Пираты острова Крит

— Фу! Свои! — рявкнул я псам. Те сразу, сбросили напускную свирепость, и с чувством выполненного долга вернулись ко мне, распластавшись у ног. И тут появилась мысль. — Я расскажу вам невероятную историю, которая произошла в те стародавние времена, когда еще звери умели говорить по человечьи. Она про мальчика, который заблудился в джунглях, и его усыновила волчица, супруга вожака стаи. Звали мальчика Маугли...

По окончании рассказа повисла пауза которую прервала Варя.

— А Маугли, когда стал вожаком стаи, нашел своих родных?

— К сожалению, история это умалчивает, — видя разочарование в глазах амазонки, добавил. — Но известно, что его родной брат — Тарзан, тоже пережил не менее интересные приключения. Но об этом в следующий раз!..

— Саня, а что мне дает тот обряд, который ты провел на море? — после секса Анну потянуло поговорить.

— Ничего! Я просто придумал его, чтоб вы научились плавать. Принцесса ожидаемо фыркнула и повернулась ко мне спиной. Когда Морфий накинул на меня первую, самую хрупкую паутину сна, зеленоглазка резко повернулась, срывая эфемерный занавес забвения.

— Саня! Ну не будь гадом! Я же всю ночь буду думать. Ну хоть намекни, что это означает! — Жарко, в самое ухо зашептала Анна. Я понял, что если прямо сейчас что-то не придумаю, то бессонная ночь мне обеспечена.

— Это закрытая информация! — все еще думая что бы сказать, пробурчал я.

— У-ууууу, пожалуйста! Я же никому не слова...

— Хорошо! Скажи, ты бы хотела, скажем стать хозяйкой императорского дворца, ну хотя бы на месяц, чтоб о тебе говорила вся знать Константинополя?! А твои недоброжелатели в Болгарии сошли с ума, от зависти и злобы.

— Уииии! Да! — От нахлынувших перспектив у принцессы перехватило дыхание. А я недвижимой статуей застыл на пару минут.

— Уф! Все! Твое желание принято! — Сказал я с тяжелым вздохом, и якобы в измождении рухнул на подушки.

— Значит, прошедший обряд, дает возможность на выполнение заветного желания!? — Красноречивое молчание в ответ. — Но получится, что я предательница! Ведь наши государства в состоянии войны, а я буду в стане врага, веселиться и купаться в роскоши.

— Не вопрос! Царевич прилюдно приглашал погостить твоего брата. А тебя в качестве извинения за пленение, тоже мог пригласить, обещая полную неприкосновенность как личной гостье. Константин так и скажет, представляя тебя в Христотриклине.

— А как же с личной охраной? — тут же отреагировала въедливая принцесса. — Если я не пленница, у меня по протоколу должна быть сотня личной охраны.

— Кто ж тебя, пустит в Константинополь, я уже не говорю про территорию дворца, с сотней вооруженных солдат?! Даже Папа Римский не мог бы рассчитывать на подобное доверие. Но я могу сделать круче! Я дам тебе в личную охрану двух амазонок! — Не дав возразить, быстро продолжил. — Такой охраны нет ни у одной принцессы! Попросту не у кого не хватит денег, чтоб нанять амазонок — они не продаются! А по своей боевитости каждая стоит десятка обычной охраны...

— Я согласна! — Быстро ответила зеленоглазка. — Но только не Варю! Не хочу просыпаться чуть свет от шлепков по заднице.

— Нет, я дам тебе Мурку и Юлу. Им неважно, во сколько ты встаешь, но оторвы еще те! Порежут на ремни любого! Простолюдин он или герцог, им неважно, лишь бы дал повод, или ты приказала...

Вообще все получилось идеально. Одним транспортом, отправлю Анну, Роду и Мурку с Юлой в Константинополь. Принцесса будет там ожидать результатов акции Рогнеды, (в успехе которой я не сомневался) ну и согласно якобы ее желания, станет хозяйкой императорского дворца, а то что не Большего, а Буклионского... Дык и тот и другой императорские! Мурка с Юлой, после воссоединения подопечной с семьей, подадутся в Варну, где их будет ожидать Красс, готовый к переезду на Крит. А я там временем, без помех опробую на полигоне шрапнель и новые пушки, и начну экспансию Магриба ...

