Пробираясь ко мне, он успел наступить кому-то на пальцы и опрокинуть термос с чаем. Потратив минуту на прохождение лабиринта моих подружек, он, наконец, гневно раздувая ноздри, остановился в полутора метрах передо мной, загородив мне солнце. В его обычно голубых глазах сейчас плескалось чёрное море зависти. Я приложил руку козырьком ко лбу, запрокидывая голову, и Дафна тут же по-хозяйски откинула голову мне на плечо. Рон издал сдавленный рык, и сидящая рядом Лили Мун, привстав, переместилась мне под бок, прислонившись головой к плечу. С другой стороны подсела Ханна Аббот. Гермиона села рядом с Дафной, обнимая меня сзади. Подошла Панси и села ко мне на колени. Остальные девушки подтянулись за ними, беря меня в плотное кольцо. Только Луна по-прежнему принимала солнечную ванну для лица в компании Гойла с Крабом. Рон схватился за волосы и попытался их вырвать, а потом, злобно хрюкнув, развернулся и потопал прочь. Как на беду, его путь пролегал мимо Луны. Увидев Гойла и Краба, Рон остановился, только что не топнув ногой:
— А вы что тут делаете? — обращаясь, очевидно, к парням.
— На солнышке греемся! — блаженно сообщила Луна, не поворачивая головы.
— С тобой никто не разговаривает, ты...
Грег медленно поднялся с травы и сложил руки на груди. Рон сглотнул комок в горле. С другой стороны от Луны так же медленно поднялся Краб. Двое-из-ларца застыли исполинскими истуканами с острова Пасхи, глядя на Рона, как на пустое место.
— Что, вдвоём на одного? — запаниковал Рон и обернулся ко мне: — Гарри!
— Не по-пацански! — согласился я. Краб с Гойлом поглядели друг на друга, и на раз-два-три сыграли в камень-ножницы-бумагу. Поглядев на результаты, Краб пожал плечами и сел. Гойл снова повернулся к Рону. Теперь мой друг чувствовал себя совсем неуютно — отступать, вроде как, было некуда, а биться одному против Гойла ему совсем не хотелось. И впятером не хотелось, чего уж там!
— Ты, Гойл, только и умеешь, что кулаками махать! — заявил Рон.
— А ты его в шахматы обыграй! — снова подала голос Луна.
— А тебя... — начал было Рон, но Гойл сделал шаг в его сторону, и он прикусил язык. — А что с идиотами в шахматы играть? — спросил он.
— Идиотов, Уизли, — ответил Гойл, — Шляпа отправляет в Гриффиндор. Идиотов и тупиц. Ты и Поттер — два сапога пара!
— Идиоты — это вы с Крабом и Малфоем. Готов поспорить, что вы даже не знаете, что такое шахматы!
— Шахматы-махматы, — зевнул Гойл. — Кого волнует, что это такое. Что бы оно ни было, такому дебилу, как ты, проиграть невозможно!
— Да я тебя в три хода уделаю! — заявил Рон.
— А я тебя — с одного удара, — отмахнулся Гойл.
— Что, боишься? — подначил его Рон.
— За твоё душевное здоровье, Уизли, — снова зевнул Гойл.
— На что спорим? — зло сощурился Рон.
— На что? — растерялся Гойл. — Да хоть на три щелбана!
— Только без мокрухи! — недовольно пробасил Краб.
— Мозгошмыги разбегутся — кто их ловить будет? — упрекнула Луна.
— Ну, ладно, — покосился на неё Гойл. — Тогда будешь целый месяц... ей, вон, — он показал на Луну, каждое утро говорить...
— О, прекраснейшая, — подсказала Луна.
— О, прекраснейшая, — согласился Гойл.
— О, мудрейшая!
— О, мудрейшая!
— Ну, ладно, — замахала ручкой Лавгуд. — Текст потом согласуем.
— Понял? — спросил Гойл.
— А ты... — ответил Рон. — А ты... каждое утро будешь мне ботинок целовать!
Я встретился взглядом в Гойлом и помотал головой. На мой взгляд, это — чересчур.
— Договорились, — кивнул он, протягивая лапу Рону. — Винс, разбей!
Краб снова поднялся и разбил их пари. Гойл сел на траву рядом с Луной:
— Ну, доставай свои шашки!
— Шахматы, темнота! — через губу поправил его Рон.
— Да по барабану. Хоть нарды, — лениво ответил Гойл.
Рон достал из сумки шахматную доску, вывалил на траву шахматы и начал расставлять.
— Э-э! — остановил его Гойл. — Что это у тебя такие шахматы странные?
— Шахматы, как шахматы, — раздраженно сказал Рон.
— Не, шахматы не такие, — покачал головой Гойл. — Шахматы — плоские, как в нардах.
Сидящая рядом с ним Луна хрюкнула, спрятав лицо между коленок.
— Идиот! — простонал Рон. — Это шашки!
— Я и говорю, что это — не шахматы! — довольно кивнул Гойл.
— Не-е-ет! — заорал Рон. — Плоские — это шашки, чёрт возьми! Гарри, — беспомощно оглянулся он на меня. — Хоть ты ему скажи!
