Возвращаясь к тому бою: поставив алгоритмы защиты, я думаю смог бы тогда продержаться несколько минут и может быть даже час. Но сам факт того, что я уязвим даже со своей немереной пропускной способностью и возможностью ставить алгоритмы защиты говорит о многом. Правило приоритета взлома над защитой мне не обойти.
Что же я имею в сухом остатке? Вывод первый: мне нет никакой необходимости изучать алгоритмы взлома. Зачем? — если я тупо могу проломить щит любого магика силой. Вывод второй: оптимальной стратегией боя с другими одаренными для меня является увеличение плотности щита до приемлемых значений и подача на него алгоритма защиты, усиленная моей недюжинной пропускной способностью. В случае со мной, правило приоритета взлома над приоритетом защиты теряет свою практическую значимость т.к. я могу компенсировать этот недостаток своим превосходством в "процессорной мощности": при таком раскладе, даже средненький алгоритм защиты растянет время взлома моего щита до нескольких минут. Надо ли объяснять, сколько дел я могу натворить за эти минуты?
Другое дело, что выходить с этими теоретическими выкладками против Архимага Форлана я бы не стал. Мало ли какие тузы в рукаве есть у одаренных, посвятивших свою жизнь теории и практике магического боя.
Как я упоминал ранее, сфера моих интересов не ограничивается теорией защиты и взлома куполов. Я по прежнему бьюсь над вопросом неживых преобразователей эфира. Сказано это конечно очень громко — всерьез заниматься этим вопросом я начал лишь по приезду в Холм. Практика показывает, что в базовом лагере я не могу нормально проводить свои изыскания: всегда кто-нибудь меня отвлекает, да и сами условия "работы" далеки от идеальных.
На данный момент самым моим большим прогрессом в этом направлении является неутешительный вывод: неживые преобразователи эфира — это полная утопия. Ни один неодушевленный предмет никогда не сможет выступать в роли преобразователя! Точка. Так что, если я хочу подобным образом обезопасить Миранду, то ей придется иметь при себе какую-нибудь: собаку, кошку, мышку, птичку... Значит придется просить ребятню наловить мне крыс для опытов. Нет, я еще не сошел с ума, чтобы подряжать на это местных: бывший торговец Ход интересуется крысами Холма! — какова реклама? Я планирую провернуть это в Саниме: в нижнем городе, где этого добра — завались.
Кстати, о Саниме. Сейчас туда направляется Керн. Там он снимет какой-нибудь не сильно примечательный домик в среднем городе, обеспечив мне безопасное место для телепортации.
Что я забыл в Саниме? Дело в том, что проблема, возникшая у нашей четы в связи с моим влиятельным соседом, на самом деле лишь мелкая неприятность, которой придется уделить несколько дней. Вакуум власти в криминальной среде Форлана обернулся настоящим кошмаром для его обывателей. Если в городах ситуацию еще контролирует стража, то на периферии распоясавшиеся разбойничьи банды драконят простой люд по полной. А Сетар,
* * *
, даже жопу не чешет в этом направлении. У него сейчас другие приоритеты: найти, во что бы то ни стало меня, хотя ресурсов для наведения порядка — предостаточно.
В общем, придется заняться банальным нагибаторством главы Тайной стражи. Строго говоря, этот шаг был предусмотрен в моей долгосрочной стратегии, правда, произойти это должно было через цикла два-три. И что самое печальное, заниматься мне этим придется без Силка и Старого. Старый сейчас направляется с караваном в Картис, а Силк везет Алисию к родителям в Рурк: по понятным причинам держать девушку в подвешенном состоянии мы не можем — именно в доме своих родителей она и должна будет принять окончательное решение.