Утро предстало мне в виде Вари, которая аккуратно похлопала меня по предплечью, под которым лежало тельце Анны, удобно расположив свою головку у меня на плече.

— Советник губернатора. Говорит срочно! — коротко отрапортовала секретарь, и добавила — в восточной беседке. Душ? Костюм? Завтрак?

— Душ! Ханьский халат с драконами. Завтрак в беседку. Роду туда же.

— ... Понял, понял — устроить все, так будь-то Галиб выследил рассадник фатимидской заразы... и погиб как герой... Разговор уже продолжался около часа. Вроде уже все оговорено, акценты расставлены, и пора закругляться, но советник заново завел шарманку о том, что я должен держать в строжайшей тайне имена высшей знати Халифата, которые упомянул Галиб, находясь под воздействием снадобья.

— Хафаджа, ну чего ты вдруг стал таким нудным... Ты же знаешь что мне доступны такие тайны, по сравнению с которыми информация которой поделился с нами Галиб, — девичий секретик.

— Да знаю, и губернатор знает! Но ты же понимаешь, в Багдаде готовится переворот! Для тебя, который приложил руку к перевороту в Византии, должно быть понятно, что данная информация опасна! Она может вознести Абдаллу, на вершину власти, а может обернуться зинданом и палачом.

— Аббасиды, и Аль-Муктадир Биллах в качестве халифа меня устраивают. Абдаллу я считаю за умного и волевого и политика, а его сына и вовсе держу за друга. У нас разные с губернатором цели Хафаджа, но они сонаправлены и достижимы только в случае взаимной поддержки. Так что с моей стороны утечки информации не будет.

Советник было открыл рот но ничего не сказал, в беседку вошла Рода в образе Махмуда естественно. Засаленный, драный халат, кое-как заштопанный толстыми нитями, под которым были видны босые, грязные, косолапые ноги. Небрежно повязанная куфия, которая, до того как паренек повязал ее на голову, явно служила половой тряпкой. Грязное лицо, косившие лукавые глаза дополняли картину.

— Звали хозяин? — Ломким юношеским голосом спросил парень. — Пусть твои скажут отцу, что я не сам сбег с рынка, иначе он с меня шкуру спустит.

— Тебе не о чем волноваться Махмуд. Обещаю! Отец даже обрадуется, кода ты вернешься из Каира с кошелем серебра. А там тебе надо будет прикончить всего лишь пару-тройку врагов.

— Ну это можно. — шмыгнув носом, ответил парень, — Только таскать и хоронить трупы я не согласен!

— Это решаемо, — лениво ответил я. — Трупы есть кому таскать, а твое дело — аккуратно и вовремя их обеспечить.

Советник слушал нашу перепалку с широко раскрытым ртом, а глаза настолько вылезли из орбит что казалось еще мгновение и они выпадут из глазниц.

— Что?! — Наконец обрел дар речи советник. И заговорил с крайним негодованием. — Этого сопляка ты собрался отправить в Каир вместо ...

— Успокойся Хафаджа, — с лукавой улыбкой, ответил я. — Жриц Иштар называют невидимками ни потому, что они невидимы, — их просто никто не замечает. Придурковатому пацану из низов, в отличии от девицы не нужен сопровождающий. Его появление в любой части города, и в любое время, ни у кого не вызовет удивления. Этот сопляк — Рода. Бросив на меня взгляд обманутого великомученика, и тяжело вздохнув, советник уже спокойно продолжил.

— До Каира тридцать фарсах (сто восемьдесят км). Галиб выехал сегодня засветло с курьерской почтой, значит будет на месте через трое суток к вечеру. Нам надо быть в Каире в этот же день к обеду, чтоб Рода успела подготовиться. — И обратившись к жрице, спросил.