Половина зрительниц к этому моменту уже сидела, уткнувшись лицом в ладони и дрожа плечами, а другая подбиралась поближе к месту разворачивающейся баталии, чтобы успеть занять места в партере. Панси слезла с моих колен — а жаль — и отправилась на защиту Гойла.
— Как же это такие умные слизеринцы шашек от шахмат отличить не могут? Ай-яй-яй! — поцокал я языком.
— Да ладно уж, Уизли, показывай, что у тебя да как. Поттер, а ты там смотри, чтобы всё путём. А не то... — и он пару раз весьма убедительно ударил себя кулаком в ладонь. Рон тем временем расставлял фигуры.
— Вот, смотри, неуч, — начал показывать он. — это пешки. Их много и они ходят только на одну клетку и только вперёд, а едят они только наискосок...
Гойл взял с доски одну пешку, поднёс её к глазам и стал её разглядывать.
— Ты что, убогий? — зло спросил Рон.
— А в куда она ест? — поинтересовался Гойл, крутя пешку в руках.
— Что значит в куда? — не понял Рон.
— Я вот ем в рот, — он откусил от своего бутерброда и, жуя, продолжил: — А в куда ест эта... как её...
— Пешка! — раздражённо отобрал у него фигуру Рон. — Это называется пешка. Если пешка дойдёт до противоположного края доски...
— То она упадёт, во! — с умным видом поднял кверху палец Гойл.
— То она может стать любой фигурой, недоумок! — пояснил Рон. — Ох, лизать тебе мне ботинки!
— Не боись, — жестом остановил его Гойл, — Прорвёмся! Давай, ври дальше.
— Это — король. Он может ходить и есть в любом направлении, но только на одну клетку.
— Он, что, и в зад ест? — спросил Гойл.
— Да, да, — закатил глаза Рон. — И взад он тоже ест.
Луна опять хрюкнула.
— Гы-ы-ы, — ощерился Гойл. — Прикинь, Винс, и в рот ест, и в зад ест. А ещё король называется!
— А-а-а! — зарычал Рон, схватившись за голову, и начал быстро перечислять: — Это ладья, она ест только по прямой, это слон, он ест только по диагонали. Это ферзь, он ест в любом направлении. А это...
— Ути, какой поник! — умилился Гойл, только что не пуская пузыри.
— Хочу, хочу, хочу! — захлопала в ладоши Луна. Гойл снял с доски коня и подал ей. — И правда! — восторженно сказала она. — Поник! А у него есть радужный хвост? — спросила она Краба, с интересом заглядывающего ей через плечо.
— Дай-ка, — протянул руку тот. — Нет, это, скорее, тот тёмненький...
— Сумеречная Блёстка! — завороженно прошептала Луна.
— Точно, — кивнул Краб, возвращая ей фигуру, чтобы она передала её Гойлу.
— Конь! — прорычал Рон. — Ходит! Буквой! Гэ!
— У тебя в башке сплошное Гэ! — радостно заржал Гойл.
— Две клетки вперёд и одна вбок! — простонал Рон.
— Да всё путём! — успокоил его Гойл. — Мы поняли. Мы ведь поняли, Винс? — спросил он Краба. Тот важно кивнул в ответ.
— Цель игры — в том, чтобы съесть короля противника, — закончив объяснение, Рон облегчённо вздохнул и показал Гойлу на доску: — Вот, начинай!
— А что это я? — возмутился Гойл. — Давай ты!
— Тот, кто начинает, получает преимущество, — пояснил Рон.
— А-а, это совсем другое дело! — обрадовался Гойл. — Преимущество — это всегда хорошо! — он потёр руки, а потом растерянно спросил: — А чем ходить-то?
— Поником ходи! — подсказал Краб.
— Ну-у, — с умным видом начал Рон. — Можно вот эту пешку вперёд на две клетки двинуть.
— На две? — подозрительно спросил Гойл.
— А говорил, что только на одну, — угрожающим тоном сказал Краб.
— Я забыл, — начал оправдываться Рон. — Первый ход можно на две.
— А король? — задал резонный вопрос Гойл.
— Нет-нет, — замахал руками Рон. — Король всегда ходит только на одну.
— Точно? — с недоверием спросил Краб.
— Точно! — заверил Рон, а потом хлопнул себя по лбу: — А, нет, забыл...
— Это — нормально, — флегматично прокомментировал Краб.
— Король может делать первый ход на две или три клетки, — затараторил Рон. — Если между ним и ладьёй, которая тоже до этого не двигалась, нет фигур, то можно их поменять местами...
— Во, врёт! — с восхищение присвистнул Гойл. — И не краснеет!
— Это называется рокировка, — попытался перекричать пронесшийся по девушкам смешок Рон.
— Врать, Уизли — не мешки ворочать, — резюмировал Краб.
— Я правду говорю, — чуть не плакал Рон.
— Так чё, ходить-то сюда? — пошёл вперёд королевской пешкой Гойл.
— Э-эх! — ударил ладонью о ладонь Краб. — Поником надо было ходить!