Оторвавшись от работы и своих дум, я понял, что в рабочем кабинете стало гораздо темнее. Вечереет. Значит, пора мне собираться к соседу, чтобы рассмотреть поближе господина Вильфора. В сказки Здравара о "негласном распоряжении сверху" выборочно пощупать некоторых граждан я не верю. Просто толстяк намекнул мне, что шепнет пару слов главе городской стражи и у меня начнутся неприятности. Самый важный момент в этой угрозе заключается в том, что обещанного еще не произошло и в данный момент я с формальной точки зрения, не имею ничего против Вильфора — он не причинил мне никакого беспокойства ни словом, ни делом. То есть если я его сейчас уберу с доски, то на меня никто не подумает. А вот если я грохну Лукима, то ко мне уже могут появиться вопросы. Конечно, если сосед очень сильно напряжет мозги, то может связать меня и смерть своего покровителя, но для этого ему придется допустить, что горожанин со средним достатком не имеющий никаких серьезных связей в Холме (а на этот счет, я уверен, Луким меня пробил по полной до того как начать подкатывать со своими предложениями) смог организовать убийство главы городской стражи. Я бы сам в такое не поверил.
Накинув некое подобие куртки местного пошива, я вышел из кабинета. Миранда ждала меня у выхода.
— Ты уверен? — обеспокоено спросила меня жена. Ее зеленые глаза были тревожны, печальны и чуть холодны. Господи, как же я ее люблю, даже когда она тревожится и нервничает как сейчас. Родной мой человечек. Я не выдержал и стал покрывать поцелуями ее веснушчатое лицо.
— Ну, все — отстранилась она, понимая, что если меня не остановить, то все кончится развратом прямо здесь, в коридоре.
— Все будет хорошо — тихо произнес я, глядя прямо ей в глаза и, погладив ее предплечье, направился к выходу.
Луким собственноручно отворил мне дверь в свой особняк. Довольная улыбка толстяка при виде моей одинокой фигуры сразу померкла. Глаза сузились, превратившись в две грязно-серых льдинки:
— Где жена? — бросил он мне в приказном тоне.
— Ей стало плохо — не давая соседу вставить и слова, я приподнял руки в примирительном жесте — Ей действительно плохо, Луким. В следующий раз она обязательно придет.
— Тогда зачем мне пускать тебя сейчас?
Я тяжело вздохнул:
— Похоже, я оттягивал неизбежное, и скоро мне действительно могут понадобиться деньги. Она сделает все как ты захочешь, не раз и не два, но прежде мы должны договориться обо всем.
На пару мгновений повисло молчание: Здравар обдумывал мои слова.
— Хм, а у тебя есть хватка и ты не дурак — чуть оттаял сосед — Заходи.
Пожилой слуга, дежуривший в прихожей забрал у меня верхнюю одежду и я, ведомый хозяином, проследовал на второй этаж по широкой, чуть скругленной лестнице, украшенной бордовой дорожкой с мягким ворсом, глушившим наши шаги.
Практически весь второй этаж занимала громадная зала. Ее стены были украшены огромными гобеленами на которых были изображены обнаженные мужчины и женщины в пикантных позах, а на полу лежал ковер ярко-рыжих оттенков, пушистый и мягкий как перина. В трех углах комнаты навытяжку стояли слуги: двое мужчин и одна женщина, а в центре комнаты были расставлены несколько диванчиков и одно кресло. На первом диване сидел незнакомый мне молодой человек двадцати с лишним лет, на его коленях вальяжно расположилась хозяйка дома: пухловатая, ширококостная дама бальзаковского возраста, одна грудь хозяйки бесстыдно вывалилась из под платья, но она и не думала ее прятать обратно. На втором расположился пожилой, худосочный мужчина с аристократическими чертами лица. Одет богато, с иголочки, но не вызывающе — мужчина явно не понаслышке знает, что такое стиль. Скорее всего — это один из деловых партнеров Лукима. Рядом с ним, на этом же диване, оболкотившись на спинку полулежала девица с кудрявыми черными волосами и острым носиком. Ее сиреневое платье задралось практически до верхней части бедер, создавая иллюзию незнакомой этому миру мини-юбки. Ноги у девушки были длинные и стройные: икроножная мышца имела высокую посадку, прекрасно вписываясь в общую картину, наравне с идеальными по толщине бедрами и скругленными коленками. Да, у этого мужчины определенно есть вкус, и вряд-ли он хоть в чем-то уступает моему пониманию прекрасного.