— Девочка ты выдержишь такой темп.

— Если менять лошадей, сто римских миль в сутки (148 км), для меня не предел. — С усмешкой ответила невидимка...

Неделя пролетела в суете. Все и вся, требовало моего вмешательства, присутствия и просто внимания. Первым делом затребовал всю учетную бухгалтерскую документацию — что я наделал! Мне принесли дюжину толстенных талмудов исписанных мелким малоразборчивым почерком с множеством сокращений, и колонками арабских цифр. То, что я и за год не разберусь в этой писанине, — полбеды. Самое главное не найдя в записях нарушений, я себя выставлю дураком, и воровать тогда станут с большим размахом, посмеиваясь над хозяином-простофилей. Немного подумав решил, что портить себе настроение не вариант, правильней будет его испортить тем кто этого заслужил, и велел доставить к себе всех учетчиков, кто вел эти записи.

— ... Как вы знаете, богатые — они всегда жадные, а жадный — значит глупый... — После краткого приветствия перешел я к основной теме разговора. — Но и воры чаще всего жадные, а значит тоже глупые. Только есть разница! Жадность одного — приводит к разорению, а другого — к палачу... После короткой душеспасительной речи ввел аудиторию в транс и по порядку, под запись, допросил подозреваемых. Под гипнозом каждый вспомнил, когда и насколько облегчил мой карман, и нашел соответствующую запись в своем гроссбухе. Когда дело было сделано, вывел кладовщиков из транса и продолжил речь.

— Я не хочу быть разоренным, и еще я не хочу, чтоб моих людей, которых подтолкнул под руку шайтан, лишил этих рук палач. Как известно повинную голову меч не сечет, У вас еще есть возможность покаяться, используйте ее. Утром следующего дня на открытой террасе собрались все фигуранты вчерашней беседы, а так же Усман, мои секретари, и десяток охраны. Дворня и обслуга виллы, нежилая пропустить такое представление, с деловым видом крутилась поблизости.

— Ну что, есть желающие покаяться?! — Начал я разговор, едва уселся за стол с разложенными на нем гроссбухами. — Учтите это последняя возможность, если не считать шариатский суд. Только там это уже не повлияет на приговор.

Сразу встал мужик средних лет, за ним поднялись еще двое, один немного старше предыдущего, лысый как колено, и довольно молодой парень, больше похожий на монашка чем на пройдоху кладовщика.

— Вали, Захид, Иляс,! Вы освобождаетесь от наказания, — ровным голосом сказал я. — Забирайте свои учетные книги, там, на закладках указаны суммы которые вы обязаны погасить. В течении года, они будут вычтены из жалованья.

Амнистируемые наперегонки рванули было к моему столу, но их остановил рык Усмана:

— Кланяйтесь благодетелю дурни! — А когда отбив с десяток поклонов и подхватив свои гроссбухи кладовщики стали удалятся добавил. — И благодарите аллаха, что оставил вам достаточно ума, чтоб не хитрить с хозяином.

— Каид! — Между тем продолжал я, вызывая самого злостного расхитителя моей собственности. Крупный мужик ладно сложен, впечатление портили только мелкие черты лица и черные злобные глазки, которые оставались злобными, даже когда вся физиономия выражала добродушье. Я кстати заметил, с каким призрением он зыркнул на покаявшихся. — Ты обвиняешься в хищении моего имущества на сумму семьдесят три динара.

От озвученной суммы большинство присутствующих ахнуло, остальные округлили, кто глаза, кто рты.

— Это ложь и наветы! Я ... — завопил ворюга.

— Все отражено в отчетных книгах, — не обращая внимание, на выпученные глаза и крики кладовщика продолжал я. — деньги, спрятаны в кошаре его брата, который и сбывал краденное. Взять! — Коротко кивнул охране. — Усман доставишь его в городской зиндан, а материалы по делу передашь Кади (судье). Не забудь захватить подарки для судьи, и его жен, да смотри не скупись!

