— Стоять! — произнесла она, выхватывая один из игольников и давая очередь из трех-четырех игл в плечо вошедшему. Не закричала, просто громко сказала, на всю кухню, но и этого оказалось достаточно. Карлос замер, недоуменно прикладывая руку к порезу: с её точки зрения не особо глубокому, но с его — весьма даже недурственному. Перевела взгляд на его напарника, отброшенного очередью в угол и плавно оседавшего на пол. Тот был в сознании, но она ему не завидовала — плечо, прошитое иглами, не позволяло левой руке двигаться, на правой же, выше предплечья, был порез. Капитальный, кровь хлестала, как из фонтана. Артерия.
— Тигрёнок! — закричала она, чувствуя незримое присутствие сестры только что уехавшей 'невесты' за углом. — Тигрёнок! Быстро сюда!
Та повиновалась, вошла. Увидев кровь, испуганно ойкнула. Но то ли благодаря сестре-медику, то ли неблагополучному району, в котором выросла, то ли природному иммунитету, в обморок не хлопнулась.
— Жгут, быстро! Есть дома жгут?
Кивок.
— Неси! Бегом! Жгутом перетянешь ему руку выше раны, — обернулась она к Карлосу. — И вызывайте скорую — сами вы ему артерию не залатаете. И чем скорее — тем лучше!
— Сука! — прошептал тот. Кассандра в ответ лишь мило улыбнулась.
— Ты сам виноват. Зачем приказал своему человеку напасть?
— Знайте, мы не ищем ссоры, — продолжила она, назидательно пройдясь по кухне. — Нам наплевать на то, чем вы занимаетесь в жизни, мы не гвардия и не безопасность. Но если попробуете сделать гадости охраняемым нами объектам... — Она картинно скривилась и покачала головой, обращаясь скорее к сидящему на полу раненому, в качестве объекта вброса информации. — Повторюсь, после такого ваша банда будет существовать лишь до следующего утра. К этому времени мы положим всех вас, невзирая на причастность или непричастность к инциденту. Ничего личного, жизнь есть жизнь.
Так что повторюсь, Карлос, подумай, стоит ли начинать войну из-за какой-то шлюхи?
Затем развернулась и под ошарашенное молчание направилась к выходу.
* * *
Январь 2448 г., Венера, Альфа.
Палец нажал на звонок. Лана огляделась — внутри её колотило. Там, внизу, при девчонке, она не могла показать этого, но сейчас эмоции дали волю. Только бы успеть собраться, когда дверь откроется! Только бы успеть собраться!..
Итак, район небогатый. Бывают и хуже, но бывают и лучше. Дом, с поправкой на район, относился к категории 'не очень' — были под этим куполом здания и посолиднее. Хотя, победнее были тоже. Подъезд узкий, но чистый, стены покрашены в ровный матовый цвет, не разрисованы различными граффити, непристойными словами или пошлыми картинками, как бывает в иных подъездах. И удивительное дело, на площадке между этажами стояли цветы, заботливо ухаживаемые жильцами (ибо в стандартный пакет обслуживания компаний ЖКХ такая услуга не входит). То есть, Хуана нельзя назвать выходцем из откровенных трущоб — жизнь у него всё-таки полегче некоторых.
Видимо, благодаря этому у него было время для учёбы и саморазвития — девчонки говорили, что мальчик он умный, грамотный, и хоть не пытается показывать, что умнее их, но такое не спрячешь. Но в то же время это должен быть боевитый мальчик — ибо район и дом всё же свидетельствуют о низком достатке и социальном статусе, а таким, чтобы пробиться, нужно быть очень настойчивыми.
Дверь открылась, когда она потеряла терпение и хотела нажать на звонок вновь. Смысла в этом в общем-то не много, домовой искин, если хозяева дома, сообщит о ней и с первого раза, но привычка есть привычка. На пороге стояла женщина средних лет, достаточно красивая, следящая за внешностью. Но не на уровне моложавых кукол, всё свободное время отдающих косметике, процедурам, массажам и подтяжкам, живущим только ради этого, а на уровне человека, который себя уважает и делает это в первую очередь ради того, чтобы близким людям не было за неё стыдно. Лана так же зауважала эту сеньору, ещё не начав с нею говорить.
Взгляд той был спокоен, в глазах плескалась сила — будто перед тобой львица, хищница, защищающая дётенышей и знающая, что способна защитить их от любой угрозы. Он напоминал рентгеновский луч, пронзающий всё на свете, оценивающий в собеседнике мельчайшие детали. Даже те, на которые в обычной жизни не обращаешь внимания. Сеньора смотрела спокойно, с величием истинной львицы, и ни экзотическая форма Ланы, ни винтовка на плече не производили на неё ровным счетом никакого впечатления.
Наконец, сделав для себя определённые выводы, она распахнула дверь шире и улыбнулась.
— Добрый день. Что-то случилось? Что-то с Хуаном?
— Я могу войти? — Лана почувствовала себя неловко. Поймала себя на мысли, что лучше ещё раз поговорить с комиссаром, или с директором галереи, или даже с десятком тысяч комиссаров и директоров вместе взятых, чем разговаривать с нею. Ибо как вести себя с ними она знала. Как общаться с ней — даже не представляла.
— Входи. — Женщина пропустила её. Лана вошла, и сразу, как положено по инструкции, пошла прямо по коридору, оценивая возможные угрозы в квартире. И вдруг её настиг голос:
— У нас разуваются.
Девушка недоуменно обернулась. Да, не ожидала такого! Не с первой минуты. Глаза женщины были прищурены, от них отдавало оценивающей неприязнью. И нужно было срочно, очень срочно убедить её в отсутствии дурных намерений.
Лана отдала себе отчёт, что боится её. Чем-то она напоминала его превосходительство, в общении с ним испытываешь те же чувства. Однако, находить общий язык надо, убеждать в лояльности, в том числе идти на уступки.
— Простите, я на службе. Не возражаете, если я нарушу традиции? — выдавила она, готовясь, если придётся, в самом деле разуться.
— Да, конечно, дитя. Ничего, если буду называть тебя так?
Женщина довольно улыбнулась, и Лана почувствовала, как гора сваливается с плеч. Проверка пройдена, её, ссыкуху, поставили на место, обозначив рамки общения. Ну, слава богу!
— Стефания Шимановская, так? — спросила она. Сеньора кивнула.
— С моим сыном что-то случилось? Опять что-то натворил?
Девушка покачала головой.
— Я не по поводу него. Я... — Она сбилась. Но сеньора вновь улыбнулась, и волнение отпустило. — Вас хочет видеть одна особа.
— Коронованная? — прищурились глаза сеньоры. Лана кивнула.
— Эта особа познакомилась с вашим сыном и...
— Изабелла, да?
Отвечать не требовалось.
— Блондинка, которая хорошо танцует? Всё-таки она и есть Изабелла Веласкес!
— Хуан говорил вам?
Сеньора Стефания покачала головой.
— Нет, я сама догадалась. Ну, что это может быть она. Однажды он ушёл, не выключив терминал, и её имя осталось написанным в поисковике.
— Она искала его. — Почувствовав себя неловко, Лана переместила винтовку из-за плеча в руки и принялась теребить пальцем защёлку оптического прицела. — Вначале не могла, была на Земле. Слышали, на неё покушались? — Сеньора Стефания кивнула. — А потом у неё не получалось. Она не знала, кто он. Не знала фамилии.
— И ей никто не подсказал?
Лана кисло скривилась.
— Отец наказал её таким образом. За безрассудное поведение. Лишил поддержки. Запретил помогать ей кому бы то ни было.
Губы сеньоры Стефании растянулись в весёлой усмешке.
— Да уж, в фантазии его превосходительству не откажешь, это точно. А сегодня, наконец, она его нашла?
— Да. И мне бы хотелось... В общем... — Лана вновь почувствовала себя школьницей, прогулявшей урок и трясущейся под грозным маминым взглядом. — В общем, она не знает, что Хуан у нас, — сформулировала она, наконец. — В корпусе.
— Почему?
