Сергей внутренне усмехнулся.
Такие слова были словами проигравшей или проигрывающей стороны. А вот если бы удача сопутствовала Новориму, то кто бы стал слушать каких-то там варваров?
Но подобный подход к делу безусловно радовал. Хотя Империя вполне могла упереться рогом и бодаться до последнего, как единственный местный мировой гегемон. В истории Земли таких примеров было ой как предостаточно… Причем даже очень недавних.
— Это так. Нам бы тоже хотелось уладить все недоразумения… И наказать виновных.
— Виновные? Вы уничтожили десятки тысяч наших солдат, — нахмурившись, бросила Афина.
— Не мы начали эту войну, — невозмутимо парировал Вяземский. — Но в наших силах закончить ее — за столом переговоров… или иначе. И не думаю, что вы бы поступили иначе в ситуации, когда мирный город атакует чья-то армия.
Крыть это принцессе явно было нечем, поэтому она решила зайти с другой стороны.
— Мы обсудим это после заключения мирного договора. Вы сказали, что владеете полномочиями его заключить, поэтому нужно обсудить формулировки.
Вот только вопрос — есть ли такие полномочия у самой принцессы?
— Я уполномочен заключить перемирие, — аккуратно поправил Афину Сергей. — А не полноценный договор между двумя державами. Я прежде всего солдат, а не дипломат.
— Вы же понимаете, что звучит несколько… некрасиво? — заметила Мерцелла. — Ваше перемирие может быть лишь тактической паузой перед новым наступлением.
Вяземский подумал, что действуют против него несколько грубовато, наседая сразу с двух сторон… Расклад был неравный.
— Но и вы же понимаете, что это великодушно со стороны России, потому что стране за вратами ничего не стоит сокрушить Новый Рим? — послышался ехидный голос Эрин, которая умяла совершенно чудовищное для своих габаритов количество еды.
Расклад сравнялся. В переговорном процессе на стороне Российской Федерации выступила жрица богини смерти.
— Пустое бахвальство, — буркнула Гаста и тут же поспешно уткнулась в тарелку, посчитав свою реплику абсолютно излишней.
— А вот легионы и армия Восточного предела так не считают, о доблестная воительница, — хихикнула апостол.
— Я слышала, что ты защищаешь народ, черная жрица, — наградила ее тяжелым взглядом Афина. — Но сейчас ты де-факто помогаешь врагу Империи.
— Не путай, дочь Корнелиев, — уже без всякого веселья ответила Эрин, и ее тон оказался непривычно резок. — Черные жрицы уважают твой род, императора и Империю, но не думай, что мы — твои слуги. Я защищаю народ, а не знамена и кучку алчных нобилей. Я храню равновесие и защищаю правду. И поэтому могу сказать, что Империя нарушала договоры с варварами не то чтобы часто, а ВСЕГДА. «Дай слово врагу, пообещай, убей и забудь, ибо ложь врагу нашего рода оправдана всегда». Император Константин III — последний из Северинов. Плохой конец хорошей династии…
Принцесса моментально вспыхнула.
— Ты ставишь под сомнение мое слово, ведьма? Слово принцессы?!
— Дай-ка подумать… — Апостол картинно задумалась. — Да, ставлю! Именно потому, что ты принцесса и ради интересов государства можешь нарушить свое слово. Поэтому я и выступаю гарантом переговоров.
— Могу поклясться своей жизнью — жизнью восьмой наследницы императорского престола, — отчеканила Афина, непроизвольно протягивая руку к отсутствующему сейчас на поясе мечу. — Но не думай, что если ты апостол Эмрис, то можешь говорить со мной в таком тоне.
— Хорошо, — с улыбкой кивнула Эрин. — Я учту это.
— Ваше Святейшество, вы горячитесь, — вкрадчиво произнесла Мерцелла.
— Я? — недоуменно произнесла апостол. — Хммм… Пожалуй, да. Горячусь! Просто, знаете ли…
Девушка слегка наклонилась над столом, глядя в глаза принцессе.
— Я знаю, что Империя не всесильна, поэтому помогаю ее людям там, где она не успевает, — очень спокойно и без привычного веселья произнесла Эрин. И это выглядело достаточно угрожающе. — Но я очень не люблю, когда мне приходится делать за Империю ее работу. Защита граждан — ваша обязанность, не моя. Имперский дракон охотится на имперских граждан, а кто им помогает? Не имперские солдаты, не имперские дружинники, а чужаки из другого мира и я. По дорогам не протолкнуться от разбойников и инсургентов? Данники Империи гибнут, так и не получив помощи? С этим вы тоже предоставите разбираться мне и людям из-за врат? Вам не кажется, что это неправильно, ваше высочество? Или, быть может, нам и власть потребовать над всеми этими землями?
Острый момент разрядил неожиданно громко хлебнувший воды из кубка Эриксон.
— Пардоньте, — с самым невинным видом произнес он.
Понять его без переводчика местные, естественно, не могли, да и Ливия явно затруднилась перевести этот французско-русский языковой конструкт, но важен был сам факт.
