— Значит, ты за нас просила? — грустно усмехнулась она.
Кивок.
— Сказала, что вы не виноваты, что это я вас доводила. Специально.
'А ведь она впервые за кого-то просила'! — поразила Лану мысль. Лея права, у них получилось. Они преподали девчонке урок, та научилась ценить людей, а это кое-чего стоит.
— Я не виню тебя. Всё так, как должно быть. Ты здесь не при чём.
— Как вы теперь будете?
— А как раньше были?
— Я думала, вы поможете мне найти Хуанито...
Из груди Ланы непроизвольно вырвался смех.
— Ты и тут думаешь только о себе!
— Неправда! — вспыхнула девчонка. На её щеках появились обиженные слёзы. — Неправда! Просто... Больше никто не станет мне помогать!
Лана взяла себя в руки. Не стоит давить на неё, разочаровывать. Она только что усвоила сложный урок, и если выплеснуть на неё злость и обиду на королеву, тот пойдёт насмарку.
— У тебя будут другие хранители, — попыталась подбодрить она. — Лучше. Не такие дерзкие и злые.
Изабелла покачала головой.
— Они не пойдут против воли отца. Никто. А отец не хочет, чтобы я нашла его.
— А мы, значит, пойдём? — Лана снова усмехнулась.
— Да. Вы не такие. Вы сами по себе. Для вас 'правильно' важнее приказа.
— Думаешь?
Кивок.
Челюсть Ланы непроизвольно отвисла. Девчонка её озадачила, и над этим стоило крепко подумать, когда пары сивушного коньяка выветрятся.
— Вы мне поможете? — вновь повернулась Бэль, и в глазах её трепыхалась надежда. — Когда вас сменят?
Лана отрицательно покачала головой.
— Вряд ли нам позволят. Пингвинов или пролетающие астероиды считать не пошлют, это хорошо, но другую работу нам найдут, можешь не сомневаться. Такие, как мы, не сидят без дела.
— Жаль. Сама я не справлюсь. — В голосе девчонки послышалась жалость к самой себе. — Я ведь ничего не умею, ничего не могу! Я ведь никто! Слабая глупая девчонка, надутая, как индюк! За меня всегда всё делали другие, я ничему в жизни до сих пор не научилась! За два десятка лет!
Лана улыбнулась и обнадеживающе похлопала её по плечу.
— Теперь уже не надутая, теперь сдутая. Не переживай, научишься, какие твои годы? Если не опустишь руки, конечно. Не сдавайся, пытайся, учись. Считай это тактическим отступлением.
Куда твой Хуанито денется с планеты? Никуда. А ты перегруппируешься, поймёшь, что и как надо делать, наберёшься опыта.
— Спасибо. — Бэль подалась вперёд и уткнулась ей в плечо. — За всё спасибо!
Лана прижала её к себе в ответ.
— Да всегда, пожалуйста!
Глава 14. Тактическое отступление
Тренировка. Место, где можно не думать. Выложиться на сто процентов, забыв обо всём, чтобы потом еле доползти до душа. Это всё, чего мне бы сейчас хотелось.
Я не ходил на занятия после 'возвращения'. Почему? Не знаю. Чего-то подсознательно боялся. А сегодня пошёл. Если рубить Гордиев узел, то рубить, нечего в окопах отсиживаться — всё равно решение придётся принимать, и чем раньше, тем лучше.
Поначалу изменений не ощутил. Бег, прыжки, разминка — всё как обычно, здесь трудно понять, насколько изменился организм. Затем силовая составляющая, повторение и закрепление пройденного. Тренер уже неделю готовил ребят к очередным соревнованиям между спортивными школами, занимаясь с каждым по очереди, отпустив остальных на самотёк. Я не считался слабым, но по его задумчивому холодному взгляду понял, до моей персоны дело дойдёт в последнюю очередь, и заскучал. А не надо было исчезать на несколько недель, сам виноват!
