В конечном счете, пришельцы не смогли в полной мере воспользоваться первоначальными преимуществами, и стало ясно, что в то время как войну начали их неожиданные атаки и уничтожения планет, пришельцы были далеко не полностью мобилизованы и, возможно, даже также не готовы к войне, как и человечество. Такое восприятие усилилось в средние годы войны, во время которых пришельцы неоднократно предпринимали попытки немедленно выиграть войну, в нападениях, которым, казалось бы, лишь немного не хватало достаточной мощи.
По мере ослабления ощущения кризиса, правительство и армия отступали от чрезмерной политики раннего военного периода. В то время как сил по-прежнему чрезвычайно не хватало, время между контрактом и отбытием росло, время обучения удлинялось и была проведена черта, не допускающая к бою рекрутов младше тринадцати. В то время как отчасти это было вызвано давлением со стороны МСЁ и тех элементов правительства, что представляли родителей и детей, многие причины были прагматичны. Более мягкое введение в бой повышало боевой дух, а лучше обученные старшие девушки в бою были доказуемо эффективнее. Без угрозы неизбежной катастрофы, военные могли позволить себе мыслить в более долгих масштабах, сосредоточившись на создании высококачественных отрядов, не бросая всех немедленно в бой.
Для многих в МСЁ и Управлении этих незначительных уступок было недостаточно. Ссылаясь на прагматизм, эмоции и этику они утверждали, что нынешняя система обучения негуманна, и что ожидание по меньшей мере двадцатилетия повысит показатели выживаемости и качество развернутых отрядов, особенно ввиду нехватки волшебниц. Эти аргументы сложно оспорить, и само выживание этой аварийной системы свидетельствует о фронтовом кадровом голоде, жаждущем как можно больше магов.
Общественное мнение в мирах Ядра и внутренних развивающихся, сейчас в основном свободных от неминуемой угрозы появления в небе кораблей пришельцев, подавляющим большинством поддерживает более гуманные методы, и Военное дело практически на каждом заседании Директората говорит о необходимости ускорить практику постепенного снятия военного напряжения. Уже сейчас военные суб-представители и старшие офицеры открыто обсуждают это ускорение, и представляется очевидным, что если нынешний Евфратский кризис закончится удовлетворительно, все изменится.
Единственная причина считать иное проистекает из Генерального штаба, по этому вопросу решительно хранящему молчание, несмотря на присутствие столь мощных сторонников МСЁ как маршалы Эрвинмарк и Томоэ. Многие полагают, что это молчание указывает на то, что война проходит хуже, чем считается.
— Клифтон Бейли, онлайн статья, «Противоречия в военной политике».
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
Отдел психического здоровья (ОПЗ) МСЁ, как и многие другие отделы МСЁ, происходит из формализации и бюрократизации политики, сопровождающей ранне-средние этапы формирования организации. Пусть, возможно, и требующийся много ранее, отдел был сформирован лишь вскоре после создания судебной системы, что само по себе являлось продуктом возрастающей компетенции Гвардии душ в захвате, а не убийстве «преступных» волшебниц.
Поскольку судебная система все больше и больше девушек отправляла в заключение, а не на казнь, затраты и трудности по удержанию такого множества, по сути, сверхсильных девушек в тайном плену начали напрягать ресурсы зарождающегося МСЁ, особенно в виде кубов горя. Неожиданно возник значительный интерес к реабилитации девушек, восстановление которых ранее считалось невозможным. У большинства таких девушек были значимые смягчающие обстоятельства 〈и сломленные после тяжелой травмы разумы,〉①, и они были, по крайней мере теоретически, прощаемы за свои преступления; хладнокровных убийц 〈— серийных убийц, на руках которых было слишком много крови, чтобы прощать их, невзирая на безумие —〉① вместо этого обрекали на казнь 〈церемониальным молотом〉①.
〈В то же время, бремя Оберегающего заключения — «поддержки» — также начало давить на ресурсы системы. В то время как затраты были низки по сравнению с затратами на усиленное пленение, и весь процесс был гораздо более популярен, он указал на дополнительные нужды системы.〉①
Первоначальные усилия по реабилитации были весьма конкретными, опирающимися на вмешательство членов бывшей команды и подруг, телепатов и психотерапевтов-консультантов — хранящих молчание благодаря убеждению, подкупу и угрозам. Вскоре стало понятно, что требуется большее, и всего через год после вынесения первых судебных решений Комитет руководителей с типичным эвфемизмом проголосовал за создание нового отдела «для реабилитации и исцеления девушек, слишком пострадавших для функционирования, и для защиты благополучия новых контрактниц».
