1. Морские короли. Дороги судеб

Можно вскипятить мочу в металлической посуде и перелить в стеклянную. Если хлопья выпадут — начинаем вязать пинетки.

Можно ту же жидкость смешать с красным вином и... пить не надо! Посмотреть, помутнело или нет. Если не помутнело, то результат положительный. Кажется, можно еще кольцо над пузом раскачивать, но кто его знает, как оно качается? Когда Таня увлекалась экстрасенсорикой, обнаружилось, что у нее кольцо везде вращается, как сумасшедшее. И кто его знает — почему?

А ведь она когда-то смеялась над этими способами. Ну кому они нужны, если есть 'две полоски'?

Кто ж знал! Здесь-то до их изобретения еще лет так с тысячу осталось!

Ладно!

Здесь можно и нужно достать соду. И красное вино — тоже. И стеклянную посудину, чистую.

Еще день у нее есть, завтра с утра она все эти тесты проведет. А вот что делать, если это не сбой, а ребенок?

А только одно.

Срочно, нигде не задерживаясь, драпать к кузине Ланисии. Или...

Знает ли про Ланни Таламир?

Если не дурак, то наверняка знает. Дознается, есть у кого. Слуги всегда все видят, и расскажут за пару медяков. Это от герцога Алаис и Ланни свою дружбу спрятали. А от слуг?

Хотя...

Алаис перебирала в памяти моменты. Вроде бы их нигде не заставали, но это нельзя утверждать наверняка. Что бы она сделала на месте Таламира?

Расспросила бы всех, до кого руки дотянутся. И узнав про Ланисию, обязательно бы отправила туда людей. С простым приказом — не высовываться. Жить тихо и мирно, где-то рядом, а если появится Алаис — хватать ее под белы ручки.

Вот!

Алаис!

А она?

А она — Алекс Тан. Бродячая певица, у которой даже внешне нет ничего общего с Алаис. Разве что цвет глаз. Но кому она их показывать будет?

А вот теперь представьте — является в замок к Ланисии паренек. Или женщина в глубокой беременности... м-да. Надо будет еще придумать, как связаться с кузиной так, чтобы ее не подставить.

Не стоит недооценивать Таламира. Он кто угодно, но не дурак. Сволочь, мерзавец, подонок, гадина... эпитетов Алаис может вагон подобрать, но простого пятибуквенного 'дурак' среди них попросту нет. И не было никогда. Не стоит считать противника глупее себя.

Но что же делать?

Алаис медленно и глубоко вдохнула, так же выдохнула и повторила это упражнение раз десять, прежде, чем мысли перестали скакать бешеными кроликами.

Итак!

Определить народными средствами, беременна она или нет.

Если да — подумать, где можно остаться до родов и на послеродовый период. Это примерно год, раньше ребенка с собой никуда не потащишь. Значит, нужен дом, нужен лекарь и нуужен тот, кто позаботится о ребенке в случае ее смерти. Хотя бы отвезет к Ланни.

Иллюзий Алаис не питала, помнила, как им рассказывали, что средневековые женщины к родам готовились, как в смерти. Исповедались, прощались с родными... лотерея, рыбу ее касатку! И не факт, что она выиграет, с ее теловычитанием.

Страшно.

Господи, как же ей страшно...

Ладно!

Нервы боятся, ноги бегают! Встала, оделась и поскакала за содой, вином, посудой, одеждой, полезным приспособлением для справления нужды на корабле, запасом лимонов и прочими полезностями. Беременна ты там, не беременна, а шевелиться надо.

Утешает одно.

Любой, даже самый зверский токсикоз благополучно спишется на морскую болезнь.

* * *

На следующий день Алаис с удивившим ее саму равнодушием смотрела на 'результаты анализов'.

Вино было мутным, а сода не шипела. Но это как раз не показатель.

Вино здесь было не самого высокого качества, а чистой пищевой содой вообще удалось разжиться за бешенные деньги. И то — чистой ли?

Что знала о ней Алаис? Да то же, что и все остальные земляне.

