Так что здесь и сейчас придется рассчитывать только на себя, и этот расчет не радует. Сила солому ломит.
Американцы окончательно закусили удила, согнали все, что могли, вывернули наизнанку союзников, но создали примерно двукратное численное превосходство по авиации, причем пилоты у них, в среднем, лучше, а машины, в общем, не уступают, потому что замечательные "косички", как ни крути, все-таки техника семилетней давности, предельно незамысловатая, и многих новинок последнего времени там просто нет. Из машин, соответствующих современному уровню и превосходящих все, что имелось здесь у противника, у него была его командирская "тэшка", полученная ценой немыслимых усилий, и полтора десятка реактивных "бесов". Причем и там, и там экипажи происходили из "северян", выпускников советских летных училищ. Он честно предупредил руководство: бой дадим, а выиграть его не сможем. Нет, не поможет никакой массовый героизм и революционная сознательность. Да, он не может гарантировать разгрома потенциально более сильного противника. Наиболее вероятным исходом является полное уничтожение Первой Революционной Воздушной армии ценой потери трехсот-четырехсот истребителей противника, плюс повреждение десяти-пятнадцати разнотипных кораблей и судов противника. Если руководство считает, что кто-то справится с командованием, по сути, всеми ВВС в предстоящем бою лучше него, следует поспешить с назначением преемника, чтобы он успел передать дела. Нет, это не шантаж, по крайней мере, — с его стороны...
Все средства, все силы, которым предстояло противодействовать эвакуации "в небесах, на земле, и на море", пришлось размазать тонким слоем по четырем пунктам северо-восточного побережья страны, и утешало здесь только то, что противнику со всей неизбежностью придется делать то же самое.
Зачин боя принадлежал авианосцам, пытавшимся разведать позиции северян при помощи одиночных или действующих в группе разведчиков, вот только им, особо, нечего было разведывать, а там, где было, их встретили пары "бесов". Намек поняли и особой настойчивости не проявляли: в конце концов основное им было известно, а существенных нюансов с воздуха разобрать было невозможно. Вторую сторону зачина, наряду с "бесами", представлял он, самолично, на борту "тэшки". Оставалось надеяться, что американцы не успели втиснуть на палубу "сейбры": если успели, бой для него кончится, по сути, не успев начаться, а "тандерджетов" он, пожалуй, не боялся.
Содержанием и основной целью предполетного инструктажа была одна, очень простая мысль: не суйтесь к боевым кораблям! Они найдут вас сами, а ваше дело — потопить как можно больше транспортных судов, и разогнать стиснутые в прибрежной полосе войска, чтобы лишить смысла всю операцию врага и уцелеть самим. Понятно, не только предполетного, потому что о предстоящем не знал только глухой, секрета из особенностей боя никто не делал, и мысль эта внедрялась все время и с предельной настойчивостью: лезть к боевым кораблям группировки, сам смысл и назначение которой, в данной конфигурации, — ПВО транспортных соединений, есть прямое, совершенно бессмысленное самоубийство. Впрочем, рассчитывать на то, что люди будут помнить о каких-то там резонах в разгар боя, тоже было достаточно наивно.
Как и ожидалось, они шли с юго-востока, прижимаясь к берегам, потому что при данном варианте попытки хитрить с направлениями выглядели бы смешно, плотность "зонтика" истребителей, действующих с наземных баз, играла несравненно большую роль. И, кажется, подошли теперь достаточно близко.
В авангарде первой же волны — то, чего у него имелось больше всего, истребители. Разумеется, активная и пассивная постановка помех, но сами эти меры предупреждают врага о том, что вот-вот уже, а где именно ждать они знают и так, без радиолокатора.
