Alexandr(обновление15.02.12)

— Но пока ни одной не достроили, — тихо вклинился Илья.

— Достроили. Достроили. В Малороссии уже есть дорога, соединяющая угольные и железорудные бассейны. Она пока одноколейная. Но уже есть. И другие строятся.

— Верю, ваше величество, верю. Но чтобы удержать Мексику нужны не железные дороги. Нужен флот.

— Хочешь сказать, что открыл мне Америку. Знаю, что нужно. Знаю. В прошлом месяце на испытания вышли шесть, три на Черном и три на Балтийском морях, стопушечных линкора, — произнес я торжественно, чтобы этот критик прочувствовал всю торжественность и важность этого события.

— На сколько я помню по истории, у французов и англичан есть 130 пушечные корабли, — скептически сказал он.

— И это знаю. Мы тоже собирались строить таких монстров. Но потом отказались. Решили сделать корабли более легкими, отказавшись от лишних орудий. Зато на нос и корму поставили по два орудия на подвижных лафетах, с нарезными стволами, заряжающихся с казны. С дальностью боя до трех километров.

— Это еще попасть надо, — чуть менее уверенно произнес мой собеседник.

— Попадем, надо будет попадем обязательно. Уж по крепостям и крепостным батареям попадем в любом случае.

— Босфорская операция? — удивленно спросил Сазонов.

— Ха, в точку. Мне нужны проливы как воздух, для удержания Мальты, Суеты и Танжера. Сейчас у меня в Средиземном море сосредоточен кулак из 23 линейных кораблей. Это больше чем у англичан или французов при битве у Абукира. Еще там более 20 тысяч солдат десанта и около 40 тысяч наемников. А в Крыму уже сформирован транспортный флот, способный единовременно высадить 20 тысяч десанта. Подготовлены продовольственные магазины, оружейные склады забиты под завязку. Так что, как только балтийские линкоры с сопровождением из фрегатов окажутся в Средиземном море, мы сразу начинаем Босфорскую операцию.

— И кто поведет эскадру? Чичагов?

— Нет. Чичагов нужен мне на Балтике, если вдруг возникнут проблемы со шведами. Что то часто те стали глядеть в сторону Англии. Эскадру для перехода возглавит Дмитрий Николаевич Сенявин. Пусть набирается опыта. Ушаков не вечен.

— Да, планы наполеоновские.

— В этом времени они у всех наполеоновские. Кстати, может пройдем в Висячий сад. Там побеседуем дальше.

Предупредив гофмейстера о моих намерениях, мы с Ильей пошли в Висячий сад, одно из моих любимых мест в Малом Эрмитаже. Сад находился между двумя павильонами на уровне второго этажа. Как раз над конюшнями. Газончик, цветы, аккуратно постриженные деревья.

— А здесь что строиться? — спросил Илья, указывая на металлические конструкции, видневшиеся за тремя разлапистыми деревьями.

— Хочу там соорудить Зимний Сад. Пальмы, фикусы и все такое. А то местная зима меня в тоску вгоняет. Как-нибудь не выдержу, отдам трон сыну и уеду на Бора-Бора. Что так смотришь? Да у меня есть сын. Вот такие отличия от нашей историей. Правда, жена...

— Прости. Не хотел.

— Брось. Было, прошло, былью поросло. Пойдем, нам уже соорудили шатер.

Под белоснежным шатром были расставлены два стула и небольшой низкий столик, на котором сразу, как мы сели, образовались два бокала с холодным морсом.

— Так вот, отдам трон сыну, а сам на Бора-Бора. Хоть повидаю.

— Ага. Так тебя и пустили туда.

— А почему нет. После экспедиции Крузенштерна мы имеем вполне реальные возможности закрепиться там. Сейчас это никому не нужные острова. К тому же с русской морской базой. Станешь генерал-губернатором Мексики, будешь отвечать и за эти земли. А я буду пить кокосовый сок и ловить рыбу на атолловых рифах. Эх.