— Я думаю, что нам всем стоит немного успокоиться, — невозмутимо заметил Вяземский, не отрываясь от еды. — Взаимные обвинения ни к чему не приведут. Вы не знаете, не обманем ли мы вас, мы не знаем, не обманете ли вы нас. Поэтому помощь Ее Святейшества нам обоим просто необходима. Вы согласны со мной, ваше высочество?
Что ни говори, а Сергею нравилось играть роль посланника сверхдержавы, способной спалить что этот мир, что другой ядерным огнем. Чувствовать за собой поддержку целой страны было здорово, но это требовало и сдержанности. Это слабаку можно быть агрессивным, сильный же всегда должен контролировать себя и не пускать в ход кулаки по любому поводу.
— Да, — неожиданно спокойно произнесла Афина, чье раздражение выдавали лишь сузившиеся глаза. — Я с вами согласна.
— Понимаю, наше нежелание заключить окончательный мир прямо сейчас может выглядеть подозрительно… — спокойно продолжил старлей. — Однако это все-таки дело политиков, а не солдат. Повторю — не в моих полномочиях обсуждать, к примеру, возмещение ущерба или порядок обмена пленными…
— Простите. — Мерцелла неожиданно перебила старлея. — Вы сказали — пленные?
— Разумеется, — кивнул Вяземский. — Мы же не варвары — сдавшихся в плен не убиваем. В настоящий момент в нашем плену находится примерно двадцать тысяч солдат… И думаю, их освобождение будет зависеть от заключенных соглашений.
— Они — заложники? — без обиняков спросила принцесса.
— Да, они заложники, — безмятежно подтвердила Эрин. — А разве вы бы поступили иначе?
Судя по ехидству в голосе апостола и замявшейся Афине, Сергей понял, что и правда могли бы поступить иначе. Условное Средневековье все-таки… Да хотя бы даже Просвещение или Новое время — и там, и там от средневековых методов особо далеко и не уходили.
Но будет ли тогда в таких реалиях оправдан современный дипломатический подход? Что бы там ни говорили или ни мечтали обыватели, вести переговоры в духе «заткнитесь, или мы вас разбомбим» или «слушать сюда, обезьяны» как-то больше не принято. Отвыкли уже от такого. Средневековая прямота на Земле двадцать первого века сменилась византийской велеречивостью.
А что, если новоримляне просто не воспримут всерьез такой вот спокойный витиеватый стиль диалога? Вроде как — не угрожаешь, значит слаб.
Но с другой стороны, а что, если именно силовой способ окажется ошибкой?
Дилемма, дилемма…
Вяземский мысленно вздохнул и закатил глаза. Что-что, а особой страсти к дипломатии он никогда не питал. Впрочем, как и к «агрессивным переговорам» с битьем морд направо и налево. Но как-то себя вести все-таки было необходимо. Пока что Сергей просто осторожничал и выжидал, но со стороны это наверняка опять выглядело как холодность и отчужденность.
А может, именно эту линию и гнуть до конца? Вспомнить, что согласно все тем же измышлениям Россия — это не только Запад, но и в чем-то Восток, и взять на вооружение вежливую холодность азиатских дипломатов. Не говорить «да», не говорить «нет», не лебезить, но не угрожать — на современных западных людей это ведь по-прежнему действовало.
— Так, значит, Ваше Святейшество решило прервать свое затворничество и вновь вмешаться в дела людей? — светским тоном обратилась к Эрин Мерцелла.
— В отличие от моих сестер, я всегда любила хорошую компанию, — безмятежно заявила апостол, помахивая своей вилколожкой. — К тому же, ну как я могла остаться в стороне, когда по всему Восточному пределу гремят битвы? Это же решительно не-воз-мож-но.
— Говорят, Ваше Святейшество, вы вестник недобрых времен…
— Брехня! — авторитетно заявила девушка. — Это сначала наступают недобрые времена, а уж только потом появляюсь я. Алая звезда восходит, друзья мои. Небеса, как всегда, пророчат угрозу, знаки не радуют, а в коровах прокисает молоко и плохо несутся куры. Так что, видит Эмрис, наследникам Рима нечего делить между собой.
— Соглашусь, — прищурилась Афина. — Восточный предел погружается в смуту, и теперь это беспокоит меня куда сильнее, чем вторжение демо… ммм… Этот… Конфликт. В общем.
— Кстати, мне кто-нибудь скажет, кто сейчас Страж Предела? А то я немного отстала от жизни… Век-то хоть сейчас восемнадцатый, или я ошиблась?
— Год 1742-й от Перехода… — несколько обескураженно ответила принцесса, но затем взяла себя в руки. — Страж Востока не назначался уже больше десяти лет. Насколько знаю, эту должность вообще хотели упразднить, как и Стража Запада… Но в настоящий момент Стражем являюсь я.
— Полномочия? — деловито осведомилась Эрин.