Так что все, как встарь: проштурмовать палубы, сбросить десяток фугасок по пятьдесят килограммов, и присоединиться к товарищам, которые уже сцепились с палубными истребителями, прикрывая их сверху. Детская уловка имеет относительный, эфемерный успех, низколетящие истребители встретили слишком близко к кораблям, и они прорвались, обдав палубы транспортов и пасущих их эсминцев пулеметными очередями и зажигательными снарядами из авиационных пушек. И уже кто-то, не то задетый огнем зенитных автоматов, не то просто не справившись с управлением, задевает грузовую стрелу грязного "либерти", непонятно как вообще попавшего в эту компанию, и, перевернувшись через крыло, плашмя, как лягушка, шмякается на палубу. Концепция, которой он придерживался, составляя хоть какие-то планы на начало боя, отличалась простотой граблей: ввязаться в сражение в такой момент, чтобы зенитному огню передовых кораблей помешали собственные истребители. Беда только в том, что хитрости и тактические уловки не слишком эффективны даже против равного противника. Более сильного при их помощи можно, скорее, обозлить. Представьте себе, что вы выходите против Тяжеловеса, — через три-четыре весовых категории твердых костей и накачанных мышц, — хитроумно плюете ему в глаз, и, пользуясь случаем, разбиваете ему губу. Успех? Несомненно! Скажется на исходе баталии? А вот это вряд ли. Главным в его планах на бой был незамысловатый, в сущности, мотив: рано или поздно транспортные суда выйдут на передний край, и тогда полноценная ПВО их боевыми кораблями станет невозможной.
А потом в небе сразу, рывком, становится тесно, потому что следом за истребителями последовали "Ил — 10" с истребительным прикрытием, но тоже без серьезного намерения что-нибудь потопить, несут помимо пушек, по восемь РС: так будет возможность хотя бы повредить кого-то. Но все уже всерьез, истребителей в средней зоне вполне достаточно, чтобы разбить любой строй, атакующим приходится буквально продираться через трассы скорострельных автоматических зениток, разрывы орудий более серьезного калибра вспухают часто-часто, как пузыри во вдруг закипевшей воде, сливаясь в диковинные узоры.
Все, как и следовало ожидать: его воинство, — тех, кто уцелел, — постепенно отжимают от кораблей вглубь суши, прорваться к цели, пустым транспортным судам, — в сколько-нибудь значимом количестве не удается. Нет, чего-то они, безусловно, добились, над флотом стоят многочисленные столбы дыма от множества мелких и средних пожаров. Сказался первый напуск, сказались РС. А еще сказалась особенность "косичек" всех моделей: их свойство не разваливаться ни при каких почти обстоятельствах. С убитым летчиком, с разбитым мотором, они не кувыркаются, не сыплются вертикально вниз, как куча дров, а так и приходят вниз, в воду или на палубу, на кого бог пошлет, крутясь в штопоре, как бумеранг, падая в крутом пике, как тяжелый топор на склоненную шею, либо скользя почти параллельно поверхности, на манер лезвия сабли. Общее значение, относительно прочих боевых повреждений, понятно, не так уж велико, но все-таки, все-таки. И он сам подобного как-то не ожидал, чего же говорить об американцах...
Примерно треть машин, пилотам которых строго-настрого запрещено даже соваться к кораблям, действуют, как ожидалось, гораздо успешнее: старые, добрые осколочные бомбы, новомодные шариковые бомбы и, напалм собирают среди скученных на берегу войск страшную жатву, крупнокалиберные пулеметы прорубают в толпах ищущих спасения кровавые просеки. Самое же главное, действуя небольшими группами, они постоянно висят над береговой чертой, постоянно отгоняя людей от берега, раз за разом срывая посадку на суда.
Здесь, на удалении, бой идет так, как он и ожидал, люди, крутясь в свалке маневренного боя, убивали друг друга и гибли сами, но система ПВО ордера его средствам оказалась явно не по зубам.
Что хорошо на "командной" "тэшке", так это связь: он здесь, над Ханнамом, но знает, что и в прочих местах примерно та же картина. В совокупности базовой авиации, прилетающей изредка, но солидными группами, и "смен" истребителей палубного базирования южане умудряются держать в воздухе больше машин, чем они, а продавить систему зенитного огня представляется вовсе немыслимым.
Что плохо, — так это связь: родимое руководство не оставляет вниманием, требует отчета, хочет знать подробности.
— ... успел причалить? Начали погрузку войск? Ну, хоть кто-нибудь?
— Нет еще. Тралят и кидают серии глубинных бомб прямо у причалов. Причалы горят.
— Что, есть подрывы?
— Да, есть. Как минимум — три. Затонул небольшой транспорт, два других — на плаву. Больше ничего не известно.
— Начнется массовая погрузка, — немедленно сообщите.
— Есть.
Так. Кажется, существует расчет не на срыв эвакуации, а на то, что погрузка все-таки начнется, а их используют "в темную". Или, все-таки, коррекция планов по ходу дела?
— Как там?
— Тут ад, генерал. Давят так, что отбиваться не успеваем. Китайских машин столько, что неба не видно, а мин в воде, — как клецек в мамином супе. Косоглазые совсем озверели, таранят корабли... Ладно — япошки, а от этих я ничего такого не ждал... Не знаю, как и выкрутимся-то...
— Потопленных много?
— Не слишком, сэр. Достоверно, один небольшой транспорт. Много поврежденных и трудно бороться с пожарами. Но мы мы уже подходим к берегу.
— Черт побери, адмирал, одно только это и важно!
Со временем что-то начало получаться. Он сумел подобрать неудобный для врага ритм, и оставшиеся штурмовики начали прорываться к причалам, у которых сгрудились транспорты. Во время погрузки, — а он сообщил о том, что она началась! — особо не постреляешь, а эсминцы с крейсерами, которым приходилось стрелять, по сути, над головами подопечных, не могли с прежней эффективностью защищать их своей артиллерией. Улучив момент, он бросил в бой шесть десятков "Ту-2", которые берег для какого-то крайнего случая, и угадал. Фугаски по полтонны и пирогель в сложившихся условиях произвели страшное опустошение. Дым от пожаров сделал почти невозможным сколько-нибудь точную работу с воздуха, кто-то уже тонул прямо рядом с пирсами, а два транспорта, без хода, пылающих, как свечки, буксировали подальше от берега. Сказалось "короткое плечо" подлета и свобода аэродромного маневра. Русские, по-прежнему не втягиваясь в свалку над портом, зато намертво закрыли небо над аэродромами передового базирования, и несколько попыток "проводить до дома" выбирающиеся из боя китайские самолеты кончились для сопровождающих совсем печально. Улыбчивые, душевные, простые в обращении убийцы улыбчивого, добродушного товарища Крылова просто, без изысков свалили всех, без исключения, не дав уйти никому. И что интересно: настоящих фронтовиков среди них почти не было. Сплошь молодые ребята по двадцать пять — двадцать шесть лет, а полное отсутствие рефлексии все то же. Не отвоевали свое.
Еще одной причины он не знал, авианосцы держались поодаль, милях в сорока от берега не просто так. Инчхонские события оставались для американского командования загадкой, и оно, по возможности, осторожничало. Иногда прошлое влияет на день нынешний довольно своеобразными способами.
И тут ему в предельно категоричной форме, без малейших объяснений приказали "быстро выводить все самолеты из боя". Да, все. Да, пусть сбрасывают груз, куда попало.
