Ифри ответила, что больше у нее ничего нет. Разбойник пригрозил ей смертью. Тогда, подумав, она сказала ему, что клад спрятан в лесу, в беличьем дупле, и предложила показать где.

Видимо, она просто не хотела, чтобы ее убивали на глазах ее дочери. Увела работорговцев в лес. Что я мог сделать? Ничего. Потом разбойники вернулись, уже без Ифри, и предпочли забыть свою клятву. Снова потребовали отдать им детей. Всю ночь они пили брагу у меня дома и отпустили меня искать мою приемную мать только на рассвете. Не знаю, что стало с ней, утром выпал снег и засыпал все следы. Я решил, что хищные звери растерзали ее. Сейчас, вернувшись в прошлое, мы найдем ее еще живую, но скорее всего, избитую до полусмерти. Она одна из тех, кто верил, что добро побеждает зло. Многие тогда еще верили... Правда, именно благодаря своей сострадательности Ифри умирает в одиночестве и сможет встретиться со своим возлюбленным.

Рейг выслушал мой рассказ и сказал только:

— Отрубил бы я этой голубке в человечьем облике ее проклятую руку. Нашла чьим клятвам доверять.

Вдруг рядом с нами появился кто бы вы думали? Господин Амби. Спросил Рейга, любит ли он Ифри. Рейг удивился вопросу и ответил:

— Я верю, что ее любят боги. И кажется мне, что они хотят, чтобы я оберегал ее. Но эта обязанность радостна для меня.

Амби поблагодарил за ответ и исчез. Видно исследователь Z-фактора узнал все, что ему было интересно, и решил больше не мерзнуть. А Рейг поднял глаза к вечернему небу и продолжал задумчиво:

— Я надеюсь, что Ифри вернется к жизни. Ведь, если верить рассказу Змеелова, молодой волшебник сказал что ваш (здесь Рейг добавил грязное древнее ругательство про господина И.) не сможет царствовать вечно. А еще молодой волшебник сказал, что люди должны добраться до звезд. Это лучшее, что может быть на свете! Для полета к небу я не найду никого достойнее Ифри. Ведь мы с ней вдвоем прошли без страха Лес Враждебных Теней. Мы и среди созвездий дорогу найдем.

Я попробовал его образумить:

— Никто кроме твоего сумасшедшего волшебника не будет терять время на то, чтобы добраться до звезд. Люди себе на земле ищут хорошее место. Никому твои звезды не нужны.

Рейг не согласился:

— А тот, кого зовут Компьютер, мне сказал, что он хотел бы оказаться в звездной стране. Мы с ним говорили пока ваш недостойный вождь орал на Змеелова. В племени Компьютера главная доблесть — рассказать что-нибудь новое своим собратьям. Это они называют волшебным словом "накопление информации". Этого я не уразумел, но зато понял, что они рады узнать все, что есть на свете. Я пообещал тому Компьютеру, что возьму его с собой в путешествие к звездам. Его или кого-нибудь из их рода. Ему все равно будет взят он или другой ему подобный — потому что они все заодно и делятся между собой своими познаниями. Не знаю, как они встречаются и разговаривают между собой, ведь они ходить не умеют. Но на то они и волшебные.

Вот что, оказывается, компьютер с Рейгом обсуждал! Это меня не удивило. Я слышал, что наша компьютерная сеть запрограммирована на самостоятельное пополнение своей базы данных. И что сообщество у компьютеров этой сети такое же, как в племени Рейга — прямо скажем, недалеко ушедшее от первобытно-общинного. Вот и подружились с собратом по разуму... ему на беду! Теперь он думает о чем угодно, кроме собственной безопасности.

Рейг тем временем рассуждал вслух. Как я заметил, Рейг высоко чтил науку красноречия и всегда заранее обдумывал что сказать. Он говорил сам себе, осторожно пробираясь среди комьев смерзшейся земли:

— Я ей скажу вот что. В грядущих временах справедливости не больше чем в змеиной норе, но власть тех злых колдунов велика, и много волшебных вещей есть у них. Глядя на них, начинаешь думать, что они заселят всю землю, а остальные обречены на гибель. Ифри! Дай мне увидеть улыбку твою, ведь я теряю веру в то, что добро может победить зло, как это повествуется в сказаниях!

