Поздним вечером, достигнув окрестностей Пернова, отряд Владимира остановился в деревеньке Волино, отстоявшей от города на несколько вёрст к юго-востоку. Как оказалось, селение это было кашубское, о чём поведал местный староста Ян — долговязый, седой как лунь, старик со всколоченной бородой. Вывезенных откуда-то из-под Данцига кашубов эзельский воевода Паскевич поселил на этом месте по уговору с феллинским воеводой, за что Ян тут же принялся обоих благодарить, покуда не был остановлен рассмеявшимся Владимиром:
— Да полно! Видно, что ты доволен — небось, воевода землицы тоже дал немало?
— За то спаси его Господь! — воскликнул старик. — Век помнить буду!
— Стало быть, не император наш, а воевода земли раздаёт? — переглянувшись со спутниками, усмехнулся Игнат, один из двух молодых князей-погодков, сводных братьев Владимира.
Яну тут же поплохело — он понял, что люди эти непростые, коли так вольно о воеводе говорят. Прежде, в Прусском герцогстве, ныне поделенном меж поляками и русскими, никто не смел и о самом захудалом бароне сказать что-либо, умалив его честь при свидетелях.
— Воеводе на то приказ даден, — с неизменной улыбкой покачал головой Романов. — Не смущай народ, Игнат. А ты, Ян, приготовь нам дом для ночлега и горячего.
— Мой дом готов, господин офицер! — с готовностью выпалил староста. — Прошу вас, не побрезгуйте!
Чтобы не мешать нежданным постояльцам, старики ушли в дом старшего сына, стоявший неподалёку, прислав, впрочем, двух молодых девок для прислуживания, но постояльцы вскоре прогнали их.
— Говорят, не нужно им прислуги, — отчаянно краснея, скороговоркой пролепетали девушки, прыснув со смеху, — разве что ласки нашей! А сами они и воды натаскали, а теперь в котёл с кипящей водой сушеной травы покидали да чашек наставили вокруг! Пахнет вку-усно!
Ян удивлённо приподнял брови, почесав бороду, да махнул рукою, брысь, мол, отсюда! А тут сыновья жёнка принесла пышущий жаром ягодный пирог — угощенье гусарскому полковнику и его ближним офицерам.
— Неси! — буркнул староста, а сам двинулся впереди.
В полутёмных сенях Ян наступил на кошку, принявшуюся было ластиться к хозяину, отчего та, с коротким воплем впилась зубами и когтями в хозяйскую голень, не прикрытую холстиной коротких штанов. Превозмогая боль, он потянулся было к ручке двери, но та вдруг отворилась, осветив сени ярким светом. На пороге возникла фигура одного из гусар — с пистолем в опущенной руке. Он насмешливо оглядел оторопевшую женщину с пирогом в руках и старосту, чьё лицо было ещё полно страдальческих эмоций.
— Гляньте, кто пожаловал! — рассмеялся он, пистолем приглашая женщину в залитое светом помещение. — За такое угощение спасибо! Как раз к чаю!
Старик же, встретившись взглядами с главным среди гостей — полковником Владимиром, аж вздрогнул, до чего у того был недовольный взгляд. К счастью дверь тут же затворили, и староста оказался один в пустых сенях. Почесав затылок, он поплёлся на двор. Катаринка вышла из дома спустя пару минут, но Ян успел смириться с тем, что она останется там для утех офицеров.
— Ну что там? — буркнул он, не оборачиваясь.
— А ничего, — выдохнув, махнула та рукой. — Сидят, словно сычи вокруг стола да слушают писк какой-то из ящика, будто там мыши возятся.
— Чего мелешь? — удивился староста.
— Да Богом клянусь! — фыркнув, рассмеялась Катарина. — А один словно тот писк записывает, а его поправляют. Затем снова слушают.
— Это же... Как его, — Ян аж зажмурился, вспоминая нечто. — Младший-то мой, Флориан, на Эзеле видал такое, помоги, Господь, вспомнить... А, радиус! Это изготовлено для общения по небесному своду.
