— Угощайтесь.
И никаких воплей, по поводу кто я такая и как сюда попала.
Характер нордический, по месту рождения должен быть мягче. Хотя... Мне вспомнилась великанша-однокурсница. Нет, пожалуй, с характером у нее все в порядке, Лика тоже только с виду вся из себя такая грубовато-простодушная, на самом деле она женщина-скала. Не мало хамов и наглецов, не умеющих держать язык за зубами и не чувствующих, что настал момент захлопнуть пасть, разбились о ее "склоны", аки лодки в шторм.
Перед глазами настойчиво маячили самые лучшие, обильно политые патокой, кусочки. Я даже пожалела, что за день успела так налопаться. Еще один соблазнительный кусочек мог вполне стать последним, но я все равно из вежливости приняла угощение.
В молчании прошло еще десять минут.
— Ош, опять твои пирожные! Меня от меда уже тошнит! Не знаю, как вы там в вашем Сахарном Бору только этим питаетесь, но я хочу мясо!
— Я готовила мясо, — невозмутимо ответила девушка, поднося ко рту чашку со знакомым мне еще с Академии пряным настоем, по консистенции больше похожим на сироп. Лика честно пыталась научить нас его пить, но сокурсники только плевались. Лично у меня при одном запахе челюсть сводило судорогой, а в горле вставал ком.
— Конечно! Ты его готовила! С медом! Сладкое мясо, подумать только, зря продукт испортила! Я даже пробовать не стал!
— Мне больше досталось.
Я не шевелилась.
У порога зашуршали бумажные пакеты.
— Хоть бы раз сделала что-нибудь нормальное!
— Не нравится — ешь в харчевнях.
— Ош, сколько раз повторять, здесь они называются тавернами!
— Без разницы. И это не пирожные.
Стук тяжелых каблуков где-то за спиной.
— Как можно есть столько сладкого и быть такой занудой! — воскликнул Файр и рухнул в кресло, задрав ноги. С рифленой подошвы на пол отвалился здоровенный кусок грязи.
Да, забыла уточнить... Файр не ладит не только с лестницами, но и с лужами тоже. Он невероятным образом умудряется найти их повсюду, собственно, так же как и красивых девушек, даже если дождя не было три недели. Думаю, даже в пустыне он изловчится найти грязь и выпачкать в ней свои горячо любимые военки.
— Лишь бы ты не траванула меня после всего, что я.. О!.. Ого!..
— И тебе всего самого хорошего, Файр, — растянула губы в улыбке я.
Как удобно получилось, что я села спиной к входу! Такой потрясающий эффект неожиданности! И как необыкновенно видеть на его холеном лице такую смесь ужаса и удивления: бедный парень, видимо, решил, что я ему мерещусь. Угу. Призрак меня любимой, навещающий обидчиков, гремящий цепями по ночам и завывающий: "Отда-а-айте мне мои лу-у-учшие го-о-оды!".
— ...нравились.
— Брось, он им понравился. Твоя мама ему весь вечер подмигивала.
— Действительно! То-то я и видела, папа был в восторге.
— Зато Ллонна улыбалась... А вот и мы!
По спине у меня пробежали мурашки. Сколько раз во сне этот самый голос кричал мне "Хватит! Прекратите немедленно!", и я просыпалась в холодном поту.
Странная это штука, человеческое сознание. Призрак разгневанного Саша, из последних сил сдерживающегося, чтобы не пустить в ход рукопрекладство, отчего-то мучил меня гораздо больше бледной торжествующей улыбки Марики, хотя, по логике должно было быть наоборот.
— Хорошо, что мы успели, правда, милый? — Процокали каблучки, скрипнула половица. — А то на улице, кажется, собирается дождь.
Файр развернулся всем телом, решив выбраться из кресла тем же путем, каким и попал в него — через спинку — но смог только выглянуть, подтянувшись на руках. Но только он открыл рот, как появился Палик.
