Он не спешил что-то обещать. Не потому, что не хотел отвечать. Правителей государств могла интересовать только одна вещь — политика (не важно, были ли их подданные людьми или эльфами). Просто юноша не был уверен в том, что сможет ответить. За последние два года он ни разу не выезжал из родового замка, поэтому имел очень приблизительное представление о том, что происходило в Империи.
— Говорят, что обстановка в Империи сейчас неспокойная. Некоторые утверждают, что возможна война,— произнесла королева.
— Да, обстановка немного тревожная,— согласно кивнул Джай,— но никто не говорит о войне. С Лавиэном и Ванааном были подписаны мирные соглашения. С Дарией заключен договор о соблюдении границ. И пока нет оснований предполагать, что они будут нарушены.
Вообще-то, основания для этого были (и Джаю это было известно, как никому другому). Но доказательств того, что в нападении на родовой замок герцога ар-Сантара принимали участие ванаанцы или дарийцы так и не нашли. Поэтому император не предпринял по этому поводу никаких официальных действий.
— К тому же, войну не допустит Великий совет,— добавил Джай.
— Маги редко приходят к согласию,— произнесла королева, задумчиво рассматривая юношу (словно решая, стоило ли продолжать этот разговор или нет). Но потом она взглянула на советника и сказала:
— К сожалению, сейчас угроза войны реальна, как никогда.
Джаю нечего было на это ответить. Он прекрасно понимал, что между официальной политикой стран и реальным положением дел на континенте была непреодолимая пропасть. Зато правительница древних была осведомлена в этом вопросе намного лучше его. Только какую войну она имела в виду? С Ванааном? С Дарией? С кем-то еще? Нельзя было исключать все варианты.
Пауза затягивалась, и юноше становилось все труднее выдерживать пристальное внимание эльфов. Противное ощущение того, что не только каждое его движение, но даже каждая мысль предугадывается ими, не оставляло его. И от этого становилось мерзко вдвойне. Наверное, именно так чувствовал себя Лар, когда... Но додумать эту мысль он не успел, потому что королева решила прервать затянувшееся молчание.
— Вот поэтому я и хотела поговорить с вами, лорд Джай.
— Почему, именно со мной?
— Вы племянник правителя одного из самых сильных государств на континенте. И насколько я знаю, в вашей стране это достаточно высокая степень родства даже для того, чтобы претендовать на трон...
— Наследником его величества является его сын — принц Маран,— ответил Джай, раздумывая над тем, как много ей могло быть известно. Ведь эльфийка не могла знать о том, в каком состоянии сейчас находился Маран... или все-таки могла?
— Да, конечно,— кивнула королева (и по ее лицу не возможно было что-либо прочитать),— но вы достаточно приближены к вашему императору.
Она снова замолчала, и на этот раз тишину нарушил сын герцога:
— Для чего?
— Для того чтобы передать ему мое сообщение. Атэр Инир окажет всю возможную поддержку Империи в случае войны.
Это действительно было неожиданностью, и Джай удивленно посмотрел на королеву эльфов. Угроза должна была быть действительно серьезной, если даже древние, скрывавшиеся на протяжении нескольких тысяч лет, решили открыто объявить о себе всему миру.
— Этот договор должен остаться тайным,— словно прочитав его мысли, продолжила королева.— Мы долго находились в тени, и я хочу, чтобы люди, живущие по ту сторону Сейн Ашаль, и дальше не знали о нашем существовании.
— Вы думаете, это возможно?— с недоумением поинтересовался Джай.
— Пока нам это удавалось,— ответила эльфийка, и к снисходительности в ее голосе примешивались легкие нотки неудовольствия.— Поэтому, я настаиваю, чтобы договор был тайным.
— Да, ваше величество,— кивнул Джай.— Но что именно требуется от меня?
— Я хочу, чтобы вы передали императору мое послание,— ответила правительница древних и, предупреждая его следующий вопрос, продолжила,— переговорные порталы слишком легко отследить. А такой способ сообщения более надежен. Единственное, о чем я прошу, это чтобы послание было передано правителю Империи лично в руки.
Джай не стал уточнять, что произойдет, если оно все-таки попадет к кому-нибудь кроме императора. Эльфийка, наверняка, снабдит свое послание не одним заклинанием, чтобы защитить его от посторонних глаз. Юношу интересовало другое...
— Боюсь, что я не лучший кандидат в гонцы,— произнес он,— в последнее время на меня ведется охота. Поэтому, отдавая мне такой документ, вы подвергаете свой секрет двойному риску.
— И все-таки, я могу доверить его только вам,— произнесла королева, и в ее голосе не было даже намека на просьбу. Только уверенность в том, что ее приказ будет выполнен.
Но Джай и сам знал, что выполнит ее условия. Просто не имеет права их не выполнить. Потому что королева эльфов первой решила обратиться к императору людей. Потому что эльфы хотели подписать договор именно с правителем Империи. И главное, потому что за эти несколько минут самое страшное в этом мире слово "война" успело превратиться во вполне реальную угрозу.
И именно поэтому Джай решил быть честным до конца.