— И ты... ой простите, ваше величество, просто так отдадите трон?

— Да. Еще и парламент оставлю. Пока действует только Сенат, с минимумом прав. Но думаю постепенно, через земские думы, я смогу плавно ввести и парламент. Причем однопалатный.

— Не знал, что вы, ваше величество, как пишут в наших книгах, либераст.

— Еще какой. Ты не согласен с моим виденьем?

— Если честно, то нет. Я считаю, что России нужна сильная рука, — убежденно заявил Илья. Ого, вот у нас Берией и политический оппонент возник. Лаврентий тоже был за парламент. За свободно избираемый парламент с сильными законодательными функциями. Сам всегда удивлялся, палач, убийцы и цепной пес Сталина, был еще большим приверженцем демократии, чем я. И при том, на полном серьезе говорил, что при нем советские люди имели больше свободы, чем в моем, если судить по моим рассказам.

— И как ты это представляешь, сильную руку? А если при этой руке будет глупая голова? Нет. К тому же, чтобы быть самодержцем надо много работать. А я лентяй. Даже законы сочинять, тот еще труд. Знаешь сколько законов нашла моя канцелярия в земских думах, которые мы потом выставили на голосование для всех других дум? Больше двухсот.

— Много.

— Да, много. Правда, треть этих законов отменяли, или вносили поправки к предыдущим. А еще от трети было решено избавиться в рамках политики упрощения законодательства. А то, как оказалось, часть этих законов прекрасно подходили для двусмысленных чтений и получения взяток.

— Вот видите? Это только благодаря вашей императорской власти.

— Нет. О большей части нарушений я узнал из госсовета и из писем от уездных и волостных земств. Местное самоуправление нужно развивать.

— Может Вы и правы. Мой реципиент полностью тебя поддерживал. Даже в думу избирался, и в земство, уездное.

— Вот видишь. К тому же меня в этом вопросе поддерживает еще один попаданец.

— Что???

— Да. Здесь есть еще один попаданец, о котором я знаю.

— И где он? Я бы хотел увидеть нашего собрата по несчастью, или счастью, смотря как на это смотреть. Простите меня за тавтологию.

— Я сослал его в Сибирь.

— Как? За что?

— Незаконно подмял под себя угольные месторождения в Московской и Тульской губерниях, не платил податей, не имел разрешения на ведение таких работ. Плюс, при отъятии одной из земель, был убит владелец. Сам он не знал об этом. Но наказать я его должен был. Чтоб остальные знали, что даже своих не щажу.

— Удивили вы меня, ваше величество. И чего ему не сиделось?

— Хотел сделать мне сюрприз. Организовать добычу, переработку и подарить мне. Точнее казне. Но не успел, министр внутренних дел подсуетился. Кстати ты его должен знать.

— Кого, министра, или попаданца?

— Второго. Это Берия.

— Бл..ть. Простите ваше величество. Но это действительно удивительный день. Круче, чем тот, когда я сюда попал.

— Се ля ви. Ладно, хватит лирики. Переходим к делу. Ты как насчет послужить родине? Или все таки заделаешься купчиной?

— Бизнес жалко.

— Что оставить не на кого?

— Оставить то есть. Просто у меня столько идей. А мой партнер, хоть и еврей, но даже половины из того что знаю я, даже не представляет. А я бы мог как раз развить вам и экономику и прочее.

— Для этого у меня есть Берия. Он хоть и в ссылке, а все равно при деле. Занимается там связью, переселением, строительством острогов и крепостей, на границе с Китаем.

— Не спорю, как управленец он лучше меня, — удрученно произнес Илья.

— И меня. Так что не вешай нос. В армии у тебя будет прекрасная школа.

— Или дырка в голове.

— Да что ты все об этом.

— А вы выше величество под пушками стояли, отражали конную атаку?

