Он обернулся к Калену, рядом с которым битый час бубнил Виньес. На отдалении от Аримина люди стали вести себя привычнее, начались даже грабежи, неизменно сопровождающие скопления народа. Шумящая толпа повлияла и на отряд — гвардейцы перестали сохранять гробовое молчание. Сони, которому оно еще утром не нравилось, переменил мнение. Когда Виньес молчит — уши отдыхают. И особенно не хочется его слушать, если он обсуждает твои ошибки.
Сони взглянул на спутников как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кален останавливается и раздраженно отчитывает подчиненного.
— Что мы можем сделать, Виньес? Ты ему ничего не сказал о последствиях; я ему ничего не сказал о последствиях. Нам и в голову не могло прийти, что подобное может произойти, так? Сожалеть нет смысла и к тому же поздно.
Он говорил слишком громко, и несколько человек с подозрением скосили на него глаза. Пусть Кален и перестал соскакивать с мысли после продолжительного обеденного отдыха, но он устал так, что с трудом владел собой. Плохо, очень плохо. Он недолго так продержится, однако поворачивать командир отказался, а воровать запретил, сказав, что они пока не настолько в чем-то нуждаются. Сони согласился, хотя состояние Калена его тревожило. Командир достаточно благоразумен, чтобы не довести себя до изнурения, а Сони и так чересчур много отобрал у людей на дороге.
Сбоку к нему пристроился Дьерд, помахавший какой-то семье, свернувшей с тракта на еле заметную тропу. Как только они исчезли из виду, ободряющая улыбка растворилась с его лица. Дьерд приставал почти к каждому, кто встречался на дороге. Если отряд не найдет попутчиков, то спокойно добраться до Серебряных Прудов им не светит.
— Ну что? — спросил Сони.
— Все то же самое. Боятся, что Дети Ночи нападут на горную деревушку, где они намереваются пересидеть, и надеются, что када-ра будут пировать в Аримине подольше, а потом улетят в Каснар. Там, дескать, народ пожирнее, да и вообще это наверняка каснарцы наслали на них злых духов.
Сони вздохнул. Действительно, то же самое. Беженцы в один голос во всех бедах обвиняли каснарцев, которые давно облизывались на кинамский Север. Одного бедолагу уже закидали камнями — гвардейцы час назад прошли мимо толпы, которая глумилась над его трупом. Расправы над несчастными каснарцами, которым не повезло в этот момент находиться в Аримине, наверняка еще продолжатся.
В остальном печальные повести людей тоже разнились немного. Детей Ночи местный люд узнал почти сразу — здесь, на землях, которые когда-то разоряли создания Шасета, их помнили лучше, чем на Юге, который полнился историями о собственных чудовищах — хиарейзах и маргрешах. Када-ра напали внезапно, перед рассветом, когда город крепко спал. Некоторых разбудили крики соседей, а потом они увидели призрачные тени, некоторым пришлось хуже — они проснулись от предсмертных хрипов своих супругов или детей. Разве что убийства люди описывали кто во что горазд: их соседа порвали на кровавые клочки; их бабушка через дыру в полу провалилась прямо в Бездну; нападали не тени, а ужасные клыкастые твари, которые проглатывали по трое человек одним глотком; и вовсе это были не огромные черные волки, а души попавших в Бездну преступников, которые поджигали дома и смеялись, наблюдая за тем, как гибнут живые люди.
Несмотря на все это безумие, оказалось довольно легко восстановить картину того, что происходило на самом деле. Пожары люди устраивали сами — от испуга роняли свечи и опрокидывали лучины. Тушить пламя никто и не думал — тут свою бы шкуру спасти и не потерять разум, когда повсюду носятся визжащие и шепчущие тени из Бездны. И, как выяснилось, если када-ра кого-то и убили, как Тэби, то таких было немного. Люди, умудрившиеся не потерять в том хаосе самообладание, признавались, что, покидая город, не видели на улицах настоящих мертвецов.
Однако как тогда нужно было называть жертв Детей Ночи? Ненастоящими мертвецами?