На третьем диване в гордом одиночестве сидел коротко стриженый мужчина с волевым подбородком и буравил меня своим холодным взглядом. Этот взгляд мне был знаком: я его уже чувствовал на себе в замке ДеВитаров. Так на других смотрят люди, располагающие большими ресурсами и реальной силой. И не важно чиновник это высокого ранга, силовик с широким кругом полномочий или богатый купец — все они видят в простых смертных лишь инструмент или помеху, от которой они могут избавиться щелчком пальцев. И надо сказать в большинстве случаев — это вполне оправданное реалиями ощущение превосходства.
— Господа и дамы — это мой добрый сосед Ход. В прежнем, несомненно, успешный торговец раз до сих пор умудряется жить на нашей улице абсолютно ничего не делая — вставил шпильку Луким, чуть усмехнувшись — Прошу любить и жаловать.
— Госпожа Здравар — чуть поклонился я хозяйке — Господин Вильфор — легкий кивок в сторону силовика. Потом я обратил свой взор на элегантного мужчину.
Видя мои затруднения, Луким вновь взял слово:
— Двое господ и прекрасная дама, которых вы пока не знаете, останутся для вас инкогнито, Ход. Вам лишь достаточно знать, что они мои друзья. Присаживайтесь — тут он указал мне на четвертый пустующий диван, а сам уселся в кресло.
Когда все расселись, слуга которого я видел внизу, принес поднос с бокалами, наполненными вином бледно-розового оттенка. Выждав необходимую паузу для дегустации напитка, хозяин дома вновь взял слово.
— Позвольте, я введу в курс дела господина Хода. Мы с моими друзьями изыскали возможность пробить в Холм прямой канал поставок сине-зеленых водорослей с окраины континента. Само название вам мало, что скажет, вы ведь были торговцем средней руки... — тут Луким выдержал паузу.
— Да — поспешил я подтвердить его предположение — Каналы поставки товаров с окраин континента в его центр монополизированы и вход на этот рынок мне никогда не был по карману.
— Так вот — продолжил хозяин — Не переработанные водоросли — это клад. Из них можно делать пряности, они пользуются огромным спросом у эскулапов, из них можно даже делать предметы одежды, разумеется, продавать их в таком виде следует исключительно в качестве статусных вещиц. Переработкой займемся здесь же. Место для продажи уже готовится. Все участники этого предприятия делятся на тех, кто имеет официальную и неофициальную долю (здесь явно имелся в виду Вильфор). Вы, Ход, будете иметь неофициальную долю в составе официальной части моего пирога. Она составит полпроцента. Но сначала вы должны будете ее выкупить, за счет причитающейся вам доли прибыли, то есть погасить тот беспроцентный кредит, который я вам выдаю на ваше участие в этом деле.
— Сколько это будет составлять в денежном эквиваленте?
— Триста шестьдесят пять золотых...
"Хм, знаковая сумма" — подумалось мне.
— ...Взамен на вас ложится вся логистика, начиная с Астара и заканчивая распределением готового товара по точкам сбыта в Холме. Кроме того, вы будете курировать процесс распределения сырья по направлениям переработки для достижения максимальной прибыли при продаже конечного продукта, и вся разница по упущенной прибыли в случае неоптимального распределения сырья будет оплачиваться из вашего кармана.
"В общем, чистой воды кабала для не сильно образованного торговца средней руки — подумалось мне — Но только не для меня. Самое смешное, что я мог бы на этом еще и неслабо погреть руки. Жаль, что все это так и останется прожектом. Впрочем, сами виноваты — нечего было приплетать сюда мою жену!". Вслух я лишь произнес:
— Значит, кто-то еще будет анализировать процесс распределения сырья с учетом доходности возможных секторов сбыта?
— Да — чуть удивленно произнес Луким — А вы точно были торговцем средней руки?
— Да. Но это не мешало мне быть успешным даже при моих скромных возможностях.