Хороший вопрос. Лану саму он ставил в тупик. Она задавала его себе всю дорогу от школы, не находя ответа. И сейчас надо было срочно придумать версию, убедив эту женщину помочь ей.
— Наверное, рано. Его для чего-то взяли, к чему-то готовят, а тут она со своей любовью...
Глаза сеньоры Стефании сверкнули; это был злой блеск, огонь неприязни. Она задела какую-то струну, которая отдавалась в душе крайне болезненно.
— А тут она со своей любовью, — повторила хозяйка квартиры вслед за ней. Думала она в этот момент явно не об Изабелле. — И что ты хочешь от меня? Ты же хочешь, верно?
— Верно. — Лана и не пыталась скрывать. — Я хочу, чтоб вы помогли мне. Прикрыли. Это я виновата, что она вышла на него, я помогла ей в поисках. Я сама ничего не знала, получилось случайно. Дело в том, что она знает кто он, но не знает, что он и мальчик, принятый к нам недавно, одно и то же лицо. Понимаете?
— И если узнает, у тебя будут проблемы, — усмехнулась сеньора Стефания. Лана покраснела.
— Это трудно?
Женщина пожала плечами.
— Зачем мне это?
— Я не знаю, для чего его приняли, для чего готовят, — продолжила Лана, понимая, что это похоже на канючиние маленького ребёнка, просящего конфетку. — Но офицеры ничего не делают просто так, и если они скрыли его, тщательнейшим образом подметя следы, а она свалится на голову, как крыша купола...
Лицо сеньоры Стефании вновь подёрнулось рябью неприязни. Затем губы расплылись в недоброй усмешке.
— Не дрейфь, помогу. Но чтобы ты знала, не ради тебя, потому не благодари
— Есть, сеньора! Спасибо, сеньора! — вытянулась Лана, про себя облегченно вздыхая.
— Повторюсь, не ради тебя! — повысила голос женщина. — А потому, что Хуан — мой сын. Ты же пообещай, что будешь держать её как можно дальше от него. Сделаешь всё, от тебя зависящее.
— Но офицеры... И её величество...
— Это от тебя не зависит, — покачала головой сеньора Стефания. — Этого я не требую. Только то, что по силам.
Лана кивнула.
— Хорошо, иди, осматривай тут всё. Пусть поднимается.
Поднималась Изабелла на ватных ногах, ощущая предательскую дрожь по всему телу. Она боялась. Чего? Не знала. Нет, Хуана там нет, Лана уже сообщила об этом, но она и не ожидала его увидеть. Слишком хорошо его спрятали, чтобы найти после всего дома, это не просто так. Тогда что? Боялась не понравиться этой женщине? Что прогонит, ничего не скажет? Посчитает пустышкой, удовлетворяющей минутную прихоть?
Наверное, всё вместе.
Дверь открылась. Первой внутрь юркнула Мамочка. Затем она. Замыкала процессию Мэри, аккуратно прикрывшая за собой дверь. Две девочки группы-два остались на лестнице.
Квартирка оказалась маленькой до неприличия. Узкий, очень узкий коридор со встроенным шкафом в прихожей. Низкие потолки. Комната. Бэль заглянула в комнату, мимо которой проходила. Маленькая, буквально клетушка! Как в такой можно жить?
— У нас разуваются, — услышала она за спиной грозный голос. Обернулась. Раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но не выдавила ни слова. Перед ней стояла сеньора, примерно ровесница матери. Но что это была за сеньора! Грозная! Сильная! Глаза её будто сыпали искрами!
— Что? — переспросила она, придя в себя.
— Я говорю, у нас разуваются, — произнесла хозяйка квартиры, а это, несомненно была она. — Они на службе, им можно — так и быть. Но ты в гостях.
— Ах да, конечно!.. — пробормотала Изабелла, глазея по сторонам, ища поддержки и пытаясь понять, что делать. Мэри, вошедшая вслед за нею в комнату, отвернулась. Мамочка и не поворачивалась, но Изабелла почувствовала, что она так же устранится от проблемы. Лана же находилась где-то там, дальше в квартире, и помочь не могла тем более.
— Конечно, в гостях... — выдавила она и пошла назад, к двери. Да, унижение. Да, она, Изабелла Веласкес, выполняющая глупую прихоть...
Но с другой стороны ей НУЖНО договориться с этой сеньорой. Нужно показать, что она не такая, как та о ней думает (а думает, несомненно, в негативном ключе). И для начала стоит соблюсти чужую национальную традицию и разуться у входа.
Сапоги слезать не хотели. Она нервничала, дёргала их под равнодушным взглядом сеньоры и гробовое молчание собственной охраны, но от этого процесс быстрее не шёл. Наконец, получилось — второй сапог соскользнул на пол.
Почему она не нравится этой женщине? Из-за дурной славы гуляки и повесы? Какой матери понравится, если твой сын будет встречаться с подобной! Или из-за того, что она — принцесса? Скорее всего, и из-за того, и из-за того. Но чего в её негативе больше? От этого вопроса зависело, в каком ключе следует разговаривать. Но в любом случае нужно показать, что она совсем не такая. Не гордая надменная принцесса-аристократка, считающая всех вокруг безродным быдлом, и не скучающая пустышка. И она докажет это!
Хозяйка поманила за собой, они пошли в сторону кухни, самого дальнего помещения в конце коридора. Но по дороге наткнулись на другую комнату, ещё меньше, чем первая. Это была ЕГО комната, Изабелла поняла, почувствовала это. Да и сложно такое не почувствовать — лежащие там и сям вещи, создающие эффект нарочитой небрежности, виртуальный терминал игровой модели, гантели в углу возле кровати, полное отсутствие зеркал на стене и косметических принадлежностей на полках. Это могла быть только комната мальчика и ничья больше.
...И диск. Большой квадрат с изображенными на нём пятью президентами Северной Америки, высеченными в скале на фоне небесно-голубого неба, с надписью 'Глубокий пурпур'. Тот самый.
Не спрашиваясь, она вошла — ноги сами понесли. Взяла с полки коробку, открыла. Вытащила до половины чёрный антикварный супервинил диска. Из груди вырвался тяжёлый вздох.
Она чувствовала, мать Хуана стоит сзади и смотрит на неё. И что симпатия смещается в её пользу. Обернулась, как бы объясняя:
— Ему подарили это, когда мы были вместе. В Королевской галерее.
Сеньора молчала. Тогда Бэль повернулась к стенке и принялась изучать вещи, стоявшие на полках. Две из них её заинтересовали — её собственный виртуальный навигатор, который она ему подарила, и большой, около метра в длину, металлопластиковый корабль, явно изготовленный вручную. Какой-то древний броненосец — корабль имел широкий корпус, четыре паровых трубы и большие двудульные башни-пушки спереди и сзади. Руки сами потянулись к кораблю. Тяжёлый! На подставке была выгравирована надпись: 'Хуанито от Хуана Карлоса'
— Это его друг делает, — пояснила хозяйка квартиры. Бэль кивнула и поставила на место. — Чай, кофе, мате?
— Кофе, пожалуйста... — Из её груди вновь вырвался тяжёлый вздох.
Кухонька была не менее убогая, чем остальная квартира. Нет, в ней было абсолютно всё, что нужно современному человеку для приготовления завтрака, обеда или ужина, но помещалось это на такой смешной площади, что было откровенно несмешно. Интересно, есть ли квартиры ещё меньшего размера? И сколько людей на планете ютятся в таких?
Кофе пили почти молча. Напиток был откровенно дрянной, но она чувствовала, что хозяйка достала свой самый лучший, из каких-то неприкосновенных запасов — в жизни, ежедневно, они пьют ещё более дрянной и ещё более дешёвый. Наконец, помолчав, начала разговор, сразу перейдя к делу:
— Мне нравится Хуан. Я люблю его.
— Сколько раз вы виделись? — улыбнулась сеньора, откидываясь на стуле, продолжая пронзать её колючим взглядом.
— Два. Но я искала его! — чуть не перешла на крик Изабелла. — Честно, искала! Но не могла найти. Сначала меня увезли, а потом... Потом...
