И это видение в зеркале. Я по-прежнему отказывался верить увиденному. Но есть еще записи Цоллера, где упоминается ведьма по имени Элина. Черт, а может, у меня просто разыгралось воображение, и я поверил тому, что в принципе невозможно?
Так, минуточку, а магия возможна? Файерболлы и разверстая заклинанием земля, поглощающая врагов? Ведьма-оборотень, превращающаяся в мантикору? Бродячие мертвецы и воплощенные демоны? Нацистский Преследователь, проникший в этот мир благодаря непостижимому синтезу германской техники и германского же средневекового оккультизма? Пришелец из прошлого, которому должно быть за сто лет? Это все возможно?
Я тут за последние недели такого насмотрелся, что говорить о невероятности чего бы то ни было в этом мире просто смешно
— Милорд даже не притронулся к еде, — Жанин вывела меня из размышлений. — Вы хорошо себя чувствуете?
— Да, — я помотал головой точно человек, который никак не может избавиться от остатков неприятного сна. — Я в порядке. Спасибо за заботу. Я бы еще горячего вина выпил.
— Все вино кончилось, — Жанин смущенно улыбнулась. Когда она улыбалась, у нее на щечках появлялись очаровательные ямочки. — Очень жаль, я бы тоже выпила с вами.
— Тогда я посплю. — Я посмотрел вокруг себя и понял, что подвинуть сопящего Окана мне не удастся, поэтому придется лезть на чердак, чтобы найти место для ночлега. Глянул на улыбающуюся Жанин. — Да и вам поспать не мешало бы.
— Я не хочу спать.
— Можно один вопрос? Как вы оказались в "Яблочной Башне"?
— Я бы и сама хотела это знать, — по выражению глаз Жанин я понял, что она не врет.
— То есть, вы не помните, как туда попали?
— Не помню. Ничего не помню. — Жанин отвела взгляд. — Это как кошмар. Я даже объяснить вам ничего не могу.
— Но ведь вы уехали из Ланфрена вместе с магом по имени Борг, так ведь?
— Я помню, что была в Ланфрене. Отец хотел, чтобы я привела в порядок принадлежащий нашей семье старый дом. Я наводила там порядок, наняла работников, чтобы они починили крышу и вынесли из дома весь хлам. А потом темнота какая-то. До той минуты, когда я увидела вас, и вы сказали, что я дочь Майрона Гроу. И мне стало страшно. Очень страшно. Я испугалась, что с вами и со мной случится несчастье.
— Все это очень странно, — я взял ее за руку. — Не беспокойтесь, мадмемуазель. Все хорошо. Теперь мы обязательно вернемся к вашему отцу.
Миг спустя я пожалел о своей вольности — Жанин буквально кинулась мне на грудь.
— Умоляю, милорд, помогите мне! — зашептала она. — Я не знаю, что это такое, но мне очень плохо. Внутри меня будто живет что-то, и оно не дает мне покоя. Оно радуется, когда мне страшно, больно, одиноко, оно все время преследует меня. Я боюсь лечь спать, потому что знаю, что этот ужас придет ко мне во сне! Я знаю, вы необыкновенный человек, и у вас отважные спутники. Я очень хочу избавиться от живущего во мне страха. Вы ведь поможете мне, да?
— "Конечно, помогу", — подумал я, но понял что не стоит давать таких радикальных обещаний и потому сказал: — Наверное, есть способ помочь вам, мадемуазель. У меня есть знакомый, он прекрасный маг. Уж он-то наверняка знает, как помочь вам.
— Вы такой добрый! — Она отстранилась от меня, глянула странно, исподлобья, и в полутьме глаза ее зажглись красными огоньками. — Но это вам уже не поможет.