— Марика! Саш! — Честно, настолько фальшивой радости я не слышала никогда. А Кудряш и не пытался каким-либо образом исправить ситуацию, наоборот, он всем своим видом демонстрировал насмешку и торжество. — Как вы вовремя! А у меня для вас сюрприз!
— Я его уже видел, — простонал Файр и рухнул обратно, попав головой как раз на подлокотник. Сложил руки на груди и поймал мой взгляд, изобразил на лице нечто, похожее на риторическое: "Что творят люди?".
— Да? — заинтересованно потянул женский голос. А прелестное сопрано погрубело со временем, да и интонировать она стала по-другому. Теперь ее говор не похож на птичий щебет. Грудной соблазнительный голос с легкой хрипотцой, который так долго отрабатывают перед зеркалом, вот что это.
— Ция?..
И что же мне это напоминает? — подумала я, сжимая пальцы на коленях, и открыто посмотрела на замершую парочку. Посмотрела и почувствовала, как каменеет спина.
А она зря времени не теряла.
— Вечер добрый. Извиняюсь, что так внезапно и без приглашения...
— Я тебя пригласил! — влез Палик, и я послала ему испепеляющий взгляд. Ничего, дружок, тебе я позже мозги прочищу! Да так, что скрип от их работы будет раздаваться на весь дом, как с вымытых тарелок!
— ...Представляю, как это выглядит со стороны, — закончила я, улыбаясь одними губами. Большее было бы неуместно, учитывая обстоятельства.
— Ничего, мы рады. — проговорила Марика, аккуратно усаживаясь в кресло, поддерживаемая все еще не проронившим ни единого словечка Сашем. Характерно женским жестом поправила волосы, заодно, готова поклястся, лихорадочно прокручивая в голове варианты развития событий. Это было видно по тому, как забегали ее глаза. Правда, через совсем короткое время она оправилась окончательно и улыбнулась карминными губами, блеснув белоснежным жемчугом ровных зубов. Роскошно, роскошно.
— Ты еще больше похорошела за прошедшие годы, — ни в коем разе не покривив душой, озвучила мысли я, сама уж не знаю почему.
— Ты тоже. — Марика профессионально окинула меня взглядом. — Отработала образ до конца.
— Спасибо.
В неожиданно наступившей тишине отчетливо раздалось тихое, для самого себя, бурчание Файра:
— Если две бабы делают друг другу комплементы — пора валить, пора, пора! И как можно... — Он прекратил выбираться из кресла и поймал тяжелый, словно булава, взгляд Саша, — быстрее!
— Пойду, принесу чай, — мудро решила КаннаОш и начала подниматься.
Это не ее дело и вообще, она здесь совершенно не при чем.
— Я на самом деле ненадолго, — жестами отказываясь, произнесла я, но девушка все равно ушла. — Просто что-то замерзла на улице, Палик предложил зайти погреться, да?
Метаморф истово закивал головой, да с такой горячностью, что кудряшки на его голове запрыгали пружинками.
Марика прыснула.
— А! — осенило Файра. Он тут же вскочил на ноги и, кинув извиняющийся взгляд на Саша, потащил Палика к выходу. — Не упирайся ж ты, я тебе такого скакуна нашел! Сам просил выбрать, так что пошли!
— Но не прямо сейчас!
— Сейчас, именно сейчас! Я договорился с хозяином на сегодня, негоже Мастеру нарушать данное слово!
— Но!..
— Нокать будешь потом, когда выложишь монеты за ту прелесть, что я для тебя присмотрел. И, что самое главное, совсем не дорого, всего-то...
Их голоса смолкли где-то в доме. Через зеркало переместились?
— Саш, принеси мне, пожалуйста, мой плед. Тот, в серую полоску.
Парень сжал руку на спинке кресла.
— Здесь есть плед, давай я...
— Нет! — оборвала Марика и с истинно женской непреклонностью дернула острым подбородком. — Я хочу именно свой плед! — Саш все еще сомневался. — И быстрее, я замерзла!
Стихийник сверкнул глазами и, сжав зубы до хруста, рванул вглубь дома так, что меня обдало потоком ветра.