— Как это? — изумилась женщина, встав столбом у изгороди.
— А мне почём знать? У Флориана и спросишь, когда он с Эзеля приедет, а мне до этих вещиц дела нет! — пробормотал староста недовольно.
— Как же, вернётся он, — махнула рукой Катарина. — Только дурень с эзельской службы уйдёт!
— А ну тебя к чертям! — осерчал Ян, обернувшись на прикрытые изнутри оконца собственного дома. — Поди, поставь в печь ещё пирог!
Кашуб и не предполагал, что гости, спрятавшись от чужих взглядов, обсуждают новости, касавшиеся и его народа. Ещё в начале сентября на Эзель из города Шверин тайно прибыл принц Фридрих Мекленбургский, для переговоров с русским императором. Выехав из датского ныне Мекленбурга, Фридрих навсегда порвал со своей родиной — хотя, честно говоря, дома младшему сыну герцога Адольфа Фридриха ничего не светило — ну, разве что прозябание в родовом Шверине. Его более удачливые братья имели больше шансов оказаться на престоле герцогства. Но вот, в один из тёплых августовских вечеров в Шверин прибыл русский посланник с грамотами от императора. Как оказалось, в Москве, как и в Вене, теперь правил именно император, который и предлагал Фридриху поистине императорский подарок — а именно, престол Померании. У Артамона Матвеева, посла московского, было с собою ещё несколько бумаг, среди которых письмо от регентского совета молодого короля Швеции Карла, соглашавшегося на появление в некогда шведской части Померании нового рода взамен угасшей со смертью герцога Богуслава династии Грифитов.
— Делагарди и злата немного взял, — улыбаясь, словно сытый кот да степенно оглаживая бороду, проговорил тогда удобно устроившийся в кресле посланник. — А главное, убрались они вовсе в свои пределы.
Информированные о сделке датчане, в лице короля Фредерика, озаботившегося судьбою Швеции, взяли с Романова обещание не воевать шведских земель, на что Владимир пошёл с лёгкостью. И вот он уже был в шаге от Аренсбурга. По радио прошло сообщение, в котором Паскевич, этот крепкий старик, сообщал о прибытии в Пернов фрегата 'Новгород' — а значит, всё готово для встречи Владимира в Аренсбурге. Этот момент подпортило неожиданное появление непутёвого старосты с невесткой, но всё же пирог был хорош! Да и кашубка эта тоже оказалась видной девахой!
Молодые князья Игнат и Лука, сводные братья императора, уговорили спешащего на Эзель Владимира дождаться отца и только потом въезжать в Пернов. Обоз же прибыл в селение спустя сутки и после короткого отдыха вновь продолжил свой путь на запад. Со старостой за постой щедро рассчитался Егор Бекетов — осчастливленный кашуб ещё долго стоял у последнего плетня, взглядом провожая пыливший по дороге караван, даже когда тот окончательно скрылся за темнеющим вдали еловым лесом.
Небольшой отряд уездной конной милиции и несколько офицеров во главе со штаб-майором из Аренсбурга встретили важных гостей из Москвы на таможенном посту у моста через реку, называемую Саугой, о чём информировал дорожный указатель. После недолгого разговора с майором, Грауль-старший пересел с возка на коня. Отряд направился к гавани, поспешая за указывающим дорогу аренсбуржцем, представившимся Петром. Обоз же, под охраной милиции был отправлен в гостиный двор на окраине города.
Торговый Пернов встретил гостей суетой гомонящей толпы, со шныряющими в ней ушлыми приказчиками — в город пришлось въезжать по купеческой дороге, объезжая рынок, чтобы достичь порта кратчайшим путём. Перед сурового вида гусарами императорской гвардии на узких улочках, народ, однако, расступался, всадники сохраняли заданный темп и вскоре, за черепичными крышами ладных домишек вдали замелькали торчащие, словно лес, судовые мачты. Первый же порыв ветра принёс солёный запах моря и свежей рыбы, а внезапно закончившаяся улица открыла вид на гавань, заполненную судами. Владимир зажмурился — в глаза ударил яркий солнечный свет, непривычный после сумрачных улочек. Едущий рядом Лука потянул носом — в воздухе добавились многочисленные запахи яств, приготовляемых в портовых харчевнях.