Я тоже не верил. И в сказания не верил, и не верил в то, что Рейг все это скажет, когда встретит мать своей дочери. После разлуки, которая была для него несколькими днями, а для нее — девятью годами. А также после того, как сегодня в полдень она, на горе себе, попала в лапы охотников за рабами. Ее улыбка... я не был уверен, что у нее не выбиты зубы.

А Рейг тем временем придумал новую версию добрых слов для Ифри:

— Я расскажу ей, что мой отец тоже повстречал мою матушку после того, как она вырвалась из рук врагов. Мой отец сказал храброй матери моей: "Видно, что отбивалась ты не щадя себя. Ты и детей мне родишь смелых и дорожащих честью своей".

Потом Рейг вспомнил, что Ифри стала старше на девять лет. Но он и тут нашел выход из положения:

— Я скажу ей: у злого колдуна есть тайна возвращения юности. Если правы древние сказания, то в конце все достается добрым. Поэтому когда-нибудь вечная юность должна достаться нам с тобой.

Но я чувствовал, что и этого он ей не скажет. Не зря некрасивых женщин называют страшными. Они вызывают даже не безразличие, а желание отвернуться и молча уйти. А если они молят не уходить — хочется уже не уйти, а убежать. В этом проклятье женского рода — да наверное и не только в этом. Я был уверен, что Ифри была изуродована теми, кто шел за ней надеясь найти клад. Ловцы Двуногих мстительны. Я ожидал, что встреча Ифри и Рейга будет тягостной и безрадостной, под стать холодному и мертвому осеннему лесу.

Мы дошли до плетеной изгороди, которая защищала поля от оленей и зайцев. На ней висели амулеты-обереги, чтобы спасти деревню от лесных людоедов и оборотней. У нас все имело название. Этот плетень — Изгородь Раздела, она отделяет Обитаемые земли от Диких земель, она указывает границу между безопасными владениями женщин и суровым миром мужчин. Но сейчас в Диком мире, под прикрытием деревьев, было теплее, чем в полях; покрытый листьями лесной перегной еще не смерзся. Лес был освещен тусклым уходящим солнцем, мы видели отпечатки ног тех, кто увел Ифри, и шли по ним. А сами осторожно ступали по корням, чтобы не оставлять следов.

Мне казалось, что в лесу тихо, как в могиле. Но чуткое охотничье ухо Рейга видно расслышало что-то. Он сделал мне знак замедлить шаг и идти бесшумно. Рейг не ошибся. Впереди, на поляне, под высоким ясенем стояла женщина с длинными черными косами. А рядом с ней незнакомец в серебряной одежде. Я думал, что он заберет ее. Но с удивлением увидел, что он не развязывает веревку, которой Ифри была привязана к дереву. Он наоборот привязывает ее! Он затягивал узел, и они тихо говорили о чем-то. Потом незнакомец прошептал команду своему устройству для телепортации, и через мгновение там, где он стоял, я увидел лишь опавшие листья.

Рейг подбежал к своей подруге, наверное чтобы рассказать ей о волшебном острове. Удивленная, она подняла на него глаза. Лицо у нее было иссечено ножом. Рейг замолчал, наверное, не знал, что сказать. Лицо Ифри было темным от крови, а у Рейга — серое, как если бы уже ушло вечернее солнце, как если бы на лес уже спустились осенние сумерки.

Я не знал, что станет делать Ифри. Говорить о любви своей — неуместной и наверное ненужной ее возлюбленному? Или отпустит его и пожелает счастья? Ведь она теперь могла быть ему только старшей сестрой.

Рейг стоял перед ней, оробевший и несчастный, будто жизнь обманула его. А Ифри вдруг гордо подняла голову и сказала твердо и властно:

— Рейг! Вспомни! Низшие лесные духи живут в ветвях диких яблонь и зеленых ив, но высшие боги являют себя в деревьях, дочерна сожженных молнией. Да будет благословенна воля их! До того, как ты вернулся, они увели меня за ту грань, где кончается земной путь и где начинается удел богини. Но я люблю тебя по-прежнему, и это знак, то ты лучший из людей. Боги помогут тебе и тем, кто пойдет за тобой.

