Хранитель: первая война

Черный дракон лежал распластанный на расплавленной земле. Магия и драконий огонь выжгли тут все и даже воздух. Аргелор лежал не шевелясь, пока его тело сжималось и превращалось в человеческое. Когда он встал, доспехов на нем не было, зато ран осталось предостаточно, а из дыма уже приближалась Тира.

Завеса оседала, и воительница остановилась. Жезл кольнул ее в ладонь, и запылал острыми лучами. Сила его для Тиры едва ощущалась, а вот Аргелор...

Что-то странное скользнуло по нему, ударило, как хлыстом, и затихло. Эта сила была не из этого мира, и вместе с тем, тут присутствовала, такая знакомая и щемящая. Лучи били из дыма, а потом, Аргелор увидел и саму Тиру. Несмотря на раны, драконица держалась прямо, и смотрела в глаза черному дракону. В ее руках сияла та самая вещь, которая тут же приковала к себе его взгляд. Его нюх улавливал запах истинного металла и смешение сильной магии.

Это нарушало его планы. В жезле таилось больше, чем просто сила и магия. Только его обладательница не умела им еще пользоваться. Броня с Аргелора вся спала. Осталось полагаться только на самого себя. Он готовился к бою, но не к такому. Драконица выросла. Ее мощь, еще не умелая, представляла большую опасность.

Взгляд Тиры в свою очередь скользнул по черному дракону, и остановился на его груди. Там зияла страшная рана, черный провал, в котором была пустота, и Тира невольно замерла.

— Где...твое сердце? — ее губы еле произнесли эти слова, которые повисли в пространстве, как и пыль. — Неужели ты выменял его...на эту черную силу...нет...

Ее брови нахмурились. Драконица догадалась сама, и это мелькнуло в ее глазах.

— Сердце слишком слабо, чтобы брать его в битву, — голос Аргелора прозвучал хрипло.

Он стал обходить драконицу вокруг.

— Так вот как...неужели все стер из своего сознания? — Тира развернулась к нему лицом.

— Когда род тебе чужд, то и стирать нечего, — холодно ответил он. — Тебе он так же чужд, как и мне.

Его пальцы уже плели темную паутину, сплетали и связывали дымные завитки и узелки.

— Нет! — Тира взмахнула жезлом, резко и точно ударив им Аргелора в грудь. — Ты решил все забыть! Стереть! Но оно было! И я твоя сестра, а ты мой брат! Это ты погрузился во тьму! Шагнул туда без памяти, но не я!

— Ты не сестра мне! Не было у меня отца, и род мой другой! — он хотел отбить удар, но его рука обожглась о металл.

Сила ударила его в самую пустоту, туда, где должно быть сердце. Боль растеклась по всему телу, с него будто сдирали кожу. Темнота с него и впрямь посыпалась пеплом, а грудь пылала в медленном огне.

— Не сестра?! — крик Тиры перешел в драконий рык. — Тогда и ты...

Глаза Аргелора вспыхнули. Она должна была прервать узы, оборвать эти путы.

— Говори! — он сквозь боль и белый огонь схватился за ее жезл.

— Ты... — она почти насквозь проткнула его грудь белым светом. — Ты, Аргелор...

— Говори! — зарычал черный дракон.

Рваные крылья вновь поднялись за его спиной темной тенью. Пыль струями поползла к его ногам, вбираясь в его тело.

— Ты останешься мне братом! — выдохнув эти слова, Тира получила в ответ удар.

Ее отбросило вместе с жезлом. Над ней вставал огромный дракон, с разорванной черной пустотой в груди. Из его пасти вырывался разъяренный рык с дымом и кровавым огнем. Его клубы пахнули тире в лицо, опалив одежду и землю. Кругом стоял гул и треск, пространство дрожало. Из этих клубов навстречу Аргелору поднялась уже белая драконица.

