Решение, как это часто бывает, нашли по подсказке Эльвиры сами женщины. Выходом стал детский сад на благодатных просторах восточной части острова. Мы в пятнадцати минутах легкого бега нашли поляну, возвели там прочные хорошие легкие шалаши, крытые изнутри берестой по жердям, а сверху — дерном, сделали столовую, пищеблок и душевые. Наша Лена и Роксана переквалифицировались в нянь — управляющих детского садика, куда и свели всех мелких членов племени. Это было выдающейся идеей! В посильной учебе малышей принимали участие все наши ребята и наиболее цивилизованные члены из первых наших "неофитов". Для них с самого детства не было интересов выше, чем интересы племени атлантов — Рода Смилодона, как иногда, и чем дальше — тем чаще, называли нас, не было большей радости, чем узнавать новое, познавать окружающее, впитывая знания и самостоятельно добывая их с жадностью дорвавшегося до воды путника в пустыне.
Взрослые охотники, вначале поневоле, а потом со все большей заинтересованностью учили мальчиков и даже девчонок скрытно подкрадываться и выслеживать зверя, разбирать и читать следы, неандерталки и их дети, обретающиеся тут же в садике показывали основы ментального общения, да что там основы — эти мелкие проказы при необходимости могли между собой разговаривать не произнеся ни слова, при этом отлично понимая друг друга, и переходя на вербальное общение только при необходимости. Например, выпросить чего-нибудь у добрых взрослых. Стащить, если плохо прикрыта кладовка, в порядке организации индейского налета на форт бледнолицых — склад колбасы, тут звуки не нужны.
Даже вечно недовольные гномы, и те выделяли свое драгоценное время для занятий. А уж про братьев Ким я и не говорю — при каждой возможности они оказывались в саду, уделяя, конечно, большее внимание "перспективным", в отношении единоборств, конечно, малышам. Ирина, бывшая Матниязова которая, не найдя мужа и деверя дома, шла сразу вытаскивать забывших о времени родственничков из объятий малышни.
Ребятишек приобщали к спортивным играм — городкам, лапте, футболу и волейболу с волосяным мячиком — не хуже резинового, и за баталиями команд по вечерам собирались поболеть счастливые родительницы.
Только в рядах взрослых жителей частенько звучали предложения — в полу-шутку, полу-всерьез, обнести строения детсадика забором этак в пяток, не меньше, метров — для защиты, нет, не детишек, а поселения от них. Я резко прекратил эти поползновения на ограничения свободы юных созданий, ограничившись устройством двухметрового плетня. Кто заберется вовнутрь — пусть сам и спасается. А пятиметровый забор, да еще из дубовых бревен... "Нет крепостей, которые нЭ могут взять бАлшАвЫкЫ, правилна, тАвариШ БЭрия, да?"— так кажется, говорил вождь и учитель товарищь Сталин? Ну, а я в подражание великим могу сказать только, что нет такого забора, сквозь который не просочились бы эти вездесущие, значит и нефиг огород городить!
* * *
Этот самый киндер-бум и урезал значительно наши продуктовые запасы, но мы не жалели — степь и лес полны дичи, до урожая продержимся. Основным объектом охоты были карибу, небольшие стада которых задержались на зимних пастбищах. Их отстреливали почти полностью, оставляя только телят, отлавливаемых арканами и боласами, или боло — веревками с камнями, либо шарами из твердого дерева на конце, запутывающими ноги жертвы. Телятами пополнялось оленье стадо, где вскоре молодняка стало больше, чем взрослых особей. Нашим чукчам здорово помогали хаски, без принуждения и обучения взявшие на себя ответственное дело пастьбы стад. И с охраной псинусы справлялись на отлично, атакуя любителей оленинки — шакалов и волков по два-три на одну волчью физиономию. При такой тактике, природной сметке этих собак получалось, что действуя этакими группами, стая наших зверей, не особо напрягаясь, могла порвать втрое превосходящего противника. Псы быстро нападали по очереди на стаю, разрезая ее на части. Тройка — пятерка самых сильных по одному рвала волков, быстро сводя численность этих окрестных хищников к нулю. С убыванием волчьих стай, хаски брались за шакалов и гиеновых собак. Мне рассказывал Длинный Бивень, старший оленеводов, с некоторым недоумением и с сожалением:
— Вчера, однако, десять волков приходили. Оленя кушать хотели. Пока я лук натягивал, зверя выбирал, мои три собака всех волков поели. Плохо, однако.