Всем стало понятно, что Каида они больше не увидят. Оставшиеся двое, наперебой стали кается в своих прегрешениях, Тут я гнев сменил на милость, назначив в виде наказания, кроме выплаты неустойки еще десяток ударов палкой по пяткам. Распространенное наказание в Халифате. Фишка в том, что после пятого-шестого удара терпимая боль становилась невыносимой. Сплетни о хозяине, который ко всему прочему еще и видит мысли, разошлись быстрее ветра. Статус, который был и так высок, (стоило работнику моей компании сказать привязавшейся шпане, или даже бандитам, на кого он работает, и к нему сразу терялся интерес) поднялся еще на ступень. В общем, дел хватало, и я каким-то чудом умудрялся их решать.

Надо сказать, наряду с рутиной встречались и приятные моменты. Опробовал с Варей револьвер. Игрушка получилась что надо, более компактный и легкий чем 'обрез', съемный барабан под капсюль, на шесть зарядов, и два запасных. То есть, имея в резерве два снаряженных барабана, огневая мощь возрастала до восемнадцати выстрелов. Из минусов — ручной, и довольно тугой взвод курка (одновременно взвод поворачивал барабан), и сравнительно с 'обрезом' малая убойная сила. Впрочем, даже с такой убойностью, револьвер с пяти метров уверенно пробивал доспех. Так что плата, за компактность и скорострельность была вполне приемлема. Выслушав мои замечания, Дед не спеша ответил:

— Детали притрутся, пружина чуть ослабнет, взвод курка станет гораздо мягче. Убойность можно повысить на порядок, если использовать более мощный, — бездымный порох, и нарезной ствол. Но тут проблемы — сложная оснастка для нарезки ствола, и большое количество концентрированной азотной кислоты. Впрочем... — Дед изобразил глубокую задумчивость, так и хотелось сказать ' — Кончай уже набивать себе цену, я же тебя, знаю как себя!' но смолчал — Впрочем, на килограмм нитропороха кислота найдется, а это выстрелов пятьсот— семьсот. Да и оснастка для нарезки короткого ствола...

Вторая игрушка от которой я был без ума — 'Афина'! Наконец-то мой флагман сошел со стапеля и облачился в белоснежные паруса. Элегантная красавица, покачивавшаяся на волнах, выглядела рядом с другими суденышками, заполнившими мою гавань, словно 'Мисс Вселенная', неведомо как перенесенная с церемонии вручения короны, в толпу прачек и посудомоек. Уже предварительные испытания показали легкость хода и поразительное маневрирование, даже при слабом ветре.

Рода появилась в понедельник утром. Беспардонно ввалившись в спальню и плюхнувшись на кровать. Я еще находился на кромке сна, и лениво подумал, кто это такой наглый? '— Только рыжие и синеглазка' — со сна решил я, и тут же услышал возмущенный возглас Анны:

— Рода! — воскликнула она таким тоном, словно хотела сказать 'таракан'.

— Твоя наблюдательность поразительна! — Со смешком ответила жрица. — Я думала, что ты кроме своего задранного носа, никого не замечаешь!

— Так и есть, только ты исключение! Невозможно не заметить надоедливую муху, постоянно лезущую Сане на глаза!

— Ну да, муху, которая постоянно лезет ему в штаны заметить труднее...

— Эй дамы, — окончательно проснувшись заговорил я, — давайте вы будете обсуждать предмет своего вожделения не при мне!

Обе девицы в ответ только фыркнули.

— Анна, душечка, раз уж ты проснулась, сходи, распорядись на счет завтрака, а Рода расскажет мне о достопримечательностях Каира. Надо сказать, что принцесса, наряду с острым умом и волевым характером, обладала еще и потрясающей адаптивностью. Признав во мне старшего, она резко изменила свое поведение, — надменная стерва уступала место покладистой подруге. В Варе же, зеленоглазка признала почти ровню. Они продолжали постоянно пикироваться, но не обидно и без азарта — как сестры. Вот и сейчас Анна недовольно сморщила носик, потянулась, и накинув халатик покинула спальню. И тут же из-за двери донеслось: