Небольшая пауза, и я услышала слова, произнесенные холодным тоном:
— Мисс Сноу, я вижу, вы уже закончили завтрак. Сегодня нам придется провести друг с другом утро, поэтому, я буду признателен вам, если вы будете готовы через пять минут.
Я почувствовала, как болезненно ёкнуло сердце. Опять этот официальный тон, от которого становится так мёртво, так тоскливо на душе! Зачем он играет со мной? То безумные страстные речи, то этот тон, словно я никто, словно не мне предназначались его вчерашние слова. В этот момент я просто ненавидела его, потому что была уверена в том, что он читает мои мысли и знает, о чем я сейчас думаю. Его равнодушия я страшилась еще сильнее, чем его горящих глаз. А в следующий миг меня пронзила мысль — утро с ним?! Все утро с Дамьяном! Нет! Уж лучше вернуться в часовню вместо того, чтобы все утро содрогаться от его присутствия.
Он несколько насмешливо поклонился. Затем, прошел к серванту и, открыв стекло в одном из отделений, взял бутылку бренди. Плеснув немного в бокал, залпом выпил, и налил еще. Все это время Дамьян не смотрел на меня и не ожидал от меня никакого ответа, а лишь покорности. Весь его вид был столь же холодный, как и его голос. Отодвинув стул, он уселся боком к столу, вытянув перед собой скрещенные ноги. Вытащив из сапога хлыст, небрежным жестом кинул его на стол, рядом с бокалом бренди, как будто намекнув, что ждет меня, если я осмелюсь не покориться. Я обратила внимание, что волосы у него мокрые и торчат в разные стороны, взлохмаченные рукой. С них на воротник твидовой куртки капала вода, расплываясь на плечах темными пятнами. Меня аж всю передернуло. Не представляю, как в такое холодное утро можно купаться в реке. Такое под силу только бесчувственному!
Взяв со стула берет и перчатки, которые я предусмотрительно захватила с собой, я смерила его презрительным взглядом.
— Я готова, мистер Клифер, — таким же официальным тоном сообщила я. Он нарочито долго не отвечал, оглядывая мой костюм для верховой езды. Под его пристальным взглядом меня охватило сомнение, а вдруг я выгляжу не так элегантно, как мне думалось. Да еще этот берет!
— Такая расторопность, весьма похвальна в женщине, — слащаво заметил он, поднимаясь и допивая бренди. Поставив бокал, он взял в руки хлыст, но убирать за голенище не торопился.
— Это не расторопность, мистер Клифер, — как можно надменнее сказала я, — а умение планировать свое время. Для человека читающего, весьма печально не видеть разницу между этими понятиями.
— Тогда было бы разумно, мисс Сноу, — вкрадчиво ответил Дамьян, — чтобы вы не бросались такими заумными фразами. Иначе едва ли мы достигнем взаимопонимания.
— Безусловно, мистер Клифер, — согласилась я, слегка склонив голову и натягивая перчатки. — Так и быть, я пощажу ваше скромное самомнение!
На кратчайший миг я уловила, как дернулись вверх уголки его губ. Показалось, что Дамьян позволит оставить последнее слово за мной. Но, выходя из гостиной, он посторонился, пропуская меня вперед и, когда я проходила мимо, склонился ко мне и небрежно произнес:
— Боюсь, у тебя нет выбора, соловей.
В полном молчании мы дошли до конюшни. Я очень хотела показать ему, что он может насмехаться и унижать кого угодно, но только не меня. Краем глаза я наблюдала за ним, его задумчивое лицо ни разу не повернулось в мою сторону. Проходя мимо высоких кустов, он непроизвольно срывал пышные головки цветов, и мял их до тех пор, пока они не рассыпались под безжалостными пальцами, усеивая дорожку нежными лепестками. В этот момент я представляла себе Дамьяна огромным пауком, которого мне ужасно захотелось раздавить. Он наслаждался своими насмешками надо мною; играл со мной, как с мотыльком, запутавшимся в паутине, предполагая, что я вся в его власти. Мне казалось, он находит какое-то удовольствие в своем нахальстве, в этом цинизме, с которым разыгрывает свою партию. Он хотел насладиться моей слабостью перед ним, вынудив своим показным безразличием жаждать хотя бы малейшего проявления чувств ко мне. Ему не просто хотелось завоевать меня, а довести до полной и окончательной капитуляции.
— Выбери себе лошадь, — бросил Дамьян, подходя к конюшне. Заметив мистера Стоуна, стоявшего у загона и чистившего седло, перекинутое через жердь ограды, он направился к нему.
— Выбери? — переспросила я в замешательстве, но Дамьян, постукивая хлыстом по иссохшей жерди, уже вполголоса переговаривался с конюхом.
Из распахнутых настежь дверей в конюшню лился утренний свет, освещая покрытый опилками и соломой пол и крепкие брусья загонов. Мелкие крупинки опилок крутились в воздухе, отрываясь от земли при малейшем движении воздуха. Во всех стойлах стояли лошади!
Маленький Леми, тряся нечесаными вихрами, резвыми перебежками перемещался от одного стойла к другому. Перед собой, прижав края к груди, мальчишка держал увесистый мешок с овсом и при беге каждый раз подпинывал его грязными ботинками. Ни Леми, увлеченный работой, ни старый кучер, сидевший ко мне спиной, не заметили меня. Я осмотрелась, удивляясь, откуда здесь взялось столько лошадей. Неужто их всех купил Дамьян?! Но зачем?
Лошади, дожидавшиеся овса, от нетерпения негромко покряхтывали у решеток. Серый в яблоках жеребец бил копытом и, закусывая желтыми зубами изжеванный борт кормушки, тянулся шеей и ржал, жадно поглядывая на мешок. Похоже, это и есть пресловутый Соловей, дикий, алчный и нахальный, как и его хозяин. Тяжеловоз, скотина смиренная и столь же древняя, как и сама конюшня, флегматично чесал морду о жердь, никоим образом не потревоженный присутствием гнедых кобылок в соседних стойлах. Прямо передо мной мерно жевала овес вороная кобыла с белыми носочками и звездой на лбу.
Пока я любовалась ею, ко мне подскочил Леми и, схватив за руку, обрушил на меня бурю восторгов от свалившегося на него счастья в виде десятка лошадей. Я же смаковала собственное радостное предвкушение. Не важно, откуда взялись лошади, но я могу выбрать самую лучшую! Словно услышав мои мысли, кобыла в соседнем с Соловьем стойле, оторвала от кормушки морду и, взглянув на меня ясными голубыми глазами, тряхнула гривой и заржала на всю конюшню.
— Мисс Сноу, здесь не такой уж большой выбор, — раздался у входа резкий голос Дамьяна, — чтобы вы не могли решиться!
— Я уже выбрала, — ответила я быстро, не сводя глаз с лошади. Она не была столь же грациозна и легка, как черная со звездой. И смотрелась менее эффектно: немного приземистая, цвета спелой пшеницы со светлыми гривой и хвостом. Однако лошадь неотрывно следила за мной, будто почуяв во мне хозяйку, и нетерпеливо била копытом.
— Есть и более достойные, но мне по душе именно эта кобыла, — поторопилась пояснить я.
В ответ он лишь склонил голову в легком намеке на согласие и приказал Леми, надоедливо крутившемуся перед нами:
— Эй, парень, позови отца! — мальчуган, бросив мешок с овсом посреди конюшни, стрелой вылетел за дверь. А Дамьян подошел к своему жеребцу и, просунув руку через решетку стойла, положил ладонь на бархатный нос. Соловей капризно мотнул головой и вытянул шею, тычась носом в грудь Дамьяна в поисках сладкого кусочка сахара. Не найдя такового, он обиженно засопел и беспокойно захлестал себя хвостом.
— Ну, ну еще не заслужил, Соловей. — Дамьян принялся ласково увещевать жеребца, но мне казалось, что вся патока его слов направлена вовсе не на животное, а на меня. — Ты слишком вспыльчивый, любишь показывать свой необузданный норов. Научись слушаться хозяина, без принуждения, без понукания выполнять любое его желание, тогда будешь получать самое вкусное лакомство. Будешь хорошим мальчиком, угощу арбузными корками...