Мимо проехала повозка. Сони сразу ее оценил — крепкая, ухоженная, детали недавно заботливо смазаны маслом. Такая не будет принадлежать бедняку, но ее хозяева явно не пытались спасти в суматохе имущество. В середине пустой повозки лежал укутанный в шкуры мальчик. Угрюмый отец стегал ленивую лошадь, торопясь побыстрее убраться от города. Растрепанная молодая мать в одной сорочке с накинутой на плечи шалью тихо плакала, называя сына по имени и время от времени сжимая его руку. Ребенок не откликался, глядя пустыми глазами в небо. Он шевелился, моргал, даже вскрикивал, если повозку сильно трясло, но делал это так, как будто забыл, как люди кричат.
Сони отвернулся. На тракте было много родителей, которые везли своих бесчувственных детей, надеясь, что они очнутся, и еще больше людей, которым пришлось бросить родственников, чтобы не погибнуть самим. Многие истории не зря именовали када-ра не Детьми Ночи, а Пожирателями Душ. Они убивали именно так — поглощали душу человека, превращая его в живого мертвеца. Детям Ночи, порождениям Шасета, не требовалась плоть, и питались они душами. Сони было по большому счету все равно. Было бы проще, если бы их жертвы умирали по-настоящему. Сколько сможет та мать наблюдать за своим бессловесным и недвижным ребенком? Будет он питаться или зачахнет от голода, потеряв способность жевать? Если так, то эта семья однажды встанет перед поистине трудным выбором — убить собственного сына, избавляя его от мучений, или позволить ему медленно погибать.
Стоили ли этого жизни Калена, Дьерда и Виньеса? Сони не знал. Вчера он считал себя героем, потому что примчался к друзьям на помощь, но теперь ему казалось, что он убийца. И все из-за одного-единственного слова "идите". С чего он взял, что Дети Ночи вернутся в державу, как псы в конуру? Она веками служила для них клеткой. Да и чего иного нужно было ждать от созданий Бездны, как не подвоха?
— Лучше б я сдох, — в тысячный раз пробормотал Сони себе под нос.
— Что? — переспросил Дьерд.
— Да так... — отмахнулся он, но потом спросил: — Думаешь, ваш король отправит нас сражаться с када-ра?
Маг пожал плечами.
— Должен, наверное. Я не знаю, как Кален оправдается за провал, может, нас вообще казнят. Хотя вряд ли. Хоть мы и целиком виноваты, мы одни из самых сильных магов, которые есть у... — он огляделся, вспомнив про секретность. — Ты понял, у кого. Кто еще разгребет эту кучу дерьма, если не мы? Мы всегда его разгребаем, — он вздохнул. — А если серьезно, я не знаю. Должен ведь и Тэрьин принять какие-то меры. Как они всю эту беду утрясут — только Бездне известно. Ну ладно, пойду достану еще вон тех ребят. Выглядят основательно. Может, хоть они собрались до центральных земель.
Дьерд, нацепив приветливую улыбку, ускорил шаг и догнал трех мужчин, больше похожих на воинов Шасета, чем на простых путников.
Его слова все еще звучали в ушах Сони. Про настоящего, не мятежного короля Кинамы он напрочь забыл. В самом деле, будет ли кто-то противостоять када-ра? Или проклятые играющие в чехарду короли скажут, что пускай люди сами разбираются со своими проблемами?
Сони остановился и подставил лицо бьющему в него ветру. Короли, не короли... Как поступит он сам? Сбежит, как всегда, сгорая от стыда, или наконец-то попытается что-то сделать? Но что он может сделать? Он повернулся к унылым ариминцам, бредущим по дороге. На ней было много детей — из города бежали в первую очередь люди семейные, хватая малышей и спасая их от участи быть сожранными када-ра. На взрослых Сони плевать хотел — уж эти-то разберутся, но дети... Их светленькие лица были чистыми или, наоборот, чумазыми, у некоторых — заплаканными, а у других — растерянными. Одна девочка беседовала с деревянной игрушкой и смеялась, не сознавая, что случилась трагедия. Дети не могли защитить себя. Сони по опыту знал, что большинство из них скоро окажутся предоставленными самими себе. Не дай Небеса, у кого-то сгорел дом, а вместе с ним — кормилец. Мать либо выгонит старших детей, чтобы они не висели на шее и не отбирали еду у младших братьев и сестер, либо сломается под ярмом обязанностей и загнется, тогда по миру пойдут все ее дети. То же самое когда-то случилось и с Сони.
Он не хотел повторения этой истории с кем-то другим, но все равно ничего не мог сделать. Его кошелек пустовал, а жизнь висела на волоске. Небеса! И он хочет кому-то как-то помочь? Да он ведь обрек всех этих детей на такое же существование, как и себя!
— Но я все равно хочу им помочь, — прошептал Сони, глядя на небо.
— Серьезно?
Он вздрогнул, услышав голос Калена прямо над ухом. Ну вот, инстинкты начали его подводить, раз не сообщили о приближении человека, который так тяжело дышит. Хотя, если подумать, ничего странно в этом нет. Удивительно, как после таких двухдневных испытаний они все на ногах держатся, а уж инстинктам тут немудрено притупиться.
— Ты серьезно хочешь помочь этим людям? — переспросил командир, кивнув на тракт.
Встретившись с оценивающим взглядом Виньеса, Сони поморщился. Неужели нельзя было оставить этого лордика где-нибудь позади?
— Да, — сухо ответил он.
Вопреки его ожиданиям, никто не стал смеяться или язвить.
— Когда еще был жив король Ильемен, это было перед его гибелью... — зачем-то начал сбивчиво рассказывать Кален. — Отряд гвардейцев, в котором я служил, отправили устранить группу заговорщиков. Мы подожгли дом, в котором они собирались, и сделали так, чтобы они не выбрались, а выглядело все, как пожар, — он закашлялся, произнеся такую длинную фразу, и глотнул воды, опустошив фляжку. Сони передал ему свою, зная, что у Виньеса вода уже закончилась. — Получилось так, что вместо одного дома сгорела целая улица. У одного из наших парней в дыму задохнулся кто-то из родственников. Сестра с детьми, кажется... На следующий день он повесился.
И какая мораль в этой истории — что ему, как тому бедняге, стоит повеситься, раз он стал причиной гибели стольких людей? Сони нахмурился.
— Предлагаешь мне совершить самоубийство? Не думаю, что это лучший способ решения проблемы.
Ему показалось, или Виньес буркнул: "Жаль?"
— Почему? — без намека на усмешку спросил Кален.
Он что, издевается? Или они с горбоносым решили, что новичка, который постоянно приносит неприятности, нужно поскорее убрать? Нет, вряд ли. Не станут же они убивать его у всех на глазах. На всякий случай Сони подобрался.
— А что, должен?
— Я не пытаюсь тебя поддеть. Мне интересно, как твоему командиру.
Да уж, ничем этого упрямого северянина не проймешь. Даже предательство подчиненного он перенес так, словно только и ждал удара исподтишка. Сони вздохнул.
— Самоубийство было бы подлостью. Однажды я провернул очень смелое ограбление... Несколько смелых ограблений. Другим бандам это не понравилось. Они решили разобраться с новичком, пока он не возгордился и не полез еще выше. Мой брат об этом узнал и сказал им, что я слишком молод и глуп, чтобы такое устроить. Что грабил он, — Сони сглотнул, смачивая пересохшее горло. — Дженти подставился вместо меня, чтобы я мог жить. Его убили из-за меня.
— Значит, я не соврал лорду Тьеру, и ты действительно хороший вор, — задумчиво произнес Кален.
Сони остолбенел. Он тут самую сокровенную тайну выложил, а все, что волнует Калена, это какой он вор! Он давно продемонстрировал свои способности! Да и вообще, разве об этом сейчас стоит беспокоиться?
— Я не хороший вор, — сердито ответил он. — Хороших, лучших, плохих — такого не бывает. Бывают живые воры и мертвые. Лучшие часто становятся мертвыми раньше самых хреновых воров. И вор ли я теперь? — тихо добавил Сони.
— А кто? — равнодушно спросил Кален, как будто совсем без интереса.
— Человек, который выпустил на свободу ужасных чудовищ, — Сони дернул плечом. — Ваш пленник.
Похоже, Калена этот ответ разочаровал. Он вздохнул и перевел взгляд на хребет Самира, возвышающийся вдалеке над трактом.
— Ты лучше меня знаешь, кто ты.
— Естественно, — резче, чем надо, произнес Сони. — И, увы, моя смерть никак никому не поможет.
Кален вздохнул гораздо громче, чем раньше. Кажется, он понял намек на то, что Акельен, будь он связан хоть с тысячью волшебных кристаллов, не станет волноваться об ариминцах. Ни один из тех мешков с дерьмом, которые занимали трон на протяжении десяти лет, не почесался, чтобы сделать что-то для обычных людей.
А может быть, командир просто устал и поэтому так тяжело вздыхал.
— Уверен, наш король учтет твое желание исправить то, что ты натворил.
— Вы так верите в своего короля? — вскинул бровь Сони.
— Нам не во что больше верить, — надменно бросил Виньес.
Не вовремя он вступил в беседу. И зря сказал эту глупость. Именно она стала последней каплей, которая наконец переполнила чашу.
Он развернулся так, что под сапогом скрипнула земля.
— Слушай меня, Виньес. У тысяч людей в Кинаме нет и десятой части твоего состояния, они едва перебиваются, чтобы выжить, и все равно находят, во что верить. Но вы, зажравшиеся лорды, видимо, становитесь очень несчастными, когда вам не во что верить, кроме как в какого-то мальчишку. Может, расскажешь, как же ты, бедняжка, существовал все это время?
Исказившееся лицо Виньеса налилось кровью, а ноздри раздулись от гнева. Он открыл рот и поднял кулак, но не успел ничего произнести и тем более ударить. С неожиданной для израненного человека ловкостью Кален взметнул посох, крутанул его и врезал по голове сначала Сони, а потом, так же стремительно, Виньесу. Сони, прикусивший язык, зашипел. Маг тоже.
— Дети! Проклятые дети! Давайте, закончите то, что начал Тэби! — закричал на них командир.
Оба виновника его срыва пораженно вытаращились на него. "Не раны беспокоят Калена сильнее всего, — понял Сони, — а отряд". Склоки между подчиненными — единственное, что могло вывести его из себя.
Какая-то женщина на дороге испуганно охнула. Кален опустил посох и замысловато, по-северному выругался. Он тяжело дышал, со лба градом катился пот, который ветер не успевал высушивать. Скривившись, командир вытер глаза и побрел на обочину.
— Что б вас, а... — бормотал он себе под нос. — Мне нужно отдохнуть.
Виньес и Сони хмуро переглянулись и пошли за ним, соблюдая между собой дистанцию. Следом уже несся Дьерд, покинувший своих новых знакомых, как только услышал крик Калена.
— Что случилось? — встревоженно спросил он, вглядываясь в лица друзей. — Я ваши вопли аж оттуда услышал, — Дьерд махнул рукой, показывая, где он был.
— Все в порядке, — отрезал Кален. — Те парни идут в центральные земли?
— Нет, — Дьерд, обнаружив, что волноваться не о чем, принял расслабленную позу. — Сомневаюсь, что я найду кого-нибудь, кто туда идет. Никто не готовился к путешествию. Народ удирал из города чуть ли не голышом, многие потеряли родных и не знают, что случилось с их домами. Они надеются переждать в деревнях и потом вернуться домой.
Действительно, чем дальше по тракту, тем меньше становилось на нем людей. Даже те, кто успел погрузить на телегу имущество, потихоньку сворачивали на боковые дороги. Они покинут Север лишь в том случае, если када-ра навсегда поселятся в городе или перекинутся с Аримина на поселения помельче. Кален снова потер глаза и потянулся за флягой, забыв, что в ней сухо, как в арджасских пустынях. Его грязные расцарапанные руки вздрагивали.
