— Жалоб нет, — решительно отверг предположение сотник, — но жреца я тоже не вижу, хотя ваша благость сказали, что все здесь. Как такое может быть? Где же еще один жрец второй ступени? Черноволосый молодой жрец... как же его зовут... не могу припомнить....
Старик Туунер вслушивался в речь ан-Келени, сдвинув брови. Когда гость остановился, посвященный третьей ступени тут же спросил дребезжащим голосом:
— Господин сотник, не могли бы вы все-таки вспомнить имя этого черноволосого незнакомца?
— Плохо вспоминается, ваша благость, — ответил тот. — Какое-то необычное имя. Что-то типа Короки или Пококи или... а, есть! Вспомнил!
Ан-Келени даже обрадовался, на его узких губах появилась бледная тень улыбки.
— Лолоки! Да, именно Лолоки и никак иначе!
На секунду воцарилось недоуменное молчание, только старый Туунер схватился за сердце и откинулся на спинку стула.
— Что с вами? — встревожился Аренеперт, глядя на подчиненного. — Вам плохо?
— Не то слово, — проскрипел Туунер, хватая ртом воздух. — Плохо всем нам!
— Почему? — главный жрец хотел было расспросить старика о том, что тот имеет в виду, но осекся. Он так и замер с поднятой рукой, сжимающей вилку. Его рот был полуоткрыт, а глаза уставились в одну точку, находящуюся, по-видимому, далеко от обеденного зала.
Сотник быстро переводил взгляд на одного жреца на другого. Оба не шевелились, а на их лицах застыло одинаковое выражение неописуемого ужаса.
— Да что такое?! — воскликнул ан-Келени. — Что происходит?!
Аренеперт медленно положил вилку на стол и схватился руками за голову. Потом приподнялся и с нарастающим отчаянием посмотрел на сотника.
— Он встретил вас у ворот?! — закричал жрец, разом потеряв самообладание. — Когда вы въезжали во главе отряда?!
— Встретил у ворот, да, — подтвердил воин. — Я ехал после первого десятка. Но что....
— Может быть еще не все потеряно?! — возопил Аренеперт, обращаясь к Туунеру. — Может быть он не сумел выехать из города?! Они ведь въезжали, да? Стража могла не выпустить того, кто выезжал!
Старик покачал головой:
— Нет, ваша благость. Если он встретил воинов около ворот, значит, через них же и выехал. Это ведь просто узнать. Достаточно расспросить стражу или тех, кто следовал за господином сотником. Господин сотник, вы не заметили, этот ваш Лолоки выезжал из города? Не заметили? Ну, ничего, это и так понятно, что он выехал. Отряд, который должен был его поймать, прибывает, а он отбывает. Очень ловко. Пришельцу повезло с Посредником.
— Да объясните мне, что происходит! — взорвался ан-Келени.
Аренеперт устремил на него безумный взгляд, но пояснил:
— Господин сотник, тот, кто встретил вас с почетом около ворот, и был Посредник. Вы его приняли за одного из нас, а городская стража — за одного из вас, и выпустила из Парреана. Все пропало... мы погибли.
— Как?! — воин тоже вскочил со стула.
Младшие жрецы дружно вздохнули при слове 'Посредник'. С недавнего времени у них имелись личные счеты к этому человеку. И они отнюдь не разделяли взгляд главного жреца на проблему. С их точки зрения, осквернитель, портя одежду в купальнях, не нервничал, а издевался.
— Лолоки-Локи, — произнес жрец. — Локи — это имя пришельца. Называясь сходным именем, Посредник не просто издевается над нами, он еще поставляет силы своему господину. Тот ведь бог обмана! О, Зентел, я даже не могу представить, сколько сил уже накопил этот Локи. Сначала храм, потом сам Посредник во время выезда, теперь мы.... Наши волнение и ярость питают его! И этот поток не прекратится в ближайшее время. Необходимо срочно сообщить господину!