— Почему плохо?
— Шкуру портить, мех плохой — целый места нет совсем. Мне моя Колючая Шиповник говорить , ругать, что этот шкура годиться только детям игрушка шить , плохой, маленький, рваный, однако...
(Понятно, чьему авторству принадлежит гордое название оленеводов? Естественно, господин Ким поточил тут свою бритву, заменяющую ему язык. Иногда я всерьез беспокоюсь за него с женой — как они друг другу не наносят кровавых ран при поцелуях? "Однако" — тоже его "изобретение, насмешник сумел убедить бесхитростных детей природы, что это словцо — признак великого ума говорящего по-русски! Вот и вставляют теперь к месту и без места наши "водители оленей" свою "однаку", куда надо, и куда не надо.)
С хаски поначалу понять не могли — они что, делением размножаются? С весной на острове появилось с десятка два пушистых шариков, тут же чуть не с боем разобранных женщинами и растащенных по племенам. Но.... Собак меньше не стало! Стало даже больше. Я недоумевал, пока сторожевые посты не сообщили, что молодые кобели периодически покидают остров вплавь, на один два дня, и возвращаются в сопровождении мохнатых "невест", и все стало на свои места. Стая жила немного обособлено от людей, на небольшой площадке, с удовольствием и как должное принимая заботу о себе и отвечая заботой обо всем племени. Отношения хозяин — друг -собака, сложились только у нескольких животных, ко мне прибился вожак стаи, который, разумеется, был окрещен мной Белым Клыком, сократившись потом до Бека. Кстати, имя Бек ему подходило больше — вы посмотрели бы на этого феодала в окружении подданных, когда он возлежит на возвышении у края площадки, а у подножия — валяется его стая мохнатым ковром! Вылитый восточный владыка! Ну, или Акелла из книги джунглей! Кожевники приучили хаски справлять нужду на одном месте, и регулярно за ними убирали "продукт", используя его потом при очистке шкур от волоса для выделки тонкой оленьей замши и пергамента. Спустя какое то время мы и понять не могли — как же мы раньше жили без этих преданных и веселых голубоглазых зверей!
На беду кожевников и сохатых окружающих лесов, но к великой радости женской части "попаданцев" моя жена восстановила рецепт получения замши и технологию производства "лосин", которые когда то носили гусары и прочие кавалергарды. Эти штанишки в изначальном варианте снимались единым куском, гм, с задней части оленя или лося, так целиком перерабатывались в замшу, и потом в сыром виде натягивались усатыми модниками на ноги. Современные женщины носят этот предмет туалета ежедневно. Только из искусственных тканей, конечно. Только лишь появилась возможность — стать обладательницами модного прикида, возжелали вначале дамы, которые были знакомы с ним в прошлом. Потом — естественно — подтянулись и другие прекрасные чаровницы. Над лосями и прочими оленями нависла угроза — или быть положенными на алтарь моды, которая, как лесной пожар разлетелась по всему племени Рода, а потом перекинулась на соседей, или добровольно сдавать заднюю часть шкуры на тот же самый алтарь, блин. И с этим сделать ничего было нельзя — увы, оставалось только выполнять капризы наших самых — самых. Поэтому большинство оленьих шкур зимней добычи была переработана на эти, будь они неладны — лосины. Хорошо еще передняя часть шкур использовалась по прямому назначению. А то бы и мы без штанов хдили.
