В сердце Арнольда начало расти подозрение. — Ты же не планируешь какое-то нападение, не так ли? Это неприлично.
— Конечно, нет. Арнольд, ты думаешь о сексе?
— Я так не думаю. Ты не способен на секс, верно? — Путешественник медлил с ответом. — Не способен?
— Не совсем так.
— Не совсем так?..
— Я могу испытывать оргазм.
Арнольд вздрогнул. — Каким образом?
— У тебя не найдется слов. — Между ними повисло долгое молчание. — Поглощая что-то теплое, разумное и красивое.
Он начал отступать. — Поглощать?
— Это не так, как звучит. Никто не пострадает.
— Это звучит извращенно.
— Твой термин мне незнаком. Но я могу догадаться о его значении. Эмоциональные отношения между разумными существами не являются чем-то неизвестным, Арнольд.
— Для меня это все еще звучит неестественно.
— Это даже не редкость.
— Изнасилованная штормовым ветром. Послушай, я хочу, чтобы ты держал свои руки подальше от нее.
— Перестань думать о сексе, Арнольд. В любом случае, у меня нет рук.
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Мы выше секса. Мы говорим о высших чувствах.
— Любовь?
— Возможно.
— Любовь — это временный химический дисбаланс.
— Другие определили бы это по-другому.
— Как бы ты это определил?
— Как возвышенная оценка благороднейших качеств ближнего. Привязанность, порожденная страстью. У высших существ она сопровождается одержимостью благополучием объекта.
— Я не собираюсь отдавать тебе Линду. Сама идея непристойна.
— Ты мне не доверяешь. — Это прозвучало искренней обидой. — Я бы никогда никому не причинил вреда.
— Ха, — сказал Арнольд. — Посмотри, что ты сделал с бедным Флойдом.
— Флойд — исключение. И сейчас тебе его жаль, верно?
— Да.
— Ты подстрекал меня к этому.
— Нет, я этого не делал.
— Арнольд, Арнольд. Неужели ты не можешь посмотреть правде в глаза, даже когда мы оба знаем, что это такое?
— Она не придет. Даже если бы я захотел, она бы не пришла.
Снова беспокойное движение на деревьях. — Конечно, нет, если ты настаиваешь на том, чтобы просидеть там весь день, пока она не встанет и не уйдет. Ты думал, она подойдет и пригласит тебя прогуляться по берегу реки?
Арнольд почувствовал, что краснеет. — Ты был там сегодня, не так ли? Ты не говорил мне, что придешь.
Трава колыхнулась.
— Я хочу, чтобы ты держался подальше.
— Как хочешь.
Температура упала на пару градусов, но она была там, на своей привычной скамейке.
Арнольд понимал ее желание каждый день после обеда, пока стояла хорошая погода, посещать парк. Зимы в Форт-Мокси были долгими и суровыми; никто не тратил впустую солнечные дни, особенно в сентябре, когда их оставалось так мало.
Сегодня было прохладнее. Солнце было скрыто за клубящимися серыми облаками.
"На этот раз", — приказал он себе, приближаясь по тротуару. Подойди прямо к ней. Поздоровайся как можно небрежнее и сядь. Он надеялся, что на всех остальных скамейках будут люди, но, выйдя с парковки, сразу увидел, что для него достаточно места на любой скамейке, которую он выберет.
У него пересохло во рту. Его пульс участился.
Она держала книгу на коленях и, казалось, была сосредоточена на чтении. На лужайке позади нее играли несколько детей, которых никто не замечал. На ней были синие брюки, белая блузка и свитер. Через плечо был перекинут огромный разноцветный шарф. Арнольд задумался, каково это — быть с такой женщиной в своей жизни. Он подозревал, что где-то должен быть муж или бойфренд, который задерживается.
Он собрал все свое мужество и остановился перед ней. На самом деле остановился. Он притворился, что смотрит на клен позади нее, надеясь показать, что ценит ее утонченную красоту. На самом деле, конечно, клен совсем не утонченный. Тем временем он напряг свое периферийное зрение, пытаясь уловить хоть какой-то признак ее реакции.