— Я подозреваю, что мой враг может отслеживать мои перемещения, поэтому, как только я окажусь по ту сторону Сейн Ашаль...
Он не стал договаривать, что в этом случае произойдет. Как не стал упоминать о том, что добраться до него могли и до пересечения границы Хаганата (если один убийца отыскал его в сердце Итиль Шер, то это сможет сделать и другой).
Королева снова взглянула на советника, безмолвной статуей застывшего в двух шагах от Джая, а потом (словно решившись) произнесла:
— С этим я смогу вам помочь.
Она оглянулась на Элавиоль. В руках девушки оказался небольшой футляр (Джай не заметил, откуда она его взяла), который она передала правительнице древних. Королева провела по деревянной крышке кончиками пальцев, снимая защитные заклинания, а потом протянула коробочку Джаю.
— Что это?
— Откройте,— произнесла эльфийка (правда, в это мгновение юноше показалось, что она меньше всего хотела, чтобы он прикасался к ее сокровищу).
Внутри лежала только одна вещь — небольшая подвеска в виде цветка лилии на цепочке. Металл, из которого они были сделаны, напоминал серебро, но почему-то казался теплым на ощупь. Но это была единственная странность, на которую обратил внимание Джай.
— Что это?— снова спросил он, рассматривая подвеску.
— Защитный артефакт,— ответила королева,— он блокирует заклинания поиска.
Она говорила убедительно. И Джай, наверняка, поверил бы ей, если бы краем глаза не следил за второй эльфийкой. Реакция Элавиоль показалась ему более чем странной. В тот момент, когда он взял в руки злополучную подвеску, девушка инстинктивно подалась вперед. Она казалась удивленной и испуганной (как если бы он неожиданно схватился за ядовитую змею, но та его почему-то не укусила). Джай хотел подробнее расспросить королеву о подозрительном украшении, но в этот момент отозвался магический поводок.
Последние полчаса юноша почти не ощущал Лара. Поэтому неожиданная вспышка чужого гнева показалась ему ослепительно яркой. Джай оглянулся на дверь (словно это могло помочь ему понять, что происходило за ней) и непроизвольно сжал подвеску. Острые углы впились в ладонь, и неожиданная боль привела его в чувства.
— Его нужно как-то активировать?— спросил Джай, стараясь загладить свою оплошность (его странное поведение не могло не остаться незамеченным — теперь эльфийки настороженно следили за каждым его движением). И только по лицу советника не возможно было что-нибудь прочитать.
— Достаточно просто одеть,— ответила королева.
Чтобы закрыть эту тему, юноша повесил цепочку на шею, и заправил ее под рубашку. Подвеска оказалась почти невесомой, и только ощущение неясного тепла напоминало о ее присутствии. Но сейчас это волновало юношу меньше всего. Потому что судя по настроению Лара, ситуация за дверью ухудшалась с каждым мгновением.
— Как долго вы собираетесь оставаться в Итиль Шер?— спросила королева.
— Еще сутки,— ответил Джай.
— Тогда я передам вам свое послание завтра,— подвела итог правительница эльфов.
Юноша только кивнул ей в ответ. Ему хотелось как можно быстрее закончить этот разговор, и эльфы поняли это.
— Если за это время у вас появятся еще какие-то вопросы, вы можете обратиться к Кану,— добавила королева, и Джай снова кивнул. Чтобы избежать долгого традиционного прощания, он встал и поклонился эльфийке. Королева ограничилась словами:
— Я благодарю вас за этот разговор, лорд Джай.
Традиционная для степняков фраза завершения беседы, в переводе на имперский прозвучала немного странно. Но сути это не меняло. Поэтому юноша снова поклонился и направился к двери.
В коридоре он появился как раз вовремя. Лар стоял на том же месте, где его оставил Джай. Но теперь его обступили эльфы. Незнакомцев было трое. Слишком много, чтобы происходящее оказалось простым совпадением.
Ближе всех к Лару оказался высокий эльф, цвет волос которого подозрительно напоминал оттенок волос королевы Мирримель. Джай подавил тяжелый вздох. Сейчас ему меньше всего хотелось связываться с кем-то из представителей правящей династии древних. Но и оставаться в стороне он тоже не мог. Потому что незнакомец почти нависал над Ларом. Он говорил слишком тихо, чтобы юноша мог разобрать его слова. Но ему не нужно было прислушиваться, чтобы понять, что светловолосый эльф был в бешенстве. Каждый его жест, каждый взгляд выдавали его гнев.
Зато Лар казался воплощением спокойствия. Он не только ничего не отвечал незнакомцу, но даже как будто не замечал его. Что еще больше раззадоривало светловолосого. Настолько, что он даже потянулся к рукояти кинжала висевшего у него на поясе (хорошо еще, что эльфам, как и всем остальным гостям хагана во дворце, запрещалось носить с собой мечи).
Джай сомневался, что незнакомец действительно собирался напасть на безоружного Лара, но рисковать не хотел. Поэтому шагнул вперед и произнес:
— Что здесь происходит?
