— А уж тебе вообще надо о стену головой биться! Вот скажи, один я знаю про огромный топливный терминал в Выборгском заливе на острове Высоцком в пятнадцати километрах от моей дачи и в шестнадцати километрах от твоей службы? Там, на архипелаге островов народу тысячи две должно выжить, и от нежити им отбиваться легко, так как дорога к ним только через мост. Вооружены аборигены почти все и самое главное.... Ну, продолжишь?

Димыч встал и постучался головой о переборку. Задумчиво закончив мою фразу.

— Там стоят "Вторые Обер Псыки" — и Пан, почти по слогам, стукая кулаком по переборке, в такт словам, протянул — Вторая. Отдельная. Бригада. Пограничных. Сторожевых. Кораблей. В составе четырнадцати сторожевых "Тарантулов" по двести пятьдесят тонн водоизмещения, почти как наш Шутник, вооруженные двумя тридцатимиллиметровыми двустволками в башнях, бомбометами и торпедными аппаратами. Шикарный корабль по нынешним временам. И треть ребят я там знаю, мы не раз в Выборге "заседали"! — закончил Пан ударом кулака по лбу. — Харон! Почему ты раньше не сообразил!!!

Пожал плечами, глядя в темень за окном. Не рассказывать же что только сейчас мозг начинает отходить от удара непонимания, неприятия происходящего. И ответил

— Упреждая твое дальнейшее предложение, сейчас не полетим. Темно. Завтра слетаем на двух гидросамолетах, сядем прямо в Большую Пихтовую бухту и выясним, кто там живой и чем народ дышит. Второй самолет, от греха, пусть сверху полетает, понаблюдает, как у нас дела пойдут. Так что, иди, отсыпайся, утром вылетим рано.

— Лех, по хорошему туда надо на паре тройке "Крокодилов" лететь. Для солидности и на всякий случай. Пара беленьких гидросамолетиков только насмешить аборигенов Высоцка могут.

Махнул рукой — Так лети на "Крокодилах"! Что мешает?

— Топлива лишнего нет! Обидно. Ты бы хоть на день раньше додумался! — после паузы Димыч закончил — Ладно, давай на гидропланах слетаем, может, там и не выжил никто. Хотя, маловероятно такое. В Лужскую губу с утра отправлю катера, пусть проверят стройку, может, действительно все под боком, а мы "сложности преодолеваем".

На этом и разошлись. Катюха порадовалась, что завтра, наконец, полетаем. Мне, случайно высказанная идея, про забытых людей и поиске их с самолета, запала в душу — только с самолета до них не докричишься. Значит, будем выкидывать записки, которых понадобится много. Посадил Катюху за ноут сочинять коротенькую, но емкую "кричалку" для сброса с самолета. В идеале, в две строчки уложить — тогда будет удобно печатать, и резать стандартный лист на ленточки. Уложились в четыре строчки, что тоже неплохо. Две строчки зазывальные — про сладкую жизнь в Ломоносовском анклаве, с указанием дежурных радиочастот. Еще две строчки с описанием нежити, откуда берется и как ее упокаивать. Потом Катюха отправила "кричалку" на печать, и ушла спать, а я резаком нарезал пачку отпечатанных листов на полоски. Наделал полный полиэтиленовый пакет "ленточек", но сильно не выспался.

Четверг, третье мая, начался едва просинела полоска горизонта. Супруга, едва не напевая, впихивала в меня завтрак и ходила вокруг, пока я влезал в неопренку. У нас теперь такой порядок — на "дело" только в защите и полном вооружении. Всякое бывает, в том числе вынужденные посадки.

Пройдясь пешком до дебаркадера гидропорта, обнаружил там наших незаменимых двух "боевых бармалеев", привалившихся к стенке и дремлющих в обнимку с оружием. Катюха нас подняла, но не разбудила — так что, уселся рядом с Михаилом, погружаясь в дрему раньше, чем оперся о стену. Ждем Димыча, а Катюха пусть самолетом занимается.

