— Да мне... — она запнулась, обнажив неловкость. — Да просто ты меня бесишь!
— И это радует, — сказал Ватанабэ, незаметно меняясь из непонятного и сумрачного незнакомца в привычного негодяя и хама. — Однако я предлагаю сразу накрепко забыть сию до невозможности неловкую сцену.
— Хм... — Канзаки была настольно смущена всплывшей в голове неприличной мыслью, что только промычала нечто утвердительное.
Повисла пауза, с каждой секундой, как и всегда, становящаяся все более нервирующей. Ватанабэ невозмутимо вел машину, и его пухлый профиль не сохранил ни следа ее опрометчивого рукоприкладства. Мегуми же тщетно пыталась думать. Но, как ни странно, не получалось. Ватанабэ снова сыграл роль мощнейшего генератора помех при размышлениях.
— Так что было за свечение тогда, в Токио? — наконец, спросила она, поймав рабочую волну. — И как ты с ним управлялся?
— Свечение было видимым следом бурления энергии, — деловым тоном отозвался Сэм. — Энергия эта была взбудоражена двумя активировавшимися Наследниками и преобразована мной в психотронную волну.
— Ага... — Канзаки сильно захотелось почесать макушку. — А по-человечески?
— Я спровоцировал выброс дремавшей энергии и превратил ее в луч, поджаривший полиции мозги, — на одном дыхании монотонно проговорил толстяк. — Так сойдет?
— Пойдет... — она задумалась. — Но, значит, в зоне отчуждения...
— Этого я тебе рассказывать не буду, — не оборачиваясь, резко прервал Мегуми Сэм. — Пока еще рано.
— Хм... — в этот раз она мычала уже недовольно. — Ладно. Но энергия, которую ты использовал, не была энергией тех двоих?
— Нет.
— Ясно. Замнем, ладно. Но как ты смог ее использовать?
— А вот смог, — Канзаки заметила, как на лицо Ватанабэ вновь наползла нехорошая усмешка. — Собственно говоря, вот мы и добрались до главного. Как я уже говорил, силу Наследников можно использовать в самых разных целях, в том числе для создания оружия. Кое-кто придумал делать оружие из них напрямую.
Толстяк снова повернул голову к пассажирке. Черты его лица заострились и приобрели несколько хищное выражение. Таким Мегуми Сэма уже видела. В тот момент несколько месяцев назад, когда они с покойным лейтенантом Риваресом нашли в его бумажнике фото незнакомой девушки. Девушки, которая, как понимала теперь Канзаки, и была Кэтрин Винтерс. Сейчас Ватанабэ смотрел на нее точь-в-точь как тогда.
— Есть ученые, из той же породы, что создатели трикстеров, которые научились извлекать большую часть энергии, вырабатываемой организмом Наследника, и помещать ее в искусственный контейнер. Они ловили ее на специальные отводные устройства и соединяли их, запускай цикл пустопорожних реакций. Стоило нарушить систему отводов, как происходил грубый выброс нефильтрованной энергии, материализующейся во взрывную волну, сметающую все физические объекты в радиусе поражения. Почти как атомный взрыв. Только без радиации и электромагнитного импульса. Просто высвободившаяся мощь Наследника без, собственно, наследника растворялась в атмосфере. Никаких остаточных эффектов. Из-за такого принципа поражения какой-то умник окрестил подобные штуки "чистыми" бомбами. После исчезновения ядерного оружия "чистые" стали самым опасным и мощным средством массового уничтожения. Помнишь бучу в Палестине и Израиле три года назад? Тогда там взорвали такую. Нам едва дулось прикрыть информацию, а то еще могли решить, что это ядерный взрыв.
Ватанабэ оторвал от руля руку, зачем-то показав девушке белоснежный рукав пиджака.
— Когда энергию извлекают из тела Наследника для создания "чистых" бомб, он чаще всего погибает. Извлеченное — это лишь малая часть того, что Наследник может дать, но сиюминутно выкачанная, мощь и жизнь покидает организм. Однако это не значит, что эту мощь нельзя ввести во что-то другое. Поймали же ее на отводы.
Рукав качнулся в полуметре от Мегуми.