С огромным усердием я старалась остаться невозмутимой и сделать вид, что из-за внезапной глухоты совершенно не слышу его ласково журчащую речь. В дверях появился конюх с сыном.
— Стоун, ты приготовил для соловой кобылы седло? — немного резким тоном спросил Дамьян, отходя от стойла. — Она приземиста и широка, обычное седло не подойдет.
— Да, мистер Клифер. И войлочный вальтрап, как вы просили.
Я недоверчиво уставилась на Дамьяна, и на его лице промелькнула озорная усмешка.
— Так ты знал! — воскликнула я, чуть ли не обвинительно. — Ты знал, что я выберу ее!
Его губы поползли вверх, и он самоуверенно ухмыльнулся во весь рот.
— Естественно, я покупал кобылу специально для вас...мисс Сноу, — он сообщил это несколько развязным тоном и направился ко мне, при этом и конюх, и старый кучер, пряча смущенный взгляд, срочно ретировались, смекнув, что намечается не совсем обычный разговор, так сказать, не обремененный светскими правилами приличий.
Оказавшись возле меня, Дамьян мгновение безмолвно вглядывался мне в глаза, а затем, подняв хлыст, с мучительной медлительностью провел рукоятью по моему лицу, от виска до уголка губ. И вкрадчиво, с почудившейся мне ноткой нежности, произнес:
— Приятно...когда ты оправдываешь мои ожидания. И это происходит все чаще и чаще.
Я стояла в оцепенении, словно только что проглотила, не жуя, длиннющий кактус. В этот миг я никак не могла решить, что же менее болезненно для моих не в меру расшалившихся чувств — его равнодушие или же эта жгучая насмешка. И то и другое слишком сильно ранило!
— Рада за вас, мистер Клифер! — процедила я сквозь зубы. — Вы везде, даже на пустом месте найдете то, чем потешить свое безмерное самолюбие.
Черные глаза жаляще блеснули. Вновь прибегнув к любимому хлысту, который я ненавидела уже лютой ненавистью, он рукоятью приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.
— Ну, тебя то никак нельзя назвать пустым местом, — хохотнул он.
— Для вас — пустое, мистер Клифер! — огрызнулась я, отворачивая голову и отступая на шаг. Дамьян скривился, словно то, что я сказала, было ему неприятно.
— Скорее драгоценный ларец с несметными сокровищами, — его масленый голос прозвучал над самым ухом, и я сделала шаг назад, — который нужно хранить за семью печатями в самом глубоком подземелье. И любоваться его сокровищами может только их господин — я!
— И все же, — выдавила я, собравшись с мыслями, — если бы я выбрала черную со звездочкой?
— Это вряд ли! — уверенно покачал он головой и шутливым тоном пояснил, — черная — тихоня, без огонька и азарта. Такая впору манерным, изнеженным, крайне чувствительным и слабовольным дамочкам. Тебе же нужна...
— Норовистая, гордая, нетерпеливая и может быть...необузданная? — натянуто перебила я.
— Вот видишь, я знаю тебя как облупленную, — усмехнулся он, и его взгляд внезапно изменился, в нем появилось нечто пугающее, и в то же время долгое, мучительное ожидание таилось в его глубине. "Я сделаю тебя счастливой, — казалось навевал этот манящий взгляд, — ...будешь получать самое вкусное лакомство...".
И вдруг Дамьян весело и даже как-то по-дружески улыбнулся, чем вызвал во мне неподдельное удивление и подозрение. С чего бы? В следующий миг, он уже крикнул мистера Стоуна и велел седлать лошадей.
В голове у меня неотступно крутилась мысль. Мне хотелось отомстить ему за все. Правда, после у него появится новый повод насмешничать надо мной, но и у меня будет своя коротенькая минутка триумфа, злорадно думала я
— Пожалуй, я назову эту красавицу, — начала я веселым тоном, махнув в сторону кобылы, — в твою честь, Дамьян!
Краем глаза я заметила, как в изумлении вытянулось его лицо.
— Посмотри, — продолжала я восхищаться, — как надменно она задирает голову, какой высокомерный вид, какие своенравные повадки! Грива и хвост так же белы, как твои волосы! Сходство между вами поразительное!... Но не могу же я называть кобылу Дамьяном. Решено, будет Дамми! Да-а-амми...— протянула я. — Прелестно! И как подходит ей! Согласен, Дамми?... Ой, Дамьян?