На этот раз, черный дракон вырос куда больше прежнего, и стал намного тяжелее. Не выжидая, он бросился вперед, нацелив когти на грудь драконицы. Земля снова затрещала. Аргелор прижал Тиру к ней, вдавил в пыль и изрыгнул огонь. Он жег броню на ней. Темный огонь лился на нее бесконечным потоком, не давая дышать. Его клубы застилали глаза и выжигали пространство вокруг. В ответ она брызнула белым огнем, таким, что тот прорвался к Аргелору сквозь его собственное пламя. Извернувшись, драконица вынырнула из-под него. Ее огонь стал ярче, белее и острее. Она поливала им что было мочи, а между тем, она сама стала расти. Крылья раздались вширь, тесня мир, броня засверкала ослепительным светом. Что-то творилось, чего Тира не замечала, зато видели другие.

~ ~ ~

— Поднатужились! — захрипел гном.

— Силы на исходе! — зарычал арт. — У меня их нет уже...всю магию вложил!

— Есть! — багровое лицо Барвора развернулось к нему со свирепой яростью. — Бой до конца! Тяни!

Земля разъезжалась, не смотря на все их усилия. Вал накатывался на них один за другим. Небо трещало по швам. Огонь лился дождем. Мир то плыл волнами, растворялся, то обретал формы, а посреди всего этого стоял Раальдор и незаметная фигура рядом с ним. Жар дышал в лицо эльфийскому королю, развевал волосы, покрывая их копотью и пылью. Магия била его, как молот, каждый вал он сдерживал большими усилиями, а они все не кончались.

Вдруг небо полыхнуло иным заревом. От этого света разрывало воздух, и все усилия пошли прахом. Земля вновь превратилась в пыль. Пошли глубокие разломы, и все услышали треск рвущихся корней. Образ дерева лесного хозяина рушился, листва сыпалась золотыми хлопьями, пока не опала совсем.

— Земля...земля уходит! — первым забил тревогу Барвор.

Трещина шла прямиком к ним, она ползла, разевая пасть все шире, как голодный зверь, и пыль терялась в ее бездонной глубине.

— Раальдор! Беги! — Хардарра крикнул ему, и чуть сам не потонул в пыли, увязнув сразу по колено.

Из пустоты вырвался свет, больно резанув по ноге арта.

— Держись! — лесной хозяин невероятным усилием выдернул его из засасывающей трясины.

На ходу меняя форму, второй рукой он схватил гнома, который упирался изо всех сил.

— Надо держать! — рычал он.

— Уходите! — за плечо Барвора уже взял Иллигеас.

Выглядел он как призрак, но его пальцы гном ощутил очень явно. Земля проваливалась, плыла пыльным облаком под ногами, и ступить было почти некуда.

— Раальдор! — снова закричал арт.

— Я выстою! Уходите, пока есть тропа! Уходите! Лесной дух, уведи их! — обернулся он. — Иллигеас мне поможет...

Эльфийский король стоял на месте, не смотря на разлом, который полз к нему.

— Я тоже останусь! — завопил Барвор. — Я не побегу! Гномы не бегут! Мы сражаемся!

— Уходи! — Раальдор глянул на него, и тот затих. — Уходи! Чем дальше от драконов, тем лучше! Я останусь, потому что я маг! Я удержу...

— Идем, Барвор... — лесной хозяин потянул гнома в сторону.

Через миг, на их месте уже зияла пустота, и взлетали фонтаны света.

— Ты, Наблюдатель, есть у тебя сила Высшего Мира? — Раальдор говорил, не поворачиваясь к Иллигеасу.

— Я могу только помочь... Сила в тебе, Раальдор, в твоей родине в Высшем Мире, — ответил тот.

— В Высшем Мире... — он закрыл глаза. — Как же она далеко...родина...земля моего рода...

— Но ты помнишь ее, — Иллигеас коснулся его плеча. — Ты помнишь единого короля, отца своего.

В памяти всплыли золотые леса, и сила, откуда ни возьмись, потекла по рукам Раальдора сама. Он помнил свою родную землю, источники и города, полные благости. Не замечая ничего, он просто протянул руку, и пыль под ногами засветилась, засияла странным светом. Столб золота вспыхнул перед его лицом, и протянулся к самому небу. От него веяло заповедной силой. Засияв, он вдруг рассыпался мириадами брызг, и где они падали, земля твердела.

Новое зарево со стороны Раальдора столкнулось с другим, со стороны Тиры. Две силы, светлые, но разные, не могли слиться, ибо один из их обладателей упрямо не признавал себя магом.