— Конём, — пожал плечами Рон, который по мере погружения в родную стихию успокаивался и сосредотачивался. Недолго думая, он двинул свою пешку навстречу пешке Гойла.
— Эй, ты чё? — запаниковал Гойл. — Мы так не договаривались!
Рон снисходительно улыбнулся.
— Поником! — толкал Гойла под локоть Краб. — Поником ходи!
Дотолкался. Гойл промахнулся и ухватился за слона. Краб закрыл рукой лицо, покачав головой.
— А слоником тоже хорошо, правда, Грегори? — ободряюще улыбнулась Луна, погладив того по руке. — Скачи-скачи мой слоник! — обратилась она к фигуре. Гойл не глядя двинул слона и промахнулся мимо доски. Он нахмурился и вернул слона на исходную позицию.
— Тронул — ходи! — злобно выкрикнул Рон.
Гойл нехотя взялся за слона и стал им примеряться к доске. Наконец, выбрав, он водрузил слона по центру пустого пространства между рядами фигур. Увидев, как Рон с энтузиазмом начал потирать руки, Гойл снова схватился за слона.
— Отпустил — ход сделан! — отрезал Рон. Гойл нехотя оставил фигуру в покое, а Рон, не задумываясь, двинул ещё одну пешку. — Давай, Гойл, твоя очередь! — махнул он рукой.
Гойл озадаченно почесал макушку.
— Поником ходи, — не сдавался Краб. — По-ни-ком!
— Только бы не ошибиться! — пробормотал Гойл.
— Конь — этот! — показал пальцем Рон. Гойл сразу схватился за нужную фигуру.
— Скачи-скачи мой поник! — радостно заулыбалась Луна.
— Тыг-дык, тык-дык, тык-дык! — прокомментировал Гойл, отсчитывая клетки. Он поставил коня и вопросительно посмотрел на Рона. Тот покровительственно кивнул, и Гойл отпустил. Рон быстро оценил положение и сделал свой ход. Только Гойл поднял руку, как Рон предупредил его:
— Смотри, я своим слоном напал на твоего коня.
— Поника! — поправила Луна.
— И что? — спросил Гойл.
— И ничего, — широко улыбнулся Рон, явно что-то себе замышляя. — Ходи давай, скоро зельеварение!
— Поником! — напомнил Краб. Гойл схватился за второго коня.
— Скачи-скачи мой поник! — пропела Луна, восторженно хлопая в ладоши.
— Тыг-дык, тык-дык, тык-дык! — походил Гойл. Рон кивнул и походил ещё одной пешкой. Гойл презрительно хмыкнул.
— Нападение, Гойл, начинается от защиты, — свысока пояснил Рон и обвел рукой доску. — То, что ты видишь, называется защита Филидора.
— Филидора-Шмилидора, — пробормотал Гойл. — А как это — есть?
— Ну, как... — пожал плечами Рон. — Ставишь свою фигуру на место чужой, а чужую убираешь с доски.
— Про поника уж не забудь! — замолвил словечко Краб.
— А если я этим поником... — начал Гойл.
— Конём! — сквозь зубы процедил Рон.
— Поником вот эту... Как её...
— Пешку! — рявкнул Рон.
— Вот так...
— Скачи-скачи мой поник! — помахала ручкой Луна.
— Тыг-дык, тык-дык, тык-дык! — Гойл сшиб пешку Рона, ставя на её место своего коня. Рон хмыкнул:
— Вот тебе первый урок, Гойл, — он слоном подвинул ферзя Гойла и снял с доски. — Пешка — самая дешёвая фигура. А ферзь — самая ценная. Съесть пешку ради того, чтобы отдать ферзя — это, я тебе скажу...
Гойл побагровел:
— Да я тебе сейчас... Да я...
Он схватился за слона и съел ещё одну пешку Рона. Тот лишь хмыкнул:
— Вот, смотри, ты напал на моего короля. Когда ты так делаешь, нужно говорить шах. Но это не страшно, — и он сдвинул короля вперёд, уходя от атаки. — Видишь, ничего не произошло. А то, что пешку съел — это ерунда, ферзь всё равно дороже, — он любовно погладил зажатого в кулаке белого ферзя. — Ходи давай, времени совсем нет!
— А поником можно? — попросил Краб.
— Да достали вы уже своими пониками! — заорал Рон. — Это конь, а не поник. Понятно? Конь! Конь! Конь! Конь!
Краб флегматично прочистил ухо.
— Скачи-скачи мой поник! — обрадовалась Луна, увидев, как Гойл поднимает коня.
— Тыг-дык, тык-дык, тык-дык! — мрачно походил Гойл.
Рон глянул на доску и презрительно скривился:
— Это мелко, Гойл! К тому же, я тебе уже сказал, что, когда нападаешь на короля, нужно говорить шах... — лицо его вдруг изменилось, он схватился за голову и, чуть не плача от отчаяния, добавил: — И мат!
Он щелчком сшиб своего короля, потом, ухватив себя за вихры, о чём-то немного подумал и смахнул все фигуры с доски, аккуратно сложил доску пополам, подержал её перед собой, шевеля толстыми губами, а затем с силой залепил себе этой доской в лоб.