Минут через пятнадцать приехал на велосипеде Александр, который первый, и, поприветствовав нас, сонно кивнувших, ушел готовить к полету Корвет. Еще через полчасика, когда сон, наконец, стал глубоким, приехал Пан, взвыли винты самолетов и начался новый рабочий день.

Едва пожав руку, Димыч впихнул мне пачку листов, и на мое удивленное восклицание кратко пояснил

— Список наливных судов и бункеровщиков, стоящих в порту и по Неве. Между прочим, секретная информация. Будешь осматривать набережные, проверь их наличие. По возможности.

Перелистывая страницы, впадал в оторопь. Нет, я знал, что порт у нас большой и даже десяток судов в нем смотрятся как окурок на поле стадиона. Но вот простой пример — бункеровщики, то бишь топливозаправщики, стоящие прямо в порту: "Владимир Шумаков" — пролив Невские Ворота, "Велта" — третий район порта, "Лиласте" — второй район порта, "Сескар" — Гутуевский остров, "Кейла" — Лесной мол, "Посейдон" — первый район порта, "Аура" — первый контейнерный терминал, "Гогланд" — Северная верфь, "Северянка" — Балтийский завод. И в каждом таком бункеровщике полторы тысячи тонн топлива, масла, воды и прочих потребных кораблям мелочей. Но это было только начало списка! "Амур" у Балтийского завода, "Сула" у терминала на Английской набережной были уже мельче, по тысяче тонн, зато и осадку имели три метра в грузу. А вот дальше пошли баржи. Самоходные баржи, такие как "Невский — 10, 11, 12, 13, 15, 17, 18, 20, 23, 26, 27, 28", грузоподъемностью в три с половиной тысячи тонн и скоростью хода восемнадцать километров в час. На рейде "Невский лесопарк", стоят танкеры "Волгонефть", на пять тысяч тонн. Еще такие танкеры на реке Свирь найти можно. Танкеры "Волго-флот", Танкеры "Балт-флот". Далее шли плавучие топливохранилища — не самоходные баржи, например тип Limosa, с грузоподъемностью две с половиной тысячи тонн. Таких и подобных барж много, их поставить рядами у одного из причалов мола Станции, и будет своя нефтебаза на сто тысяч тонн нефтепродуктов.

Это море топлива! Автомобиль, съедая в поездках ежедневно по пять литров бензина, за год сожжет полторы тонны топлива. Для тысячи машин одна баржа на два года заправок. Планируемая нефтебаза — на семьдесят лет заправок, если ее не пополнять. Для пятимиллионного города сто тысяч тонн вроде и не большой объем, на двадцать дней заправок миллиона машин, а для населения в тысячу раз меньше — запасы гигантские.

Еще в списках судов нашел личный интерес. "Маленькие" грузовые суденышки компактной группой стоящие у причала малого Резвого острова, что на Екатерингофке — шесть грузовичков от двадцати до тридцати метров длинной и до пятидесяти кубов объемами трюма. Малыши никого из больших дядек не интересуют, а вот бригаде бармалеев, обслуживающих порт Станции, будут в самый раз — тут и небольшой топливозаправщик и сборщик фекальных вод и сухогруз и рефрижератор. Идеально подобранный "коллектив" для обслуживания порта. Очень хорошо, что Димыч мне эту, несомненно, совершенно секретную бумажку выдал. Проснулся я моментально. И планы быстренько верстаться начали.

Летели парой на полутора тысячах курсом триста сорок три. Девяносто километров на скорости двести в час гидросамолеты прошли быстро. На самолете тут везде быстро. Димыч, просунув голову между креслами всю дорогу расписывал как все будет шикарно и что он там "все мели знает". Мне надоело.

— Димыч! Это ты нам оптимистические варианты рассказываешь. А хочешь я тебе пессимистический, но более реальный вариант расскажу? Больше тысячи человек на острове, с боевыми кораблями и нефтебазой. На кой демон им какая-то Станция? Они на горючку что хочешь выменяют. И отбиться от бандитов у них есть чем. И нежить им на острове не особо страшна. Чем ты этих, по их мнению, будущих богатеев, соблазнять собрался? "Сомкнем ряды плечо к плечу?". А им сюда может уже сейчас и девушек прехорошеньких везут на обмен и деликатесы любые, и тут капитан Панов на белом гидроплане с лозунгами. Как тебе вариант?