Он весь был там, — над бухтой, наблюдая за действиями своих людей, не смотрел по сторонам и не имел к тому особой возможности, и поэтому в первую очередь увидел несколько ослепительных вспышек, над причалами, у самых причалов, над стоящими под погрузкой кораблями, и поодаль, над акваторией порта. Из-за масштабов пламя, из которого состояли облака разрывов, казалось вязким, тягучим. Медленно угасая, вспышки расплывались в небе над портом грибовидными облаками. От неожиданности он похолодел в приступе мгновенной, безотчетной паники, сердце пропустило очередной удар, но уже в следующую секунду он опомнился: взрывы действительно ужасны, но на атомные все-таки не тянут ни по каким статьям. Он знавал эти штуки еще по фронту: вон, над городом, над плацдармом тянутся широкие дуги плотного серого дыма. Старые, добрые "бураны", он совсем позабыл об их существовании, хотя, если подумать, — чего тут удивительного? Ровным счетом ничего. К тому, что руководство ведет войну с предельной жестокостью, он привык, — японцы вели себя с китайцами вообще и коммунистами в частности и еще похлеще, а это не располагает к особому мягкосердечию. Он и сам был такой, — но это они все-таки слишком. Как бы им потом не пожалеть об этом деле.
Сквозь пелену дыма, тумана и не успевшей еще осесть распыленной воды разобрать, что творится в порту, оказалось совершенно невозможно, но уже через пять минут из этой пелены вырвались "Скайрейдеры", и навстречу им по-прежнему редко, солидно, тяжеловесно прочерчивали небо тяжелые РС "буранов". Вряд ли от атаки штурмовиков будет какой-то толк: Чжан Су-чжао не верилось, что у ракетчиков имелось сколько-нибудь заметное количество ракет, так что они успеют расстрелять их все, и теперь умрут со спокойной совестью. Удивительно, что русские вообще передали "буран" в чужие руки. Если бы эвакуация происходила только через порт* и его сооружения, там мало кто уцелел бы**.
*В англо-американских традициях как раз проводить высадку, или эвакуацию войск морем ВНЕ портов, в данном случае существенная часть войск эвакуировалась через порт из-за крайней спешки, но, главное, из-за особенностей восточного побережья на севере полуострова: большие глубины уже неподалеку от берега, зато камни — у самого берега, скалы, обрывы, мало "пляжей", доступных для пехоты и пригодных для ее накопления. Зато немногочисленные гавани по-настоящему хороши.
**Характерная ошибка в предсказаниях: на самом деле военные корабли и крепкие пароходы коммерческой постройки достойно держались даже против воздушного атомного взрыва. В данном случае количество жертв среди плавсостава превзошло полторы тысячи человек только в одном порту, в основном — находившиеся на открытом пространстве и в небронированных надстройках. Потеря ряда кораблей произошла, по преимуществу, из-за столкновений между собой и с портовыми сооружениями, а также из-за отсутствия борьбы за живучесть, — там, где погибла большая часть экипажа. В общем же эффект оказался таков, что было принято решение на свертывание эвакуации.
К тому моменту, когда порт и прилегающие пляжи стали доступны обзору, и он внимательно разглядел, что удалось наделать общими силами, о себе напомнило начальство.
— Штурмовики вернулись на палубу?
Он прочистил горло, потому что первая попытка ответить не удалась, и ответил скрежещущим, прерывающимся, как звук заржавевшего механизма, голосом.
— Похоже, эвакуация сворачивается...
— Чжан, — лязгнуло в трубке, — вы меня слышите? Авиация вернулась на авианосцы?
— В основном — да. Наши улетели недавно, и там знают, что на четверть часа могут рассчитывать.
— Хорошо.
— Да, сэр, я видел это собственными глазами, очень хорошо запомнил, и могу присягнуть. Это произошло вскоре после того, как на корабле...
— Уточните, речь идет об авианосце "Корал Си", не так ли?
— Да, сэр, точно так, как вы сказали... После того, как был осуществлен прием штурмовиков, действовавших над сушей, была объявлена воздушная тревога. Это стало для нас неожиданностью, поскольку никаких признаков атаки в тот момент не наблюдалось. Мы занимались отражением атак китайцев уже с самого утра, и успели привыкнуть к определенному порядку действий. В данном случае не было ничего подобного, сэр...