— Постоишь со мной? — кивнул я одному из парней, стопроцентно не попадающему на соревнования. Он, как бы это сказать, не блистал физическими данными. Нет, сила у него была, и реакция, только технику никак наработать не мог. Двигался, как мешок с дерьмом, к которому пришили руки и ноги, тренеры махнули на него рукой, внеся в список бесперспективных. Но для того, что я задумал во время разминки, именно он подходил как нельзя лучше.
Естественно, тот согласился. Мы встали, начали, и только тогда я почувствовал разницу.
У меня получалось! Нет, я не пытался копировать технику ангелов, да и не смог бы при всём желании, просто подражал в некоторых моментах. Я так и не понял её, она осталась загадкой, но двигаться быстро, как они, ставя динамические блоки вместо жёстких, мог.
Сразу, в первой же атаке соперника я ушёл от удара совсем не так, как учили в школе. Тот атаковал снова, но я вновь ушёл и контратаковал, и тоже не так, как положено. Быстро, как-то грациозно, будто танцую, а не стою в спарринге. Соперник начал злиться, попытался поймать меня на контратаке, но не преуспел. Снова пошёл вперёд, но я вновь ушёл и контратаковал, причём на этот раз он чувствительно получил по скуле. Моё тело, раскачанное до неизвестно каких высот, выдавало сегодня такую форму, что!..
...В общем, я и сам не знал, какую. Просто видел его удары до того, как они проходили критическую для меня точку, и нагло этим пользовался, уходя из под них и нанося свои. Наверное, в реальном бою уложил бы его за минуту, но я никуда не спешил.
— Ты что делаешь? — вспыхнул он, опуская руки и отскакивая.
— Стою в спарринге. А что? — я закатил изумленные глаза, причём изумленные искренне. Такого от себя сам не ждал.
— Ты всё время уходишь! Так не дерутся! Трусишь?
Нет, не трусил. Но так дерутся, и я даже знал, где.
Наконец, понял, что к чему. Несмотря на ненависть к Катарине конкретно и человеконенавистническим порядкам внутри корпуса в целом, всё это время мне не давала покоя их техника. Грациозная, похожая на танец, совершенно не жёсткая, но с фатальным финалом для меня, выступавшего против неё в привычном жёстком стиле. Жесткач не помог мне там, я бы не уделал не то, что Норму или хранителей инфанты, но даже тренирующихся рядом малолеток. Этот секрет свербил и свербил, и сейчас, когда я, наконец, успокоился, и появилась возможность что-то сделать, захотел немножко поэкспериментировать.
'Ну что, Шимановский, дерзай! Может раскроешь секрет этих вёртких стерв? — усмехнулся внутренний голос. — Как-то же у них это получается'?
'Разумеется, получается! После лет тренировки'.
'Какие твои годы, Ваня!'
Но существовала и вторая сторона медали. После четвёртой дорожки, пройденной в заданное время, я должен был понять уровень, которого достиг. Они раскачали меня до него, через кровь и пот, но каковы его границы?
И я продолжил танцевать вокруг противника, изредка нанося короткие, но точные контрудары, не давая провести ни одной полноценной атаки. Я обязан знать свой уровень, и выяснив его, иметь представление, кого и в каком количестве смогу одолеть. Я шёл к ангелам в том числе, чтобы научиться драться, и они сделали достаточно, чтобы сказать им за это большое искреннее спасибо.
Мой соперник злился: он не понимал, что со мной делать, как бороться. Всё, чему его учили, не срабатывало. Предприняв ещё пару попыток и чувствительно получив под дых, завёлся окончательно: тренировка для него окончилась, теперь за атаками я видел желание достать меня, задеть, чего бы это ни стоило, плевав, что это всего лишь спарринг. Сволочь!
Мне вспомнились Норма и Мишель. Они точно также танцевали, играясь со мной, словно кошка с мышкой, как я сейчас с ним. И я точно также пытался бить на поражение, со всей силой и мощью, а они могли отвечать лишь мягкими тренировочными ударами. Время собирать камни.
Я иронично усмехнулся, ещё больше разозлив этим противника, принявшего усмешку на свой счёт. Со стороны, наверное, это походило на бой танка и лёгкого истребителя: танк мощнее, тяжелее, вооружён немереным количеством оружия, но неповоротлив и не отрывается от земли на большую высоту. Истребитель же не имеет брони вообще, оснащён минимумом вооружения, зато лёгок и вёрток — попробуй в него попасть! Здесь, на татами, столкнулись две техники, принципиально различных по своей сути. Первая — старая, которой нас учили много лет: жёсткие блоки, жёсткие атаки, плотный контакт, и вторая, подцепленная у Нормы — лёгкость, изящество, парение, постоянная смена дистанций и маневрирование. Красотища!
— Да иди ты знаешь куда! — вспыхнул мой соперник, получив серьёзный удар в челюсть. — Ты неправильно дерёшься! У тебя неправильная техника!
Я меланхолично пожал плечами, спорить не хотелось. Тем более, техники у меня как таковой не было.
— А разве она может быть 'правильной' или 'неправильной'? — улыбнулся я в ответ. Тот не нашёл, что ответить.
— А ну давай со мной?
Только тут я заметил, что за нами уже давно наблюдают. Почти половина группы отложила все дела и смотрела, как я избиваю младенца, танцуя вокруг него при этом.
— Не вопрос! — кивнул я вызвавшему меня другому одногрупнику. Этот боец серьёзный, я не раз получал от него на тренировках по первое число, не чета предыдущему.
Встали. Он начал первый, но атаковал не в полную силу, проводя разведку. Я вновь ушёл, отведя его удар. В обратную не атаковал — это не серьёзная схватка, не стоит раскрываться раньше времени.
Новая атака. И ещё одна. Движения его становились всё злее и резче, мои же всё быстрее и воздушнее. Я понимал, это ненадёжная тактика: кроме того, что я её не знаю совершенно, лишь интуитивно имитирую движения, импровизирую на ходу, я ещё и трачу больше сил, чем он. Но нужно было испытать всё до конца, даже если при этом отхвачу.
Очередная атака. На сей раз он решился пробить серьёзно. Я словно видел всё со стороны, понимал, что он сделает и как, в мельчайших подробностях, и это удивило. Предыдущий противник — да, но этот?
Уфф.
Всё-таки себя переоценил. Какое-то чудо спасло меня от встречи с возникшим вдруг перед лицом прямым. Ушёл, используя запредельную даже для теперешнего организма реакцию. Мышцы и связки взвыли. Отставить полёты, Шимановский! Вернуться на землю!
Получилось, собрался, следующие атаки отразил. Правильно, гордыня — смертный грех, не надо считать себя суперменом. Я всего лишь могу немного больше, чем он, двигаюсь на капельку быстрее. Только и всего.
Соперник продолжал атаковать. Я снова увернулся. Уфф, уффф — ещё и ещё. Затем отступил и понял — танцы окончились.
Да, это было красиво. Знакомая, вбиваемая инструкторами годами в голову техника, я только сейчас смог оценить по достоинству её красоту и мощь. Голый жесткач, ничего лишнего, но в нём своя прелесть, как и в парящих движениях ангелов.
Бой продолжился. Я вновь не встретил, а отвёл его удар, держась за новую тактику, но после этого не ушёл, как обычно, а ударил сам. Ударил крепко, как учили, используя старый, добрый, приём, вдалбливаемый в этой школе с первого дня.
Хлобысь!
Противник, шатаясь, отлетел, на несколько секунд выпав из реальности. Чистый нокдаун! В этот момент реального противника можно было бы добивать, но я, естественно, не стал этого делать. Поймал мысль, что Толстого уработал бы обязательно, даже на татами, и его счастье, что его тут нет.
— Ты что тут творишь? — раздался позади голос тренера. Я обернулся, как и все ребята.
— Тренируюсь. А что?
— Я не учил тебя такому.
Я меланхолично пожал плечами.
— Друзья пару приемов показали, захотелось их отработать, — начал я 'загонять' старую легенду.
— Ну, давай, отрабатывай.