Наверное, меня спас инстинкт самосохранения. Жанин — или то, во что она в одно мгновение превратилась, — прыгнула на меня, пытаясь вцепиться пальцами в горло, и ей бы это без всякого сомнения удалось (моя чудо-куртка была расстегнута, и шея была открыта), если бы я не успел отскочить назад и встретить одержимую красотку ударом обеих рук в грудь. Жанин отлетела назад и упала прямо на Окана. Я схватил свои мечи, вытянул Селенар из ножен, схватил Жанин за руку и буквально стянул ее с ошеломленного таким необычным пробуждением аптекаря. Жанин завыла, затряслась как бесноватая, и у меня екнуло сердце, когда я увидел, какие у нее появились клыки. Вот уж не знаю, смог бы я ударить ее мечом — скорее всего, смог бы, поскольку выбора у меня не было, — но Окан меня опередил. Он выбросил вперед обе руки, что-то выкрикнул, и сорвавшаяся с его пальцев магическая сеть в один миг спеленала нашу одержимую. Жанин билась в магической паутине, выла, рычала, клацала зубами, выкрикивала самые мерзкие ругательства, но вырваться не могла. Наконец, она вроде как выбилась из сил и притихла, вытянувшись на полу.
— Я должен был это разглядеть, — сказал Окан, глядя на бесчувственную Жанин. — Но не разглядел. Это плохо.
— Да уж ничего хорошего, — согласился я, вытерев ладонью пот, заливающий мне глаза. — Она чуть не прокусила мне горло.
— Она Порченная, — замогильным тоном объявил присоединившийся к нам Джи Кей. — То же самое было с Альмарой. Мы должны отрубить ей голову, а тело сжечь.
— Нет! — категорически отказался я. — Старик у источника в Бэкуотере сказал, что если убить мага до конца лунного месяца, Жанин исцелится.
— Осталось всего два дня, — заметил Окан. — Очень мало времени.
— Я обещал отцу найти его дочь, — ответил я. — Я не могу нарушить слово.
— Такая дочь ему вряд ли нужна. Но это твой выбор. И как мы повезем ее дальше? Она опасна.
— У меня в седельных сумках есть веревка, — заявил Джи Кей. — Разорвать ее не под силу даже медведю.
— Хорошая идея, — одобрил я. — Давай ее сюда.
Джи Кей кивнул, вышел. Через пару минут он вернулся с волосяной веревкой в два пальца толщиной, и мы этой веревкой самым добросовестным образом связали руки и ноги Жанин. Теперь она даже пошевелиться не могла. Когда мы закончили, Окан снял заклинание. Светящаяся паутина исчезла, но Жанин в сознание не пришла. Мы с Джи Кеем затащили ее на кровать к неудовольствию мэтра Окана, который лишился возможности проспать остаток ночи с комфортом.
— Только не говори мне, что это любовь с твоей стороны, — заявил он мне, извлекая из своего мешка очередной ванильный сухарик. — Чтобы ее спасти, нужно найти Борга, а это не так просто.
— Мы найдем его и убьем, — ответил за меня Джи Кей.
— Мне нравятся кан, им лишь бы кого-нибудь прирезать, и они сразу счастливы, — буркнул аптекарь. — Но я, забери вас демоны, хочу спать. И я буду спать, пока не высплюсь. До полудня или дольше. — Тут он внимательно посмотрел на меня. — Забыл спросить, что написано в книге, которую ты так усердно читал. Судя по тому, какие у тебя были при этом глаза, что-то не очень хорошее.
— Разное. Так что если ты передумал мне помогать...
— Я не из тех, кто останавливается на полдороги. И у меня в этом деле свой интерес.
— У каждого из нас свой интерес, — отозвался Джи Кей.
— Знаю. Перерезать этому сукиному сыну горло. Но вот что я вам скажу, господа — смерть Борга спасет эту девчонку. Однако мы никогда не узнаем рецепт его снадобья. Поэтому дайте мне всего пять минут поговорить с Боргом, если мы найдем его. А там уж делайте, что хотите.
