— Я уже придумала, как сделать это с применением магии, — сказала Орико, — но сколько бы я ни старалась, я не могу понять, как сделать это, не затрачивая значительно больше магии, чем оно того стоит. Что я хочу, это создать устройство, которое сможет делать то же самое, но действуя на обычном электричестве, а не на магии.
Юма нахмурилась, положив руку обратно на шар перед ней. Она уловила концепцию, но…
Было что-то…
— Если ты сможешь сделать что-то подобное с электричеством, почему бы все не сделать с электричеством? — наконец, спросила Юма.
Орико широко улыбнулась, на грани ухмылки.
— Это важный момент, — сказала она. — Я думала об этом, и нет никаких очевидных причин, почему это невозможно, в зависимости от того, какой именно тип магии ты пытаешься повторить. Что-то вроде призыва объектов или взрывов, вероятно, будут стоить гораздо больше энергии, чем вообще можно получить из розетки, но есть и другие возможности, вроде телепортации или мыслечтения, которые по своей природе не требуют больших затрат энергии, что может быть выполнимо.
Орико, словно на мгновение задумавшись, наклонила голову.
— Энергии? — спросила Юма. — Почему это важно?
Она уже слышала об этом в школе, но не вполне понимала.
Орико покачала головой.
— Я позже тебе объясню. Дело в том, что я полагала, будет не слишком сложно с точки зрения энергии сконцентрировать горе, и я не так много могу сделать, что оказало бы большее влияние, но…
— Но? — подтолкнула Юма.
— В общем-то, не сработало, — сказала Орико. — И теперь я могу придумать несколько аргументов, почему это не должно работать. Хотя хотелось бы мне быть уверенной, что это так, а не просто недостаток моего умения зачаровывать. Хотелось бы мне просто спросить кого-нибудь вроде Томоэ Мами, хотя, очевидно, об этом не может быть и речи.
Орико снова на мгновение приостановилась, после чего сказала:
— Меня беспокоят люди вроде нее. Такой талант, и она не знает, куда его приложить. Хотя это не ее вина.
— Ты ее ненавидишь, онээ-тян? — спросила Юма.
Орико странно взглянула на Юму, как будто она сказала что-то бессмысленное.
— Нет, не совсем, — сказала Орико. — Пойдем, устрою тебе демонстрацию, даже если это еще не вполне работает.
Орико протянула руку за шар, с громким щелчком нажав на выключатель.
На дне отворилась дверца, и помещенные ранее на маленькую подставку кубы горя поднялись вверх, остановившись в итоге около центра шара. Заглянув внутрь, Юма увидела, что подставка, совсем не просто плоская поверхность, сделана из украшенного золотого металла, а стороны усеяны золотыми листьями. Сама подставка располагалась на металлической колонне, покрытой рядами символов.
— Невозможно зачаровать что-то без того, чтобы магия не придала ему подобный дизайн, — попутно пояснила Орико. — Я не вполне уверена, почему, но, возможно, это как-то связано с тем, почему у всех волшебниц те или иные костюмы. Человеческая магия, похоже, решила эстетически очевидно выражать себя, хотя я не совсем уверена, почему зачарованное стекло этого шара не выглядит изменившимся. Подозреваю, это потому, что шары уже ассоциируются с магией и ведьмами, так что не нужно что-то делать.
Орико повернула еще один выключатель, и шар загудел, слабое синее свечение стало заметным на основании декоративной колонны. Синее свечение двинулось вверх, освещая по пути выгравированные на боку колонны символы, наполняя стеклянную сферу жутким бледным светом.
Долгое время спустя свечение достигло самой подставки с кубами горя, ставшими яркими, ослепительно белыми, сами кубы горя превратились из обычного своего непроницаемо-черного состояния в светящиеся белые кубы.
Нет, не просто ярко-белые кубы. Юма прищурилась — борясь с ослепительным блеском, она почти подумала, что может взглянуть в сами кубы, что видит какой-то намек на структуру, какой-то намек…
Сияние исчезло, подставку и кубы смыло появившейся в центре шара невозможно черной жидкостью или, возможно, облаком. Схоже с обычным состоянием кубов горя, эта черная гниль не отражала никакого света, не было никакого следа излучений, позволивших бы Юме определить ее распространение или вид ее трехмерной формы. В самом деле, почти казалось, порча поглощает больше света, чем должно быть возможно, что она каким-то образом не позволяет Юме увидеть даже свет, отражающийся от стекла перед ней.
В целом, эффект был, как будто кто-то взял черный маркер и начал вычеркивать часть самой вселенной, и Юма испытала подступающее чувство неуверенности в том, действительно ли порча находится в пределах шара.
Огни в комнате замерцали, на мгновение погрузив их обеих в кромешную тьму, заставившую Юму от удивления подпрыгнуть и вскрикнуть.
Сразу же за этим последовал громкий звук выгорания, из шара вырвалось облако едкого дыма, обжегшее ноздри Юмы. Свечение и сочащаяся чернота пропали, и, судя по всему, подставка с кубами горя вернулась к норме, за исключением появившихся на краю нескольких черных подпалин, уже угасающих.
— И вот так всегда и происходит, — сказала Орико, кашляя и отгоняя рукой дым. — Я могу добиться начала процедуры, но затем она всегда проваливается. Я даже не знаю, почему все это происходит. Работа еще явно не завершена.
— Ты хочешь, чтобы я работала над этим? — спросила Юма, нисколько не стараясь скрыть недоверие в голосе. Она была польщена, что Орико в этом возрасте считает ее способной к чему-то такому, но у нее было отчетливое ощущение, что она откусит куда больше, чем сможет прожевать.
— Когда ты вырастешь, у тебя не будет нормальной жизни, Юма-тян, — наклонилась взглянуть Юме в глаза Орико. — Ни у одной из нас. Единственное, что ты можешь, это стать профессиональной волшебницей, и это означает освоить магию. Сперва я научу тебя, как манипулировать кубами горя, а затем ты сможешь помочь мне с моей работой.
Юма покачала головой.
— Я не вырасту, — сказала она. — Никто не живет так долго. Так сказала Кирика-сан.
На лице Орико промелькнуло раздражение.
— Это не правда, что никто не живет так долго, — с на мгновение помрачневшим лицом сказала Орико. — Просто это чрезвычайно редко. Не стоит тебе беспокоиться о чем-то подобном. Во всяком случае, идем, — взяла Орико Юму за руку. — Ты видела все, что тебе здесь нужно. У нас есть другая работа.
— А, так вот почему ты так много обо всем этом знаешь, — сказала ВИ. — Ну, и еще ты была главой Научного отдела МСЁ.
— Именно поэтому я была главой Научного отдела, — сказала Юма. — Я знала об этом больше кого-либо, за исключением, быть может, Клариссы ван Россум. Хотелось бы мне сказать, что это было лишь эзотерическое знание, но в итоге я слишком много раз его использовала.
— Я бы предпочла не слушать об этом, — сказала Мами, отпив из чашки виртуального чая, которую она сделала бездонной.
— А я не собираюсь тебе рассказывать, — ответила Юма.
— Что значит влюбиться?
Мироко Микуру взглянула на девочку с заметным на лице удивлением. Старшая, вероятно, не ожидала такого вопроса, после того как согласилась взять Юму в продуктовый магазин, но на выходе из особняка Юма увидела, как Айна одарила ее довольно открытой демонстрацией привязанности, так что вопрос был свеж в ее голове.
Также вопрос Юмы помог прервать поток телепатического бормотания Микуру, которое Юма постепенно приучилась терпеть. Было не так уж плохо, когда привыкнешь, и Юме казалось, что Микуру, в принципе, была хорошей девушкой под этим лежащим наверху слоем… возможного безумия. Также в этом выходе важно было то, что Микуру, по-видимому, способна была на публике подавить слышимое, голосовое бормотание, ограничившись лишь телепатией.
Микуру потянулась одной рукой — которой она не держала Юму за руку — и нервно почесала щеку, один из этих маленьких поведенческих тиков, которые, как осознала Юма, все еще помечали ее как не более чем шестнадцатилетнюю.
— Сложный вопрос, — сказала Микуру. — Как правило, я бы сказала тебе подождать, пока ты не станешь старше, но… ну, ты уже достаточно близкого возраста.
Она на мгновение взглянула в небо.
— Говоря так, я кажусь такой старой, хотя я совсем не так стара, — сказала она. — Если я буду с тобой полностью честной, я не уверена, что мы с Айной и правда влюблены. Похоже на то, но также мы молоды, и для кого-то нашего возраста редко бывает так, как в кино.
Она опустила глаза.
— Но жизнь коротка, особенно наши жизни. Так что почему нет?
— Ты не ответила на вопрос! — нажала Юма.
Микуру слегка улыбнулась.
— Ну, да, ты умная девочка. Это непростой вопрос. Я бы сказала, что влюбленность это просто понимание, что ты не можешь быть без кого-то, что ты хочешь проводить с этим человеком все свое время, что ты отдашь ради него свою жизнь. Что-то подобное. Не думаю, что мне хватит опыта сказать что-то еще. Это как будто… я больше стараюсь, когда Айна рядом. Обращаю больше внимания на мир.
Юма впервые слышала, чтобы Микуру упоминала собственное состояние, пусть даже не напрямую. Юма подумала спросить об этом, но вместо этого спросила:
— Тогда что насчет секса? Как он к этому относится?