Какая-то мысль неожиданно пришла в голову жрецу, он охнул и тяжело осел на место.
— Так нужно выслать погоню! — ан-Келени выскочил из-за стола. — Немедленно! Я ведь помню его, этого Лолоки. Хорошо запомнил, как он выглядит! Эти черные волосы ни с чем не перепутаешь. Служку, правда, не очень рассмотрел, но это неважно. Будем искать двоих!
— Конечно же, мы вышлем погоню, — успокоительным тоном сказал Туунер. — Правда, за ночь он мог далеко уйти. И направление нам неизвестно. Но погоню выслать надо. Вдруг нам повезет. А господину я сам доложу. Стар уже, чувствую себя плохо, не смогу скрываться....
— Гм. Я присоединюсь позже, — прочистил горло Аренеперт. — Вы пока сообщите господину, ну а я... потом....
— Так я распоряжусь насчет погони?! — волновался ан-Келени. — Вы дадите мне полномочия?
— Конечно, господин сотник, конечно, — главный жрец, казалось, успокоился. Его взгляд принял осмысленное и решительное выражение. — Вы получите все полномочия и для погони и для допроса городской стражи. И вот что... магистрат мне сообщил очень плохую информацию касательно вас. Сейчас думаю, что это — тоже дело рук ловкого Посредника. Но неважно... лично к вам у меня нет претензий. Мы с вами не враги, нам нечего делить, поэтому, господин сотник, позвольте дать вам один совет. Очень полезный совет. Я верю, что в трудную для меня минуту вы вспомните о том, как я помог вам. Поэтому послушайте, когда будете общаться с господином, с Зентелом, а он обязательно потребует вас к себе.... Так вот, в разговоре с ним все время повторяйте, что вы рассмотрели Посредника лучше других. Он ведь общался только с вами или еще с кем-то? Впрочем, неважно. Все равно твердите, что лучше вас его никто не сможет опознать. Понятно, господин сотник?
— Понятно... но зачем это говорить, ваша благость?
Аренеперт неопределенно пожал плечами, но Туунер решился объяснить:
— Чтобы выжить, господин сотник. Чтобы выжить! Вы ведь хотите жить?
— Вы полагаете, что господин очень сурово накажет нас? — с легким недоверием в голосе спросил ан-Келени.
— Мы в этом уверены, — снова ответил Туунер, вытирая со лба пот платком. — Основной гнев падет на главного жреца и на вас. На его благость — за то, что не предусмотрел такого развития событий. Хотя кто мог бы предусмотреть?! Этот Посредник — сущий демон! А на вас — за то, что с вашей помощью он ускользнул, да еще таким образом. Если бы Посредник как-то перелез через стену или сбежал другим путем, то вы бы просто отправились в отставку. Печально, но не смертельно. Но он ушел так, как ушел! Не думаю, что господин простит это. Такой наглый вызов! Подумать только, с кем мы имеем дело.... С чудовищем!
Аренеперт кивнул, соглашаясь. У него внезапно появилось множество дел. Он снова поднялся из-за стола, направился к двери и уже оттуда произнес:
— Опросите стражу, убедитесь, что Посредник действительно покинул Парреан, и ворота города можно открывать. Что уж теперь.... И погоню, конечно, организуйте погоню.
Все присутствующие, за исключением, пожалуй, разъяренного сотника, догадывались, что это — последнее распоряжение Аренеперта в прежнем качестве. И дело не в том, что Верховный жрец низложит его, нет, местное начальство увольняется по собственной воле. И, возможно, предпримет небольшую прогулку в другую местность для укрепления здоровья, которое еще не пошатнулось, но непременно пошатнется, если путешествие не произойдет в ближайшие часы.
