Это объясняется тем, что у лукумонства много корней и оно до-вольно быстро по историческим меркам трансформировалось. В целом развитие этого социального явления можно разделить на три этапа.
Первый этап (10-9 вв. до н.э.) связан со сплавлением в этрусскую народность аборигенных оско-умбров и пришлых тирсенов. При этом:
-в мировоззрение этрусков вошли индоевропейские представле-ния о мире, принесённые в Италию оско-умбрами. Самыми главными носителями этого мировоззрения были так называемые "маги", мудре-цы, аналогами которых были более поздние друиды у кельтов и волхвы у славян . Они мало чем отличались от прочих соотечественников, ходили в простой одежде, не требовали подчёркивающих их статус це-ремоний в общении.
-в мировоззрение этрусков были включены взгляды на мир, бы-товавшие у неиндоевропейских жителей Малой Азии и принесённые тирсенами в Италию. В их числе — типичные для восточных народов мифы о великих богинях-матерях. Для восточной цивилизации харак-терно, что государственная власть всегда носила мистический, сакраль-ный характер и жрецы были её опорой. Они свершали жертвоприноше-ния на благо народа, их святость гарантировала всем безмятежное и блаженное будущее.
Гробницы в Цисре
Интеллектуальная элита и служители богов тирсенов и оско-умбров сливались в особый слой лукумонов. Это слияние привело не к сложению, а к умножению авторитета лукумонов. Власть лукумонов, подобно власти современных римских пап, была пожизненной, но не наследственной. Подобная форма правления имела место и в Риме при этрусских рексах. Критерием выбора нового лукумона была "богоиз-бранность", прожемонстрированная божествами. Лукумоны правили вместе с советом старейшин и народным собранием. Их функции стали многократно шире, а права, соответственно, выросли. Лукумоны были не просто советчиками, но выступали в роли судей, воевод и верховных жрецов. При военной угрозе лукумоны созывали ополчение, призывали на войну аристократов, которые собирали отряды своих клиентов.
Чем далее, тем более власть лукумонов обрастала обрядами, ат-рибутами, символикой в стиле восточных правителей-теократов. Их вы-ходы становились торжественными, их сопровождала почётная стража с пучками розог (лат. fascio), куда вкладывали топорики. Военную победу отмечали торжественным проездом лукумона на колеснице, влекомой четвёркой белых коней. Лицо лукумона при этом раскрашивали алой краской, плечи окутывал расшитый плащ .
Второй этап (8-7 вв. до н.э. ) характеризовался появлением жен-щины рядом с лукумоном. Жены? Воплощения богини? Напарницы-жрицы? Тайной советницы? Или справедливо всё, вместе взятое со все-ми вытекающими культурными социальными и правовыми последстви-ями? Но в любом случае нет никаких оснований вслед за некоторыми историками прошлого века говорить об элементах матриархального общества, перенесённых тирсенами на италийскую почву. Бесспорно, Этрурия отличалась немыслимой для других древних стран личной свободой женщин. Они обладали не только именем, то есть юридиче-ским признанием, но и имели такой политический вес, каким пренебречь было невозможно. Немногие известные по античной литературе приме-ры демонстрируют это необычайно ярко. Например, Танаквиль, которая строила очень и очень честолюбивые планы и относительно себя, и ка-сательно мужа. Но ни о каких остатках матриархата при этом не может быть и речи. Танаквиль, будучи этрусской дамой аристократического происхождения, имела на родине существенный статус, которым она могла бы удовлетвориться. Но ей хотелось большего и это большее она связывала с успехами мужа. Именно это заставляло её подталкивать Тархну к реализации честолюбивых намерений.
Природа Лация
Третий этап (6-5 вв. до н.э.) будет связан с окостенением и омертвлением лукумонства, с утерей им творческих потенций и актив-ности. Произошла формализация сакрального смысла обрядов и ритуа-лов, исполняемых лукумонами. Устарели как вооружение, так и тактика лукумонского воинства. Лукумоны, как и прежде бились верхом или на колесницах, используя короткие, кривые мечи с трехгранными клинками и обоюдоострые топоры, их архаические доспехи так и остались брон-зовыми. Тит Ливий повествовал, как Толумний, лукумон города Вейи, скакал верхом перед дружиной, "сияя на поле битвы в несравненном великолепии своих царственных одежд". Но это было сияние заката. Этрурия не выдержала столкновения с лишённым всякого блеска, зато молодым и сильным хищником — Римом.
Заявленный жанр научной популяризации оставляет автору неко-торое право на правдоподобный домысел. Если мы допустим существо-вание реального Тархны, то вполне можем предположить, что именно благодаря Танаквиль он достиг известности в Риме, вследствие её дея-тельности Анк Марций уступил свой титул Тархне (Тарквинию) по окончании своего законного пребывания у власти. Правда, Анк Марций, отдавая власть Тархне (Тарквинию), пытался выторговать у последнего обязательство вернуть ее своим сыновьям, но...
Азаревич Д. Патриции и плебеи в Риме. тт. 1-2. М., 1875
Блох JI. Сословная и социальная история Римской республики. СПб., 1914
Кагаров Е.Г. О царской власти в древнем Риме. Воронеж, 1910
Коптев А. В. Рим и Альба: к вопросу о наследовании царской власти в архаическом Риме "Проблемы эволюции общественного строя и международных отношений в истории западноевропейской цивилиза-ции", Вологда, 1997
Маяк И.Л. Рим первых царей. Генезис римского полиса. М.,1983
Маяк И.Л. Проблема населения древнейшего Рима. "Вестник древней истории", 1979, No 1
Немировский А.И. Идеология и культура раннего Рима. Воро-неж, 1964
Немировский А.И. История раннего Рима и Италии. Возникнове-ние классового обществ аи государства. Воронеж, 1962
Нечай Ф.М. Образование Римского государства. Минск, 1972
Binder J. Die Plebs. Leipzig, 1909
Сiасeri E. Le origini di Roma. Milano, 1937
Duсati P. Come nacque Roma. Roma, 1940
Fell R. Etruria and Rome. Cambridge, 1924
Miles G.B. Livy: Reconstructing Early Rome. Ithaca, 1995
Momigliano A. Roma arcaica. Milano, 1989
Оberziner G. Origine della Plebe romana. Genova, 1901
Pa11оtino M. La prima Roma. "Studi Romani". 1957, No 5
Thallon Hill I. Rome of the Kings. An archaeological setting for Livy and Vergil. New-York, 1925
15-16. Италия в 7 в. до н. э.
1. Корсика и Сардиния в 7 в.до н.э.
2. Заря Великой Греции
3. Племена Сицилии и Южной Италии
4. Племена Средней Италии
5. Племена Северной Италии
"История не в состоянии без посторонней помощи наглядно опи-сать народную жизнь во всем ее бесконечном разнообразии; она должна довольствоваться описанием общего хода событий. В ее состав не вхо-дят дела и поступки, мысли и вымыслы отдельного лица, как бы они ни были проникнуты народным духом. Однако попытка обрисовать их хотя бы только в самых общих чертах по отношению к этим древнейшим временам, почти совершенно исчезнувшим для истории, кажется нам потому необходимой, что глубокая пропасть, которая лежит между нашим собственным строем мыслей и чувств и строем мыслей и чувств древних культурных народов, сколько-нибудь доступна для нашего по-нимания только в этой области. Дошедшие до нас предания с их пере-путанными названиями народов и малопонятными для нас легендами — то же, что высохшие листья, при виде которых с трудом верится, что они когда-то были зелены... "
1. Корсика и Сардиния в 7 в.до н.э.
В 7 в. до н.э. этническая карта Корсики и Сардинии относительно стабилизировалась и стала такой, какой будет к моменту римского заво-евания . Оба острова были заселены племенами иберо-лигурского происхождения.
Корсиканский муфлон
Относительно корсов, заселявших остров, названный в их честь, существуют два равно недоказанных мнения:
1.Корсы — лигуры, заселившие остров еще в новокаменном веке (6000-4000 гг. до н. э.) и позднее занявшие север Сардинии.