Это было произнесено достаточно уверенно и громко. Эльфы не могли не обратить на него внимание. Они действительно сразу же обернулись к нему. Но прежде Джай поймал предупреждающий взгляд Лара. Юноше хватило мгновения для того, чтобы понять, что именно его тревожило. Достаточно было встретиться глазами со светловолосым незнакомцем. Эльф был разозлен, и даже не пытался этого скрывать. Но яростью молодого лорда было бы трудно напугать. Его обеспокоили искры безумия, ясно угадывающиеся во взгляде чужака. Того самого безумия, которое застилает глаза багровой пеленой, заставляя забывать обо всем, и погружает душу во мрак. Потому что нет ничего опаснее, чем встать на пути у человека, пораженного этим недугом. А безумный эльф был в сто раз опаснее безумного человека... и теперь он смотрел Джаю прямо в глаза.
— Человеку не стоит вмешиваться в дела эльфов... лорд,— произнес светловолосый на имперском.
В его словах была неприкрытая угроза, но Джай не собирался отступать.
— У меня есть право вмешаться в этот разговор,— ответил он, и прежде, чем светловолосый успел что-нибудь ответить, добавил,— что вам нужно от моего слуги?
— Слуги?— хмыкнул незнакомец, а потом повернулся к Лару и произнес на эльвандаре,— так это и есть твой хозяин, щенок? Когда же он успел надеть на тебя ошейник? В колыбели?
Лар ничего не ответил, поэтому светловолосый продолжил:
— Где же твоя гордость, чужак? Где твое достоинство? Даже если ты не мог победить... ты должен был бороться до конца... или умереть, но не дать этой мерзости к тебе прикоснуться. Почему ты все еще жив?
Лар продолжал хранить молчание, и тогда вместо него ответил Джай.
— Потому что я этого хочу,— произнес он и только потом задумался над тем, что только что сказал, и сколько правды было в его словах. Учитывая события последнего нападения — немало.
Что именно собирался ответить незнакомый эльф, так и осталось загадкой. Потому что ситуацию спас Кан, очень вовремя появившийся в коридоре.
— Илинель, твоя мать может тебя принять,— сказал он, демонстративно не замечая происходящего.
Но, как это ни странно, его слова отрезвили светловолосого. Он застыл на месте, и Джай решил воспользоваться ситуацией.
— Лар, мы уходим,— скомандовал он.
— Да милорд,— привычно ответил тот.
Они отошли всего на несколько шагов, когда раздался голос Илинеля:
— Ты — позор своего рода чужак. Не удивительно, что ты не осмеливаешься назвать свое имя. Собачья кличка больше тебе подходит.
Лар не оглянулся. Но Джай почувствовал, как раздражение в душе эльфа неожиданно сменилось глухой тоской и даже болью. Илинель и сам не подозревал, насколько сильно он оскорбил и унизил Лара своими последними словами. Только когда за ними закрылась дверь их комнаты, молодой лорд повернулся к Лару и произнес:
— Мне кажется, или эти твои соплеменники ведут себя как-то не так?
Эльф молча кивнул ему в ответ.
— Что же здесь происходит?
А в это время на другой половине дворца...Королева эльфов устало откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Разговор с Илинелем утомил ее. Впрочем, как и всегда.
Мирримель понимала, что мальчику было необходимо ее внимание. Но она так не хотела к нему привязываться. Потому что просто не смогла бы еще раз пережить все то, что испытала, когда Тайниль ушел навсегда. А Илинель был так похож на своего отца... настолько, что иногда ей было мучительно больно смотреть в глаза собственному сыну, потому что они напоминали ей о том, кто уже не вернется.
А еще потому, что она видела в них отблеск проклятья, которое рано или поздно должно было погубить Илинеля. Проклятья, которое отобрало у нее Тайниля и всех остальных, кого она знала, любила и поклялась защищать. Проклятья, которое было наложено на ее народ тысячи лет назад, но действовало до сих пор. Но хуже всего было то, что она помнила, что произошло в тот день, когда небеса окрасились кровью и выжившие позавидовали мертвецам, потому что должна была помнить, а потом и передать той, которая придет после нее, что...
Зеленые кроны встревожено шумели над ее головой и птицы в испуге улетали прочь, но Айя не видела этого — она смотрела на Илина. Невообразимо прекрасное лицо брата было изуродовано горем, а его глаза пылали от ярости. Как безумный он метался по поляне и кричал, что отмстит так страшно, что содрогнуться небеса. Но Айя знала, что месть не сможет утолить его горя, как не сможет воскресить Тайан.
— Ты обещал, что не будешь участвовать в этой войне, брат,— сказала она, пытаясь воззвать к его благоразумию.
— Они сами нарушили договор,— резко ответил Илин, а потом с надрывом произнес,— о чем ты говоришь сестра? О каком договоре может идти речь после того, как они убили ее?
— Я скорблю о твоей потере. Но теперь мы должны сделать все для того, чтобы избежать еще больших потерь. Наш народ...
— Сделает то, что прикажет его король,— перебил ее Илин,— Священный лес вступит в войну.
— Брат!
