Крикс почти добрался до дверей и уже чувствовал себя спасенным, но, когда он собирался потихоньку выскользнуть из зала, дорогу ему неожиданно преградили несколько довольно молодых людей. Трое из четверых носили черное и белое — гербовые цвета Дарнторнов — и все четверо явно внимательно следили за придворной модой. Пышные воротники и завитые волосы делали их похожими на лордов с Островов.
— Мейер Рикс, позвольте засвидетельствовать вам мое почтение, — сказал один из них, как бы случайно встав между "дан-Энриксом" и выходом из зала. — Мое имя — Ульфин Хоббард, а это мои друзья. Сэр Флориан Фессельд, Клен Меркас и Эльтрейн Даймар.
Крикс попытался вспомнить, где он раньше слышал эти имена, но ничего определенного на ум не приходило. Поэтому он только молча поклонился, ожидая, пока его собеседник выскажется более определенно. Впрочем, он почти не сомневался в том, что вся эта четверка, несмотря на свои лучезарные улыбки, настроена отнюдь не дружелюбно.
Хоббард меж тем с подчеркнутым вниманием рассматривал его костюм.
— Позвольте спросить, почему вы не стали надевать свою Звезду?
— Не захотел, — коротко сказал Рикс. Он не собирался объяснять этому франту, что Семиконечная звезда осталась в братской могиле павших в схватке за Тронхейм.
Ульфин кивнул.
— Весьма разумное решение. Многие, видите ли, полагают, что в истории с Дарнторном есть сомнительный душок. Как ни крути, свидетелей убийства Бешеного принца не было. А если к этому прибавить то, что дело разбирал ваш сюзерен... словом, вы совершенно правы, что не носите ваш орден. Вас могли неправильно понять.
Крикс стиснул зубы. Ощущение было такое, словно на него внезапно вылили ведро помоев. Но нет худа без добра — злость помогла ему припомнить, где он раньше слышал имя Хоббарда.
— Вы тоже, кажется, не носите свои награды? — спросил он мрачно. — С моей стороны было бы слишком неучтиво думать, что у вас их нет. Или я ошибаюсь, и вашим последним подвигом до сих пор остается вызов, который вы бросили мессеру Ирему?
Лицо Ульфина застыло. Крикс почувствовал себя, как фехтовальщик, сумевший пробить защиту своего противника. Похоже, постоянные напоминания о злополучном "поединке" с коадъютором до сих пор отравляли Хоббарду существование.
Тут в их беседу неожиданно вмешался человек, которого Ульфин представил как Клена Меркаса.
— Скажите, Рикс: наверное, очень приятно оскорблять других людей, а потом прятаться за спину лорда Ирема?.. — насмешливо осведомился он. — Лорд Эймерик Фин-Флаэн утверждает, что у вас это прекрасно получается.
— Напротив, я всегда рассчитываю только на себя, — отрезал Рикс. Кровь у него вскипела при одном упоминании о сэре Эймерике. Хуже всего было то, что в своих оскорбительных намеках Меркас был не так уж и не прав: если смотреть на дело непредвзято, то он в самом деле оскорбил Фин-Флаэна, а потом позволил коадъютору утихомиривать взбешенного аристократа.
— Прекрасно, — по-кошачьи улыбнулся Меркас. — Мы с друзьями как раз собирались прогуляться. Не желаете ли вы составить нам компанию?
Отказаться от такого предложения, не заслужив репутацию труса, было невозможно — так, во всяком случае, казалось Криксу в тот момент. Он мысленно спросил себя, что скажет Ирем, когда выяснится, что его оруженосец пренебрег всеми полученными предостережениями и позволил втянуть себя в дурацкую свару в первое же утро после возвращения в Адель. Но колебаться было невозможно.
— Я готов, — кратко ответил Рикс. — Куда идти?..
Меркас собирался что-то ответить, но его самым бесцеремонным образом прервали. Новый участник разговора подошел так тихо, что его появление заметили только тогда, когда мужчина оказался в двух шагах от Хоббарда. Окинув взглядом всю компанию, он наградил собравшихся обворожительной улыбкой.