Гидрокарбонат натрия.

Где он водится, как добывается, очищается и попадает на стол?

Эммм... специалисты есть! И все чаще вспоминается незабвенный Фонвизин с его классическим недорослем. Зачем знать географию? Извозчик довезет!

Зачем знать химию? Купи коробочку с нужным продуктом в магазине и порадуйся. Только вот до открытия гипермаркета тут лет пятьсот осталось... мелочи?

Подождем, куда деваться!

Алаис решительно вылила содержимое посудин в ночной горшок и принялась одеваться. Значит так!

Беременна она или нет — через пару месяцев будет ясно. На корабле она столько не пробудет, на Маритани — тоже. Интересно, есть ли там визовый режим? Хотелось бы уехать с Маритани уже женщиной... так, на всякий случай. Скажем, почтенная вдова лет двадцати пяти? По местным меркам это очень зрелый возраст, а казаться старше — несложно. Это молодость вернуть трудно, а вот старость изобразить куда как легче.

Замотать грудь... показалось — или ее два 'прыща' стали больше?

Нет, так она себя до психоза доведет. Но об обследовании и речи быть не может, видела она местных повитух! Да у них под ногтями вся баклаборатория расположена, включая неизвестные миру культуры. Куда ни кинь, все плохо. А требовать от повитухи мыть руки?

Этим она запомнится надолго. Местные женщины до таких мелочей не снисходят. Такой след за собой оставлять нельзя.

Алаис еще раз перебрала две дорожных сумки. Никаких сундуков и рундуков, ее имущество должно быть мобильным. И транспортировать его должна она сама, лично, без посторонней помощи.

Четыре рубашки — пятая на ней. Две пары брюк, два жилета, плотных, третий на ней, теплый плащ, куртка, которую она наденет на себя и куртка в запас. Нижнее белье. Кальсоны тут водились, что приятно. Укоротить их до шортиков было несложно. Портянки — с запасом. О носках на Рамтерейе не знали, поэтому Алаис обучилась их наматывать в рекордный срок.

Сапоги.

Одни на ней, вторые с собой.

Всякие мелочи вроде лент для волос, перчаток, пояса, пары ремней, струн в запас...

Гигиенические принадлежности. Гребень, несколько кусков мыла, крохотное металлическое зеркальце, краска для волос, полотенце, утка. Последнее — особенно актуально. Алаис читала, что моряки справляли нужду прямо с борта корабля, единственное, ориентируясь по направлению хода и ветра, чтобы не забрызгало. Она, по понятным причинам, так сделать не могла. Будет все совершать в каюте... если ей предоставят каюту, а не место в общем кубрике. Читала она романы Джека Лондона. Каюта для капитана, первого помощника и кажется, доктора. Всё.

Остальные — гамак и общий зал. Так что Алаис на всякий случай приобрела и гамак, и нечто вроде занавески. Как прицепить — разберемся, но хоть какое-то уединение будет. Все это было плотно скатано в тючок, который можно было прицепить за спину. И — гарола.

Все, больше у нее ничего нет.

Разве что пояс на теле и зашитые в него монеты и ценности.

Ах, не ценила она когда-то пластиковые карточки. Вот как тут быть, если в любой момент тебя могут лишить всего? Начиная с денег и кончая жизнью? Здесь правит закон силы. Клыка и когтя. То ли дело — милый добрый двадцать первый век, когда кругом полиция, когда преступники чего-то да опасаются, а свое состояние можно перевести просто через компьютерные сети. Хоть на каймановы острова, хоть лично каждому кайману.

Ладно!

Выбора все равно нет, разве что вернуться к мужу. Черти б его побрали!

Алаис посмотрела в окно, и от всей души, вот сколько у нее было сейчас сил и вдохновения, пожелала Таламиру погибнуть смертью безвременной.

Мучительной и жестокой.

И стыдно ей не было.

* * *

— Моя королева...

Тихий шепот в алькове, сплетенные в порыве страсти тела, жемчужный отблеск глаз под приспущенными веками...

— Да... о, да!

