Обиженный нахмурился и резко метнулся в сторону. Тут же раздался крик, а затем хрип задыхающегося человека. Буквально за мгновение Пехота успел переместиться от девушки до обидчика. Он схватил его за горло и не спеша начать душить. Глаза умирающего человека закатились в предсмертной судороге. Семен очнувшись от внезапного столбняка, попытался помочь другу. Однако сильный удар в солнечное сплетение согнул молодого человека пополам, заставил забыть на долгое время о помощи другу.
— Отпусти его, — девичий голос звонко прозвучал за спиной Пашки. — Он не причем. Я просто не люблю большие букеты.
Задира ослабил хватку, а затем выпустил хрипящего человека. Все с ужасом смотрели на происходящие. Михаил задыхался и кашлял. Семен корчился от боли рядом.
— Значит так, доходяги! — Безумный юнец поднял голову и хищно улыбнувшись, посмотрел на присутствующих парней. — Что бы завтра! Все! В шесть утра! Были на новом полигоне! — Он шмыгнул носом и вытер его рукавом. — Там я научу вас уважительно относиться к старшим по званию! А то — распустились тут без дисциплины! Майоров ВДВ уже не уважают. — Он громко щелкнул костяшками пальцев. — Ну, ни чего — ни чего! Это мы исправим! В течение дня — я приведу вас в порядок. Завтра вы хлебнете пота — сапоги полными будут!
— Так мы же не стражники? — из толпы донеслось недовольно. — Нам-то, зачем собираться?
— Только, что объявлена мобилизация! — задира важно объявил присутствующим. — Необходимо срочно испытать новую полосу препятствий. — Пехота грозно помахал кулаком. — И не дай бог кто не придет!
Рыжий "военком" произведя впечатление на "золотую" молодежь, резко повернулся и быстро пошел по улице в сторону помещичьего дома. Новую идею надо было срочно согласовать с "вышестоящими органами".
К следующему свиданию Варя причипурилась. Снова надела новую косынку и раньше всех пришла к приметной березе. Постепенно стали подходить другие девушки. Время шло. Удалые молодцы не появлялись. "Лебедушки" затянули грустную песню.
— А почему ребят не видать? — Марина обратилась к подругам. — И на улице тоскливо. И песни петь — желания нет.
— Да как их увидишь? — Аленка вступила в разговор. Она стала разгневанно махать руками. — Загонял их рыжий изверг — до смерти!
— Какой ещё изверг? — невысокая Галина проявила интерес. Она ничего не знала о событиях произошедших накануне.
— Какой... — какой? — Алена произнесла недовольно. Обиженная влюбленная недовольно кивнула в сторону сидевшей возле дома девушки. — Это ты вон, у Варьки спроси. У этой кулёмы — хромоногой. Её хахаль — наших ребят попортил. Лежат дома теперь. Ходить не могут. Мозоли кровяные у всех. — Глаза девушки метали молнии. — И где она только нашла его? И главное сидела на грядке пять лет — как редька. Не слазила с завалинки своей. А теперь — ту да же! Любовь, видите ли, у неё. А мой Мишаня... Он такой слабенький. Такой беззащитный. Ох! Ему так больно — меня даже домой к нему не пустили!
Внезапно из угла лукерьиной избы вышел рыжий влюблённый. Он подошел к Варваре и молча, протянул ей букет больших красных тюльпанов. Девушка взяла невиданные ранее цветы и стала разглядывать их. На улице наступила тишина. Такого никто не ожидал.
— Цветы возьму, — произнесла искусительница звонко. Она наклонила лицо и ощутила приятный запах. — Очень красивые. А знакомиться не буду. — Неприступная гордо подняла голову. Широко открыла большие глаза. Захлопала ресницами. — Нельзя знакомиться с незнакомцами на улице, да ещё в первый день. Не хорошо это. Не по-людски.
Молодой человек покраснел, сжал губы, недовольно развернулся и расстроено пошел прочь по улице.
На следующий день Пашка на "свидание" не пришел. Через день его не было снова. Девушка, искусав губы от обиды, сидела на своем прежнем месте. К ней осторожно подошла Лукерья. Присела рядом.
— Ох, Варька! — собеседница глубоко вздохнула растроганная горем девчушки. — Ну и глупая же ты баба! — Она заправила выглянувшие волосы в платок. Покачала головой. Положила руки на колени. — В кои-то веки с тобой парень попытался познакомиться, а ты ему от ворот поворот. Что ты добиваешься? Ждешь, когда красный молодец за тобой на белом коне приедет? Так можешь не дождаться! Будешь всю жизнь старой дурехой на завалинке сидеть — смотреть через пень на колоду. Погляди на себя! Кому ты хромоногая нужна? А он найдет себе другую! Вон, Ульянка — целый день про него расспрашивала.
— Вот и пусть забирает, — несчастная страдалица произнесла чуть не плача. — А я себе найду другого — во сто раз краше! На нем не сошёлся свет клином! И вообще, какое тебе дело? — Девушка насупилась. Сердце её тоскливо заныло. В душе давно скреблись кошки.
— Ой, ли? — не поверив девичьей отговорке "в сердцах" воскликнула Лукерья. — Полно петь соловьем на сосне! А вообще мне до вас голубков — дела нет никакого. Делайте, что хотите!
Женщина обиженно отвела взгляд в сторону и на несколько минут замолчала. Затем повернулась к страдалице и снова произнесла. — Тебя несчастную жалко. Чувствую просто... — Собеседница взяла паузу, очень глубоко вздохнула. — Не придет он к тебе больше. Сердцем чувствую — не будет его ни сегодня, ни завтра. Я слышала, что он уехал в какую-то далекую — предалекую кодировку. Барин его далече отправил. Где это, Лапонька — я не знаю. Только чувствую далеко это — очень далеко. Вернется оттуда али нет — никто не ведает. Так, что... похоже... упустила ты свое счастье, Хромоношка! Упустила!
Глава 23.
Небольшой разъезд.
Таможенная застава.
Очень далеко от Таганово и Москвы.
— Вот гляжу я на вас, господа хорошие и не верю вам! — черноглазый мытник с пренебрежением обратился к проезжим торговцам. Он раздосадовано вздохнул. Вытянул хитрое "лисье" лицо. Почесал мочальную бородку. — Не по нраву мне ваши постные рожи! Особенно твоя! — Таможенник пощелкал пальцами, выбрал жертву и указал на пухлого мужика в помятой одежде. — Какой-то ты неприятный на вид. Похож — на... на сморщенный крендель. И пахнет от тебя — будто капуста заквасилась в погребе. — Он не спеша подошел к человеку вплотную и уставился ему прямо в глаза. — Нехорошее у меня предчувствие с утра — не к добру это! Чую сегодня, сердобольный — не твой день! Путь — дорога у тебя не заладиться.
Выдержав паузу "чинуша" продолжил скептически осматривать проезжих купцов собравшихся недалеко от таможенного поста. Недовольно переводил взгляд с одной "жертвы" на другую. Как дознаватель хмурил лоб, раздувал ноздри и требовательно вглядывался в каждую деталь в одежде путников.
Недалеко от проверяющего документы на товар, возле шлагбаума расположились двое стрельцов. Парни весело "скалили зубы". Со стороны было понятно, что для них это было увлекательное представление. Чуть в стороне, у небольшого костра сидел пожилой дьякон. Оторвавшись от приготовления похлебки, он также с интересом наблюдал за происходящим.
— Не зря начальство признало Феоктиста Пупочкина самым ответственным служакой во всем околотке! Я таков! Меня — все бояться и уважают, — мытник остановился напротив возницы в поношенном армяке. Нахмурил брови. Важно поднял палец. — Только в этом месяце за незаконный провоз товара мной было поймано три "кнута"! — Он гордо вскинул вверх расщеперенную руку. — Промыт за уклонение от оплаты мыта составил — пять рублей! И это "есщо" — я начал работать недавно. То ли будет — когда я стану искушенным и всех выведу на чистую воду!
