Глава 19
Порою ложь говорит куда больше, нежели могла бы сказать правда.
И еще больше говорит молчание.
NN
Реана не верила своему счастью. После могильников уже несколько дней ничего экстраординарного не происходило. Даже Эльхиор не слишком изводил ее подколками или чрезмерными нагрузками. Но странное затишье на этот раз не вызывало волнения. Не чувствовалось какого-то подвоха. А девушка привыкла доверять своему внутреннему чутью, которое последнее время ее не подводило.
Даже удавалось выделить время на изучение и перевод дневника, некогда позаимствованного в Барге у подруги. Помимо довольно необычных и не слишком сложных рецептов, страницы содержали остроумные пометки на полях, где автор порой критиковал собственные действия, вызывая у девушки улыбку.
Эльхиор даже порой составлял ей компанию, из-за плеча пробегая глазами страничку, фыркал и кратко с юмором комментировал написанное, или довольно точно и емко объяснял некоторые моменты, которые вызывали у девушки недоумение из-за необычности подхода древнего автора.
Этот вечер так же сначала предполагался таким же спокойным. Девушка задумчиво вчитывалась в бисерный почерк, укрывающий очередную страницу дневника, а ее спутник готовил на костре подстреленного пульсаром зайца.
— Ты должна быть мне благодарна, — неожиданно заметил Эльхиор, прокручивая импровизированный шомпол.
— За ужин? Несомненно, — автоматически откликнулась девушка, у которой уже давненько в животе урчало от плывущих в воздухе ароматов. Расслышав смешок, она все же оторвалась от чтения и сконцентрировала внимание на мужчине. — Что ты имел в виду? За обучение? — она села и принялась переплетать косу.
— Не только, — рассмеялся Эльхиор. — Например, еще за незабываемые впечатления.
— Как я могла забыть?! — иронично покаялась магичка.
— К слову, по твою синеволосую голову было послано немало наемников, которые доставили мне пару неприятных минут, пока ты прохлаждалась в могильниках.
— И это ты мне сообщаешь спустя несколько дней? — заинтересовалась она. Девушка не видела смысла психовать или злиться. Хорошо то, что хорошо обошлось. И если еще и не имеет последствий — вообще замечательно. — Кстати, где они все? — спросила она скорее для поддержания разговора, нежели на самом деле не догадываясь о судьбе охотников-неудачников.
— Им не посчастливилось встретиться со мной, — фыркнул Эльхиор. — Как понимаешь, их задание и мои планы на тебя — вещи взаимоисключающие.
— Это меня и тревожит.
— Мои планы?
— Именно, — прищурилась Реана.
— Не переживай по этому поводу, маленькая наследница, твое любопытство рано или поздно будет удовлетворено, — рассмеялся собеседник, проверяя мясо. — Ужинать будешь?
— Буду, — кивнула волшебница, задумавшись о том, что конец их путешествия очень близок. Если припомнить неясные видения, показанные зеркальными цветами, этот самый итог путешествия может не принести ей ничего хорошего. Увы, интуиция на этот счет упорно молчала.
Эльхиор задумчиво посмотрел на девушку.
— Что-то знаешь?
— Ты о чем? — Реана подняла на него удивленный взгляд.
— Неплохая попытка, — фыркнул мужчина. — Раньше ты бы обязательно спросила что-то подобное: "И не надоело тебе называть меня наследницей?".
— Надоело? — предположила она, но заметив скептическое и выжидающее выражение на лице собеседника, усмехнулась. — Есть некоторая догадка относительно рода Теленгар.
— Забавно, — усмехнулся звездноглазый наемник, — откуда такая информация?
— Лич рассказал в могильниках, — призналась Реана.
— Лич... — протянул Эльхиор. — Как любопытно. И что он еще рассказал?
— Делюсь информацией только во взаимном порядке, — решилась на мелкий шантаж она.
— И что бы ты хотела знать? — сцепив пальцы, поинтересовался мужчина.
— Что ты знаешь о хранителях Теленгар? Почему рухнула империя, если ее правителям помогали могущественные волшебники?
— Это уже два вопроса, — заметил ее собеседник.
— Взаимосвязанные, — скромно потупила глазки магичка.
— Значит, лич тебе этого не рассказывал?
— Хочу сравнить сведения, — откликнулась Реана, выдержав его взгляд. — Я на самом деле наследница рода? Поэтому ты меня выбрал?
— Да, — после непродолжительного молчания, произнес Эльхиор. — Твои предки что-то намагичили со своей кровью. Только отпрыски хранителей могли активировать в себе все изначальные стихии, не вызывая их внутреннего конфликта.
— Ты тоже их наследник? — неуверенно предположила девушка.
— Нет, — усмехнулся мужчина, — даже близко не являюсь. Но это максимум, что я скажу о своем происхождении.
— Хорошо, — легко отступилась Реана. Впрочем, она и не ожидала от него таких откровений и поэтому даже не огорчилась. — Зачем тебе в мертвый город?
— Нужен артефакт, — Эльхиор так спокойно и быстро откликнулся, что магичка поняла — ответ едва ли не отрепетированный. И эта короткая фраза — только вершина айсберга. Но легкое поджатие губ явно свидетельствовало, что и эту тему он развивать не намерен.
— Вернемся к вопросу об империи, — произнес собеседник. — Сложный вопрос. Скорее всего на тот момент идея огромной страны, которой управлял один человек, себя изжила. Не нашлось достойного наследника, так говориться в книгах. Ты наверняка читала, что у последнего из императоров не осталось наследников.
— В исторических сводках говорилось о сумасшествии последнего правителя. Что случилось на самом деле? — скорректировала направление разговора волшебница.
— Почему ты считаешь, что я должен об этом знать? — Эльхиор отбросил с лица волосы.
— Предположение, — улыбнулась Реана. — Ты знаешь много... необычного.
— Считай, что лесть подействовала, — усмехнулся звездноглазый наемник. — Последняя официальная Хранительница императорского престола умерла, защищая своего повелителя. Неизвестно, что стало причиной дальнейших событий. Сыграл ли главную роль тот факт, что правитель остался без магической поддержки в момент смуты, или что императором руководили иные мысли — неизвестно. Но он провел сложный ритуал, призывая из-за грани древнее и могущественное существо. Демон или дух — этого не знает никто. Род убийцы последней Хранительницы Теленгар захлебнулся в собственной крови. Восстание безжалостно подавили. Не щадили никого. Жестокость этой расправы потрясла даже ближайших соратников. Тогда сформировался конклав магов, объявивших императора безумцем и свергнувших его. Такую смерть никто и не стал бы оплакивать, пожалуй. Хотя возможно, среди родственников этих самых будущих архимагов Совета просто были жертвы расправы правителя. Тут ты можешь помечтать о великой любви и великой мести, — язвительно фыркнул Эльхиор.
— Даже самые возвышенные чувства не оправдывают геноцид, — холодно отозвалась Реана, которую почему-то неприятно задело это снисходительное обращение, словно она была придворной девицей, зачитывающейся любовными романами.
— А ты хоть раз хоронила любимого человека? Знаешь ли, как это мучительно осознавать, что никогда больше не увидишь тех, кто был хоть сколько-нибудь дорог? Как это больно, когда от тебя отворачиваются те, кому ты веришь больше всего? Ты слишком быстро берешься судить поступки тех, чьих помыслов и потребностей не знаешь. Нельзя делить мир на черное и белое, Реана, если ты на самом деле собиралась стать придворным магом, стоило бы это понимать.
— Я не знаю, — согласилась девушка, — не понимаю и не хочу знать. Я не хочу терять любимых. И я сделаю все, чтобы защитить их, а не мстить потом.
— Знаешь, что самое... забавное, — он наклонился к ней очень близко, — ты такая же, как твои предки, наследница. Защищать, оберегать, служить. Ты не можешь по-другому. Ты думаешь и поступаешь, как велит тебе сердце. Вот только об одном ты забываешь: сердце... оно хрупкое, оно слабое. И однажды оно не выдержит. И что тогда останется тебе?
Реана набрала воздуха, чтобы ответить, но промолчала, задумавшись над его словами. Она многое пережила, но ни разу ее сердце не разбивали, не заставляли страдать от безысходности. Никогда не ощущала она такой боли, о которой только что говорил Эльхиор. Она напомнила себе, что не знает о нем ровным счетом ничего, ни о его радостях, ни о боли, которая могла змеей свернуться в душе. Но ей стало страшно от мысли, что он знал, о чем говорил. Потому что сложно пережить такое и сохранить в душе нечто человеческое.
— Наверное, ты прав, — произнесла она, чувствуя, как его потрясающе красивые глаза все это время зорко следили за ней, подмечая малейшие изменения в мимике.
— К сожалению, — Эльхиор снова отодвинулся.
— И что остается? — спросила она, сглотнув комок в горле.
— Жить, — просто откликнулся мужчина, но это слово показалось девушке приговором.
Реана уже жалела, что затеяла этот разговор, иногда лучше незнание. Она откуда-то знала, что Эльхиор вольно или невольно все же впустил ее ненадолго в свой внутренний мир. И еще пришло понимание, она не жалеет его, хотя именно такие чувства испытывала бы к любому другому человеку. Этого человека жалость бы только унизила, и еще это чувство могло бы стать слишком опасным в первую очередь для нее.
— Хочешь еще что-то обсудить? — расслабленно поинтересовался наемник, сейчас бывший совершенно невозмутимым.
— А ты ответишь? — неуверенно улыбнулась она.
— Не обещаю.
— Тогда нет, — покачала головой Реана, принимаясь за еду. Мясо кролика уже успело существенно остыть, но задумчивую девушку это мало заботило.
Раздраженного Анамара подчиненные пытались обходить десятой дорогой, обращаясь со всеми вопросами исключительно к Миркару. В лесу они блуждали уже третий день, и конца-края этому переходу пока не было видно. К тому же и ближайшие прогнозы были весьма неопределенные, так как Хагера больше не могла проводить разведку по воздуху. Странный густой туман, который должен был бы стелиться по земле, почему-то держался поверх крон деревьев. Маги лишь пожимали плечами, не зная, как объяснить необычный природный феномен, и ссылались на зачарованные вайверами болота.
Накануне Анамар отослал две группы разведчиков, одни должны были провести разведку территорий, по которым отряду еще лишь предстояло пройти, другие — проверить, "висит ли на хвосте" погоня, смог ли отряд преследователей пройти вотчины духов.
Вот только оговоренные сроки возвращения наемников уже прошли, и капитан едва ли не с каждой минутой становился все мрачней, совершенно не радуя этим окружающих.
Передовой отряд разведчиков вернулся ближе к вечеру. Но настроение Анамара вверх, как ожидалось многими, не поползло, а наоборот полукровка стал на удивление тих и задумчив, пугая этим еще больше тех, кто его хорошо знал.
— Спешиваемся! — разнесся приказ командира.
— Зачем? — полюбопытствовал подъехавший Лайяр.
— Пойдем пешком, — несколько ехидно перефразировал самого себя предводитель наемников, но потом все же решил объяснить: — Дальше на лошадях не проехать, еще минут десять от силы, а потом животные переломают себе ноги, если будут нести груз.
— То есть мы будем ехать в сумерках? — удивился принц.
— И даже ночью, если потребуется, — резко отозвался капитан. — У нас за спиной погоня, и необходимо выиграть максимальное количество времени.
— У нас нет подтверждения, — возможно, Лайяр добавил бы и еще что-то, но договорить ему не дали.
— То, что мои люди не возвращаются — уже подтверждение.
— Но...
— Но при заключении договора мне было четко сказано, что принца в мертвый город я должен привести живым. Так что воспринимайте предстоящий марш-бросок как данность. Ну, или как развлекательную прогулку, — язвительно закончил Анамар.
— По буеракам? — и хотя Хагера фыркнула это довольно тихо, она все же была услышана.
— А оборотней я бы убедительно попросил сменить ипостась и затеряться в этих самых буераках, — усмехнулся капитан. — Или тебе есть что сказать по сути? Новая информация на основе проведенной разведки?
Раздражение Келума прорвалось горловым рычанием, но короткий взгляд Шанкара заставил оборотня недовольно замолчать.
Когда с высоты птичьего полета, или просто взобравшись на уступ скалы, смотришь на лес, раскинувшийся вплоть до места, где земля соприкасается с небом, то представляешь тенистые поляны и дубравы, напоенные запахами влажной земли, древесной смолы и греющейся на солнце хвои. Но оказавшись посреди леса понимаешь, что на самом деле он грязно-коричнево-серый, сумрачный и неприветливый. Ему не нравится, когда люди тревожат его покой. Идти легко только первые два часа, а потом каждый шаг — почти подвиг. В пожелтевшей прошлогодней листве, что укрывает землю напополам с хвоей, прячутся узловатые корни деревьев, мелкие ямы словно специально лезут под ноги. Тонкие ветки так и норовят хлестнуть по лицу. Лес всячески сопротивляется чужакам и только оборотням этот переход дается чуть легче.
Лесные тропы казались бесконечными. Извилистые, едва заметные, они порой пропадали из виду и идти приходилось, полагаясь только на звериное чутье метаморфов. Даже полукровка шел, иногда спотыкаясь, и что-то неразборчиво, но очень выразительно, шипел себе под нос. Остальные наемники не были так щепетильны и почти в голос крыли звериные тропы, которыми их вели.
Шанкар поймал себя на том, что все чаще оборачивается, чтобы посмотреть, как там принц. Пусть даже тот и тренированный воин, но опыта таких длительных пеших переходов не было. Впрочем, его друг пока ни единым намеком не дал понять, что устал или что ему требуется отдых.
— Мы ходим кругами! — возмутился принц через несколько часов. — Эту елку я вижу уже в третий раз!
— Вы только заметили? — с ехидцей в голосе протянул Анамар. — Мы путаем следы, ваше высочество.
— Тебе обязательно ему грубить? — вздохнула шагающая рядом с полукровкой Верема. — Он не следопыт и не наемник, он провел большую часть жизни во дворце. Откуда Лайяру знать детали? Вопрос был закономерен?
— Я вообще предельно вежлив, — фыркнул блондин.
— Держи свое дурное настроение при себе! — раздраженно бросила воительница. — Ведешь себя так, словно окружающие виноваты в том, что отряд потерял людей. Когда ты соглашался на авантюру, то знал, что это опасно.
— Ты невыносима, псица!
— Не тебе меня выносить! — Верема зло сжала кулаки. Больше всего злило его обращение, ведь Анамар не мог не знать, насколько неприятны ей были эти воспоминания. Глухое раздражение прорвало плотину ее самообладания в виде шипящих резких реплик. Девушка понимала, что просто срывает злость на Анамаре, поступая в точности так же, как и он парой минут ранее, но остановиться уже не могла: — Ты ведешь себя как нахальный мальчишка. Не считаешься с мнением других, но хочешь к себе иного отношения. Не многовато чести для человека, который творит, что ему заблагорассудиться? И.... и.... — Верема оборвала сама себя — полукровка сейчас выглядел подавленным и растерянным. Надо же, она даже не заметила, как взрослый уступил место ребенку, и продолжала сыпать обвинениями. Сейчас же в его взгляде явно читались неуверенность и обида.