Торгаш задумчиво почесал свой нос. Зря я вылез со своим вопросом, надо, пожалуй, его успокоить:
— Но, мир торговли непредсказуем и я в, конце-концов, стал терять деньги на казалось бы верном и надежном источнике обогащения. Пришлось сворачивать дела, чтобы не потерять все накопленные средства. Надеюсь, со столь мощной поддержкой в этом предприятии со стороны всех остальных партнеров, со мной такого больше не произойдет.
— Да — все еще находясь в задумчивости, произнес Здравар — Да, вы мне потом об этом как-нибудь расскажете поподробнее.
— И еще я бы хотел увеличить свою долю до одного процента — лукаво посмотрел я на Лукима.
Хозяин вышел из задумчивости:
— Ваша жена умеет делать что-то особенное? — спросил он, ничуть не смущаясь других гостей.
Правильно пусть думают, что мне ОЧЕНЬ нужны деньги и ради них я готов продать жену хоть в сексуальное рабство — это мое лучшее алиби в предстоящих событиях. Сейчас я для всех присутствующих должен показать максимальную заинтересованность в этом деле, чтобы ни у кого даже мысли не возникло о моей причастности к предстоящей смерти Вильфора.
— Несомненно — ответил я вслух.
— Что-то вы раньше не горели таким желанием влить свою супругу в наше общество. Да и потянете ли вы один процент? Выкупать придется дольше.
— Раньше я не видел реальных перспектив сотрудничества — ответил я на первый вопрос — И да, мне придется сократить свои текущие расходы, но я потяну выплаты.
— Думаю, мы можем договориться, но предупреждаю сразу — более чем на восемь долей процента не рассчитывайте.
На этих словах Здравар поднялся со стула и хлопнул в ладоши:
— Давайте приступим. Ты — ткнул он пальцем в стоящую служанку — Раз Ход сегодня не привел жену — будешь сегодня отдуваться за нее.
Благоверная Лукима вывалила вторую грудь из-под платья, а длинноногая красавица блажено потянулась. Я встал с дивана и произнес:
— К сожалению, сегодня мне нечего выложить на стол, господа и дамы, а поскольку я и так теперь буду должен господину Лукиму, мне бы не хотелось усугублять свой долг. Я непременно присоединюсь к вам в следующий раз, когда я смогу внести свой вклад в это приятное времяпрепровождение.
Во взгляде Лукима и двадцатилетнего парня появилось удивление, Вильфор смотрел презрительно, а вот взгляд пожилого мужчины сделался отстраненно-задумчивым. Он не смотрел мне прямо в глаза, но определенно анализировал произнесенные только что мной слова.
Разрядила обстановку жена Здравара. Блеснув глазами, она игриво произнесла:
— А я не думала, что в душе вы столь стеснительный юноша, Ход.
После этих слов в зале все прыснули со смеху. А я, шутливо поклонившись, покинул комнату. Никто меня не останавливал.
Выйдя из дома, я наконец-то смог вздохнуть свободно. Откровенно говоря, ни то чтобы я не хотел остаться. Я вполне здоровый мужчина и когда я вижу обнаженную женскую грудь и пару стройных... нет идеальных женских ног ... но Мира, моя Мира, ты все поймешь при первом же взгляде на меня и в результате я сломаю жизнь и себе и тебе.
Пока я шел к своему дому я прокручивал только что состоявшийся разговор. Луким похоже купился. Двадцатилетний юноша — не в счет, у него слишком мало жизненного опыта, чтобы меня раскусить. Вильфор страдает болезнью всех сильных мира сего (ну или тех, кто себя ими мнит) — он даже помыслить не может, что продающий свою жену за деньги торговец способен затянуть ЕГО в свою игру и использовать ЕГО просто как расходный материал. А вот одетый с иголочки дядя меня очень напрягает. Чувствуется в нем что-то ... он сидит и скромно молчит, словно говорит: "посмотри на меня я тщедушный стареющий мужчинка, ну пижон — с кем не бывает, я смотрю на тебя не больше других, ты мне не интересен, совсем не интересен".