И он напал, тут же, без предупреждения. Я — прежний не успел бы среагировать, точно говорю, и круто огрёб бы, но я — теперешний, прошедший пять дорожек смерти, ушёл. Хотя с трудом, большим трудом!
— Шустрый! — то ли похвалил, то ли констатировал он. — У тебя интересные друзья, хорошей техникой владеют. Но непрактичной. Настоящие мужики так не дерутся.
Он снова атаковал. Финты, обманные, несколько выпадов.
'Настоящие мужики'... Возможно. Но я видел её совсем не у мужиков Так что...
Фууум, фуууум... Бымц!
Я оказался на земле. Как — не понял, но это точно не из учебного арсенала. И хотя было достаточно больно — тренеры редко щадили нас, особенно этот и особенно сейчас, я получил истинный кайф ценителя от последней его атаки. Круто!
— Я же говорил! — усмехнулся тренер. — Твоя техника хороша для слабых, но шустрых, кто не сможет выдержать прямой удар. Например, когда хулиганы напали, здоровенные неповоротливые носороги с пудовыми кулачищами. Ты же — силовой боец, вот и не занимайся ерундой. Делай то, что реально может тебе в жизни помочь, а это всё, — он пренебрежительно махнул рукой, — фигня.
Я вытер кровь из разбитого носа и поднялся. Хотелось поспорить, что с помощью подобной техники меня, силового бойца, уделало какое-то бабьё, но не стал.
— Занимаемся! — захлопал тренер в ладоши, и вокруг начался рассос. Он ткнул в грудь ещё одному одногрупнику и отошёл с ним, но всю оставшуюся тренировку я чувствовал его пристальный взгляд в свою спину.
Поверженный противник тем временем очухался и снова подошел ко мне.
— Давай ещё раз?
Как я мог отказать?
Журчание воды успокаивало. Я плеснул её себе в лицо, смывая кровь и ненужные мысли, которые так и лезли в голову, ставя крест на той благословенной пустоте, о которой мечтал в начале занятия.
— Так ты скажешь, как это делаешь? — раздался голос.
Я обернулся. В туалет вошли двое: тот парень, которого я отделал первым, аж два раза, и ещё один, которого сделал позже. Оба хорошие ребята, каких-то несколько недель назад были примерно на одном уровне со мной. Мы не то чтобы дружили, но общались тесно, считая друг друга братьями по оружию, членами одной стаи. Случись у кого-то из них неприятность, я не раздумывая приду на помощь. Они, в общем, тоже, но в свои разборки с сынками криминальных шишек я впутывать их не хотел, это простые ребята, да ещё безбашенные — меня совесть съест, если с ними из-за этого что-то потом случится (а с такими сорвиголовами обязательно что-то случится). Но врать им или молчать под укоризненным взглядом...
Да собственно, и что с того, что я мод? Чего я боюсь? Модов миллионы, почти каждый четвёртый в той или иной степени мод, за столетия долбанных генных экспериментов родилось столько людей, столько перемешалось!
Выключил воду и поднялся, оставив лицо сохнуть.
— Скажу. Только никому ни слова. Могила!
Они переглянулись, задумались, и оба согласно кивнули.
— Хорошо!
— Не вопрос!
— Это, правда, важно, ребят. Я сам многого не до конца понимаю, к чему это приведёт, но к чему-то приведёт точно.
— Ладно, не дрейфь, не сдадим, — усмехнулся первый. — Что там у тебя?
Теперь задумался я.
— Меня не было долго.
— Мы заметили, — улыбнулся второй. — Тренер лютовал, соревнования на носу, а ты исчез. Знаешь, что тут творилось?
— Но я же вернулся.
— И где пропадал? — хмыкнул первый. — Судя по тому, как ты нас сделал, даром времени не терял!
Я согласно кивнул.
— С ребятами одними пересёкся. Которые обещали кое чем помочь. Не спрашивайте, что за ребята, но люди серьёзные. Они на меня посмотрели и сказали, что я — мод.
Первый присвистнул, второй же задумчиво покачал головой.