2.Корсы — иберы, переселившиеся с севера Сардинии во втором тысячелетии до нашей эры и занявшие всю Корсику.
С точки зрения автора данной книги всё-таки чуть более логич-ными выглядят доводы сторонников первой гипотезы. Например, сооб-ражения знаменитого филолога А. де Жюбенвиля, обнаружившего топо-нимы лигурского происхождения в различных частях Корсики. Косвен-но это подтверждается также проведенными в 2010-2013 гг. преслову-тыми исследованиями ДНК населения Сардинии и Корсики. При всём справедливом скепсисе по отношению к ним, эти исследования показы-вают, что сардинцы имеют больше генетических сходств с жителями Тосканы, а корсиканцы — ближе к лигурийцам.
Финикийцы начали интересоваться Корсикой еще в 9-8 вв. до н.э. Однако невозможно установить, когда они впервые приступили к освое-нию её побережья. Во всяком случае, никак не ранее двух-трёх десяти-летий после основания Карфагена.
Когда историки говорят о финикийской колонизации, проводи-мой моряками и купцами, то решительно отделяют её от греческой ко-лонизации, которую осуществляли переселенцы-колонисты, то есть земледельцы и ремесленники. Финикийские колонии не пускали корней в побережье чужой страны. Даже Карфаген в этом смысле не стал ис-ключением, он всегда был куда более обращён в сторону моря, чем к африканской суше. Финикийцы устраивали лишь приморские причаль-ные пункты и укреплённые фактории, где вели торговлю с аборигенами. Причём строили их лишь в тех местах, где были интересующие их то-вары, прежде всего — олово, медь, серебро и железо.
Центральная Сардиния
Так было и в случае с Сардинией. Уже в 8 в. до н.э. остров стали рассматривать как важный источник меди. А с ростом влияния Карфаге-на этот источник стал привлекать и своей непосредственной близостью. На западном и южном побережьях Сардинии финикийские мореходы основывали причалы и складские сооружения.
Итальянские археологи заявляют, что 8-7 вв. до н.э. стали време-нем заката нурагических поселений, хотя крепости нураги еще будут использоваться сардами вплоть до римского завоевания. Трудно восста-новить детальную картину перемещений племён и социальных перемен в этих племенах в 8-7 вв. до н.э., но то, что они происходили на острове — несомненно. "Согласно Страбону, горные жители острова "составляют четыре племени: параты, соссинаты, балары и акониты, живущие в пе-щерах". Ко времени, когда жил географ, все эти племена были известны как диагесбы, а "прежде, — замечает Страбон, — они назывались иолая-ми". Они жили бедно, удалившись в горы, откуда выходили только для того, чтобы совершать набеги на плодородные равнины острова" .
Постепенно жители внутренних областей Сардинии, сохранив-шие полную самостоятельность, приступили к интенсивному обмену товарами с финикийскими береговыми колониями. Но "коготок увяз — всей птичке пропасть". Финикийцы использовали интерес к ним абори-генов для того, чтобы прочно освоиться на южной половине Сардинии. Фактория Нора расширилась и в 8-7 вв. до н.э. превратилась в настоя-щий город. Позднее на острове поднимутся и дркгие финикийские горо-да: Сульцис, Таррос и Каралис. Толчком к их появлению станет торгов-ля солью, шерстью, зерном и иными товарами. Особенное усердие про-явили финикийские рыбаки из этих городов, наладившие интенсивный промысел сардин, тунца и добычу кораллов.
Нураги
Вероятно, греки появились на Сардинии с небольшим запоздани-ем по сравнению с финикийцами. Неуверенные посягательства эллинов на богатства острова смутно отражены в некоторых мифах о странстви-ях героев. Однако до сих пор ничего конкретного по этому вопросу установить не удалось. Даже археологи весьма невнятно высказываются относительно греческой активности на Сардинии. Вероятно, первыми из эллинов в 7 вв. до н.э. сюда прибыли мореходы из области Ионии, прежде всего — из ионийского города Фокеи. Их торговые и боевые ко-рабли доплывали даже до Пиренейского полуострова и Балеарских ост-ровов. Но греческое влияние на Корсике и Сардинии никогда не было заметным.
2. Заря Великой Греции
"Где два историка, там всегда пять точек зрения". Но при изуче-нии греческой колонизации исследователи на редкость единодушны: эллинские колонии — первые из ростков античной цивилизации на апен-нинской почве. При этом греческие полисы были семенами, привнесён-ными извне "в готовом виде". Однако их дальнейший рост происходил с непосредственным участием италийско-сицилийского населения, ко-торое
-либо вступало в синтез с привнесённым греческим элементом, пополняя как класс господ, так и класс рабов;
-либо сопротивлением консолидировало против себя греков, за-каляя полис и делая его структуру прочнее.
Советские учёные внесли огромный вклад в изучение проблем греческой колонизации. Так, совершенно справедливо были отвергнуты отождествления западных историков колонизационной деятельности греческих полисов с колониальными захватами Великобритании, Фран-ции, Бельгии, Нидерландов. Обоснованно критиковалось отечественны-ми историками утверждение о том, что главной причиной эллинской колонизации стало близкое к катастрофическому перенаселение юга Балканского полуострова .
Роспись сосуда из Питекусс (ок. 750 г. до н.э.) Надпись на сосуде из Питекусс
Как уже отмечалось , активные контакты между населением Балканского и Апеннинского полуостровов отмечены ещё в ахейский (микенский) период. Балканско-эгейское воздействие на формирование италийского общества невозможно недооценить. Однако с падением ахейского мира связи между полуостровами были прерваны. Иногда го-ворят, что эллинская колонизация "возобновила" эти связи. Неверно, речь должна идти не о возобновлении старых контактов, а о налажива-нии "с чистой страницы" новых!
Некоторые археологи настаивают на так называемом "предколо-низационном периоде" 900-750 гг. до н. э., называя его "временем слу-чайных наездов греческих торговцев". Эти разведчики-первооткрыватели, полуторговцы-полупираты оставили в Сицилии еди-ничные образцы привезённой ими керамики протогеометрического сти-ля, произведённой в мастерских самых разных полисов Эллады. Ни о какой систематической торговле аборигенов с греками в этот период не может быть и речи, напротив, итальянские археологи отмечают пересе-ления сикульских общин подальше от побережья, вглубь острова, в укреплённые самой природой местности. Явно, встреча с тогдашними греческими колумбами и васко да гамами восторга у туземцев не вызы-вала. Что любопытно, протогеометрическая керамика той поры обнару-жена в южноэтрусских могильниках в куда большем количестве. Объяс-нение лежит на поверхности: с греками "предколонизационного перио-да" соглашались торговать только те, кто были достаточног сильны, чтобы пресекать пиратские инстинкты заморских гостей. Этруски пред-лагали железо и рабов в обмен на эллинские диковинки.
Как уже говорилось, первое греческое поселение в Италии воз-никло на острове Искья, удаленном на 11 км от побережья Кампании, то есть в Питекуссах (Инарима, Энария). Когда-то здесь останавливались ахейские торговцы, что подтверждено находками керамики конца 15 в. до н.э. А в 775-770 гг. до н. э. на том же месте появился заново постро-енный греческий торговый пост (эмпорий). "На всем протяжении ита-лийского побережья нет более выгодного места для поселения с точки зрения безопасности, а эти соображения при основании первых колоний играли немалую роль. Остров, отстоящий недалеко от побережья, счи-тался в древности идеальным местоположением для колонии... Распо-ложение древнейших поселений греков на островах имело своей целью создать известную гарантию безопасности от внезапного нападения и в то же самое время завязать сношения с местным населением. Что каса-ется острова Питекуссы, то помимо этих выгод он отличался плодоро-дием почвы и, как указывает Страбон, наличием золотых россыпей" . Там укрепились выходцы с Эвбеи (из Халкиды, Эретрии, Ким). Грече-ский остров Эвбея стал одним из потребителей этрусского железа и ме-ди. Известен так называемый "питекусский кубок" 750 г. до н. э. со сти-хотворной надписью, вполненной на халкидском варианте греческого алфавита:
