Level Up

Прокачавшись, я займусь тем, что задумал — бизнес с высокой социальной значимостью. Все навыки не перекачаешь, а потому прокачка уровней ими актуальна будет недолго, после чего придется погрузиться в активную социализацию с помощью тем, кто нуждается, выполнением квестов и повышением моей репутации среди большого количества людей.

Но все это — начиная со следующей недели. А на этой, в оставшиеся три дня, мне надо закрыть 'хвосты'.

Выполненные за сегодня задачи приносят мне еще девятьсот очков опыта: 'После переезда отдать ключи от старой квартиры Вячеславу 'Сяве' Заяцеву', 'Вернуть собаку Ричарда ее владелице Светлане Мессершмидт' и 'Сменить квартиру на меньшую', которая актуализировалась в просто 'Сменить квартиру'.

Вечером звонит Яна и, не здороваясь, говорит:

— Панфилов, я без предисловий, завтра в десять утра будь у ЗАГСа.

— Буду, — отвечаю и слышу гудки.

Раньше я мог бы встать в позу, мол, что за категоричность, а может, я не могу в десять, и что за командный тон, но сейчас не вижу в этом никакого смысла. Я могу — я буду. Тон может быть любым, важнее суть сообщений, который люди пытаются донести друг до друга. Человек может быть уставшим, больным, не иметь времени на долгие разговоры — тон не важен, важен смысл.

После разговора с Яной я собираюсь на пробежку. В новой для себя части города, без Ричарда... Честно говоря, немного волнуюсь. В планах — заодно исследовать район и зайти в магазин купить продукты.

Из двора дома выбегаю на улицу и бегу, огибая квартал и вспоминая, как впервые так же бегал по городу после ухода Яны, как открывал для себя незнакомые улицы, переулки, перекрестки, которые не изведал за тридцать два года жизни в этом городе. Городе, в котором я родился, в противовес виртуальному Азероту, в котором я знал каждый закоулок и каждую пещеру.

Пока бегаю, мне звонит Сява, спрашивает меня, как устроился, и благодарит за жилье.

— Дорога ложка к обеду, Фил, ты же понимаешь. Ты конкретно помог, я не забуду.

Вернувшись домой, я готовлю ужин, съедаю и ложусь спать.

Завтра насыщенный день: первый день лета, первый рассвет в новой квартире, бокс, развод, последний день в 'Ультрапаке', первый целый день без никотиновой ломки и встреча со старыми друзьями. А вот тренажерку, наверное, придется пропустить — ее просто некуда втиснуть.

Сплю, как убитый, и в этот раз меня никто не беспокоит.

* * *

Утро выдается бурным, потому что система будит меня почти в семь утра, руководствуясь какими-то своими инструкциями про фазы сна, так что, в спешке собравшись, на бокс я опаздываю на пару минут, но мне везет — опаздывает и сам тренер, и мне это сходит с рук.

Третья тренировка дает прирост в процентов пять к навыку рукопашки и в пять раз больше — к навыку бокса. Немного подрастают выносливость, ловкость, сила, и, возможно, это не все — у меня просто не было времени отследить, что еще могло подняться с одной тренировки.

Тренер чуть ли не сквозь зубы замечает:

— Быстро учишься, Фил. Такими темпами я тебя на город могу отправить к осени. Лишь бы кураж не потерял...

Я? В чемпионате города по боксу? Это что-то совсем новое для меня, я даже загораюсь этой идеей.

После тренировки еду в ЗАГС. Яны еще нет, и я остаюсь ждать ее у входа. Она задерживается уже больше, чем на десять минут, и я решаю позвонить ей.

— Еду, я, еду, Панфилов. Жди! — раздраженно отвечает она и отключается.

Минут через двадцать ожидания возле ЗАГСа останавливается уже знакомый мне джип Владика, откуда с передней двери выходит Яна и, перейдя дорогу, направляется ко мне. Владик остается в машине.

— Доброе утро, — приветствую ее я.

— Да-да, доброе, недоброе, не суть. Короче, у меня нет времени тянуть с разводом, я уже договорилась, подмазала, нас разведут в упрощенном порядке. Документы все подготовлены, тебе остается только подписать. Идем?

Выглядит она неважно. На замазанной тоналкой скуле просвечивает синяк. Веки припухшие, словно она вдоволь поплакала до встречи со мной, наспех смыв косметику и накрасившись вновь, второпях. На шее, перевязанной легким невесомым платочком, можно заметить следы, будто ее кто-то крепко хватал за горло.

— Ян, у тебя все в порядке?

Успеваю заметить, как она кидает быстрый искоса взгляд в сторону джипа.

— Идем, — говорит она, игнорируя мой вопрос.

Она уверенно ведет меня в нужном направлении и заглядывает в какой-то кабинет:

— Олеся Павловна, можно?

— Минуточку подождите, — слышу голос, очевидно, Олеси Павловны.

Яна прикрывает дверь и как-то устало опирается спиной об стену, смотрит в потолок и шумно вздыхает. Меня беспокоят ее показатели: дебафы 'Недосып', 'Депрессия', убитое в ноль настроение. Я смотрю на ее осунувшееся и постаревшее лицо, которое я так любил целовать, и мне становится жаль. Нет, не ее, а того, что не получилось, не срослось, не вышло. И все-таки ее тоже. Не знаю, что с ней происходит, но явно не все хорошо.

— Яна, послушай, — пытаюсь я начать разговор и вижу, как она напряглась. — Послушай. Во-первых, прости меня. Прости, что не оправдал надежд, что валялся ленивым боровом, ни к чему не стремился, а все мои помыслы занимали достижения в Игре.

В Яне просыпается интерес, и кому как не мне знать, что это так и есть без всякого интерфейса. Мы разводимся, но несколько лет жизни так просто не вычеркнешь — мы сроднились, пока не началось отторжение.

— Никогда не прощу, — заявляет она. — Но ты продолжай.

— Во-вторых, мне очень жаль, что мы расходимся так. У нас было много хорошего, особенно в первые пару лет, и это было круто! Вспомни наши вечера на балконе, когда мы открывали вино ножом и вилкой, пока не купили, наконец, этот долбанный штопор, помнишь?

— Ой, Панфилов, не морочь мне голову! — отвечает она, но не может скрыть улыбку. — Да и вообще, что ты за мужчина такой, если даже не мог купить штопор?!

— Зато я был крутым рогой, забыла? Вспомни, как мы наводили шороху на арене с тобой! Кто мы? Гладиаторы! Помнишь, как орали и дико бесились, когда сделали себе звание?

Ее заострившиеся черты лица смягчаются.

— А вспомни наш первый поцелуй. Помнишь, как на первой же встрече соклановцев ты мне подмигнула, а потом согласилась, чтобы я проводил тебя к себе?

— Какая же я была глупая! — восклицает Янка. — Ты, Панфилов, пользуясь своим высоким положением в клане, соблазнил наивную девочку!

— А как нам некуда было пойти, и мы пошли к тебе домой с ночевкой? Это уже когда дело к свадьбе пошло, и твоя мама зашла очень не вовремя, помнишь?

— Да все я помню, получше тебя, если что! — горячится она. — Согласна, было и хорошее. Но что дальше? Ты понимаешь, куда ты катишься? Молодец, что хоть работу постоянную нашел. Тебе же четвертый десяток пошел, а ты все как ребенок — игры всё, пожрать да поспать. Ни амбиций, ни серьезности, одна сплошная безответственность!

— Я тебя понимаю, Ян. И это было 'в-третьих'. Понимаю, никакого зла на тебя не держу и предлагаю остаться, если даже не друзьями, то хотя бы приятелями. Обещаю, что если тебе вдруг понадобится моя помощь, ты только свистни.

О том, чего я добился за время разлуки, я не считаю нужным говорить, иначе это будет выглядеть как пустое бахвальство и попытка все исправить. Да и не добился я пока ничего, всего лишь приблизился к средним значениям и показателям обычного человека. Еще и благодаря интерфейсу.

Янкины глазищи вдруг наливаются слезами. Она делает шаг мне навстречу, неловко делает попытку обнять, затем протягивает руку, но я не отвечаю на рукопожатие, а хватаю ее и прижимаю к себе.

— Все будет хорошо, Ян. Не плачь. Все будет хорошо.