— Местная еда годна, обедать вполне можно... — флегматично проговорил майор, всё же сведя белёсые брови и пожав плечами.
— Пётр, ты случаем не эст? — усмехнулся Романов. — Никак не пойму я твоего говора.
— Я с Дрезны*, — коротко ответил офицер.
— Занятно, — кивнул правитель Руси.
До самого причала аренсбуржец сохранял молчание. Прибыв на место, он, легко перекинув ногу, спрыгнул с коня, отдав несколько коротких команд ожидавшим его людям, после чего указал на силуэт корабля, стоящего на якоре в нескольких сотнях метров от берега.
— Император! 'Новгород' готов уплывать к Эзелю! — обратился он к Романову. — Войевода Лазарь Миронович ждёт тебя с нетерпением, и будет встречать на берегу. О ваших конях будут заботиться.
Едва фрегат отплыл из Пернова, погода резко переменилась. Солнце скрылось за хмурыми тучами, стал накрапывать мелкий противно-холодный дождик, потемнели и стали свинцового цвета воды Балтики. Ветер, крепчающий час от часа носил в воздухе водную взвесь, отчего одежда у людей, не спрятавшихся от разыгравшейся непогоды, быстро становилась мокрой. Романов со спутниками спустился в кают-компанию, где за разговорами, потягивая ароматный чай, удалось скоротать некоторое время до того, как снова показалась земля. Непогода немного улеглась, но с темных небес продолжал лить, пусть и меньшим напором, холодный дождь. У небольшого, площадью в восемь квадратных километров, острова Абрука 'Новгород' встретил ещё два эзельских фрегата — 'Ригу' и 'Митаву'. Эти два корабля шведской постройки, пояснил штабист, заступили на службу совсем недавно — теперь эзельский флот обладал дюжиной фрегатов, два из которых сейчас стояли на ремонте в курляндской Виндаве. Там же, у берега островка, близ маяка, на волнах качалась неказистая шхуна и несколько баркасов.
— Курляндцы привезли крестьян, — заметив взгляд Владимира, проговорил майор. — После того, как купцов и их склады перевели с Абруки в Пернов, войевода Паскевич принимает на острове до полусотни людей в месяц.
— Так мало? — обернулся на Петра Романов, утирая мокрое лицо и поправляя капюшон кожаного плаща.
— Ведь остальные направляются в Ригу, согласно вашему приказу, — невозмутимо отвечал лужичанин, на что Владимир коротко кивнул.
По прибытию в гавань Аренсбурга, где, по понятным причинам, из торговцев наблюдалось лишь бременское судно, 'Новгород' был встречен сторожевиком — небольшим паровым катером береговой охраны.
— В прошлый раз их было три, — заметил Владимир, наблюдая за подходившим к борту фрегата корабликом.
— Машины часто ломаются, — нахмурившись, пояснил штаб-майор. — Второй катер стоит у Зонебурга, а третий... — офицер вздохнул отнюдь не наигранно:
— Третий разобрали на запчасти.
Вскоре Романов с князьями и десятком гвардейцев оказался на борту сторожевика, который направился к причалу — а там все уже готовы были встречать императора Руси. Первым пожал руку Владимиру воевода Паскевич.
— Твоя рука крепка, как прежде! — с улыбкой заметил император.
— Как без этого? — сдержанно ответил воевода. — Иначе сожрут, сам знаешь. Ну, думаю, тратить время попусту мы не станем, поэтому, Владимир Алексеевич, прошу ко мне. Возок ждёт.
— Верно, Лазарь Миронович! — ухмыльнулся Владимир и уверенно направился к повозке, позвав братьев:
— Игнат! Лука! Не отставать!
Когда возок тронулся, Владимир успел обернуться, чтобы кинуть взгляд на 'Новгород', от которого отваливали шлюпки с его гвардейцами — бывшими ангарскими кадетами.