Рейг встал перед ней на одно колено, как полагается при встрече с Высшими. Ведь лишь богиня не теряет присутствия духа, когда лицо у нее иссечено ножом.

Я спросил:

— Кто приходил к тебе?

— Валент Страбус, — ответила Ифри, — Он приводил меня в ваш мир. Хотел, чтобы я забыла Рейга. Говорил, что Рейг — глупец, что он погиб в океане, для меня девять лет назад, а для Валента Страбуса — две тысячи лет назад.

Рейг глупец? А вот господин Амби наоборот считает нашего мореплавателя даже слишком умным. Мне тоже, по мере знакомства с Рейгом, все больше казалось, что он отнюдь не дурак. Но в подобных ситуациях все глупеют. Услышав про Страбуса, Рейг спросил меня: можно ли прихватить в будущее дубину? А если нет, то как стрелять из унилазера? Потом тревожно спросил Ифри:

— Он любит тебя?

Она равнодушно ответила:

— Любит ли тонущий в болоте корень дерева, за который он цепляется?

— Зачем он приходил?

— Его дикое племя ищет в прошлом то, чего у них нет... чистую воду, верность... но я ждала тебя.

Предполагалось, что я буду подслушивать все, о чем станут говорить Рейг и Ифри. Но что они могли замыслить опасного? Холодно было, я предпочел пока телепортироваться в древнюю Африку, согреться и заодно подзарядить комбинезон от яркого солнца. Вернулся в осенний лес, когда эти двое уже успели многое обсудить. Их разговор уже перешел в практическую плоскость. Рейг объяснял проблему:

— Запутался я в их ходах змеиных. Не могу принять решения. Будто два голоса говорят во мне, и я не знаю которому верить. Мой отец был родом с Равнины Коня и Быка. Они — сыновья Земли — сражаются в чистом поле, вовек не отступят перед врагом и не нарушат правил поединка. А по матери я из охотничьего рода.... Сыновья Леса всегда найдут обходную тропинку и даже рыжего лиса в ловушку заманят. Сегодня чистое поле и темный лес будто спорят во мне. Один голос говорит: предпочти смерть бесчестью! А другой шепчет: разве охотник отказывается от добычи раньше, чем не перепробует все способы обхитрить зверя?

Ифри задумалась, потом ответила:

— Валент Страбус рассказал мне о той волшебной стране. Этот остров — не поле боя и не охотничий лес. Время вспомнить поучения моего отца. По словам его, там, где власть сильна и вездесуща, одинокий герой победит, если только сумеет сковать себе оружие из звезд, падающих на землю. Но ты можешь обратиться с мольбой о помощи к самому милосердному из тех, кто правит страной. А чтобы найти его, надо понять устройство власти острова, где ты оказался. Валент Страбус рассказал мне о вашем мире. А еще — благодарение Солнцу! — Удар Молнии оставил мне некоторые рукописи моего отца. Там кратко излагались мысли великого Аристотеля о том, что эллины именуют политикой....

Тут Рейг посмотрел на меня, как на постороннего в разговоре, и я понял, что я мешаю им. Снова ушел в теплые края и вернулся, когда вершины деревьев уже скрыла тьма. Заходящее солнце падало за далекий горизонт, его последние лучи пробивались в лес снизу и уже скользили вровень с землей. В осеннем сумраке светились бледным золотом лишь опавшие листья, змееподобные корни и гниющие пни. В мире, откуда я пришел, тоже скоро настанет вечная ночь. Наше солнце опускается все ниже, все высокое умирает в серой мгле. Но непобедимым блеском сияет броня гордо ползущего по земле господина И. У него есть устройство для телепортации, сканеры для подслушивания мыслей, саморазвивающаяся компьютерная сеть. Он может все украсть из прошлого. А за ним ползет свита под стать ему самому. И я — один из них. Интересно, если бы на нас посмотрел Аристотель, какое красивое название он придумал бы для нашего клептофашизма?