— Императорского патента у меня нет, если ты об этом, жрица, — нахмурилась Афина. — Место это я заняла как высшая по титулу в этих землях.
— Да я не с целью уколоть, принцесса — мне просто интересно, — дружелюбно рассмеялась апостол. — Думаю, Восточному пределу совершенно необходим Страж, а всем несогласным заткнем глотки, или я не Эрин Меркурий!
* * *
Трапеза была окончена и представители двух «государств-наследников» Древнего Рима перешли в другой зал, где и начали оформлять соглашение в письменном виде.
Против пергамента в качестве материала для документов Вяземский не возражал абсолютно, скорее даже находя такой момент интересным и забавным, однако возникла проблема другого характера.
Приглашенный местными писец вряд ли владел русским письменным языком, а получать копию на неолатыни Вяземскому не очень хотелось. Оставалось писать все самому, но свой почерк Сергей иначе как арабской вязью не именовал.
Положение спас Эриксон, который, достав гелевую ручку, продемонстрировал практически каллиграфический почерк, чем немедленно вызвал тихую зависть старлея и был посажен за написание российской копии договора.
— Приступим, — решительно глядя в глаза Вяземскому, произнесла Афина.
— Приступим, — внутренне усмехнувшись, вежливо ответил Сергей.
Принцесса явно сейчас представляла себе какой-то бескомпромиссный дипломатический поединок лицом к лицу с оппонентом.
— С вашего позволения я зачитаю те пункты, что были переданы мне моим командованием, — произнес старлей, начиная по памяти воспроизводить предварительный текст меморандума, который явно был списан с одного из Минских соглашений. — Но для начала отмечу, что я не уполномочен вносить в них существенные коррективы, поэтому обсуждению подлежат лишь формулировки.
— Хорошо, господин Вяземский, — кивнула Афина. — Я вас внимательно слушаю.
— Продолжить межгосударственный диалог.
— Безусловно.
— Прекратить двустороннее ведение боевых действий в течение суток с момента подписания меморандума.
— Но я не смогу поручиться за соблюдение мира всеми отрядами, что сейчас действуют в Восточном пределе! — возразила Афина. — К тому же я буду вынуждена продолжить наведение порядка.
— Ваше высочество, там прозвучало — «двухстороннее», — мягко обратила внимание принцессы Мерцелла, заставив ее немедленно порозоветь.
— Да, прекращение боевых действий оговаривается лишь между регулярными армиями России и Новорима, — подтвердил Вяземский. — И за вами, и за нами остается право ведения войны против незаконных вооруженных формирований… Однако обращу внимание на следующий пункт — по истечении этих суток запретить дальнейшие передвижения военных подразделений без взаимного согласования.
— Понимаю и не возражаю, — попыталась скрыть собственное смущение Афина. — Порядок согласования перемещений?
— Думаю, лучше обойтись без лишней волокиты. Просто нужно держать друг друга в курсе относительно передвижений, чтобы не возникло… недопониманий.
— Хорошо. Дальше?
— Принять меры по улучшению гуманитарной ситуации в Восточном пределе.
В глазах Афины отразилось непонимание.
— Простите… А что вы под этим подразумеваете?
— Мы подразумеваем, что мирное население Восточного предела не должно страдать, — веско произнес Вяземский. — Если вы захотите, то мы можем создать временные лагеря для тех, кто лишился своего крова. Пришлем лекарства и врачей.
— Извините, но с чего такая забота о населении де-факто вражеского государства? — не сдержавшись, спросила принцесса.
— А мне такая позиция очень даже по нраву, — заметила стоящая поблизости от Сергея апостол. — Я ее всецело одобряю.
— Как выяснилось, мы можем считаться хоть и дальними, но родственниками, поэтому, думаю, ваши граждане не совсем чужие для нас, — невозмутимо произнес Вяземский. — К тому же мы не воюем с мирным населением. Если правители хотят решить свои разногласия на поле боя, это не повод для гибели детей и стариков.
— Пожалуй, вы правы, — подумав, ответила принцесса. — Не скажу, что ваша помощь так уж необходима, но эту позицию в соглашение мы включим и в будущем еще обсудим… Следующий пункт.
— Организовать борьбу с бандитизмом, сепаратизмом и незаконными вооруженными формированиями на территории Восточного предела, — веско произнес Сергей. — Если вы опять же готовы принять нашу помощь, то мы ее вам окажем. Мое государство считает, что порядок в Восточном пределе должен быть восстановлен в кратчайшие сроки для нормального диалога между нашими державами.
— Против врагов народа, сеющих смуту в трудный момент для Отечества, я с радостью приму любую помощь, — несколько патетично заявила принцесса, нехорошо сверкнув глазами.
— Гм. Ваше высочество, я бы все-таки настоял на нашей формулировке — она более конкретна, а термин «враг народа» может быть понят некоторыми… превратно. И с перегибами на местах.
Сергей знал, что этот термин был понятием как раз древнеримского права, а затем использовался во времена Французской революции, но решил все-таки не допускать чересчур одиозных формулировок.