В замке Владимир позволил себе расслабиться, первым делом приняв горячую ванну и переодевшись в форменную одежду Аренсбургского полка. После Романов отправился в кабинет воеводы — им предстояло о многом поговорить. Паскевич пригласил императора занять одно из двух кресел у низенького столика, устроился напротив. Поначалу они молчали, думая каждый о своём. Наконец, правитель Руси решился начать разговор первым:
— Итак, Лазарь Миронович, всё ли у вас готово?
— Готово, — заложив ногу на ногу и сцепив пальцы в замок, начал говорить Паскевич, — младший сын герцога Мекленбургского ждёт в нижнем зале.
— Я не об этом! — поморщился Владимир. — Ты знаешь, что я имею в виду. Я готов подождать ещё, главное — чтобы слияние двух частей страны прошло безболезненно.
— Ты спешишь, — прикрыл глаза Лазарь. — Да, объединение неизбежно, это понимали и прежние, первые руководители Ангарии. Их дети смотрят на Русь, как на соседа-добряка, брата — старшего или младшего... Не знаю, — воевода закашлялся, приложив ко рту платок. — Павел, а что ты скажешь?
Расположившийся на резной скамье, что стояла в самом углу кабинета, Грауль поднялся с места. Отчим императора, при дворе являвшийся негласным опекуном и главным советником правителя, изредка бывал на официальных приёмах и совершенно игнорировал традиционные при Владимире заседания глав приказов, получая при этом полную информацию с этих встреч. С самого своего появления при дворе Павел, что называется, 'не светился', предпочитая частые беседы с Владимиром и самыми доверенными людьми, приближенными молодым Романовым — боярами Беклемишевыми и недавно пожалованными в бояре Бекетовыми, князьями Бельскими, искавшими пути дальнейшей службы новому московскому государю да прочими. Люди же Никиты Романова — Афанасий Ордин-Нащёкин, Фёдор Ртищев, князья Черкасские, Барятинские и прочие воеводы, также входившие в ближний круг императора, образовывали собою при дворе второй лагерь. Несмотря на некоторую настороженность между этими влиятельными группировками, затмившими старые и родовитые фамилии, до вражды дело не доходило, зато сотрудничества было налажено отменно. Особенно, когда дело касалось устройства заводов и цехов, а также народного просвещения.
— Вообще, немного забавно... Вот так творить историю, — Грауль, поднявшись со скамьи, стал прохаживаться у края широкого стола, на котором аккуратными стопками лежали бумаги. — Владимир, я не единожды говорил тебе, что совсем необязательно именно ты проведёшь объединение. Кроме того, надо крепко встать на ноги, а ты... Ты даже не женат! — Павел осуждающе посмотрел на смутившегося парня. — Хочешь избавить себя от наследников, как Никита?
— Нет! — замотал головой Владимир. — Женитьба — дело нехитрое. Проведу смотр невест да выберу... — Романов недовольно осёкся, после того как Грауль с Паскевичем переглянулись, едва сдерживая ухмылки.
— Нет, молодой человек! — покачал головой Лазарь. — Судьба монарха в том, чтобы жениться, учитывая интересы государства, а не личное чувство.
— Вероятно, ты и это прописал в своём плане, — спросил воеводу Павел, на что тот степенно кивнул.
— Сей план не только мой, — передавая привставшему с кресла Романову пухлую папку, лежавшую всё это время по правую руку воеводы, проговорил Лазарь. — Тут не менее половины мыслей Матусевича. Он писал это для Бельского, но не срослось.
— Для Бельского? — нахмурился Владимир. — Какого из них?
— Уже не важно, Володя, — отмахнулся Павел.
— Отправлю старшего Бельского на Терское воеводство, — пробурчал император, пытаясь развязать тесёмки, кои скрепляли объёмный труд.
— Да ты снова спешишь! — воскликнул Грауль. — Потом почитаешь, позже и вопросы будешь задавать, а сейчас надобно с Фридрихом вопрос решить — примешь присягу у герцога да отправишь править Померанией.