Ну вот, опять Волчонок-Смерть-Врагам увлекся никому не нужной философией... Когда я опомнился, в осеннем небе уже догорала заря и все ярче расцветала бледная луна. Хищные звери вышли на охоту. Ифри должна достаться им. Нам пора возвращаться в будущее. Рейг не спорил.

Он на прощание обнял свою жену, а она ласково сказала:

— Рейг! Я бы сердце мое отдала, но оно тебе не поможет при встрече с тем колдуном. Волчонок, я дам вам обоим совет. Если вы будете обращаться с просьбой к одному из правителей, скажите: "Мы люди, а не звери. Если жизнь вернемся к нам, мы не погубим мир несправедливыми и беззаконными деяниями".

А потом.... это все-таки случилось. Ифри спросила меня, что стало с ее дочерью. Я ответил, что это трудно объяснить ей, несведущей, но что она скоро встретиться с Рейин. "Там, куда уходят умершие, и где окажешься ты, если твой Рейг не подчиниться Господину И.", добавил я мысленно.

Пора было возвращаться в будущее. Мы вошли в белую пустоту, вне пространства и времени, но прежде чем выйти в современный мир, я хотел узнать, какое решение принял Рейг. Раньше, чем я успел спросить, он объявил:

— Я передумал!

Ты решил подчиниться? — спросил я с радостной надеждой.

— Что я, людоед? Сначала я хотел попросить оживить только моих родных, моих друзей и того, кто продал мне лодку. Ведь я пообещал ему вывести его из мира мертвых. Но теперь передумал. Ведь по словам Змеелова, молодой волшебник, который создал серебряную одежду, хотел вернуть жизнь всем умершим. Молод был тот волшебник, но мудр, и значит, надо исполнить его желание.

Я напомнил:

— Твой молодой волшебник подчинился нашему хозяину.

Рейг возразил:

— Он не был такой хитрый вор и охотник, как я. Да не было небось у него советчицы-жены, как у меня, ибо такие жены — большая редкость. А хозяин ваш тогда был голоден до власти, и потому опасен. А теперь он так силен, что наверняка разленился и осторожность потерял. Чем дракон больше, тем легче проскользнуть у него меж зубов. Особенно такому мелкому муравью, как я. Ифри дала мне хороший совет, и я уже понял к кому я обращусь за помощью. Думаю, что он не откажет мне. Зря Страбус называет меня глупцом. Ифри рассказала мне, что такое логика, и думаю, что боги не лишили меня этого дара. Ответь мне лучше, Волчонок.... Валент Страбус сказал Ифри, что она нужна ему как воздух. А для чего воздух нужен?

Я разозлился:

— Ты им дышишь. Даже этого не знаешь, а лезешь воевать против мира, где правят компьютеры! Прав был Змеелов, когда назвал тебя упрямым ослом. Даже если Господин И. тебя пощадит, то от Валента Страбуса тебе не уйти. Не в наших силах справиться с ними.

Рейг удивился:

— А разве не для этого наши матери родили нас?

Семь Зверей меня родила уж точно не для этого! Чтобы Рейг понял, что его положение безнадежно, я признался Рейгу, что мой отец подслушивает его мысли. Точно так же, как компьютер слушал воспоминания Рейга, чтобы найти его знакомых. Рейг засмеялся:

— Компьютер мудрец и волшебник. А про твоего отца не верю. Мне Ифри рассказала, что он только прикидывается колдуном.

Я понял, что спорить с Рейгом бессмысленно. Команда нашим комбинезонам — и мы снова оказались на ярко освещенном, залитом вином игровом поле. Мы отсутствовали всего одно мгновение, и правитель еще даже не начал томиться скукой.

Как только Рейг оказался в цирке, его гордая решимость внезапно исчезла. Он сжался, пригнул голову, и повадки у него стали тихие, как у зайца или косули. Я подумал, что когда он снова увидел всю силу людей будущего, он наконец понял: лучше вести себя смирно.