Злая сказка жизни

— Ты чего? — осторожно спросил брат.

— Есть хочу, — ответила я, вгрызаясь в еду.

— И все? — уточнил король.

Дожевав бутерброд и опустошив флягу, я посмотрела ему в глаза. Хоть это было сложно. Но не так, как могло быть. Все, что происходит, страшно лишь в первый раз. Во второй это просто больно. Видимо, с третьего привыкаешь. Ну или по крайней мере, находишь в себе силы улыбнуться и мило спросить:

— А чего ты от меня ждешь? Мне абсолютно ясны мотивы твоих поступков. Исключительно благие, что весьма похвально. Молодец, продолжай в том же духе.

— Меня тоже предали, — тихо сказал он.

— Не спорю, и даже ни в чем не обвиняю, — изо всех сил держа улыбку, сказала я. — Говорю же, умница!

На этом моя невозмутимость кончилась, и я поскорее пошла к Елке. Задвинутые куда подальше эмоции, наконец, начали брать верх, и мне нужно было как-то с ними справиться.

— Поставь-ка защитный контур, — обратился Эрл к Ворону. — Весьма хорошая полянка, здесь и заночуем.

Полуэльф послушно раскидал амулеты, оградив нашу стоянку.

— А теперь пошли за дровами и водой сходим, — продолжил командовать брат, чуть ли не за руку утаскивая Ворона.

— Прости меня, — глухо произнес король, едва мы остались одни.

Надо же, а я и не знала, что в его словарном запасе имеется эта фраза.

Мне не хотелось ни оборачиваться, ни отвечать. Пришлось сделать вид, что копаюсь с пряжкой седла. Вдруг я почувствовала, что король обнял меня за плечи и уперся лбом в мою макушку. Мне невпопад подумалось, что со стороны это должно смотреться забавно. С его-то ростом. Я попыталась отстраниться, но Леонард удержал меня, тихо сказав:

— Знаешь, как действуют маги разума? Они находят в душе человека самое слабое место, чувство, на котором можно сыграть. Когда-то тебя поймали на любопытстве. Я же попался на страхе. После смерти отца у меня кроме вас с Эрлом никого не осталось. Да и вы мне всегда были гораздо ближе, чем он. Очень сложно сражаться с врагом, преследующим неизвестные цели, особенно, когда первые удары нацелены на дорогих людей. Одна лишь мысль, что с вами может что-то случиться, приводила меня в ужас.

Оказывается, у гордости тоже есть свой предел. Горячие руки, лежащие на плечах, не дали ей взять верх. Вздохнув, я тихо сказала:

— Знаешь, есть такое хорошее слово 'вместе'. Ты о нем не слышал?

— Вместе со мной тебе было опасно.

Все-таки развернувшись, я посмотрела ему в глаза:

— Почему ты мне не доверяешь?

Он ответил не сразу. Через силу. Еле слышно:

— Потому что боюсь тебя потерять.

И, скорее всего, не признавался тоже поэтому. Твое же глупое, эгоистичное величество! Хотя, чего можно требовать от единственного ребенка в семье, которого с детства готовили к самостоятельному принятию решений, внушая, что полагаться можно только на себя? Слово вместе-то он знает. Но как слово. И не более того.

Когда мы с Эрлом приняли короля в свою семью, братец честно попробовал его перевоспитать. Что-то вышло, что-то нет. Многое у короля было просто в крови. Те же интриги, то же стремление не сдаваться, доиграть начатую партию.

Я понимала, что сейчас я, конечно, имею полное право обидеться, развернуться и уйти на все четыре стороны. Но еще я точно знала, что в семье так нельзя. Мы можем как угодно строго относиться к себе самим, постоянно тыча себя носом в свои ошибки и недостатки. Однако, если кто-то нам по-настоящему дорог, то он заслуживает как минимум снисхождения.