Глава тринадцатая: "Красные Камни"
— Это старая история, и я слышал ее в разных пересказах, но суть одна — последним хозяином усадьбы "Красные Камни" был сэр Филеор Чирс, седьмой барон Холшем. — Окан покашлял в кулак. — В то время Вальзератом правил герцог Оттон, отец герцога Румальда Второго и дед ее высочества Ульрики-Индигерды. Суровый был человек, властный и совсем без симпатии относился к магии вообще и к магам в частности. А говорю я это потому, что про Филеора Чирса ходили разные темные слухи. Что там было правдой, а что нет, теперь доподлинно не узнать, но говаривали, будто последний владелец "Красных Камней" был черным колдуном. Говорят, уже в детстве будущий седьмой барон Холшем был нелюдимым и злобным. В юности Филеор Чирс участвовал в походе в Фарагию и побывал в Эсане, том самом городе, где некогда проявил себя Пророк и где до сей поры живут могущественные маги. Может быть, там молодой барон и познакомился с темным искусством фарагийских некромантов. Вернувшись из похода, молодой барон совсем перестал появляться на людях, что для человека светского и дворянина очень уж необычно. Скупал по всему Десятигорью старинные магические гримуары и платил за них очень щедро. Как раз в то время началась вторая война Двух Вершин, в ее разгар старый барон Холшем умер, и сэр Филеор стал новым владельцем замка. По слухам, состояла при бароне Филеоре придворным магом одна странная особа. Все об этом знали, но никто эту даму не видел, даже те из немногих знакомцев барона, кто в его поместье бывал. Никому ее сэр Филеор не показывал. Еще болтали, что эта женщина не только личный маг сэра Филеора, но и его любовница, единственный близкий ему человек, ибо семьи, законной жены и детей у седьмого барона Холшема никогда не было. И еще дошли до столицы слухи, что барон Чирс связался с бандой торговцев людьми в Монхэме и покупает у них живой товар, и что-то страшное с этими беднягами, а также со своими собственными вилланами, вызвавшими его гнев, творит. Герцогу Оттону обо всем этом доложили, и он вызвал сэра Филеора в столицу, чтобы получить объяснения и, если обвинения подтвердятся, предать его суду. Но герцогская грамота даже не успела отправиться в путь — вперед пришло известие, что в землях Чирса случился большой крестьянский бунт. Мол, доведенные лютой жестокостью Филеора Чирса и его полюбовницы-ведьмы до отчаяния крестьяне во владении Холшем восстали, вооружились, захватили замок и убили мучителя. Герцога известие о восстании привело в ярость: он послал коронного судью с войском в земли Чирсов, чтобы подавить бунт. Судья Пэгман прибыл в земли Чирсов, похватал с полсотни смутьянов и начал допрашивать, да только арестованные крестьяне такое ему рассказали, что судья, известный на весь Вальзерат своей суровостью, отпустил задержанных и позже перед герцогом ходатайствовал о помиловании для всей общины Холшем, чем едва на себя самого герцогский гнев не навлек. Тела сэра Филеона и его магички так и не нашли, но с тех пор о Филеоре Чирсе никто не слышал, и замок "Красные Камни" стоит заброшенным уже пятьдесят шесть лет.
— И что, никому этот замок после смерти сэра Филеора не достался? — спросил я.
— Почему же, герцог Румальд Второй пожаловал замок своему фавориту, молодому лорду Белору, но Белор спустя два дня умер от жестокой колики, якобы был отравлен. Потом замок отошел маркизам д`Арки, но и они даже не переступили порог "Красных Камней" — д`Арки-младший внезапно сошел с ума, вообразил себя обезъяной и голышом лазил по деревьям, а потом совершенно взбесился и задушил собственного отца. "Красные Камни" и раньше считался дурным местом, а после всех этих несчастий и вовсе не стало желающих его заполучить. Там уже давно никто не живет, люди стараются селиться от него подальше. Будь я чернокнижником, лучшего места для убежища не нашел бы.
— И почему ты раньше это все не рассказал? Я и не предполагал, что ты так осведомлен.
— Оказии не было. Да и нужды особой.
— Ну-ну, — проворчал я. — Из всех вас, господа маги, правду надо клещами тащить.
— Мне кажется, мы уже недалеко, — объявил Джи Кей, всматриваясь в горизонт. — Я вижу за лесом какие-то башни.
— Ну вот, мы почти приехали, — заявил Окан и ударил коня пятками.