Изначально считающаяся лишь раздражающим бюрократическим вторжением в то, что должно быть делом команды, именно вторая функция в конечном счете стала опорой ОПЗ, когда организация телепатов, эмпатов и психотерапевтов снова и снова доказывала свою ценность, успешно прогнозируя срывы и предотвращая катастрофы. В итоге для новеньких стало обычаем и законом представляться для первоначальной оценки ОПЗ, и эта практика сохраняется и по сей день.
Изначально отстраненное и уважающее приватность взаимодействие с Гвардией душ 〈, Черным сердцем〉③ и множеством пострадавших 〈и обезумевших〉① заключенных ожесточило организацию, изменив ее внутреннюю культуру, и не прошло много времени, прежде чем ОПЗ научился использовать свои ресурсы и телепатов, чтобы расширить сеть наблюдения на всю организацию 〈, во имя обнаружения и предотвращения отчаяния, прежде чем это произойдет〉①. По прошествии лет организация стала все искуснее в своей функции и расширила роль, став, среди прочего, де-факто поставщиком медицинских услуг. К моменту завершения МСЁ глобализации, ОПЗ экономил организации миллионы кубов горя и около двадцати триллионов долларов США в год (в долларах 2100 года).
〈Именно эта возможность наблюдения, помимо психологических способностей членов, привела к исключительно тесным связям с Гвардией душ〈, а позднее и с Черным сердцем〉③, и эти связи многие считают вредящими профессионализму организации.〉②
Из-за своей уникальной роли ОПЗ стал одним из самых мощных отделов МСЁ, оказывая свое влияние через готовность влиятельных бывших пациентов и с собранной через вездесущую сеть наблюдения информацией. ОПЗ гордится своим профессионализмом в конфиденциальности взаимодействия с пациентом, однако старательно отделяет деликатные личные данные от не деликатных, но по-прежнему ценных. 〈Было лишь несколько исключений из данного правила, все они в делах первостепенной важности. В некоторых из них было задействовано Черное сердце. Также стоит отметить, что ОПЗ распространяет политику конфиденциальности только на членов МСЁ.〉④
〈Одна из менее известных ролей ОПЗ как официального советника по вопросам человеческого поведения заключается в предоставлении инкубаторам по требованию услуги консультации, что, теоретически, в целом на пользу улучшает понимание инкубаторами человечества, особенно если они приводят в действие план. Однако ОПЗ по своему усмотрению иногда отказывается отвечать на вопросы, либо решает, что для ответа требуется одобрение Исполнителя.〉③
〈Возможно, чернейшим аспектом ОПЗ является участие в переформатировании, практике, когда могущественный телепат, обычно несколько, в силах стереть у индивидуума воспоминания, травматические либо иные. Зарезервированная для труднейших из безумных девушек или чернейших операций Черного сердца, каждая процедура требует одобрения Тайного исполнительного подкомитета по черным операциям. Будет неразумно обсуждать здесь нетерапевтическое применение, но стоит отметить, что терапевтическое позволило ОПЗ сохранить гордую запись реабилитации-почти-всех когда-либо переданных им девушек.〉④
Однако несмотря на значительное влияние, ОПЗ стал печально известен за политику невмешательства, задействуя политическую власть лишь по вопросам, которые он считает жизненно важными для психического здоровья всех волшебниц. Касательно других вопросов он твердо придерживается консультативной позиции.
В течение пяти лет после основания ОПЗ тюремное заключение как политика МСЁ было прекращено из-за сложностей удержания волшебниц. Осужденные за преступления либо передавались ОПЗ, либо получали другие виды наказания, включая штрафы, обязательную службу в непривлекательных местах или, как самое серьезное, ограниченное удержание кубов горя. Судебные казни были прекращены с началом войны и после вмешательства Управления. 〈Однако на практике правительство во многих случаях закрывает на это глаза, если преступление достаточно отвратительно. К счастью, сейчас это чрезвычайно редко, и так было с момента окончания Объединительных войн.〉③
— Джулиан Брэдшоу, «Махо-сёдзё: их мир, их история», выдержка.
— И ты уверена, что я была мертва? — на человеческом стандартном спросила Кёко. Ее голос был непривычно вежлив, но несколько команден.
У Рёко было четкое ощущение того, как ее изучают двенадцатью пар глаз, рассекающих ее взглядами.
— Сложно сказать, — опустила она взгляд на свои руки. — Я ничего не могла почувствовать, и не думаю, что контролировала свои действия.
Она вновь подняла глаза на ряд девушек, сидящих на противоположной стороне полукруглого стола. Если точнее, двенадцать сидели за полукругом дальней стороны, разглядывая ее, а они с Асакой сидели на ровной стороне, глядя в ответ, но не в состоянии увидеть всех их разом. Рёко настояла, чтобы Асака была здесь. Она согласилась встретиться с Богословским советом, потому что ей было любопытно, но ей не хотелось быть заживо съеденной следователями, которые, насколько она знала, вполне могли быть умелыми инквизиторами.