Она перевернула страницу.
— Прекрасный день, — сказал он сдавленным голосом.
Тупой. Неужели он не мог придумать что-нибудь получше?
Ее глаза коснулись его. Они были яркими, электрически зелеными. Блестящие, сияющие глаза, которые могли бы поглотить его. — Да, — сказала она нейтральным, незаинтересованным голосом, — это так. — И ее великолепный взгляд скользнул за его правое плечо и снова остановился на этой чертовой книге.
"Наш общий друг", — отметил он. — "Диккенс".
В животе у Арнольда все похолодело. Это не сработает. — Я заметил вас здесь вчера.
Она кивнула, не поднимая глаз.
Арнольд мысленно произвел обратный отсчет от шести и на нуле решился: — Не возражаете, если я присоединюсь к вам? — Его легкие работали неправильно, голос перешел на более высокий уровень, и он пробормотал последние два слова. Возможно, пробормотал все целиком.
— Конечно, — сказала она тоном, в котором не было ни приглашения, ни упрека. Она подвинулась, освобождая место. Места было много.
— Вы часто здесь бываете? — спросил он.
Она продолжила изучать страницу. — Только для чтения.
В парке воцарилась жуткая тишина. Три девочки-подростка вышли из библиотеки. Они смеялись в заговорщической манере, свойственной женщинам всего мира. Он сел на свой конец скамейки, вжался в доски и почувствовал, как к лицу приливает жар. Он отчаянно пытался придумать, что бы еще сказать.
Не хотите ли поужинать со мной? Мы могли бы обсудить Диккенса.
Как насчет прогулки вдоль реки?
— Как вам книга?
Она закончила примерно наполовину. — Довольно хорошо, — весело ответила она. Она снова посмотрела на него, и он почувствовал, что его манит возможность. Что дальше? Он мог думать только о боли, которую причинит ему насмешка этого прекрасного создания. И уверенности в том, что она откликнется на любую инициативу именно таким образом. Она сидела, ослепительная в лучах послеполуденного солнца, солнечного света конца дня, ослепительно выделяющегося на фоне угасающего пешеходного мира вокруг нее. Как часто, подумал он, Путешественник, невидимый, парил рядом с ней?
Было ли это там сейчас? Он не обязательно поверил своему посетителю на слово.
Казалось, она внезапно вспомнила что-то, о чем забыла. Она подняла свое тонкое запястье, чтобы взглянуть на часы, и нахмурилась. — Я не думала, что уже так поздно, — сказала она. Она встала и, не сказав больше ни слова, схватила свою сумку и вышла в сгущающийся вечер.
Он был слишком смущен, чтобы вернуться к лесополосе. Перспектива объясняться с Путешественником причиняла ему боль. В любом случае, будь он проклят. Арнольд засиделся допоздна, смотрел телевизор, а потом читал технический триллер, не в силах сосредоточиться ни на том, ни на другом. Его мысли занимала Линда. А синоптик из Гранд-Форкса предсказал на завтра сильный ветер и не по сезону сильный дождь.
Непогода началась рано утром. К тому времени, когда он спустился вниз, чтобы открыть магазин, ветер дул со скоростью пятьдесят пять миль в час. Он сотрясал старое здание и заставил всех покинуть улицы.
Арнольд присматривал за пустым магазином. Он заклеил окна скотчем в качестве меры предосторожности и установил за кассовым аппаратом портативный телевизор, чтобы следить за прогнозами погоды. В Гранд-Форксе думали, что погода улучшится вскоре после полудня. Тем временем сильные ветры проносились по прериям от северной Манитобы до Южной Дакоты.
Они нанесли некоторый ущерб. Снесли гараж Курта Гаарстада, выбили несколько окон и сорвали новую яркую металлическую вывеску над супермаркетом Эда, где-то потеряв ее. Больше ее никто никогда не видел. Они также захватили партию черепицы и кровельных материалов на лесоскладе и разбросали их по городу. Оставшиеся у Флойда опавшие листья (около половины было уже вывезено на грузовиках) отправились на юг и тоже растворились в прериях.