— Под пуками ходил. Сам руководил батареей. С двумя эскадронами сдерживал прорыв гвардейцев Костюшко. Сам его лично в конной сшибке упокоил.

— Не знал. Точнее. Вспомнил. Есть что такое в памяти реципиента. Простите ваше величество. Разрешите приступать.

— Ха. Сразу бы так. Вызывай своего еврея. Будем оформлять тебе гостиный двор. Даю его тебе в аванс будущей службы. Но если напорешь косяков, верну обратно. Как, идет такой разговор?

— Да, вашество.

Я уже начал поднимать руку, чтобы привлечь внимание гофмейстера, как Илья немного дернулся.

— Еще ваше величество. Чуть не забыл. Я когда встречался с Петром Алексеевичем, Паленом, видел у него в гостях Жеребцову Ольгу.

— И? Кто это такая?

— Вы что истории совсем не учили. Эта сестра Зубовых, любовница английского посла Уитворта. Предположительно через нее шло финансирование убийства Павла в нашей истории.

— И ты видишь в этом некую угрозу? Хотя вполне возможно.

— Еще там был граф Строганов. Правда, на сколько я помню он в том заговоре не участвовал, — с сомнением проговорил Илья.

Для меня же эта новость стала довольно неприятной. И именно она делала возможность заговора вполне реальной. Алексей Васильевич, граф Де Бри, мне уже давно докладывал о настроениях среди крупных помещиков и гвардейцев. Первые были недовольны отменой крепостного права. Вторые, тем, что их заставляли воевать, урезали их вольности. В общем приставка гвардия, кроме повышенного жалования, давала им лишь право первыми идти в атаку. Строганов же вообще возглавлял партию помещиков как в Госсовета, так и в Сенате, И именно благодаря его деятельности процесс отмены крепостного права тормозился и шел совершенно медленно. Во многом из-за этого, то там то здесь вспыхивали крестьянские бунты, которые правда довольно быстро давились. Всех виновных обычно тут же определяли в Сибирь на поселения. Правда, была высказана мысли переселять в Поволжье, в соответствии с программой заселения дорог на калмыцких землях. Там как раз нужны были люди, как землю обрабатывать, так и выполнять программу облесения калмыцких земель. Последняя программа перекликалась как с указом Николая Первого, так и планом Сталина, в моем мире. А в этом проводимой Новосильцевым. Но было решено переселять туда отслуживших солдат, получавших от 15 до 30 соток земли, в зависимости от качества службы. После сокращения срока рекрутской службы, мы отправили на пенсию довольно много людей, которые теперь и заселяли наше Поволжье.

— Теперь я тебе верю. Со Строгановым у нас выходит довольно сильный затык. Я его сына отправил в Америку, а сам он является основным моим оппонентом в спорах об отмене крепостного права.

— Ну, так надо давить этот заговор!

— И как? На каком основании? Я конечно укажу все Дебри, расскажу расклады. Но. Нельзя. Просто так. Арестовывать. Людей. Нужны доказательства, и санкция судьи. А в данном случае не просто судьи, а комиссии из Сената. Так что придется выяснять, какие гвардейские части подвержены заговору, кто организатор. Может подтянуть часть верных войск. В общем план есть. его составлял еще Берия.

— Так может вернуть его?

— Пока нельзя. Ладно, хватит об этом думать, давай тебя обратно в армию оформлять.

С Ильей я провозился в итоге еще две недели, после которых он спешно отбыл на Кавказ, в распоряжение генерал-лейтенанта Николая Федоровича Ртищева, командующего кавказскими силами. И я снова остался один.

Заседание госсовета шло полным ходом. Гурьев Дмитрий Александрович, сменивший на посту министра промышленности Остермана, который перешел в совет старейшин по здоровью, докладывал о развитии программы кооперативных и артельных предприятий.

