна".
Брэнди была инженером, а не астронавигатором, но Академия заставила ее изучить хотя бы азы профессии астронавигатора. Это означало, что она понимала, как трудно может быть точно определить местоположение в n-пространстве после длительного гиперперелета, и особенно после аварийного перехода через такое количество полос. Правда заключалась в том, что лейтенант Салданья поступила правильно, не долетев всего на двенадцать световых секунд... хотя Брэнди сомневалась, что кто-то на борту "Королевы Кейтрин" — вероятно, особенно Салданья — думал так прямо сейчас.
Но Шестой флот уже был в пути, сильно ускоряясь в системе, и "Принц Эдриэн" и остальные корабли эскадры крейсеров 33 были уже более чем на сто тысяч километров ближе к базе хевов, чем остальной флот. Это мало что значило для их бортовых сенсорных систем, но они отвечали за внешнюю зону противоракетной обороны Шестого флота. Сто тысяч километров — это всего лишь две секунды полета для приближающейся лазерной боеголовки, но разрыв уже увеличивался. В отличие от кораблей стены или линейных крейсеров адмирала Морено, если уж на то пошло, крейсерская эскадра 33 не несла на буксире ракетные капсулы. Это давало им максимальное ускорение в 5,0 км/с2, что в два раза превышало двести сорок пять g, с которыми мог справиться груженый капсулами супердредноут, а разница в скорости между "Принцем Эдриэном" и его более тяжелыми спутниками увеличивалась на 1,5 км/с каждую секунду, по мере того как его эскадра неуклонно удалялась от более тяжелых дредноутов. С такой геометрией эскадра крейсеров 33 всего за десять минут может оказаться на целых 1,3 миллиона километров ближе к врагу, чем боевая стена Шестого флота.
Они не хотели бы слишком сильно опережать эту крупную толпу, чтобы не стать слишком привлекательной целью для управления огнем хевов, но любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, сосредоточился бы на том, чтобы убежать, а не стоять и сражаться. Не при соотношении сил три к одному в кораблях стены и четыре к трем в линейных крейсерах. Нужно было учитывать и другие боевые корабли, но все восемь их, вместе взятые, весили не более 35 000 000 тонн. Даже с учетом их, мобильные подразделения хевов по массе едва ли составляли тридцать процентов от Шестого флота.
Конечно, линкоры хевов были вооружены ракетами, что могло бы немного улучшить их шансы. Или могло бы улучшить, если бы у хевов были ракетные капсулы. Которые были у манти... и это объясняло летаргическое ускорение Шестого флота. Каждый из дредноутов Уайтхейвена буксировал по десять капсул. У супердредноутов их было двенадцать, в то время как у линейных крейсеров — только по шесть. Это было более трехсот капсул, каждая из которых была оснащена десятью ракетами королевского флота Мантикоры, а возможности ракет Хевена оценивались всего в шестьдесят процентов от новейшего мантикорского оружия.
Она понятия не имела, каким количеством пусковых установок могут похвастаться все три орбитальные базы. Было, по крайней мере, отдаленно возможно — хотя "отдаленно возможно" на такой незначительной базе, как Сэмсон, на самом деле означало "чертовски маловероятно", — что у них было достаточно средств, чтобы уравнять численные шансы. Но орбитальные базы были неподвижны, не могли двигаться или маневрировать каким-либо образом, что, в сочетании с тем фактом, что их было буквально невозможно защитить броней, как тяжелые военные корабли, делало их ужасно уязвимыми для ракетных атак.
Это была невыгодная позиция для защитников, подумала она.
* * *
Генри Коста, командир 37-го оперативного соединения народного флота, уставился на экран. Пассивные системы управления силами обороны Сэмсона наконец-то получили достаточно данных на скорости света, чтобы БИЦ корабля народного флота "Монтрессор" смог пометить малиновые значки приближающихся противников предварительными идентификаторами классов. Он некоторое время наблюдал, как они мигают, затем взглянул на табло состояния своей команды, и в животе у него образовался комок замерзшего гелия.
Мы в полной заднице, — подумал он. — Я знал, что должен был поспорить с Бозонне, черт возьми!
— Что происходит, гражданин вице-адмирал? — потребовал ответа народный комиссар Аарон Бозонне.
— Манти атакуют большими силами, сэр. — В голосе Косты было больше язвительности, чем следовало бы, но, учитывая обстоятельства, это вызывало гораздо меньшее беспокойство, чем было раньше.
— Что? — настала очередь Бозонне внимательно вглядываться в схему, хотя Коста знал, насколько слабо народный комиссар разбирается в ее значках. — Что значит "большими силами"?
— Я имею в виду, что на нас надвигается как минимум втрое больше наших сил, комиссар. Предполагаю, что они вышли дальше, чем планировали, но это не сильно поможет, поскольку мы не можем маневрировать.
— Что? Почему бы и нет?!
Коста оторвался от экрана и недоверчиво уставился на народного комиссара.
— Потому что, — сказал он через секунду или две с угрожающим терпением в голосе, — наши импеллерные узлы были полностью отключены в тот момент, когда они прибыли. Как и наши гипергенераторы.
— Хорошо... что ж, подключите их к сети! — рявкнул Бозонне.
— Это именно то, что мы пытаемся сделать, сэр. Но нам нужно время, и если манти не облажаются со временем, у нас его не хватит, чтобы перейти с холодных узлов — на чем, напоминаю, вы настаивали, чтобы снизить износ компонентов — до того, как эти люди, — он ткнул большим пальцем в схему, — подойдут к пределу досягаемости. А без импеллерного клина боковые стенки бесполезны. Так что, если не считать наших противоракет и средств точечной обороны, мы будем совершенно беззащитны, когда их ракеты обрушатся на нас. Сэр.
Бозонне с трудом сглотнул, его глаза стали огромными, затем он вернулся к схеме, как будто мог каким-то образом изменить ее иконографию, просто приложив достаточно усилий, и Коста отвернулся от него к своему оперативному сотруднику.