Кеаль старался рационально оценивать собственные силы. Их было много, но недостаточно для самого главного — рывка наверх, в Лазурные Чертоги. Кеаль был лишен тела и, после разговора со случайно забредшим к развалинам крестьянином, пришел к выводу, что сейчас тело лучше не приобретать. Сначала Чертоги, а потом все остальное. Так безопасней. К тому же там, наверху, процесс получения материального носителя пройдет гораздо легче, чем здесь, посередине. Поэтому Кеалю было нужно больше энергии.
У него пока что имелся лишь один последователь (как низко он пал!). Неизвестный человек по какой-то причине провел ритуал на месте бывшего храма Кеаля и назвал его своим покровителем. Пусть незнакомец использовал другое имя, но суть осталась прежней, потому что тот обращался к олицетворению обмана и вреда. А кто же это, как не Кеаль?
Обитатель развалин приготовился ждать, пока энергии наберется достаточное количество для рывка наверх, возможно, ждать очень долго. Но, к его удивлению, последователь оказался не так-то прост. После случая с храмом человек покинул город. Казалось бы, что в этом такого? Но Кеаль просто содрогнулся под напором поступающей энергии. Она приходила в тот же день, и на следующий и потом.... Словно праздник какой-то. Незнакомец оказался чрезвычайно ценным кадром. Настолько ценным, что Кеаль отнес его к разряду 'колодцев', людей, которых насчитывались сущие единицы за тысячелетия существования обитателя развалин. Этих людей Кеаль любил и лелеял. Почти все они прожили долгую и здоровую жизнь, полную веселья. Возможно, окажись 'под рукой' хоть один из колодцев в трудную минуту последнего сражения, никакой спячки бы не случилось. Да и вообще, мир сейчас имел бы совсем иные очертания. Но зачем гадать? Что было, то было. Кеаль сосредоточился, проверил еще раз свои силы и... ринулся наверх.
Виктор и его спутник очень устали. Им пришлось скакать всю ночь, невзирая на опасность встретиться с арнепами. Конечно, Антипов понимал, что шансы на это невелики, но все же дополнительное переживание не сказывалось благотворно на самочувствии.
Всадники сделали большой крюк. Сначала они направились на север и показались вблизи двух-трех деревень с целью сбить погоню с толку. Потом, после наступления полной темноты, выбросили жреческие одежды и развернулись почти в противоположном направлении. Уже глубокой ночью миновали местность вблизи Парреана, обогнув его с востока, и устремились на юг, в сторону замка ан-Орреант.
Ранним утром оба, совершенно измученные, все еще понуждали лошадей идти не самой медленной рысью. Они двигались через какое-то поле по неизвестной проселочной дороге в окружении высоких трав, свежего ветра и звуков просыпающейся природы. Не очень сильный ветер дул в лицо Антипова, пробуждая приятные воспоминания о ночевках под открытым небом в прежнем мире, запахах костра, пении под гитару, смехе спутниц и беззаботном ничегонеделании. Но Виктор старался выбрасывать из головы подобные воспоминания, заменяя их размышлениями о произошедшем.
— Когда мы сделаем привал, Ролт? — спрашивал Рикста с интервалом примерно в десять-пятнадцать минут, отвлекая своего господина от важных дум. Именно господина, потому что паренек был торжественно зачислен на должность слуги еще три дня назад: Виктор признал его достойным некоторого доверия в обычных житейских ситуациях и доверия безусловного в вопросах сомнительного и полууголовного характера. Скульптор верно описал своего бывшего подмастерья — мелкий пакостник с большим будущим, но лишь на этом поприще.
— Скоро, — последний ответ Антипова был информативен. — Нам нужно найти две деревни, расположенные рядом. Ты пойдешь в одну, а я — в другую. Потом встретимся.