Одно из тел принадлежало королеве. А вот второе...

Что может позволить себе королева?

Многое, очень многое. Она может быть жестокой, коварной, властной, развратной, алчной, деспотичной... она даже налоги может повышать каждый год и любовников менять каждый день.

Чего она себе не может позволить?

Быть посмешищем.

А Таламир ее выставил именно что на посмешище. Вассал, от которого жена сбежала смешон ми нелеп. И ладно бы он нашел Алаис!

Эта девка умудрилась так спрятаться или удрать, что найти ее не могли всеми силами стражи и гвардии! Над Антом смеялись, а заодно начинали смеяться и над королевой.

Какая-то скотина бросила шуточку, мол, герцогиня удрала потому, что не хотела оказаться в постели между королевой и герцогом... язык бы вырвать сволочи! За смешки за спиной, шуточки... Таламира пришлось изгнать из монаршьей постели и заменить графом Артьеном. Который сейчас и старался не за страх, а за совесть.

И добился своего.

Тело королевы вздрогнуло, женщина прикрыла глаза и протяжно застонала.

Несколько минут любовники были неподвижны. Потом ее величество открыла глаза и потрепала любовника по щеке.

— Ты был великолепен...

— Ваше величество, вы словно звезда на небе, вы озарили мою жизнь, как пролетающая комета...

Астроном...

Лидия чуть поморщилась.

Таламир такими пошлостями не страдал, да и в постели был получше, но... Пока сойдет и граф. А Таламир...

С глаз долой — из сердца вон, этот принцип действует и на королевские дворы. А посему...

* * *

— Это — опала?

Таламир сверкал глазами, но королева и бровью не повела.

— Нет. Это забота.

— Забота!? Выгнать меня и заменить на этого паркетного сопляка — забота!?

Лидия покачала головой.

— Любезнейший, вы забываетесь.

Тон был отработан до мелочей, мало того, он был подкреплен внутренней уверенностью в себе.

Она здесь королева. Все остальные — ее подданные. Пусть Таламир ее любовник, это она снизошла до него. Он к ней не поднимался, и никаких прав рядом с ней не имеет. Захочет — завтра и жизни его лишит, чтобы другим неповадно было.

Мужчина это почувствовал, потому что сбавил натиск.

— Ваше величество, умоляю объяснить, чем я прогневил вас.

Лидия усмехнулась. Своим голосом Таламир владел не хуже. И сейчас в нем было огорчение человека, которого несправедливо обидели. Он, конечно, благородно прощает даму, но ведь не заслужил! Ничем не заслужил!

— Я не гневаюсь.

— Так отмените эту позорную ссылку.

— Приказ навести порядок в ваших родовых землях, герцог Карнавон, вы называете позорной ссылкой?

— Мне не нужно герцогство, моя королева. Без вас...

Усмешка стала более заметной.

Не нужно?

Не смешно!

Еще как нужно, просто Таламир боится, что ему на смену придет другой, потом третий, а потом и пригласить его забудут.

— Герцог, это не ссылка. Это скорее убить двух зайцев одной стрелой, — принялась объяснять Лидия. — Поймите, сейчас при дворе ходят... нехорошие слухи. Удаляя вас, я пресекаю сплетни — это первое.

— Я и сам могу справиться со сплетниками, — вспыхнул Таламир, опуская руку на эфес клинка.

— Чем больше вы убьете, тем громче будут голоса оставшихся.

И это было чистой правдой. Таламир вздохнул.

— Хорошо, ваше величество. Когда мне можно будет вернуться?

— Не просто вернуться. А приехать с победой.

Таламир вскинул брови, и Лидия соизволила пояснить.

— Эфрон.

— Эфрон...

— Да, тот самый сбежавший сопляк. О нем тоже болтают, как вы понимаете. То ли сам сбежал, то ли с вашей женой, то ли он ее украл, то ли...

Таламир скрипнул зубами.

— Я его...