Новая волна с головой накрыла гнома и остальных бегущих, поглотив их под собой.

Глава двадцать пятая

Мир трещал от магии, от разных потоков, что вливались в него с разных сторон. Он вспыхивал так, что его было видно на всех просторах, за пределами миров. Слишком уж мощные силы сошлись на маленьком клочке тверди, и в Высшем Мире это не могли оставить без внимания.

Магия заколола, как тонкая иголка. Она кольнула в сердце одного из драконов, самого старшего. Боль, давно не ведомая для Высшего Мира, растеклась по его телу, сотканному тут из энергии, плотной и мощной. Схватившись за грудь, он выронил хрустальный шар, который разбился на сотни мелких осколков.

— Что с тобой? — мелодичный голос вывел его из оцепенения.

За спиной дракона стояла молодая женщина невероятной красоты и стати.

— Мир проснулся...погибший мир, о котором я говорил... — он обернулся, так резко, что чуть не ударил собеседницу, забыв обо всех правилах того мира, в котором жил.

— Маленький кусочек тверди? Он же давно забыт, не так ли? — она легонько коснулась его широкого плеча своей тонкой, словно выточенной из света рукой. — Это он погубил одного из твоих братьев?

— Да, это так...видимо мир не погиб. Там что-то происходит, — сняв ее руку с плеча, дракон ясно увидел, какое решение он примет, и шагнул к дверям витой башни.

Увидела его решение и женщина.

— Ты забываешь о времени! — воскликнула она. — Нельзя возвращаться! Ты заплатишь временем!

— Я знаю, — дракон вышел и исчез.

Вслед за ним хотела последовать и она, но остановилась, вовремя вспомнив о десяти его братьях, которые ушли в небытие. Они не выдержали разлуки с младшим братом. В ее воспоминании всплыло и то, что драконов осталось слишком мало даже в Высшем Мире, как и ее собственного народа. Сделав шаг, она замерла. Пространство закрылось, и призрачный след дракона испарился.

~ ~ ~

Появился этот след уже очень далеко, там, где магия рвала мир на клочья. Благодатную прежде землю нельзя было узнать, слишком глубокие разломы его изуродовали. На алого дракона пахнуло силой, ударило и болью и отчаянием. В этой дикой силе он учуял то, что помнил лишь как быль. Там, вдали, за пылью, огнем и светом, сражались два дракона, белый и черный. В другой стороне, алый дракон увидел великих магов, которые творили непосильное.

~ ~ ~

Третьего дракона никто не заметил. Слишком жаркая была битва, и слишком много крови пролилось. Раальдор черпал последние силы, чтобы держать крохи земли, а Тира билась насмерть. Аргелор изворачивался, как скользкий змей, и рвал когтями ее грудь. Его огонь жег ее раны, но драконица не отступала, и ее огонь жег его гораздо больше.

С каждым ударом свет от Тиры становился все ярче, пока не достиг предела, когда пыль стала плавиться вместе с воздухом. Нестерпимый жар опалил Аргелора, и пыль на его чешуе зашипела, сковав крылья. Зарычав, он рванулся на драконицу, и провалился лапами в светящуюся жижу. Столб пронзительного огня с гулом обрушился ему в морду. Он попятился, завязнув еще сильнее. Из света прямо на него, вырвалась Тира, и ударила его в грудь.

Ее когти впились глубоко сквозь его шкуру, а глаза оказались рядом, так, что Аргелор заглянул в них последний раз. Тира поймала его хитрый взгляд, таящий в себе что-то тайное, какой-то заговор, а после Аргелор оттолкнул ее. Лапы ударили в грудь, нанеся еще несколько глубоких ран. В ответ драконица выдохнула огонь. Белые языки лизнули ему ноздри. Свет затмил собой все, и Аргелор задохнулся. Воздух исчез. Остался только свет, слепящий, горячий, беспощадный, который выжигал пространство, и тогда черный дракон нырнул в зыбкую топь. Горячая пыль мигом обволокла его. Она проникала под чешую, в раны, залепляла собой все, а черный дракон погружался все глубже, вздымая вихри пепла и пыли. Под огнем Тиры они превратились в стекло.