Мы молча стоим, обнявшись, пока из кабинета не выходит женщина с ребенком, и оттуда слышится голос Олеси Павловны:

— Следующий!

Яна нехотя отстраняется от меня, стирает слезы и, взяв меня под руку, ведет в кабинет...

Меньше, чем через час мы выходим из здания в статусе бывших супругов. Как бы я не уверял себя и других в нелюбви к бывшей жене и как бы не ждал этого, на сердце нелегко. Яна, бросив на прощание 'Пока!' чуть не бежит к джипу с Владиком.

— Удачи тебе, Яна, — шепчу пожелание бывшей супруге.

В логе задача 'Подать на развод с Яной' актуализировалась и закрылась:

Задача 'Развестись с Яной' выполнена.

Получены очки опыта: 500.

Повышена удовлетворенность: +15%.

Переждав приступ удовольствия, еду работать. Последний день в 'Ультрапаке' хочется закончить на высокой ноте. Почти до самого вечера я разъезжаю по встречам, продавая упаковку, и успеваю полностью отработать свой список, заключив в общей сложности за всю неделю семь контрактов. Еще один, зависший, передаю Марине сразу, как доезжаю до офиса.

Павел не в офисе, и в его ожидании я треплюсь с ребятами — Киром, Гришей и Мариной, обещая обязательно держать с ними контакт и поучаствовать в грядущем праздновании дня рождения Кирилла. Потом вспоминаю про свое желание и задачу писать ежедневно хотя бы по полчаса, отжимаю Кировский ноутбук и, открыв в облаке новый текстовый документ, пишу короткую зарисовку на пару страниц о том, что я думаю о браке и разводе. Сохранившись, думаю, есть ли мне что добавить по этой теме, понимаю, что нечего, и выкладываю текст в свой блог. Через минут пять начинают сыпаться лайки и комментарии, но тут в офис заходит Павел, и я, все подчистив, закрываю ноут.

Отчитываюсь перед шефом по проделанной работе. Он, по-видимому, уже мысленно меня вычеркнул из списка коллег, а потому сухо принимает отчет и, попрощавшись, желает удачи и отправляет меня в бухгалтерию за расчетом.

Там я получаю почти триста тысяч рублей — за отработанные дни и премиальные за продажи. Этих денег на ближайшее время хватает более чем. Хватит и на остаток за первый квартал аренды жилья, и на месяц тренировок по боксу, и на ноутбук, да и просто, на жизнь в ближайшие месяц-два. О том, как я буду зарабатывать после, я уже думал, и что бы я ни решил, переживать не о чем, было бы здоровье, а как заработать я придумаю.

После бухгалтерии захожу к Вике, но она все еще на больничном. Корю себя за то, что все еще мыслю старыми категориями — мог бы сразу посмотреть, где она, по карте.

Окончательно прощаюсь с ребятами — Марина даже не пытается скрыть грусть и требует звонить, — с коллегами, со звездой инстаграма Дарьей с ресепшена и, не оборачиваясь, покидаю офис.

По дороге на встречу со старыми друзьями заезжаю в банк, чтобы закинуть деньги на карту — глупо с таким количеством налички ехать на пьянку. Оставляю немного карманных и двадцать тысяч — мой долг Гене Хороводову.

В баре, как обычно в вечер пятницы, шумно и тесно. За столиком, забронированным на мое имя, уже сидит Гена и меланхолично пьет темное нефильтрованное пиво. Генка как-то неопрятен, взлохмачен, взъерошен, и я с трудом узнаю его. Он никогда не был модником, но всегда следил за собой, расчесывая волосы на пробор — волосинка к волосинке. Да и настроение у него, судя по системным данным, так себе. В полутьме кабака отчётливо видно, как сильно он поседел, а виски — так полностью белые.

— Генка! — восклицаю я. — Сколько лет!

— Фил! Дружище! — он искренне радуется и лезет обниматься.

Столько объятий за последнее время... Никакая игра не заменит живого общения, а реальные 'обнимашки' заряжают чем-то хорошим и теплым, потому что мы — социальные существа, и нам это нужно.

Какое-то время мы ведем несколько формальный разговор, спрашивая друг друга о том, как, где, с кем, есть ли дети и так далее.