Почти все присутствовали в виде симулякров, голографические подростки и молодые женщины потягивали невидимую воду или опирались локтями на невидимые столы, слегка переливающиеся руки погружались в деревянную поверхность.
В отличие от некоторых богаче украшенных областей центра культа, в этой комнате не было стекла. Это была простая затемненная деревянная комната, оживляемая лишь украшающим противоположную стену набором драгоценных камней, расположенных как огромная звезда из синтетического розового сапфира, окруженная меньшими черными.
«Не позволь атмосфере до тебя добраться, — не глядя в сторону Рёко, подумала Асака. — Помни, ты согласилась прийти сюда. Ты не член Культа. У них нет над тобой власти».
— Однако, — через мгновение продолжила Рёко. — В видении Асака выглядела весьма уверенной в ее смерти. А через мгновение и… э-э, другая девушка, Кисида-сан. Даже не похоже было, чтобы они проверили.
Рёко поняла, что говорить на человеческом стандартном было несколько неудобно. Для нее это был язык, отрабатываемый на занятиях в классе, либо встречающийся в онлайн форме. Она явно более чем достаточно читала и слушала на этом языке, но, как она только что поняла, почти никогда на нем не говорила. Языковой модуль в мозге заметно помогал, но все равно оставались неправильности. К примеру, она настолько привыкла добавлять хонорифики к именам незнакомых ей людей, особенно в формальных ситуациях, что споткнулась и вставила японскую версию «Кисиды», тогда как в стандартном хонорификов не было. К тому же не помогло, что ей пришлось спешно искать фамилию Маки, так как она так и не взглянула на нее и ни от кого не слышала.
Она начала немного понимать, через что пришлось пройти Симоне после переезда в Японию настолько издалека. Она задумалась о недавнем поведении девушки, учитывая ее появление в видении, прямо между странной сценой с баком и встречей Рёко с… с…
С кем? С Богиней? Это не мог быть кто-то еще. Ее потрясло, что этот безумный культ перед ней оказался в чем-то прав. Она…
Нет, прямо сейчас она не могла об этом задумываться. Слишком многое нужно было осознать. Придется отложить на некоторое время. А сейчас ей нужно сосредоточиться на конкретном.
— Если так подумали остальные, то она и правда должна быть мертва — то есть, в видении, — сказала сидящая сразу справа от Кёко девушка с хвостиками. Внутренний каталог Рёко пометил ее как «Танака Юи, основательница МСЁ». — Во всяком случае, странно задавать этот вопрос, — закончила девушка. В отличие от большинства остальных, она присутствовала лично.
— Я лишь хотела убедиться, — обернулась взглянуть на Юи Кёко. — Сидзуки новенькая; она не знает, как определить истинную смерть.
Она повернулась обратно к Рёко.
— Для справки, — сказала она. — Это можно сделать, ощутив самоцвет души. Самоцвет серьезно раненой девушки испускает немалую силу, пытаясь восстановить ее, если только связь не оборвана. Это не надежно, но достаточно достоверно.
— Здесь многое не складывается, — сказала сидящая строго справа от Рёко девушка — Мина Монтальчини — покачав головой, упали на глаза длинные волосы. — Почему Кёко возглавляла десант? Что она вообще делала в бою?
— Я порой направляюсь на фронт, — сухо сказала Кёко.
— Но редко для чего-то подобного, — сказала Монтальчини.
— Может, это символично или вроде того, — подумав, сказала Рёко.
— Вряд ли, — мгновенно ответила Кёко. — Очень мало случаев, когда Богиня использовала символизм. Похоже, ей он не слишком нравится.
— О, — озвучила Рёко.
— Как сказать, — продолжила Монтальчини. — Как думаешь, там было что-то символичное? Вспомни.
Рёко припомнила, как и приказали. Было несколько моментов, которые могли быть, но та часть, что они обсуждали, часть, что она раскрыла, выглядела довольно прямолинейно.
— Я так не думаю, — сказала она.
— Есть и другая проблема, — сказала Асака, удивив Рёко вступлением в разговор. — Рёко сказала, что Кёко, похоже, убило промахнувшимся рельсотроном подводной лодки, так как барьер все еще был установлен, но у такого удара недостаточно мощи, чтобы разбить самоцвет души. Пока оболочка на месте. Оболочка самоцвета души разрабатывалась для защиты именно от подобных повреждений.
— Может, она уже была повреждена, — предположила одна из богословов. — Похоже было, что она уже побывала в серьезном бою?
Рёко снова вспомнила видение.
— Нет, — сказала она. — Во всяком случае, я не заметила никаких травм. Самоцвет души выглядел в порядке. Все приманки ярко светились.