Ветер дул все утро. Он грохотал и колотил по магазину, но Арнольд чувствовал себя в безопасности, потому что ему уже приходилось переживать подобные бури бесчисленное количество раз. Время от времени накрапывал мелкий дождь, и капли, гонимые порывами ветра, разбивались о стекла Арнольда.
Джанет позвонила около десяти и объяснила, что у них сломалась штормовая дверь и она опоздает. Арнольд предложил ей остаться дома, пока погода не наладится. — Здесь все равно ничего не происходит.
Он посмотрел на пустынную улицу и с беспокойством подумал о Путешественнике. Редкие деревья вдоль Баннистер-авеню вздымались и корчились.
Наконец, он не выдержал. Без четверти одиннадцать он нарушил обычай, нарушил свой железный закон и запер магазин. Он вывел машину из гаража, доехал до Пятой улицы и повернул направо. Других машин на дороге не было.
Он подобрался как можно ближе к лесополосе и вылез наружу. Ветер сбил его с ног, у него перехватило дыхание. Он стал карабкаться вверх по склону, к деревьям. Они не давали никакого укрытия. Он сложил ладони рупором у рта и попытался перекричать непрекращающийся рев. — Путешественник.
Но это было бесполезно. В него полетели ветки, галька, мусор. Он с трудом вернулся на беговую дорожку и попытался снова.
Вдалеке он увидел, что дождь усиливается.
— Путешественник.
Завыла буря.
И через некоторое время, когда струи дождя, словно ножи, вонзались в лесополосу, Арнольд, замерзший, промокший, запыхавшийся, вернулся к своей машине.
Он провел долгий, унылый, пугающий день. Он не был уверен в способностях своего посетителя или в его ограничениях. Он опасался худшего — что его могло захлестнуть бурей. После того, как стих ветер, начались проливные дожди. Они безостановочно колотили в окна ресторана "У Клинта", пока Арнольд ковырялся в гамбургере и картошке фри. Он остался в ресторане, заказал кофе, а затем пиво, предпочитая провести вечер в компании. И в этот вечер он особенно разозлился на Путешественника. Возможно, я потерял тебя, и мне даже не с кем поговорить.
Дождь все еще лил, когда он вернулся в хозяйственный магазин и поднялся к себе вверх, чтобы переждать грозу. В десятичасовых новостях сообщили, что дождь уже закончился, но Арнольд не заметил никаких изменений до глубокой ночи. Затем, когда ночь внезапно стала тихой, он снова подошел к лесополосе.
— Привет, Арнольд. — Голос донесся до него, когда он еще был на склоне.
— Путешественник, ты в порядке?
— Да. Конечно.
— Где ты был вчера? Я не мог тебя найти.
— Я был прямо здесь.
— Почему ты мне не ответил?
Смех прокатился по мокрым деревьям. — Слишком сильная конкуренция. Голос бури был намного громче моего. Но я ценю твою заботу.
Арнольду хотелось обнять это существо, похлопать его по плечу, пожать ему руку. — Хотел бы я прикоснуться к тебе, — сказал он.
Его обдало теплым потоком. — Да, это так.
Земля была сырой. Присесть было негде. — Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
— Я в порядке.
Арнольд все еще был на опушке леса. Его ботинки и брюки промокли от мокрой травы. — Я иду домой. Увидимся завтра.
— А как же Линда?
— Ничего не вышло.
— А ты не мог бы сделать с книгой больше? Это был твой козырь, Арнольд.
— Я сделал все, что мог.
— Иногда ты ведешь себя так, словно прожил большую часть своей жизни в другом мире.
Путешественник почему-то казался больше. Как будто он вобрал в себя реку и деревья. И город, и даже бескрайнюю равнину за ним. — Послушай, — сказал он, — я смог бы уговорить ее пойти со мной только под дулом пистолета.