— Я умею ловить такую вот бродячую энергию. Так я питался от двигателя машины после драки с Анной, так я поймал твой выстрел и ткнул им в сердцевину поднимавшейся в Старом Токио дикой силы. А несколько часов назад я выкачал энергию из "чистой" бомбы, заложенной террористами в театральном центре.
Вот оно как, оказывается. Канзаки вгляделась в рукав, мелькавший перед носом. Вот отчего побелела его одежда. Вот почему он не рассказал о бомбах при детях. Даже самой Мегуми было страшно представить, каково это, когда из Наследника вытягивают саму его суть. Представить манипуляции с неведомой энергией удавалось с трудом, но понять, что ничего приятного в отъеме этой самой энергии нет, получалось как-то без малейших трудностей.
От рукава взгляд девушки вернулся к невозмутимому лицу водителя. Что же такое Сэм Ватанабэ? Вопрос, запрятанный ей глубоко в подсознание, чтобы не мешать каждый день жизни бок о бок с этим непонятным человеком, наконец-то выплыл. Он вел машину, положив руку обратно на руль, а Мегуми бесцеремонно рассматривала совсем недавно подвергшийся ее же нападению профиль. Так что же он такое? Канзаки знала, что Сэм силен как трикстеры-альфа, с некоторыми из которых ей уже доводилось сталкиваться. Он мог вламываться в чужие мысли и заживлять на себе даже смертельные ранения. А еще, оказывается, был способен манипулировать энергией, которой одаривали мир Наследники. Но к какой стороне принадлежал сам эксцентричный толстяк? Был ли он одним из живых генераторов? Или являлся продуктом научного стремления воссоздать то, что воссоздать невозможно?
Если Ватанабэ был трикстером, это многое объясняло. Он вполне мог съехать с катушек после превращения в нечто. В конце концов, Мегуми еще не встретила ни одного трикстера, которого можно было посчитать в полной мере нормальным. Плюс, Сэм сам говорил, что трикстерам необходимо брать энергию для жизни откуда-то извне. Его способность вроде бы вполне вписывалась в схему. Но почему тогда он работал на Союз, на страну и организацию, трикстеров истреблявшую?
Левый висок жалобно заныл болью. В голове у Канзаки перемешалось столько всего, что, похоже, череп не вмещал получившийся мысленный бульон. Вдобавок, давала о себе знать отходная реакция после приключений в захваченном террористами здании. Мегуми почти сразу загнала смесь расслабления и запоздалого оцепенения куда подальше, но окончательно избавиться от нервов не удавалось.
Ватанабэ, трикстеры, Наследники, опять Ватанабэ.
Террористы. Заложники, бомбы, Наследники.
Ватанабэ, террористы, смерти, стрельба.
Стрельба, взрывы, Ватанабэ, Наследники.
Тайны, открытия, вранье, Ватанабэ.
Ватанабэ, тайны, вранье, грудь.
Грудь, Ватанабэ...
Так, стоп! Опять.
Канзаки едва не подпрыгнула на сиденье. Снова мысли повернули уда-то совсем не туда. Причем опять из-за Ватанабэ. Нет, он точно как живая помеха. Постоянно вваливается в жизнь окружающих и выливается потоком событий на их несчастные головы. Вдобавок ко всему его совершенно невозможно терпеть с этим гадким, нарочито противным характером. И уж конечно просто невозможно ощущать себя комфортно рядом с тем, кто так внезапно меняет настроение, швыряется мебелью и высасывает из атомных бомб таинственную энергию. В общем, по всем параметрам отталкивающий тип.
Как же это так могло не повезти именно Канзаки? Она вот уже в который раз оказывается в эпицентре жутчайших событий, в которые втягивает ее неприятнейший из неприятнейших. При этом, не понимая, зачем и почему, Мегуми упорно лезет вперед, вовлекаясь в неприятности лишь сильнее. Нет, а и впрямь, почему и зачем? Зачем она, к примеру, пошла за Ватанабэ в парк? Почему побежала следом за ним же, увидев террористов? За каким чертом полезла в канализацию? Какой такой неведомый чертенок толкал ее под руки, не давая упустить из виду широкую мужскую спину?