Целовальник зашел за спины собравшихся обозников и окинул взглядом повозки с грузом. Одобрительно покачал головой. Обратился к крайнему из присутствующих. — Где-то в глубине души — я вам не верю! Чувствую... — вы не несхожи на торговых людей! — Чинуша пристально посмотрел в глаза съежившемуся человеку. — Да, и вообще! Я вот, что думаю — вы не православные! Нерусячи — вы! Нет в вас нашего богатырского духа. — Он обернулся к стражникам за поддержкой, довольный своей догадкой. Охранники закивали головами, еле сдерживая смех.
— А известно ли вам, дорогие заморские гости, что торговый устав утвержденный ещё Царем — Батюшкой Алексеем Михайловичем запрещает немцам торговать на Руси. И теперь за нарушение его царской воли вас — поганых басурман бросят в колодки. А затем высекут кнутом или изобьют батогами. Товары конечно конфискуют. А мне... — Контролёр замолчал на мгновение, подсчитывая что-то в уме. — А мне, будет награда, наверное! — Честный "буквоед" помпезно закрыл глаза, потер ладоши, и с удовольствием представил своё большое вознаграждение.
— Как же так? Отец милостивый! — старший каравана вышел из группы и начал быстро оправдываться. — Али на нас "хреста" нет? Мы — да не русские люди? Ты хоть посмотри на нас внимательно! Речь нашу послушай. Бороды наши потрогай.
— А ну! Побожитесь по-нашему, — хитрый плут прищурил один глаз и хитро посмотрел другим на потенциальных жертв.
— Вот, тебе истинный крест, — караванщики вытащили из под нательных рубах кресты и начали крестится. На поляне зазвучала молитва.
— Всё равно непонятно, — Феоктист отказывался верить своим ушам. — Согласен, говорите по-нашему, без акцента. И молитву произносите правильно — вроде. Но, что-то здесь не то... А — знаю! Пьете, чай безбожно — пригубляете до умопомрачения. Ишь, мордасы у всех красные.
Внезапно стряпчему в голову пришла крамольная мысль. Глаза его засветились. Он снова воспрял духом. Выпрямился. Гордо развел плечи. И ехидно произнес. — Всё! Я, догадался — где подстава. У вас — документы фальшивые! Скорее всего, купленные "на стороне"! А за подделку документов вас греховодников ждут пытки. Потом четвертование или дыба. Изделия ваши — разумеется на продажу. А мне... — Он глубоко вздохнул и с надеждой посмотрел на гостей заставы. — Мне, скорее всего... Жалование подымут — на целых два целковых!
— Что, ты! Кормилиц! — мужики замахали руками и затрясли бородами. — Упаси господи от лихо такого! Как можно? У нас все по правилам. По закону. Вот, погляди бумаги. Вот подписи, расписки, печать.
Законник принял грамоты. Внимательно осмотрел их. — Говорите по закону... — Он небрежно облизал пальцы, перелистал листы. — Вот это и странно, что вроде всё правильно — всё по закону. А контрабандисты? Они ведь такие пошли — ушлые! Их же когда надо — днем с огнем не сыщешь. Но стоит только отвернуться как они повсюду — ползут со всех сторон как тараканы.
Пупочкин взял паузу. Пошамкал губами, а затем вкрадчиво обратился к старшему каравана. — Как говоришь твоя фамилия?
— Толстоногов — я. Зовут меня Илья. Приказчиком буду. Везу товары купцу Коробейникову и его компаньону Алешке Воронцову.
— Толстоногов... Толстоногов, — "бумагомарака" оторвал взгляд от документов. Посмотрел куда-то в сторону. Прикусил губу. Задумался на мгновение. — Странная фамилия? Неприятная. Какая-то шершавая на языке... По-моему она уже звучала где-то? Точно — в сыскных листах!
— Почему странная? — Лицо торговца покраснело от прилива крови. Он заволновался и начал суетиться. — Что, Вы! Побойтесь бога! Фамилия — как фамилия. Обычная фамилия.
— Послушай, голубчик! — новая идея сформировалась в голове таможенника. — Пошто, ты мне голову морочишь! Ведь это твой родный брат организовал "поход за зипунами" вместе с вором и разбойником Стенькой Разиным в семьдесят пятом году? А когда его поймали и осудили — то сбежал из острога с монахиней Арзамасской. Потом ещё сказывали, что злодей ограбил по дороге карету, сжег два поместья и людишек сорок душ загубил. Ну, что скажешь про брата своего? Почему молчишь — язык отсох?