— Ты недооцениваешь себя. На самом деле ты довольно привлекателен, за исключением тех случаев, когда пытаешься произвести впечатление или когда напуган.
— Я не это имел в виду, — сказал он, защищаясь.
— Тебе стоит попробовать еще раз.
— С меня хватит.
— Тебе нужно держаться прямо. Ты сутулишься, когда на тебя давят. Посмотри ей прямо в глаза. Возьми книгу. Это твой ключ.
— Я не могу сделать ничего такого. Ты просишь меня изменить привычки всей жизни.
— Было бы лучше, если бы ты перестал выглядеть помятым. Отгладь свои брюки. Может быть, купи замшевую куртку. Избавься от мешковатого свитера.
— Мне нравится этот свитер. Он у меня уже давно.
— Я это вижу.
— И вообще, ты хоть представляешь, сколько стоит замшевая куртка?
— Разве она того не стоит?
— Нет. Я туда больше не вернусь. Она ушла, оставив меня сидеть на скамейке. Я ее не интересую.
— Хорошо, Арнольд. На этот раз я тебе помогу.
— Что ты имеешь в виду?
— Я могу двигать теплым воздухом. Стимулировать ее. Она найдет тебя очень привлекательным.
— Ты бы этого не сделал. — Арнольд был в ужасе. — О чем ты только думаешь?
Его ночь была наполнена видениями о Линде. Он сбросил влажные простыни и безучастно уставился в темную бездну над своей кроватью, в то время как ветер бился о стену дома. Где сейчас Путешественник? Возможно, он влиял на него каким-то неуловимым образом, поскольку утверждал, что может повлиять на женщину? Существо казалось таким дружелюбным, но теперь он увидел, каким оно может быть коварным.
Но существовала восхитительная возможность, что оно действительно могло вызвать эмоции у Линды. Примет ли он ее на таких условиях? Он попытался представить, как эти глаза горят страстью к нему, как эти губы прижимаются к его губам.
Было бы так ужасно, если бы он мог договориться о свидании?
Он прокручивал в голове свой разговор с ней, вставляя разные варианты и умные фразы. Улыбаясь непринужденно и самоуверенно. Она улыбается в ответ и берет его за руку. Я ждала тебя всю жизнь, Арнольд. Она так близко, что он слышит биение ее сердца.
Он кивает. А я — тебя.
Она всего лишь газель.
Ему нужно было подготовиться к тому, что, как он надеялся, должно было произойти. А это означало поездку в Гранд-Форкс.
Он договорился оставить Джанет и Дина на денек в "Замке и засове", и в четверг утром направился на юг по шоссе I-29.
Межштатное шоссе между границей и Гранд-Форксом представляет собой длинную, прямую, ничем не примечательную трассу протяженностью в восемьдесят миль. Сельская местность плоская и безликая, и только на полпути находится небольшой городок Дрейтон с его дымовой трубой. Дорога была покрыта лужами, а серое небо буквально нависало над прерией.
Арнольд приехал около одиннадцати, плотно пообедал в "Виллидж Инн" и направился в торговый центр. Он был нетерпеливым покупателем и к двум часам купил две пары джинсов, несколько спортивных рубашек и пару ботинок. И замшевую куртку. Куртка была коричневой, возможно, несколько консервативной на вкус Арнольда, но продавщице она нравилась и действительно выглядела стильно. Она стоила триста долларов.
Ближе к вечеру он вернулся в Форт-Мокси и, повинуясь внезапному порыву, повернул на север по Пятой улице, проехал мимо магазина Флойда и медленно поехал к библиотеке. Дождь перешел в легкую морось.
В греческом храме горели огни. В колоннаде, разговаривая, стояла пара ребятишек. Скамейка, которую любила Линда, казалось, привлекла к себе внимание желтым нимбом. Но, конечно, она была пуста.
Он провел выходные, читая "Нашего общего друга". Он читал за едой, читал долгими вечерами, читал до глубокой ночи. Все остальные проекты были отложены. Он делал это не только ради нее, говорил он себе, но и потому, что это была классика, книга, которую должен прочитать каждый.