Единственное, что не достойно терпимости, это измена. Когда ты кому-то говоришь, что любишь, ты даешь обещание. Но не столько ему, сколько себе. Быть честным с партнером, принять его таким, какой он есть, ожидая того же в ответ. Сознательное нарушение этого обещания и есть измена. Самому себе. Это как нож в спину, вонзенный с премилой улыбкой на лице. И Леонард прав, таких людей нужно убивать на месте, для их же блага. Ибо по каждому счету придется расплатиться, а жизнь щадить не умеет, с ней нельзя договориться, у нее нельзя вымолить прощение. Измена, что в любви, что в дружбе аукнется виновнику, тяжелым камнем пройдя по его судьбе.

Изменил ли мне король? Нет. Его просто переиграли. От этого никто не застрахован. Особенно чересчур самоуверенные величества. Конечно, большинство шишек досталось мне, но глядя сейчас в его глаза, я сомневалась, кто из нас пострадал больше.

Забавно, как неверное основание может привести к ложному итогу любую сколько угодно гармоничную цепочку рассуждений. Все эти годы я считала, что король мстит мне за предательство, заставляя страдать, видя свое счастье. На самом же деле, ежедневно рядом с ним было творение его рук. Постоянное напоминание. Леонард действительно разыгрывал спектакль и действительно ненавидел. Только не для тех и не ту. Да, мне было больно и обидно, но не из-за самого действия, а из-за его сокрытия. На поверку бесстрашный король оказался трусом. Хотя, что может сделать разум в делах сердечных? Чтобы трезво оценивать такие ситуации нужно иметь камень в груди, или просто пустоту.

Факты и чувства упали на чаши весов, колебля их из стороны в сторону. Сейчас я не могла говорить о каком бы то ни было прощении. Но не принять искреннее раскаянье было бы подло. Поэтому я закрыла тему четырьмя резкими ударами.

Когда вернулись остальные, король полулежал, прислонившись к дереву. Посмотрев на его бледное лицо, Эрл досадливо цокнул и полез за бинтами. Я же разожгла огонь и поставила на него принесенный Вороном котелок. Наложив повязку на сломанные ребра, телохранитель подал королю приготовленное мной питье и укрыл одеялом. Поужинав, мы решили пока не будить Леонарда и самим обсудить дальнейшие планы.

— И как нам теперь с ним быть? — спросил Ворон.

— Да никак, — усмехнулся брат. — Величество уже не перевоспитаешь.

— Я не об этом, — сказал полуэльф, беря меня за руку. — Ему ж теперь минимум день отлежаться надо после вашей экзекуции.

На это Эрл беззаботно махнул рукой:

— Не переживай, к утру оклемается. Конечно, какое-то время мечом махать не сможет, но это не страшно.

— Не скажи, — покачала я головой. — Если нарвемся на еще одну такую армию наемных убийц, то дело может плохо кончиться. Эх, стоило только порадоваться, что 'Майрон' нас потерял, как на тебе — по мою душу гады налетели.

Над полянкой повисла четырехсекундная пауза.

— Хочешь сказать, ты знала, что на тебя охотятся? — изумился Ворон.

Я кинула щепку в костер и кивнула:

— Мне еще Рой сказал, что на меня заказ висит. Мертвая дороже, чем живая.

Брат аж задохнулся от возмущения, но все же высказался:

— Сестренка, замужество на тебя явно плохо действует! Ты какого...молчала?

Бросив еще одну щепку в огонь, я поинтересовалась:

— Чтоб вы для моего же блага еще какую-нибудь гадость придумали? Пока все попытки уберечь навредили мне больше, чем то, от чего оберегали.

— Вообще-то я еще ни разу тебя не оберегал, — обиделся Эрл.

— А вдруг бы начал?

— Лиона, я похож на идиота?

Тут уже обиделся Ворон:

— То есть, по-твоему, надо позволять ей разгуливать под стрелами?

— Так она хотя бы на глазах будет.

Было видно, что с такой жизненной позицией полуэльф категорически не согласен, но споры мне порядком надоели. Пришлось вмешаться:

— Эрл, разбуди что ли величество. Ему все-таки поесть надо.

Когда хмурый Леонард подошел к костру, Ворон придвинулся почти вплотную ко мне, чуть не выпихнув при этом с бревна. Однако король сел напротив нас. После нескольких ложек чуть остывшего ужина настроение у Лео вроде улучшилось. А вычистив котелок, он весьма радостно поинтересовался:

— Ну и какие у нас дальше планы?

Вздохнув, хмурый полуэльф все же ответил:

— Двигаемся к морю. Аарыч живет на острове.

Услышав это, я чуть не зарычала. Ну почему всю полезную информацию мой драгоценный супруг сообщает не вовремя?! И стоило делать крюк и заморачиваться с этими озерными русалками, если все равно к морю идти?

— Ты почему сразу не сказал? Мы бы там русалок наловили, — прочитал мои мысли брат.

— Вы же так категорично высказались, что нужны озерные. Я подумал, что это принципиально, — искренне изумился Ворон, окончательно испортив нам настроение. Ну серьезно, если б он нарочно, его бы хоть побить можно было. А так, не придерешься: сами виноваты, не объяснили.

Единственный, кто ничем не выказал свое недовольство и, похоже, даже обрадовался сложившейся ситуации, был Леонард.

— Значит, решили? — крайне позитивно спросил король.

— Решили, — кивнула я в ответ.

— Тогда спать, — скомандовал Эрл.

Друзья согласно стали укладываться, однако я не спешила уходить от костра.

— Льон, ты идешь? — спросил Ворон, выразительно откидывая одеяло.

— Я чуть позже лягу.

Полуэльф не стал настаивать, однако и засыпать не спешил. Как, впрочем, и король. Сидя у костра, я чувствовала на себе оба взгляда. Ждущих и надеющихся. На прощение или на взаимность. Но, увы, ни того ни другого я сейчас дать не могла, и совершенно не представляла, как мне с этим быть. И в который раз меня спас находчивый братец. Он отобрал у Ворона амулет и объявил:

— Сегодня в тишине буду спать только я. Так что, сестренка, если хочешь выспаться, рекомендую лечь со мной рядом.

Не став спорить, я легла к Эрлу и с удовлетворением отметила, что остальные молча отвернулись и закутались в одеяла. Так-то лучше. Пригревшись под боком у большого брата, я подумала, как же хорошо, что он у меня есть. Родной, любимый и единственный. Однако Эрл не был бы самим собой, если бы не ляпнул:

— Только, чур, не приставать. А то в твоей коллекции только инцеста и не хватает.

— Иди ты! — беззлобно огрызнулась я, подумав, что в чем-то Эрл прав.

Моя личная жизнь, насобирав кучу шишек докувыркалась-таки до определенной черты. За которую мне придется шагнуть, и принять на себя ответственность за это.

Никогда не знаешь, какой дорогой поведет тебя жизнь. Будет ли она светлой, широкой, ухоженной. Такой, по которой из века в век ходят добропорядочные граждане. Или же твой жизненный путь будет, что та тропка в лесистых горах. По буеракам, откосам, буреломам, мимо обрывов и отвесных стен. Очень часто мы, сами того не видя, сворачиваем ни пойми куда. И единственное, что нам остается, это лезть вперед, надеясь не свернуть шею ни себе, ни другим. Но любой жизненный путь проходим, если рядом с тобой есть кто-то. И ты знаешь, что в нужный момент тебе подадут руку, не дав скатиться кубарем в распростертые объятия смерти. Ибо, кроме этого, все можно пережить. Когда-то Карэта сказала мне, что люди сами строят свою жизнь. Добро бы так. Однако часто, выбирая свой путь, они влияют на дороги других. Выбор — это всегда сложно и ответственно. Нужно быть достаточно сильным человеком, чтобы принять решение, определяющее твою жизнь. Но груз ответственности за жизнь другого не каждый согласится взять. В сложившейся ситуации с моим путем пересекались еще три дороги. Но по двум из них шли весьма сознательные личности, которые тоже могли строить свою судьбу. Сейчас я не находила в себе сил сделать шаг куда бы то ни было. Однако прекрасно понимала, что рано или поздно придется. Рано или поздно. Когда-нибудь. Но не сегодня. Не сейчас. Пока что я не вижу дороги, на которой все будут счастливы. Поэтому мне остается лишь надеяться, что когда-нибудь найду.