Бывший исполняющий обязанности жреца Зентела второй ступени стремился изо всех сил соблюдать конспирацию, потому что явственно чувствовал опасность, нависшую над ним. Это ощущение было слабо выражено вечером, но к утру неимоверно усилилось. По вполне понятным причинам — Виктор, опасаясь раскрыть себя излишней эмоциональностью, заварил немного лекарственной успокоительной травы, которую несколько недель назад вручил ему лекарь Паспес. Запасливый Антипов прихватил ее с собой из замка не без задних мыслей. Он допускал, что кого-то нужно будет опоить и вывести из строя, но трава пригодилась ему самому. Подумать только — небольшая щепотка оказала оглушительный эффект. Переживания резко притупились, страх ушел, хотелось спать, а над всеми эмоциями преобладала спокойная печаль. Виктор еще два дня назад испытал действие лекарства, примериваясь к правильной дозе, а вчера вечером лишь воспроизвел полученный результат. Он пришел к выводу, что если траву пить достаточно долго, то станешь непробиваемый как статуя Зентела в отсутствие хозяина.
Но этим приготовления не ограничились. Антипов приобрел не только слугу, но и кладезь знаний о Парреане и его жителях. Пареньку были известны все факты, сплетни и то, что находится в промежутке между ними. Через короткое время Виктор был готов сдавать зачет по теме 'Правила поведения жрецов в общественных местах, а также при приватном общении с молодыми прихожанками, в изложении любознательного паренька Риксты — специалиста по подглядыванию, подслушиванию и организации наблюдательных пунктов путем углубления искусственных и естественных щелей в стенах, заглядывания в окна и замочные скважины, залезания на деревья и прочие труднодоступные места с целью выбора оптимального ракурса'. Иными словами, слуга Антипову попался еще тот. Очень сомнительный персонаж с точки зрения элементарной этики, но Виктору сейчас до этой самой этики не было никакого дела. Он страстно желал выжить и покинуть Парреан. Для чего годились почти все средства, включая кражу жреческого одеяния на территории многострадального храма.
Искомые деревни вскоре были найдены. Виктор в кольчуге, прикрытой короткой накидкой, направился в одну, а Рикста — в другую. Антипов продал в городе свою куртку с металлическими пластинами и новый меч и баронский щит, продал все, что мог, но все равно денег едва-едва хватило на покупку коня средней паршивости для слуги.
Позавтракав отдельно и дав небольшой отдых лошадям, беглецы снова встретились и направились дальше. Виктор отметил, что паренек, который еще пару часов назад был совершенно раздавлен ночной дорогой, приободрился, в его глазах появился блеск и он принялся с воодушевлением рассказывать о том, как чуть было не стащил курицу в оставленной им деревне. Похищению птицы помешало отсутствие подходящей сумки, которую Рикста тоже собирался украсть, но не нашел у кого. Антипову волей-неволей пришлось взять на себя роль воспитателя.
— Мы скоро приедем в замок ан-Орреант, — сказал он. — Я не знаю, как меня встретят, но ты пока что останешься там. Барон очень крут. Если он узнает, что ты что-то у кого-то украл, то тебе уже ничто не поможет. Поэтому, если дорога жизнь, не воруй.
— Но мы же украли жреческие одежды, — резонно возразил Рикста, с удивлением воззрившись на господина озорными зелеными глазами. — Это было так весело!
Виктор вздохнул и причесал пятерней свои волосы, вымытые ночью в какой-то речке и приобретшие естественный каштановый цвет. Из всех событий последних дней парнишка, не владеющий полной информацией, похоже, уяснил только одно: он отныне работал на знаменитого преступника, за которым охотился целый город во главе со жрецами и крупным отрядом столичной стражи. Антипов не спешил его разубеждать, потому что иначе следовало выдвинуть альтернативное объяснение своему странному поведению. Виртуозная кража жреческой одежды прямо из бань при храме только укрепила Риксту во мнении, что он имеет дело со столпом уголовного мира. И паренька это вполне устраивало и даже более — он приходил в восторг, когда думал, как ему повезло. Рикста уже представлял себя грозой больших трактов и дворцов, овеянный неувядаемой славой, богатством и любовью женщин. Он старался сохранять солидность, как и подобает будущей звезде ночного мира, и не задавать работодателю ненужных вопросов.