Что касается мод — мы особо не изощрялись. Фасоны парок, унтов, простых рубах и штанов — портов нами были взяты за основу одежды. Племена — союзники одевавшие еще недавно шкуры внаброс, получили роскошные двухсторонние парки и шубы, практичные унты и торбаса, не дающие человеку замерзнуть зимой и привязывающие его на всю зиму к костру в пещере. На лето — мокасины и плетеные лапти, рубахи и порты — мокасины и унты шились одним швом жилами оленя, разбухающими от воды и затыкающими дырки от грубых наших игл, и делающими обувь непромокаемой. Лапти научились плести с невероятной скоростью — пять минут и простейшая легкая обувка готова, хоть соревнования устраивай. По лаптеплетству. Или — лаптеплетению? Наш фасонистый народ целые модельные ряды этой обувки понапридумывал — и тапочки — крокодилы типа, как у Хоттабыча, и почти туфельки, и босоножки, и здоровые калоши — это на легкие мокасины, зазря что б по камням мокасин не драть. Целая лаптестроительная промышленность. А брюки — порты и рубахи в охотку украшались вышивкой и бисером. Легкие замшевые куртки, безрукавки и брюки служили одеждой осенью и весной. Без особых изысков, но надежно и практично. Меха изредка добываемых мелких хищников — лисы, куньих, и рыси, при случае использовались как отделка и материал на шапки. Для шуб соболей — хорьков было маловато. Волчьи безрукавки и шубы пользовались бешеной популярностью у Стражи — почти как парадно выходная форма. По будням стража шастала по лесам в грубом подобии камуфляжа — испятнанном одеянии бесформенном, но теплом, представляющим из себя модифицированные варианты обычной одежды, а модификация касалась в основном карманов и наличия этакой разгрузки, наполненной массой полезных мелочей — кресала. Точила, крючки — шила, дополнительные ножи, в том числе — метательные, короче говоря — все, на что мужская фантазия способна, то и таскали с собой, хомяки. Говорили, что если любого стражника взять за ноги, и тряхнуть, как следует — из него выпадет два штатных комплекта оружия и недельный запас провизии. Не знаю, не пробовал, но — кажется, правда. Сверху это "великолепие" прикрывает в любое время года плетеная из крепких веревок сетка — костюм, могущая при случае послужить рыболовной вершей, а в обычном применении — щедро украшаемая веточками, листиками, сучочками, из за чего оный субъект в лесу похож на шуструю кочку, передвигающуюся по своим делам, а если не передвигающуюся — то... ни на что не похож. Ибо — нет его. Нет — и все.
* * *
Всю зиму шло ударными темпами строительство домов на восточном побережье — туда планировался перенос жилого поселка. В первую очередь делали дома для молодоженов и семейных пар общества. Аккуратно снимались деревья, сразу прокрадывалась канализация и водопровод в глиняных глазированных трубах, водосточные канавы отводились к озеру через отстойник, слив канализации планировался через септики для каждого дома. Конструкция домов предусматривала при расширении семей возможность пристройки дополнительных срубов, без нарушения архитектурного стиля. За основу взяли русский стиль, как более отвечающий температурным условиям Урала. Внутри большого двора, обнесенного забором, изготовленным из продольно распиленных нетолстых бревен, располагались изба — пятистенок на первое время, с широким "гульбищем" над первым этажом, куда вел просторный ход со двора. В жаркий день семья могла, к примеру там и пообедать с гостями. Разумеется, внутри двора не забывали о службах и сараях. Конюшни, птичьи фермы, планировались общественными, и построена была только птицеферма. Ребятня постарше должна "была поставить" летом птенцов — слетков уток, гусей, глухаря, перепелок и тетерева. Летнего отлова прошлого года просто пока получилось маловато для бесперебойного функционирования фермы — часть съели, часть — увы, передохла. Отучить пленников от полетов решили самым простым способом — путем подрезки маховых перьев на крыльях.
С началом апреля мы провели посевные работы. Женщины в составе пятидесяти человек, вооруженные бронзовыми мотыгами, споро в пару дней буквально вспахали и засеяли огород около двух гектаров, удобных для посева местах острова. Внесенное в почву содержимое компостных ям и туалетов, перемешанное с солидным количеством золы, давало надежду на серьезный урожай. Земледелие медного — бронзового веков первоначально основано было на палке — копалке, после применения которой в подрытую землю бросались кое — как семена. Мотыги, небольшие грабли и трудолюбивые руки наших женщин сотворили чудо — осень принесла приятные хлопоты, связанные со сбором небывалого урожая. Попробовали пахать простейшим плугом — по типу римского — я его конструкцию хорошо знаю, так как часто на уроках ребятам демонстрировал. Плуг сделали — благо, он в основном — кроме ножа и лемеха деревянный, включая колесо — направляющее. Вспахали около дух десятков соток на подходящей поляне — прекратили — пока — за отсутствием тягла. Нужно срочно отлавливать телят бизонов и делать из них волов — людям просто тяжело. Поэтому, хотя сделали и деревянные много рядные бороны, сеялки — культиваторы, решили дождаться быков — волов, и специально обратились через гонцов к соседям, живущим поблизости к степи с обещанием щедрых даров за телят бизонов и туров.
Сделали вырубки подходящих под пашню полян на восточном берегу острова и ограничились — до срока земледельческими работами, включающими в себя охрану от вредителей, прополку методой народной стройки раз в неделю, и удобрением.
Закончив на острове, дамский десант побывал в трех наших племенах, и отправил делегаток — преподавательниц к "волкам". Шаман Падре (бывш. Падла) ноу-хау не понял, однако на эксперимент согласился — тем более, что пришедшая делегация принесла и инструмент с собой. Но, если в наших "коренных" племенах земледелие было уделом женщин, то здесь Падре выгнал своих мужиков, и настоятельно "попросил", под страхом гнева духов земли, заняться этим делом. Он даже совершил над посевами в пойме ритуал, связанный с плодородием — станцевал, постучал при скоплении народа в бубен, и уединился в шалаше на поле со своей женой на целую ночь, заявив, что процесс сей принесет урожай и полю племени. Ход мыслей стандартный, но для этих времен он был новатором, давшим начало ритуалу, который обычен во многих земледельческих народах и по день нашего "выпадения из реальности".
Как докладывали в рапортах времен застоя у нас на Родине: "Посевная выполнена досрочно", в общем — слава КПСС, аминь.
Надо срочно развивать — как бы и не в первую очередь сельскохозяйственное производство у себя — оно обеспечит и устойчивую продовольственную и независимость острова. Мощь Римской империи не только зиждилась на тяжелой поступи имперских легионах — хотя и они не последнее дело. Она — прежде всего в труде римских земледельцев и ремесленников, обеспечивших легионы всем необходимым и создавших систему снабжения, при которой эти легионы не нуждались ни в чем. А как только эта система давала сбой — содрогалась и сама империя от солдатских бунтов, и солдатские императоры заливали Рим кровью.
* * *
Гномы с "к ним примкнувшими" не покладая рук и вылезая со своего "свечного заводика" творили запасные части для телефонной сети. Электроэнергию добыть было проще простого. Электролит — уксусная кислота получалась побочным продуктом при добыче древесного угля — основного пока сырья для нашей металлургии. По периметру озера день и ночь горели ямы для отжига, снабженные посудой для сбора дегтя и угля. Летучая бригада в десять человек углежогов, как "мороз — воевода" дозором обходила "владенья свои", осуществляя профилактическую рубку леса, выбирая под уголь и золу для щелока нестроевой лес, диаметром от десяти до двадцати сантиметров, обрезь строевого, негодную в дело. В таких местах нами были сделаны две стационарные ямы под хвойные и лиственные, а так же перегонный куб для скипидара и канифоли. Пока доходил под надзором одного человека уголь в одной из ям, остальные заполняли ямы во втором месте, тушили предыдущие — по сроку готовности продукта и шли дальше. Такой поточный метод не сводил лес под корень, как раньше бывало на том же Урале, расчищал от подроста — молодые деревья пород, годных под жерди, а так же рукояти, древки, ратовища и прочую длинномерную деревянную мелочь, аккуратно вырубались и складировались в таких пунктах сбора — для сушки. Пункты были оборудованы землянками с печами и душевыми, и были пригодны для работы в любое время года. Гномы посылали грузовые пироги, которые разбирали готовый уголь и другие нужные материалы. Позже эти пункты превратились у нас в своего рода фактории, где жили одна -две семьи, следившие за угольными ямами, отпускавшими товары на обмен соседним племенам, и ведшие учет. Туда же свозились и добытые полезные ископаемые от руды и минералов до поделочных камней. Получалось удобно — только полезное приходилось прятать от чужих глаз, могли унести проходящие охотники — как ни гоняй, но иногда такие случались.