— Сражайся! — громовой рык содрогнул остатки пространства.

Когти заскребли по стене из стекла и пламени, но добраться до Аргелора она не могла. Острый край застывшего вихря порвал ей крыло, и драконица рухнула в ту же топь из пыли. Под ней она быстро просела, и Тира стала тонуть. Там, внизу, в белых всполохах, она увидела Аргелора. Черный дракон вырос еще больше, только это была на нем застывшая пыль. Когти полоснули по нему, однако дракон не шевельнулся. Впившись в него изо всех сил, драконица толкнула его на поверхность.

— Сражайся! — рык вырвался наполовину с пламенем.

Стеклянный вихрь затрещал от этого грома, и обрушился на них дождем осколков, которые как копья, врезались в Тиру. Большая часть обвалилась на Аргелора, скрыв его под серой горой. Грохот и пыль смешались с рыком драконицы. Она рычала, но не от боли, несмотря на израненные крылья. Из ее глаз катились слезы, которые тут же испарялись от жара.

— Ты...ты же братом мне был... — шептало ее сознание.

Волоча крылья, она выползла из-под осколков, утопая в пыли. Силы драконицы были на исходе, и она обратилась человеком. Глубокие и рваные раны сразу дали о себе знать. Почерневшая от огня одежда сразу же пропиталась кровью. Хрипя от боли, Тира сжала зубы и бросила взгляд на огромную гору. Она возвышалась перед ней почти до самых облаков. В теле драконицы, эта гора казалась холмом, а сейчас Тира стояла у ее подножия, и чувствовала всю ее мощь, черную, вязкую, от которой даже пыль затвердела. Белые трещины обошли ее стороной. Вокруг горы образовалась темная земля, больше похожая на гранит.

Рука Тиры вдруг сама легла на прохладный жезл, и ее ладонь ощутила иную силу, чем та, что скрывалась под горой. Ощутил ее и Аргелор. Его сознание погружалось в сон, а пыль окутала его так плотно, что образовала броню, гораздо крепче железной. Закрыв глаза, он ждал.

— Ты был мне братом, Аргелор... — прошептала Тира.

Взяв жезл обеими руками, она подняла его над головой. Сила в нем запела, вспыхнула ярким светом. Жезл будто ожил. Засветились все тайные узоры, и магия истинного слова подгорных мастеров смешалась со слезой дракона. Невидимая волна пронеслась над гибнущим миром высокой стеной, обогнув только одну фигуру на горизонте.

~ ~ ~

Волна ударила мягко, но сильно, так, что Раальдор пошатнулся, и по колено провалился в пыль.

— Иллигеас! — его голос сорвался на хрип, силясь преодолеть гул собственной магии. — Иллигеас! Сила уходит!

Твердь, которую они собирали, исчезла в один миг. Приближалось что-то иное, и рассвет, где бились драконы, полыхнул уже другим заревом.

— Я не могу помочь! — Наблюдатель и сам тонул вместе с ним.

Теперь жар опалил и его. Не так далеко от них, так и не успев убежать, лесной хозяин, арт и гном таяли на глазах друг у друга.

— Прощай, арт! Может, когда то наши народы и не сыскали общего языка, только мир у нас один был! И ты прощай, лесной дух! — Барвор глянул им в глаза. — Я рад был сражаться с вами!

Хардарра схватил его за ставшую полупрозрачной руку, а потом ощутил удар в грудь, и увидел в далеком зареве странную фигуру. Лесной хозяин рядом с ними, первым понял, кто это, понял до того, как все стало белым.

~ ~ ~

Жезл над Тирой накалился. Собрав всю силу, она ударила им в землю у подножия горы, и полыхнувший свет смыл все вокруг. Из всего настоящего был только жезл, за который Тира держалась обеими руками, а свет все лился и лился. Казалось, он вымывал боль из ран, смывал кровь и скорбь, стирал из мира войну, и кроме него ничего не существовало. Драконица держалась, боясь разомкнуть пальцы, пока поток не поглотил ее целиком. Эта магия казалась морем. В ней поднимались волны, сменялись течения, искрились краски, и кружились настоящие водовороты.