— Извините, господа. Надеюсь, я не помешал вашей беседе?
Крикс с невольным любопытством посмотрел на человека, появившегося так внезапно — и, надо признать, так вовремя. Аристократ носил узкий колет винного цвета и короткий алый плащ, который он небрежно перекинул через руку. Очевидно, этот человек был большим щеголем. Светлая бородка клинышком удлиняла и без того продолговатый овал его лица, сразу же показавшегося энонийцу удивительно знакомым.
Ульфин Хоббард яростно сверлил аристократа взглядом.
— Ну конечно, нет, лорд Аденор, — процедил он.
Услышав это имя, энониец вздрогнул. Аденор?!.. Впрочем, теперь "дан-Энрикс" сам прекрасно видел, что стоявший перед ним придворный в самом деле был Ральгердом Аденором. В том, что энониец не узнал его с первого взгляда, не было ничего удивительного — в последний раз он видел лорда Аденора года три назад, причем в те дни тот выглядел совсем иначе.
Любой вежливый человек, услышав интонации Ульфина Хоббарда, тотчас же вспомнил бы о каком-нибудь важном деле и откланялся, но Аденор предпочел сделать вид, что ничего не замечает. Обратившись к энонийцу, он заговорил с ним о войне в Каларии, Союзе вольных островов и стратегическом таланте сэра Ирема. У слушавшего эту болтовню "дан-Энрикса" мурашки шли по коже. Энониец с удовольствием послал бы Аденора ко всем фэйрам, но увы — для всех, кто не был посвящен в подробности их прежних отношений, это выглядело бы, как неслыханная и ничем не обоснованная грубость. Стоит ему сделать что-нибудь подобное — и к вечеру этот поступок будет обсуждать весь двор.
Лорд Аденор тоже прекрасно это понимал — и, кажется, получал от происходящего почти мальчишеское удовольствие. То, что "дан-Энрикс" смотрит на него с брезгливостью и отвращением, а Ульфин Хоббард и его друзья пытаются испепелить мешающего им невежу яростными взглядами, явно нисколько не смущало Аденора. Наконец, терпение у Хоббарда иссякло, и он, пробормотав нечто похожее на извинение, шагнул к дверям. Его друзья последовали за ним, причем по взгляду, брошенному в его сторону Ульфином Хоббародом, Крикс понял, что эта четверка будет ждать его снаружи. После их ухода Аденор, трещавший как сорока последние полчаса, внезапно замолчал, и в наступившей тишине Криксу со всей отчетливостью вспомнился тот день, когда сэр Ирем рассказал ему всю правду о его так называемом "сеньоре". Когда связи Аденора со столичными контрабандистами раскрылись, лорд сбежал в Лейверк, и не показывал оттуда носа следующие два года. То, что он воспользовался отсутствием мессера Ирема, чтобы вернуться ко двору, было вполне понятным. Но как у него хватило наглости остаться здесь, когда стало известно, что лорд Ирем возвращается в Адель?..
Думая об этом, Крикс продолжал внимательно разглядывать своего бывшего сеньора.
Раньше тот одевался куда менее приметно, и уж точно не носил так много украшений. Кроме нескольких колец и золотой цепи, ярко выделяющейся на вишневом бархате колета, была еще и серьга — жемчужина на золотой подвеске. До сих пор Крикс полагал, что подобные украшения носят только аристократы из Союза Вольных островов. Наверное, имперские вельможи переняли эту странную причуду у послов Аттала Аггертейла.
— На что вы смотрите? — как ни в чем ни бывало спросил юношу лорд Аденор, которого, похоже, не смутило долгое молчание. Впрочем, Крикс сильно сомневался, что его может хоть что-нибудь смутить.
— На ваш костюм, — хмуро ответил Рикс.
— Ах, это... Иногда очень полезно выглядеть легкомысленным болваном, больше всего озабоченного своим внешним видом. Тогда остальные болваны почувствуют в вас родственную душу и будут разговаривать с вами более откровенно.
— Не имею ни малейшего желания о чем-то разговаривать с болванами.
Крикс отвечал угрюмо, даже не пытаясь показаться вежливым. После всего, что с ним случилось, он не видел никаких причин быть любезным с мессером Аденором. Но его собеседник только улыбнулся.
— Разумеется. Но вы ведь не придворный, мейер Рикс. Искусство настоящего придворного заключается в умении беседовать с кем угодно и о чем угодно. Тот, кто овладеет этим навыком, имеет шанс услышать больше остальных, а знание чужих секретов при дворе ценится выше золота. Поэтому с Финн-Флаэном я разговариваю о столичных сплетнях, с вашим приятелем Хоббардом — о партиях оружия из Лира, а со стариком Лан-Дареном — о мерах противодействия начавшемуся голоду. Благодаря этому я всегда знаю то, что хочу знать. К примеру, мне известно, что сэр Ульфин Хоббард и его друзья вас люто ненавидят — во-первых, потому, что вы оруженосец коадъютора, который сделал их посмешищем, но еще больше потому, что вы были награждены Стальной звездой, в то время как никто из них ничем особенным не отличился. С коадъютором у Хоббарда, как вам наверняка известно, ничего хорошего не вышло, но было легко предположить, что он попытается отыграться на вас. Поэтому сегодня, когда я заметил вас в компании этих молодых людей, я решил вмешаться, пока ситуация не зашла слишком далеко.
Крикс удивленно посмотрел на собеседника. Выходит, Аденор хотел ему помочь?..
Опыт подсказывал южанину, что его бывший сюзерен никогда ничего не делает просто так, а всегда преследует какие-нибудь собственные цели. Но, как бы там ни было, его сегодняшний поступок заслуживал благодарности, так что южанин почти искренне сказал:
— Спасибо. Если бы не вы, я бы ввязался в очень глупую историю.
Ральгерд сделал изящно-небрежный жест рукой.
— Не стоит благодарности. Как видите, мне это ничего не стоило. Учтите, мейер Рикс: подобные мне люди готовы помочь кому угодно, но только в тех случаях, когда это не доставляет им особых неудобств, — вельможа снова улыбнулся, словно потешаясь разом и над собеседником, и над самим собой.
Крикс почувствовал, что откровенность лорда Аденора действует на него обезоруживающе. На одну минуту ему даже показалось, что его бывший сеньор не такой уж плохой человек. Тот, кто, смеясь, провозглашает себя циником и эгоистом, по меньшей мере, лучше эгоиста, прикрывающегося заботой о других. Впрочем, мгновение спустя Крикс встряхнул головой, как будто отгоняя наваждение, и мысленно обозвал себя дураком. Лорд Аденор не мог не понимать, какое мнение сложилось у "дан-Энрикса" на его счет. Менее умный человек попробовал бы переубедить южанина, но Аденор сделал самое лучшее, что только можно было сделать в такой ситуации — решил сыграть с ним в откровенность. Крикс пообещал себе, что не поддастся на подобные уловки.
— Постарайтесь не столкнуться с Хоббардом до вечера, — как ни в чем ни бывало продолжал лорд Аденор. — Если это произойдет, то вы почти наверняка пропустите и пир, и танцы. Это очень огорчит принцессу и... Лейду Гефэйр.
Крикс вздрогнул. На сей раз удар пришелся точно в цель.
— Причем тут леди Гефэйр?
— Я был у Нового моста и видел, как вы подняли ее цветок. А я еще я заметил, с каким выражением лица она его бросала. Можете не сомневаться, Лейда огорчится, если вы не будете присутствовать на танцах. Вам известно, что леди Гефэйр очень любит танцы?.. Ее любимый — "Ожерелье королевы". Вот вам еще один пример знания, которым умный человек может воспользоваться в своих целях. Попытайтесь.
Энониец напряженно смотрел на своего собеседника.
— Чего вы добиваетесь?.. — спросил он, наконец.
Вельможа укоризненно качнул завитой головой.
— Слишком прямолинейно, мейер Рикс. Здесь, при дворе, это не принято. Сморкаться двумя пальцами — и то приличнее, чем задавать подобные вопросы... Но если уж вы настаиваете, я вам отвечу. Вскоре после моего отъезда мейер Арклесс написал мне, что вы перешли на службу к лорду Ирему. Я помнил, что вы всегда мечтали вступить в Орден, и подумал, что вы выдали мои секреты, чтобы получить желаемое.
Энониец вспыхнул.
— Не судите других по себе, лорд Аденор!
Он повысил голос, и в их сторону начали оборачиваться. Аденор взял юношу за локоть.
— Вы совершенно правы, Рикс, — спокойно сказал он. — Я судил по себе. Если бы человек, которому я клялся в верности, бросил меня на произвол судьбы, я бы решил, что ничем ему больше не обязан. И имею право сделать все, чтобы устроить свою собственную жизнь. К счастью, вы оказались щепетильнее меня — иначе я мог бы в то же лето оказаться в Адельстане. Так что я у вас в долгу. Не беспокойтесь на мой счет. Если сегодня я вам чем-нибудь помог, то, поверьте, это было сделано без всякой задней мысли.
— Не поверю, — резко сказал Крикс.
— Тем лучше — значит, вы начали понемногу привыкать к нашим порядкам. А теперь, если позволите, я вас оставлю. Меня ждут.
* * *
Элиссив подтолкнула своего соседа локтем в бок.
— Ты слышишь?.. Играют вступление к "Ожерелью королевы". Если ты сейчас не встанешь и не пригласишь ее, я буду считать тебя трусом весь остаток твоей жизни!
Локоть у принцессы был довольно острым, так что получилось больно, даже несмотря на шелковое платье, бывшее в тот вечер на наследнице.
Крикс тяжело вздохнул. Еще неизвестно, что хуже — всю оставшуюся жизнь слушать подначки Лисси или пригласить Лейду Гефэйр и услышать от нее отказ. А в том, что девушка откажется, не было почти никаких сомнений. Правда, пару раз с начала пира он ловил на себе ее взгляд, но в остальное время она разговаривала с Альверином, и при этом было совершенно непохоже, что ей скучно с женихом.
— Иди же!.. — прошипела дочь Валларикса.
Крикс отхлебнул еще оремиса и встал. В конце концов, если он пригласит Лейду Гефэйр, а она ему откажет, Лисси успокоится, и можно будет наконец поговорить о чем-нибудь другом.
Если полтора года назад ему приходилось говорить с наследницей, стоя у двери пиршественного зала, то сейчас "дан-Энриксу" досталось место за столом для знати, по левую руку от принцессы. Разумеется, это никак не соотносилось с его настоящим статусом и объяснялось только тем, что и сам пир, и танцы, и намеченный на вечер фейерверк были посвящены именно им с мессером Иремом. Рыцарь сидел на противоположном конце длинного стола, рядом с Валлариксом. Крикс искренне надеялся, что он не видит, как Элиссив наклоняется к соседу через стол и шепчет ему на ухо. Он скажет, что "дан-Энрикс" должен был напоминать принцессе о дворцовом этикете — словно это бы чему-то помогло!..
Элиссив, безусловно, сильно изменилась за последние полтора года. Когда она рассказывала Риксу о каких-то государственных делах, он поражался, как серьезно она к ним относится. Но в остальном принцесса оставалась в точности такой же, как в его воспоминаниях. Сегодня днем, когда они встретились на одной из галерей дворца, Элиссив несколько минут разглядывала старого приятеля, а потом вынесла вердикт.
— Ты стал совсем другим. Этот кошмарный шрам... Не хочу даже думать, как ты выглядел, когда это только случилось. А что это?
Энониец вздрогнул, потому что дочь Валларикса с обычной для нее бесцеремонностью дотронулась до его скулы, где по-прежнему были заметны светло-розовые пятна нескольких ожогов, резко выделявшихся на фоне смуглой кожи.
— Ерунда, попало кипятком во время штурма Тровена... — пробормотал "дан-Энрикс" скованно. Благодаря искусству Пчелоеда ожоги выглядели старыми и куда менее заметными, чем можно было ожидать, но полностью свести их не сумел бы ни один целитель.