Димыч замолчал. Потом пробурчал "Я говорил, на Крокодилах лететь надо было" и откинулся на пассажирское кресло, промолчав всю оставшуюся дорогу.

На подлете к Высоцку Корвет с Александром и бармалеем Сергеем полез на высоту четырех тысяч, рассчитывая, что тридцатимиллиметровые зенитки Тарантулов их там не достанут. Мы наоборот, плавным снижением сбрасывали высоту до трехсот метров, идя на облет острова по побережью. Катюха вела ЭЛку, стискивая штурвал, я за супругу переживал и потел, Димыч с Мишей внимательно рассматривали землю, обмениваясь фразами и иногда выкрикивая нечто похожее на "во-во, побежал" или "и тут есть". Становилось понятно, что Высоцк отбился, правда, неизвестно с какими потерями. Лично я отвлекся от управления, только пролетая над бухтой — глянул место посадки и пересчитал сторожевые корабли. Маловато их тут стоит! Думал, хоть десяток будет, а у причала только пять Тарантулов. Может, и еще где стоят, но настроение померкло.

На втором круге к нам, между кресел, засунул голову Димыч и обрисовал ситуацию.

— Значит так. Живые есть, довольно много. И в погранчасти кто-то шариться, а один Тарантул нас двустволкой вел. Заметил? — я отрицательно качнул головой, Пан продолжил — В поселках были пожары, и один Тарантул заметно поврежден. Но в целом обстановка довольно мирная и по нам не стреляли. Садимся?

Подумав пару секунд, кивнул — Если есть шанс собрать еще пару душ, Харон упускать его не должен.

Сели как на параде, пройдя над гигантскими топливными танками нефтебазы, снизившись над Большой Пихтовой бухтой и миновав Высоцкие ворота, пошли на посадку в совершенно пустой внутренний Выборгский рейд, плюхнувшись вполне удачно, несмотря даже на то, что Катюха опять передержала ЭЛку на "выдерживании". На траверзе Травного островка подвернули вправо, и как заправский аэроглиссер подрулили прямо к ковшу с краном, севернее которого начинались причалы погранотряда с пришвартованными сторожевиками.

Тут оценил удобство выхода из самолета "по хребту". Развернув самолет хвостом к берегу и включив реверс можно килевую балку положить на песок пляжа и выйти из самолета по хребту как по сходням. Видимо, идея такой необычной компоновки входа "через багажник", была именно в этом. Я проникся. Хотя, все равно неудобно, так как швартовать самолет в этом положении оказалось сложно. Перемудрили саратовцы.

Излишне говорить, что на пляже нас встречали. Скорее даже, встречали Пана, вышедшего вперед, представившегося и сразу начавшего наводить справки о своих "сослуживцах", одновременно уверено идя вдоль причала к штабу бригады. Настолько уверенно, что толпа встречающих потянулась за ним, оставив на берегу двоих служивых с автоматами на ремне. Мысленно улыбнулся — первый раунд Пан выиграл.

Несмотря на то, что хотелось полазить по Тарантулу, мы втроем, с Катюхой и Мишей, чинно расселись прямо на бетоне слипа и заговорили о погоде, косясь на служивых, борющихся между приказом охранять и своим любопытством. Любопытство победило и уже минут через пять мы, в основном Катюха, бойко рассказывали о молочных реках и кисельных берегах. Даже предложили одному служивому быстренько сбегать и собрать пару тройку сержантов, чтоб нам рассказ не повторять. Повторять все равно пришлось. Трижды. Пока Пан промывал мозги офицерам, к нам стеклись рядовые и сержанты. Не много, но явно "депутаты". Потом подтянулись дядьки в брезентухах и с гладкостволом, представившиеся ходоками от "опшества". Потом еще третий раз, уже подробнее, говорили целой набежавшей толпе. Почувствовал себя "на броневике", вещая прямо с хребта ЭЛки толпе народа стоящей как в амфитеатре на бетонном слипе и торцах причалов.