— Именно. И его, и его отца. Я дам вам войско, Ант, но — тайно. Для всех это будут ваши люди, ваши наемники, понимаете? Вы поехали в Карнавон, вы не нашли там свою супругу, вы отправились в Эфрон. Что произойдет в нем дальше — я не знаю. Может быть, вас оскорбят. Может быть, ваша жена окажется там. Может быть... всякое.

Таламир кивнул.

Очень верно сказано.

Может быть.

А что именно там было, как было и с кем — будет знать только он. При дворе узнают только его версию. Ту, которая будет выгодна герцогу, а заодно и ее величеству. Теперь лед в глазах Таламира окончательно растаял.

— Ваше величество, вы великолепны...

— Вы обязаны вернуть свою супругу, герцог. Вы же понимаете...

Таламир все понимал. И вернуть супругу, и раздавить Эфронов, и... вернуться ко двору?

— Да, ваше величество. Я сделаю, как вы прикажете.

Лидия нежно улыбнулась.

— Вы больше не спорите, герцог?

— Воля моей королевы для меня закон.

Лидия протянула преданному (а как же иначе) вассалу тонкую руку, украшенную изумрудным браслетом. И Таламир страстно приник поцелуем к пульсирующей венке на запястье женщины. Потом, не отнимая губ, скользнул по коже кончиком языка...

Лидия подумала — и чуть повернула руку, чтобы мужчине было удобнее.

В конце концов, граф Артьен и в подметки не годится Таламиру. Почему бы и не получить немного удовольствия?

* * *

— С-сука!

Благородный граф Эфрон что есть силы запустил стаканом в стену. Брызнуло по полу дорогое маританское стекло...

Да, графы тоже люди, и им тоже свойственно злиться, и быть... несдержанными. Бывает.

Но его можно понять.

Живешь ты, и неплохо, сосватал за сына дочь герцога Карнавона и даже начал питать некоторые наивные мечты, о повышении влияния, о расширении владений и может даже появлении в потомстве магических способностей...

А вдруг?

Хотя магия, чай, не дурная болезнь, через баб не подцепишь, но у герцогов в роду все не как у людей, могло бы и срастись.

Ан нет!

Карнавон умудрился поссориться с королевой. Да так неудачно, что и сам помер, и семью за собой утянул, почитай, всю. Осталась в живых одна соплячка.

Для благополучия земель-то этого достаточно. Родит она пару-тройку детей, так и род не прервется... Эфрон даже сначала обрадовался.

Это ж какие перспективы. Вырвать ее из лап у Таламира (выскочка, тварь такая, негодяй...), а уж герцогесса, в благодарность за спасение, и детей родит, и кошелек откроет...

Могло бы, еще как могло получиться! Но...

Слабым местом в плане оказался родной сынок. К-кровиночка.

Вот если бы тьер Эфрон лично всем занимался, давно бы Алаис Карнавон была здесь. А у сопляка только и хватило ума попасться! Доверился шлюхе!

Впрочем, все логично.

Одна шлюха его Таламиру сдала, вторая освободила... и стоит теперь, жмется, мнется...

Повезло — помогли сыночку убраться из города до начала полноценной облавы. Когда кожевник сообразил, кто к нему постучался ночью, мешкать не стал. Тут же запряг коней, сунул в карман кошелек с деньгами, щедро уплатил страже на воротах, чтобы про них забыли, и принялся молиться Ардену, чтобы тот даровал гладкую дорогу. Молитва оказалась удачной.

Потратился мужчина, конечно, крепко. На коней, которых не жалели, пищу, одежду, но тьер Эфрон никогда неблагодарным не был. Деньгами отдарился с лихвой. Предлагал земельный надел в Эфроне, но кожевник отказался, и тогда тьер Эфрон еще отсыпал ему золота. На вторую мастерскую хватит. Не столько за сына благодарил, сколько за срыв королевских планов. Ведь окажись Маркус в руках этой рыжей гадины...

— Королева тебя видела?

— Нет. Не успела.

— И то дело. Алаис?

Да, Карнавоны волновали Эфрона, как никогда ранее. Это ж надо — такие земли и без хозяина. Хозяйки.