Я с ликованием смотрела на него, не в силах скрыть сколь удовольствия доставила мне его ответная реакция. Все же он отменно владел своими чувствами и почти сразу же изобразил на лице любезный восторг, однако его угольные глаза вспыхнули угрожающими искрами, ясно напоминавшими мне, что противник слишком опасен, чтобы заигрываться с ним.
Конюх и кучер, хорошо слышавшие мою речь, застыли. Один — подняв седло и зависнув с ним над крупом лошади; другой — сняв с гвоздя уздечку. Весь их смущенный вид прямо-таки кричал, что если бы не необходимость, вынуждавшая их находиться в конюшне, они бы быстренько избавили нас от своего неудобного присутствия.
Скрестив руки на груди, Дамьян расплылся в улыбке и слащаво произнес:
— Я не могу выразить, как я польщен, мисс Сноу! Вы оказали мне небывалую честь!
— О, не надо слов, мистер Клифер! — снисходительно воскликнула я, еле сдерживая рвущийся предательский смех. — В таком случае трудно подобрать нужные слова, уж я то знаю это по собственному опыту!
Целую вечность мы буравили друг друга пронзительным взглядом, и оба из последних сил сжимали рты, чтобы не расхохотаться. И вдруг кобыла взбрыкнула, испугав рыжего мальчугана и тот, отпрыгнув от грозного копыта, непроизвольно пискнул, выдав первое, что пришло на ум:
— Дамми, спокойно! — и затем забормотал прогремевшим на всю конюшню шепотом, — хорошая, Дамми, хорошая...
Такого представления наше титаническое терпение не выдержало, и мы откровенно и бесцеремонно расхохотались. Пытаясь хоть как-то скрыть свое неприличное веселье, я выбежала вон. На улице, облокотившись об ограду, не заботясь, что запачкаю костюм, подставила пылающее лицо прохладному ветру. Сердце пело. На душе было так легко и радостно. Он смеялся вместе со мной! Моя крохотная месть оказалась гораздо слаще, чем я себе представляла!
Через несколько минут Дамьян сам вывел лошадей. Я украдкой следила за ним, пока он подводил Дамми к платформе, представлявшей собой сильно истертый камень, с которого веками благородные дамы садились на лошадь. После столь бурного веселья, я боялась, что в отместку мне он мог опять принять надменно-официальный вид, обратив против меня весь ледяной холод Арктики. К моей радости, лицо Дамьяна хоть и было сурово, но суровость эта, больше показная, смягчалась теплой улыбкой в глазах. На губах не было и намека на насмешку, как будто беззаботный смех, на время избавил его от постоянной злой спутницы. Похоже, Дамьян был настроен вполне искренне, во что я никак не могла поверить. Возможно ли, чтобы сердечная теплота в его глазах была неподдельной? А откровенная нежность, с которой он глядел на меня сейчас, заставляя мои щеки наливаться пунцовой краской, непритворной? Или это еще одна тактика, чтобы сломить меня?
Как бы то ни было, в том, что произошло дальше, был виноват именно Дамьян со своими дьявольскими глазами, смутившими меня до такой степени, что я не могла вести себя адекватно.
Держа лошадь под уздцы, он не спускал с меня задумчивых, излучавших нежность глаз. А я, стоя на платформе, словно неумелая наездница, переминалась с ноги на ногу. Со стороны казалось, что я не имею ни малейшего представления, как забираться в седло. Видимо, мое топтание длилось слишком долго, изводя терпение Дамьяна, и он протянул мне руку, чтобы я могла опереться на нее. Но вместо этого я неловко соскользнула с камня и, потеряв равновесие, всем телом навалилась на круп лошади. Кобыла, испуганная таким необычным обращением, отскочила в сторону. Краткий миг потрепыхавшись на краю платформы, я спрыгнула на землю, оказавшись ровненько позади кобылы. В долю секунды Дамьян был уже рядом со мной и, грубо схватив меня за шкирку, резко отдернул в сторону, и в этот момент лошадь взбрыкнула.