Я посмотрел на Жанин, которую все эти часы вез поперек седла, как подстреленную косулю. Наверняка это было очень неудобно, но девушка так и не пришла ни разу в сознание — видимо, Окан наложил на нее очень сильное заклятие. Оно и хорошо, мало приятного в том, чтобы общаться с одержимыми. А вот что будет, когда заклинание перестанет действовать? И вообще, смогу я снять с девчонки проклятие? Я поймал меня на мысли, что ради тридцати денариев, обещанных отцом Жанин, подвергаю себя огромному риску. В конце концов, я ничем не обязан кондитеру. Не проще было бы просто избавить бедняжку от мучений и...
Да нет, не смогу. Еще есть время до заката. А там будет видно.
Дорога пошла через густой, темный и сырой лес, где я почувствовал себя очень неуютно. Копыта коней выжимали из покрытой прелой прошлогодней листвой земли бурую вонючую воду, и я всерьез начал опасаться, не заедем ли мы в какое-нибудь непролазное болото, гибельную трясину, из которой не сможем выбраться. Впрочем, через какое-то время дорога пошла в гору, стала сухой, лес поредел, и между деревьями начали мелькать обгоревшие остатки деревянных строений и заборов. Здесь когда-то жили люди, а потом лес захватил эти земли. Что заставило местных жителей бросить свои дома и уйти, я не знал. Возможно, это были следы карательного похода, о котором только что рассказал Окан, а может, жители бежали отсюда в страхе перед неведомым злом, обосновавшемся в замке Чирса. Так или иначе, предчувствия у меня были самые нехорошие.
Наконец, лес кончился, и мы смогли увидеть поместье "Красные Камни" во всей красе — прямо впереди, на возвышающемся над равниной холме в паре километров от нас. Хоть замок и пустовал полвека, стены и башни из серого камня выглядели вполне прочными. Дорога вела прямо к воротам крепости, а по обочинам на крепких каменных столбах были подвешены на цепях ржавые клетки, вроде тех, в которых держат птиц. Клеток было много, наверное, несколько десятков: часть из них сорвались с цепей и лежали у дороги, еле различимые в высокой траве. И в каждой клетке был скелет. Некоторые костяки рассыпались в кучи иссхоших темных костей, другие навечно замерли в самых причудливых позах, протягивая через ржавые решетки истлевшие руки.
— Жутковато, — сказал я. — Этот барон Чирс и в самом деле был кровожадным парнем.
— Может, то работа судьи Пэгмана, — возразил Джи Кей и добавил: — Айслинги даже женщин и детей не пощадили. Кан бы не опустились до такого зверства.
Я хотел было спросить, каким образом Джи Кей определил, какие скелеты мужские, а какие женские или детские, но Окан сбил меня с мысли.
— Прибавим ходу, — предложил он.
Мы проехали по мосту — очень осторожно, поскольку в настиле зияли огромные дыры, и дубовые доски угрожающе скрипели под копытами, — и оказались у замковых ворот, перекрытых лишь покосившимся и проржавевшим герсом, так что мы смогли беспрепятственно въехать внутрь замка. Наше появление спугнуло стаи ворон, обсидевших стены, и они с недовольным карканьем принялись кружить над нашими головами.
Веселенькое местечко, мать его...
Мы остановили коней в центре внутреннего двора, у колодца под конической, похожей на большую китайскую шляпу крышей. Прямо перед нами был двухэтажный дворец хозяина, слева часовня, справа — четырехугольная башня-донжон, высотой метров пятнадцать с пешеходным мостом на арках и боевыми балконами. Двор был засыпан мусором, строения выглядели запущенными, камни покрывали пятна лишайника, в крышах зияли дыры. Тем не менее, ощущения ветхости эти постройки не вызывали.
— Примечательно, что в замке даже герцогского управляющего нет, — сказал Окан, спешиваясь. — По законам герцогства это выморочное имущество и принадлежит короне, но до сих пор...
— Тут недавно кто-то был, — сказал я. — Совсем недавно.
— С чего ты взял? — насторожился мэтр Зальбер.