Если ужать его довольно длинное и пространное выступление, то можно сказать следующее. Переход от артелей к кооперативным артельным предприятиям шел... просто шел. Темпы были много меньшие, чем того хотелось. Но все же движение было, и движение это шло в сторону моих интересов. Помимо уже привычных в этом времени строительных, извозочных, посыльных и башмачных артелей, появлялись и более серьезные, так сказать производственные артели. Так например в Нижнем Новгороде — лидеру по движению современных реформ — уже действовали десять обувных кооперативных предприятий, которые занимались выпуском уже готовой обуви. Кожу они брали у кожевенных артельщиков, а также у маслодельных и разводчиков мясного скота. Вообще деревня, в особенности в нижегородской, тульской и курской губерниях (именно тех, где я начинал свою деятельность), стала основным источником появления артелей, кооперативов, и кооперативных предприятий. Одних маслодельных артелей уже насчитывалось около семи десятков. А деревенские артели по обслуживанию и аренде сеялок, косилок и стальных плугов вообще плодились как кролики. А чего может быть проще? Несколько мужиков, с сильными хозяйствами, скидывались и покупали сельхоз инвентарь, а затем сдавали обществу, общине или отдельным хуторянам. Последние, кстати все чаще и чаще становились основными клиентами таких артелей, так как часть общин предпочитала сама закупать эти устройства. А хуторян, в соответствии с новыми законами, становилось все больше и больше. Так вот, судя по докладу, быстрее всего артельное дело развивалось именно в моих бывших вотчинах, а так же в Петербурге и Москве. В последней, как в городе, так и в губернии, появлялось все больше и больше швейных артелей, которые, взяв льготный кредит для обществ, покупали ткацкие станки и становились вполне успешными конкурентами местным купцам и помещикам, занимавшимся тем же бизнесом. Так же Гурьев сделал дополнение к докладу, о том, что государево предприятие по производству ткацких станков уже не может справляться с спросом.

— Дмитрий Александрович, — произнес я, поднявшись со своего места. — Думаю стоит расширить производство, деньги выделить из собственных доходов предприятия. Так же, думаю стоит устроить торги по продаже привилегий на производство станков среди русских предпринимателей.

— Ваше величество, думаю это будет очень мудро.

— Продолжайте.

И Гурьев продолжил. Доклад заканчивался рассказом о первых артелей старателей, добывавших золото в Сибири. И что старатели уже положили в казну более 200 тысяч рублей.

Далее следовал доклад министра государственной экономики Николая Петровича Румянцева. Доклад начался со сбора податей и налогов. Сама ситуация была неоднозначна. После введения новых правил, передачи части налоговых сборов в ведение местного самоуправления, уменьшения в целом уровня государственных налогов, сборы значительно упали. Но, как следовало из доклада Румянцева, Нижегородская, Тульская, Курская губернии уже вышли на прежний уровень сбора, а то и превысили его. Сборы же в Санкт Петербурге и губернии только росли, в основном за счет пошлин на иностранную торговлю, организации торговых бирж. В остальных губерниях так же ждали скорейшего роста. По мнению Румянцева, рост сборов был обеспечен за счет... освобождения крестьян. В моих бывших вотчинах, где крепость была отменена еще в 1795 — начале 1796 года, крестьяне сильно прибавили в продуктивности своего хозяйствования. Так же они стали более активно участвовать в экономической жизни своего региона. Как собственно и помещики, лишившиеся своей бесплатной рабочей силы. Многие из них стали активно участвовать в производстве, торговле и других видах деятельности, которая приносила им прибыль. А значит приносила прибыль и государству.

— Вот видите Александр Сергеевич, — обратился я к своему самому непримиримому оппоненту, графу Строганову. — А вы продолжаете утверждать, что отмена крепостного права развалит страну и введет ее в нищету.

— Думаю, ваше величество, нас рассудит время, — довольно спокойно ответил пожилой граф.