И почему, вопреки всякой логике и фактам, она, даже злясь, раздражаясь, даже лупцуя Ватанабэ по физиономии, продолжает думать о нем? Думать и сбиваться со спокойного ритма мыслей. Думать и чувствовать, что он, несмотря на все ужасы своей персоны, все-таки не плохой человек. А ведь он действительно не был плохим. Сэм жалел юных Наследников, не подавая вида, но вместе с тем вытаскивая их из бед и оберегая от совсем уж лишних потрясений. Он помог той девушке. Китами, встреченной ими в театральном центре. Он, в конце концов, помог ей выпутаться из заварушки, в которую Канзаки попала в Токио, пособил с получением жилья на новом месте. Ватанабэ утешал ее над погибшим Риваресом. Он не был плохим человеком.
Так зачем же Сэм вел себя так, будто нарочно пытался заставить окружающих себя невзлюбить? Зачем специально поминал через слово ее грудь, зная, как нервно Мегуми реагирует на сальные шуточки? Зачем пикировался с язвительной и злой девчонкой Эрикой, встреченной в канализации, но явно ему знакомой? Зачем говорил пошлые банальности? Зачем, в конце концов, перевоплощался из шута в героя драмы, как на крыше, а после выхода из печального образа облачался в шкуру чудовища? Осознанными ли были эти смены масок на мужском лице? Или нездоровый разум поворачивался к людям разными сторонами невольно? Был ли Сэм безумен? Или все-таки специально выстраивал симулякр характера, как сказал ей перед тем, как начались ужасы сегодняшней ночи?
Висок возмущенно кольнул, заставив Мегуми удивленно моргнуть. Улица впереди плыла в потоке дождевой воды. Черт! Она же чуть не отключилась, задумавшись. Вот был бы позор, усни она и, не дай Бог, захрапи. Ватанабэ до конца дней не забыл бы.
Позор, Ватанабэ.
Ватанабэ, секреты, вранье.
Вранье, Ватанабэ, секреты.
Минутку!
— Э, Ватанабэ, — пошевелившись, девушка позвала толстяка. — Я что-то не пойму... Как все, что ты рассказал, связано с альфой и тем, куда и зачем мы едем?
— А, да, — он по-прежнему смотрел на дорогу. — Понимаешь ли, Канзаки, "чистые" бомбы на дороге не валяются. Если кто-то сумел дать одну такую в руки тем обезьянам, которых мы видели, значит, он не только деньгами набит по самую маковку, но и имеет немалый вес в весьма специфических кругах.
— Другими словами, ты хочешь узнать, кто стоит за терактом?
— И это тоже.
— И как ты собираешься это сделать?
— По-хорошему, надо было бы заниматься этим делом вместе с моими коллегами. Это и проще, и быстрее, и надежнее. Только вот беда — я уже день как в отпуске.
Канзаки в очередной раз лицезрела фирменную кривую ухмылку Сэма. Теперь он обернулся к ней и впервые посмотрел поверх своих вездесущих очков.
— Так что придется нам вдвоем.
— Придется что?
— Придется брать за шкирку человека, непосредственно контролировавшего Ясфира. Судя по всему, наш бородатый дружок был себе на уме и сумел вычислить анонима, отдававшего приказы. Я знаю, где искать.
— И ты хочешь пойти один?
— А почему бы нет?
— С чего ты взял, что там альфа?
— В этом-то я не уверен, — он снова укрылся за броней черных очков. — Но что-то подсказывает, что знаю я не только, где альфа, но и кто она.
Бокал с вином так и остался стоять на журнальном столике. Поспешно накинутый плащ мелькнул в зеркале напротив выхода. Пепельные волосы тронул сквозняк, стоило лишь отворить дверь. Минуту назад смолкший телевизор и все еще теплый монитор гостиничного компьютерного терминала угасающим теплом померкли, захваченные темной сыростью за окном. Полыхнул, врываясь во мрак, свет коридорных ламп и погас, унеся обитательницу гостиничного номера.
Четверо мужчин с одинаково серыми невыразительными лицами и в совершенно одинаковых костюмах под плащами уже ждали. Один контролировал выход на черную лестницу, двое разные концы коридора, и один сторожил как раз у дверей. Увидев вышедшую женщину, он молча кивнул ей. Как будто повинуясь неслышимой команде, остальная тройка покинула свои посты, собираясь вокруг.