Потом вернулся хмурый Пан. Молча протиснувшийся через толпу, и под наши недоумевающие взгляды, полезший в самолет. Придержал его "на хребте" и шепнул

— Поговори с народом. Поверь, сейчас будет в самый раз.

Вот тут Димыч и выдал немеркнущую речь "Куркули!", в которой развернуто обрисовал практически мой пессимистический вариант, разве что пока без рабства, упомянул про нежелании решать вопросы силой, иначе три десятка Крокодилов за минуту оставят "потерявших берега" руководителей и без кораблей и без нефтебазы. Но ответственность за все будущие проблемы и трения Ломоносовский анклав возлагает на Высоцк, в том числе и на каждого жителя острова. Если вы, как стадо травоядных, идете за пастухами на бойню, то не обижайтесь потом на мясокомбинат.

На этом спорном сравнении Пан речь завершил и с рыком "Да что им объяснять!!!" полез в "багажник". Я трагическим жестом развел руки и парой тройкой предложений развил идеи Димыча проведя исторические параллели с Тортугой и Карибской вольницей.

Уже пропустив в кабину Катюху с Мишей, посмотрел на толпу. Такие разные люди и такие одинаковые выражения лиц. С превалирующей мыслью "я человек маленький, что я могу сделать?!". Решил вместо точки поставить в разговоре многоточие. Вытащил ракетницу, под примолкший гул толпы. Вытянул из нее "мясорубку" и вставил обычный сигнальный патрон красного огня. Других не было. Защелкнул ствол, умышленно громко лязгнув, привлекая к себе максимум внимания толпы

— В анклаве мой позывной Харон. Я собираю души, как и вы, заблудившиеся в новом мире. Не одну тысячу уже собрал. Видел я и благодарность и ханжество, видел геройство и скупость. Все было, и все прошло. С этой ракетницы я упокоил первую для себя нежить в новой эпохе. Она как талисман, помогает мне выжить и собирать людей. Я оставлю ее вам. Сейчас мы полетим с разведкой в Выборг, а вы идите и спросите у своих начальников, как дальше жить будете. Если вам потребуется перевозчик душ Харон, то на обратном пути я облечу остров и буду ждать взлетевшей ракеты. Тогда я спущусь за своей ракетницей, и мы начнем переселение тех, кто захочет уйти. Если не дождусь сигнала, то я уйду. И вернусь сюда, может, через год, может, больше. Не знаю, когда вы переругаетесь со всем миром. Но переругаетесь обязательно, об этом история человечества кричит из глубин веков, но никто ее не слушает. Вот тогда, где-то на руинах сгоревшей нефтебазы или на развалинах домов, я подберу свою ракетницу. Все же она мой талисман и оставлять ее у вас навсегда не буду.

Спустился по хребту гидроплана к слипу и вручил ракетницу намеченному еще в начале речи дядьке. Вроде, правильный дядька, с правильными реакциями на мои слова. Ракетницу жаль, она действительно как талисман стала. Но ведь и выгореть может!

Поднимаясь обратно в самолет, закончил банальным — На сим позвольте откланяться.

Взвывшие винты закрутили водяную взвесь, обдувая толпу, так и не расходящуюся со слипа. Умышленно взлетали на юг, чтоб развернутся и еще раз пройти над собравшимися. Толпа оказалась изрядной, чего с воды видно не было, и сейчас она бурлила, как карбид в воде. Еще бы кто спичку к ней поднес бы....

Летели к Выборгу в молчании. Сверху к нам "на хвост" упал Корвет, радостно вдыхая не такую разряженную, как на высоте, атмосферу. Димыч неотрывно смотрел в боковое окно, будто разглядев нечто важное в отблескивающих водах залива. Катюха напряженно следила за самолетом, а Михаил уже дремал. Вот и слетали "к сослуживцам".

Над Выборгом ожила рация, опять требуя представиться. Пощелкал тумблерами СПУ, перекинув связь на Димыча, он им пусть представляется, или посылает, мне Евклидово. Между тем под крылом мелькнул Замковый остров служащий хорошим ориентиром. Пологим правым виражем пошли над центром города, осматривая его с полукилометровой высоты.