— Помилуй, Бог, господин хороший! Смилуйся! Что Вы такое говорите? Нет у меня братьев и сестёр на этом свете. Я сирота — сиротинушка. Обычный божий человек. Всю жизнь в Москве — среди торгового люда. Первый раз из дома за товаром выехал.
— Как-то не уверенно и не складно отвечаешь? И зенки в сторону воротишь? И бровь у тебя дергается? Ладно, пес с тобой! Пойдем. Поглядим — что везёте?
"Старший уполномоченный по особо важным делам на таможне" пошел вдоль повозок. Он гордо задрал голову и как индюк стал важно перебирать ногами. Группа купцов посеменила за ним следом.
— Итак! — мытник начал читать вводную лекцию для "забитых глупостью деревенщин" впервые оказавшихся на границе. — Напоминаю, что отдельные платежи за мелкие пошлины такие как: подушное, косвенный мыт, сотая, тридцатая, десятое, овальное, мостовое, гостиное, уборка конюшен, на мелкие нужды золотаря, писчие потребности и прочая — теперь платить не нужно...
— Слава тебе, Господи! — путники не дослушав, перебили чиновника. — Святая, Богородица! Ты услышала наши молитвы! Есть-таки правда на земле! А то чего только пустобрёхи не наплетут про таможню?
— Окстись, ворье постылое! — чиновник остановился и "резко обрушился" на торговцев. — Хуже ворон на гороховом поле! Нечего мне зубы заговаривать! На заставе нет юродивых и умалишенных. Дослушайте до конца! Платить не надо по отдельности — так как всё включено в общую плату. Теперь за каждый товар определена цена. Один товар — одна цена.
Таможенник остановился возле телеги с необычными объемными ящиками. На одном из них была большая надпись — Дизельный генератор. (Не кантовать). Опасно!
— Это ещё, что? — проверяющий открыл рот, и повернулся к сопровождающим.
— Личные вещи, переданные в дар помещику Воронцову, — старший каравана ответил быстро, не моргнув глазом. — Вот документы и список содержимого.
— Нет! Глянь, какие умные? — должностное лицо надуло губы и недовольно обернулось к солдатам. "Красноречиво" шмыгнуло носом. — Греховодники! Узнали, за что пошлину не берут! — Теперь прут вещички возами. Устроили из границы проходной двор. Аспиды — а не люди! Так и казну пустят по ветру. Ой, чую — неспроста это! Ох, видно придется милостыню просить скоро и в церкви стоять с протянутой рукой.
— Непорядок, Феоктист Никифорович! — дьякон сидевший у костра, поддержал сборщика пошлины. — Скоро с такой службой кушать станет нечего! Будем грызть корочку березы как суслики и водичку хлебать из луж. Ты уж защити нас сердобольных! Покумекай, там внимательно! Не оплошай — голодать-то не хочется! А мы уж так и быть — подмогнем!
Пупочкин получив поддержку от народных масс, на минуту задумался. Нервно подергал головой. Почесал затылок. Зло ухмыльнулся и грозно произнес. — Только пусть ваш Воронцов докажет, что это его вещи. — Он причмокнул губами. Поднял к верху левую бровь. — А то может быть они ворованные? Тут намедни на соседней заставе боярский обоз разорили! Неизвестные увели в ночь двенадцать подвод чистого серебра!
— Не дай Бог! Святые угодники московские, — старший каравана перекрестился и протянул бумаги мытнику. — Вот. Тут, дарственное письмо, перечень предметов и даже схема сборки этого... — того чего он дарит.
— Ну-ка, дай погляжу! — таможенник развернул одну из бумажек и стал читать...
Дорогой Алексей!
Я узнал, что ты решил выполнить обет отца и заняться выращиванием редкого овоща — таганофеля.
Когда я был молод, и томим юношескими помыслами я придумал и изготовил предметы из различных пород древесины, глины, железа. Они, по моему мнению, должны были улучшить урожайность корнеплода.