Марика посмотрела ему вслед, прищурив один глаз, и рассмеялась.
— Обратно бегом побежит, так что времени — совсем чуть-чуть... — она вздохнула. — Как же легко управлять мужчинами.
Я склонила голову.
— Особенно в твоем положении.
— Это уж точно!
Угу, а отослала своего цепного пса ты только затем, чтобы мы могли обсудить мужчин, словно закадычные подруги.
Будто прочитав мои мысли, Марика осторожно посмотрела на меня и закусила губу.
— К тебе вернулась сила?
Какая прямолинейность, батюшки святы! Чувствуем себя в полной безопасности, значит? Надеемся на общечеловеческий инстинкт, вопящий в голос о неприкосновенности будущих матерей?
— Да, — бездушно ответила я, наблюдая за пляской огня в камине.
— Послушай, Ция, мне очень жаль.
Я пытливо всмотрелась ей в глаза. Удивительно, но никакой злости на нее я не испытывала, разве что, в самом деле, легкую грусть.
В глазах Марики была уверенность и упрямство, и ни капли раскаяния, собственно, которое мне и даром не было нужно.
— Не стоит. — Разрывая зрительный контакт, вымолвила я. — Это я должна сказать тебе спасибо. Ведь, в конце концов, все закончилось хорошо?
Марика помрачнела.
— Это не...
— Кхм, — Я улыбнулась, — расспросите потом Палика, хотя, уверена, он итак все вытреплет.
— Палик! — Мастер поморщилась. — У него в последнее время не все в порядке с головой. Ну, то есть, еще больше, чем обычно. Он считает, что мы строим счастье на крови.
Девушка положила руки на живот и с тревогой, почти что подозрительностью посмотрела на меня. Авось подтвержу, что так оно и есть.
— Это связано с... — я красноречиво покосилась на ее руки.
Марика дернула плечом.
— Отчасти. А вообще, он мне уже плешь проел, хорошо хоть ума хватило родителей не посвящать!.. Ну, то есть, я не говорю, что он не прав, просто мама с папой, они... — быстро исправилась она.
Я отмахнулась. Тяжело, наверное, жить так близко от родителей. Тем более таких консервативных, как родители Марики.
— Прекрати! Слушай Палика меньше. А если сегодня он опять возьмется за старое. — Ох, сомневаюсь я, но все-таки. — Скажи ему, что я всем довольна. Не успокоится на этом, скажешь, что благодаря тому случаю я нашла свою великую любовь.
— О!.. — удивленно подняла брови Малика и тихо добавила: — Это должно подействовать, он помешан на рыцарских романах и романтике вообще. — Она с любопытством покосилась на меня. — А это... на самом деле так?
— Да, — торжественно кивнула я, чувствуя просто неземное удовлетворение от собственного вранья. — Приглашу вас на свадьбу.
В комнату (действительно, бегом!) влетел сдержанно сопящий Саш. Осмотрел пол, в поисках луж крови и вырванных кусков мяса, не иначе, пригляделся к жене и только потом облегченно выдохнул.
Мы с Марикой понимающе переглянулись.
— Вот, — выдавил сквозь сбитое дыхание Саш, укрывая жену пледом, — я принес.
— Спасибо, милый, — ответила Марика, ловко мне подмигивая. — И когда состоится это событие?
Я сменила позу на более открытую, дабы стихийник окончательно успокоился (прямо-таки больно смотреть на его метания), и коротко пожала плечами.
— Еще ничего не известно.
— Вот как? Что ж, Ош только не приглашай.
Я понимающе кивнула. Две несимметричные косы, большая заплетена обратным хватом, пряди меньшей уложены одна поверх другой. По обычаю шаинан, вдовам нельзя появляться на чужой свадьбе, если я не ошибаюсь, еще три года после кончины мужа. А это означает, что у их новой напарницы недавно случилось большое горе.
Чем-чем, а обилием символов шаинане переплюнули даже жителей Аргаса. По их внешнему виду можно узнать абсолютно все, даже сколько, хех, слюнявчиков они износили в детстве.
— Ее дочь живет с вами?
— Нет, она оставила ее у своих родителей. Иногда только отлучается.
Саш настороженно прислушивался к нашему разговору и с каждой секундой все больше недоумевал. Его обычный для наладарца разрез глаз медленно, но верно превращался в вертикальный. Забавное зрелище. Только ради этого стоило встретиться с бывшей пятеркой.
Вернулась КаннаОш с еще одним подносом, над которым поднимался густой белый пар.
— В общем, платье у меня было великолепное! — с чувством выполненного долга якобы закончила повествование Марика.
— Да, здорово, — поддержала я, поднимаясь. — Чисто по-женски завидую.
У бедного Мастера Стихии был такой вид, словно его только что из-за угла отоварили пыльным мешком по голове.
Так ему и надо. Его отношение ко мне, конечно, не сделает убытка, но несколько неприятно, это уже не говоря про профессиональную гордость мага духа.
— Только не забудь свое обещание! — погрозила мне будущая мать и, не глядя, приняла из рук шаинанки исходящую паром кружку. С наслаждением втянула носом аромат.
Еще бы ей не наслаждаться, какой, наверное, груз с души свалился! Хотя, о чем это я? До моего появления они обо мне и не вспоминали. И правильно делали. Я бы на их месте поступила точно так же.
Ну, подожди, Палик. Кое-кто мало мылся, видимо, в последнее время. Пора ему намылить шею. И окунуть в колодец.
Глава 13. Домохозяйка и тот, кто заглядывает вперед.
Но, как бы ни было приятно любоваться на физиономию Саша, приобретающую выражение замороженной трески, долго выдерживать соседство старых знакомцев я не могла.
Ровно тридцать минут. Это потянет на рекорд! Нет, правда.
Я зло дернула рукой, потому что волосы никак не желали собираться в пучок и лезли в глаза.
За то недолгое время, что я провела в гостях у "старой" пятерки, поднялся холодный северный ветер, к тому же успело окончательно стемнеть, а потому домой я шла не в лучшем настроении.
Собственно, оно, настроение, было таким омерзительно-прекрасным (то есть дурным, конечно) не только из-за погоды, вернее, вообще, в списке катализаторов для того мутанта, что заменяет менталистам совесть, погода значилась бы на последнем месте.
Платок я сложила в карман еще на подходе к дому, когда Палик трещал о любовных похождениях Файра. Не думаю, что кто-нибудь из моих старой пятерки мог узнать символы или разглядеть переплетение силовых нитей со сдерживающими печатями, так что никакой объективной причины прятать его не было, но мне так просто было спокойнее.
Зато теперь, когда ветер рвал волосы, кидал их из стороны в сторону и хлестал по лицу, я уже раз десять успела об этом пожалеть.
Я вздохнула. Тридцать минут смогла пробыть в компании бывших товарищей, а потом, как мысленно не уговаривала себя побыть еще немного, хотя бы из вежливости, практически сбежала. Нехорошо получилось, да.
Марика, конечно, просила меня остаться и поужинать вместе с ними, но я вполне успешно отговаривалась тем, что меня ждут "мои ребята". Она, как и обычно, что-то там себе придумала, видимо, объединила в единый образ упомянутых мною ребят, мое нежелание задержаться хотя бы на пару минут и мое же признание в неземной любви к загадочному "некто", потому что долго и завуалировано желала мне счастья в личной жизни, косясь то на молчаливого Саша, то на собственный живот, то куда-то на потолок. В принципе, ее пантомима легко поддавала дешифровке, но у меня не было никакого желания узнавать, что же именно она хотела мне сообщить. Обойдусь как-нибудь и без этой ценной информации.
Кроме Марики меня, собственно, никто не задерживал, остальные с облегчением перевели дух, когда я отказалась от провожающих и ушла, а кровь так и не пролилась. Вернее... Они не знали, что без жертв не обошлось, да и не узнают, Палик просто не расскажет, не в его это интересах.