Женщина была облачена в темно-серый плащ, скрывавший всю ее фигуру. Высокий воротник закрывал от ближайшего телохранителя лицо, словно сошедшее с картины художника-реалиста. Ровные, правильные черты сосредоточенного и неподвижного лица навевали мысли об ожившей статуе. Пепельные волосы, роскошным каскадом ниспадавшее на плечи, лишь усиливали впечатление чего-то слегка искусственного в прелестном облике хозяйки одинаковых охранников. Они странным образом подходили друг другу, эти мужчины, похожие на шахматных пешек, и женщина, до невозможности сильно напоминавшая королеву. Окруженная ими, она смотрелась уверенно, даже царственно, и короткий взгляд, брошенный на четверку, нисколько не выпадал из настроения. Светлые голубые глаза, которым позавидовал бы всякий ариец, окинули подчиненных скучающе и немного брезгливо.
— Самолет будет готов к отлету через час, — произнес тот из охранников, что дежурил у двери в хозяйский номер.
— Как раз доберемся, — не глядя на него, ответила женщина.
Больше разговоров не последовало. Все пятеро дружно развернулись и пошли по коридору. Охранники привычно и ловко обступили хозяйку живой стеной, подстраиваясь под шаг ее обутых в туфли на высоком каблуке ног. Сама же женщина лишь поправила ворот плаща, направляясь к лестнице.
Грета никогда не позволяла себе заметно нервничать на глазах у подчиненных. С кем-то равным, столь же сильным, столь же сведущим, можно позволить себе расслабить пружину самоконтроля. Но с низшим сортом людей, слугами — никогда. Для них всегда следует оставаться идеалом, непоколебимой константой, существом высшего порядка, которому можно лишь повиноваться и служить. Так ее учили строгие и требовательные воспитатели. Там, где Грета росла в компании других детей, не знавших родителей, но по-родственному белоснежных кожей и изящных чертами лиц, очертаниями фигур, главным принципом, главным правилом, вбиваемым в головы воспитуемых было превосходство, врожденное их превосходство над окружающим миром. В той или иной форме подобную идею внедряли в сознание детей во всяком элитном учебном заведении, будь то закрытая школа для детей богатеев или университет, где ковались кадры для верхушки большой страны. За редким исключением ребятам, по праву рождения должным стоять на верхней ступеньки общественной иерархии, внушалось сам возвышение. А Грета всегда была прилежной ученицей. Никто из тех, кем она командовала, не мог и не имел права получить подтверждение малейшей догадке о том, что хозяйке неспокойно.
Но ей действительно было неспокойно. Ибо дело, ради которого она прибыла в этот проклятый город, шло совсем не по плану.
Весь предшествующий месяц подручные Греты наблюдали за финальной стадией подготовки к захвату заложников. Соблюдая конспирацию и не пересекаясь с бойцами Ясфира напрямую, они передавали нужную информацию, пересылали оружие, снаряжение и транспорт. Все предстоящие действия обсуждались заранее. Командир исполнителей, рядовой, по ее понятиям, трикстер, предоставленный союзником, оказался чересчур осторожным. Он почуял неустанное наблюдение и начал дергаться. Накануне операции он едва не сорвался с крючка, окончательно испугавшись. Страх можно было понять — в Меркури никогда еще не удавалось провести террористический акт подобного масштаба. Все же здесь располагался оплот "CDM" и главное место поклонения охлоса, этого глупого стада ведомых в неизвестность баранов. Само нахождение в городской черте тайно собравшейся группы, готовящей теракт, в любой момент могло быть взорвано штурмом очередного убежища и полицейским захватом. Могло случиться и нечто худшее — Восьмой отдел, прозванный Инквизицией, не дремал. Осуществить захват заложников столь громко и столь страшно, как планировалось, не так-то просто, преступника на пути к цели ожидает множество опасностей. Ясфир с опасностью был знаком не понаслышке, а потому подозрителен сверх меры. Когда араб заметил слежку и контроль, он принялся сбрасывать хозяйский "хвост". В конечном итоге, прибывшая в Меркури для контроля Грета лично успокоила его, связавшись по телефону. Вовремя — накануне назначенного дня Ясфир едва не дал своим людям отбой. Сразу после контрольного контакта исполнители получили "чистую" бомбу, за доставкой которой Грета присматривала. Долго держать такое оружие было нельзя, и прошедшим вечером захват совершился.