С Генкой мы дружили с детства, со старших классов, когда его перевели в нашу школу. Был он очень средним — учился на 'четверки', не выделялся, не был ни остряком, ни душой компании, ни хулиганом, ни ботаником, но была в нем какая-то основательность, надежность. Так вышло, что нас посадили за одну парту, а потом мы поступили в один университет. Так и дружили, пока я не подвел его.

— Блин, чуть не забыл, Геныч! Вот, держи, — я кладу на стол перед ним деньги. — Это с процентом за просрочку. Инфляция, все дела. Перевел по курсу доллара.

Генка смотрит на деньги, играя желваками, но не притрагивается к ним.

— Не вовремя... — шепчет он. — Как же не вовремя! Тогда... Тогда маме нужны были деньги на операцию, понимаешь? Не хватало, мы все распродали, вообще все! Наскребли, что могли, отвезли ее в Израиль. Ей пересадку костного мозга делали, донора нашли совместимого — это была большая удача, у нее редкая группа крови была...

— Прости... Я не знал... Почему ты не сказал?

— Не хотел лживого сочувствия, не только от тебя, а вообще... Да и не спасли бы эти деньги, это копейки по сравнению с тем, что нам выставили в клинике... Просто так наложилось, понимаешь, так сильно было нужно, а ты просто кинул. Я же не хотел тебе занимать в этом гребанном казино, ты же помнишь!.. Потом — через год — отец ушел. Брат женился и своей жизнью зажил. А я...

Гена быстро хмелеет. Не знаю, сколько он выпил до моего прихода, но к этому моменту его язык уже заплетается. Он все-таки забирает деньги, когда проливает на них пиво. Аккуратно промокает их салфеткой и складывает в ветхий порванный бумажник.

Задача 'Вернуть долг Геннадию Хороводову' выполнена.

Получены очки опыта: 500.

Повышена удовлетворенность: +10%.

До следующего, одиннадцатого, уровня остается шестьсот тридцать очков.

Через час я понимаю, что пора закругляться — Генка уже лыка не вяжет.

К сожалению, больше никто не пришел. Никто. Не пришел даже один из лучших моих друзей в жизни до Игры Серега Резвей, который согласился встретиться, даже не сомневаясь. Это было на него не похоже. Тем не менее, задачу 'Связаться со старыми друзьями и вытащить их куда-нибудь посидеть-пообщаться' система засчитывает, как выполненную, награждая меня очками опыта.

Я сажаю старого друга в такси, выпытываю из него адрес, чтобы отправить его одного, потом понимаю, что это чревато — Генка пьян и с деньгами, а потому сажусь вместе с ним и везу его домой. Мне стоит усилий поднять его по лестнице на пятый этаж, но я успешно сдаю его в руки суровой, рано постаревшей и некрасивой жены Елены, сообщив, что мы друзья детства, и я рад познакомиться.

Надо бы с Генкой еще раз встретиться и понять, что у него за проблемы...

Утром следующего дня я, накачавшись энергетическим предтренировочным напитком, устраиваю себе сдвоенную тренировку. После бокса, где Евгений Александрович, выдав перчатки, заставляет колотить грушу, поощряя своим 'Хорошо, хорошо, еще, еще, резче, резче, быстрее, еще быстрее!', что воспринимается чуть ли не как озвучка к порнофильму, иду в зал тренажёров.

Качаю силу без тренера — я заранее записал программу и свои рабочие веса. Пользуясь тем, что никуда не надо идти, после качалки еще с полчаса бегаю по беговой дорожке.

Выжатый, как лимон, я наслаждаюсь контрастным душем, одеваюсь, выпиваю белковый коктейль и иду домой пешком.

Созвонившись с Кирой, выясняю, когда мы идем в гости к родителям. Сестра, как обычно, на позитиве, грозится устроить мне гастрономический апокалипсис и требует купить фруктов и торт. К концу разговора она уже сомневается в моей способности выбрать правильный торт и 'нормальные' фрукты, а потому говорит, что купит все сама, а я просто должен явиться без опозданий самоходом, потому что у нее 'нет времени еще и за всякими задротами заезжать'.