Микуру заметно поморщилась, после чего нервно огляделась, высматривая тех, кто может слушать.
— Он часть этого, — сказала Микуру. — Это то, чем занимаешься лишь с тем, кого любишь. Полагаю, это демонстрация близости.
Юма на мгновение опустила глаза, вспомнив Хинату Айну. Если это правда, тогда почему… что она…
Но под обеспокоенным взглядом Микуру Юма сочла, что не может задать этот вопрос.
— Ты еще не достаточно выросла, ясно? — похлопала Микуру Юму по плечу. — Помни об этом. Не…
Микуру надолго приостановилась, прежде чем закончить:
— Не позволяй никому пытаться заставить тебя начать пораньше, хорошо? Это неправильно. Именно это сделало меня той, кто я, и больше никто не должен через это проходить. Скажи мне, если кто-то будет так тебя задирать, и я позабочусь для тебя об этом.
Глаза Микуру были напряжены, взгляд, казалось, впивался прямо в сердце Юмы.
Юма не смогла выдержать этого взгляда и вынуждена была отвести глаза, уставившись на цемент тротуара.
«В течение долгого времени после смерти ее родителей некоторые банды использовали Микуру-сан, чтобы зарабатывать деньги, — вспомнила Юма слова Орико. — Она пожелала мести, и я помогла ей отомстить. И я была этому рада. На твоем месте я бы не стала интересоваться деталями. Однажды ты поймешь».
— Хорошо, — тихо сказала Юма.
— Это ужасно, — сказала ВИ с абсолютным отвращением ИИ Управления, зарезервированным лишь для нарушений основных прав. Это было то, что отделяло ИИ от органических людей: набор абсолютных, нерушимых нравственных правил. Если и был у ИИ эквивалент религии или идеологии, то им были Критерии Волохова, несмываемо вписанные в их программы.
Юма не удержалась от мысли, что видит в этом нечто немного тревожащее, хотя сами ИИ никогда не видели в этом ничего плохого.
«Есть причина, по которой я держала от тебя такое в секрете, — подумала Юма ВИ, напрямую по их внутреннему каналу. — Это не то, что стоит слушать юным ИИ».
«Спасибо, мамочка, — саркастично ответила ВИ. — Разве не ты всегда говорила, что нам стоит знать зло, чтобы с ним бороться?»
Юма отпила кофе, скрывая собственное беспокойство. Именно это направление всегда казалось ей непростым; что именно она видела в ВИ? Была ли она в самом деле дочерью? Видела ли она в ВИ младшую версию себя, которую следует защитить от разрушительного действия мира, пока тот не станет безопасен? Ту, кто живет жизнью, которой у нее никогда не было?
Она взглянула в рябь на своем кофе и задумалась, сожалеет ли она о том, чем она стала.
— Юма-тян! Ты в порядке?
Юма лежала в куче щебня, окружив себя телом и магией, чтобы не оказаться раздавленной под рухнувшим потолком. Честно говоря, было не так же и сложно — она была в порядке. В основном ее беспокоили тьма и пыль.
Юма была впечатлена прочностью тела волшебницы. Если бы не то, что она слышала голос зовущей ее сверху Микуру, она бы уже сама выкопалась из-под обломков.
Через мгновение штукатурка и дерево прямо над ней обратились в светлый оттенок синего, их поверхность покрылась толстым слоем магического льда. Юма затаила дыхание — она уже видела этот трюк.
Затем, с оглушительным звуком сотни разбившихся люстр, мир вокруг взорвался дождем переохлажденных осколков, пролив на нее солнечный свет. По всем правилам, бесчисленные осколки промерзшей древесины и строительных материалов должны были упасть на нее, тысячами порезов убив ее тело — но, конечно, у Кирики было больше контроля над своими ударами, когда она при этом замедляла время. По сути, дождь ледяных осколков на врага — при этом оставляя союзников нетронутыми — был одним из любимых боевых трюков группы.
Юма предпочла не интересоваться, использовали ли его когда-нибудь против кого-то помимо демонов.
— Я же говорила, что-то подобное ее не убьет, — протянула ей руку Кирика. Она улыбалась этой своей тревожаще резкой улыбкой, но в этот раз в ней не было ни намека на злобу.
— В худшем случае она бы просто исцелила себя, — прокомментировала Айна.
— Я вправе беспокоиться, — сказала Микуру.
— Что произошло? — взглянула Юме в глаза Орико.
Легко было считать Орико всезнающей, но Юма сумела понять, что это далеко от истины. Орико видела только будущее, и только те части будущего, на которых она решила сосредоточиться. Прошлое и даже настоящее были для нее закрытой загадкой, что было куда неудобнее, чем можно было подумать.
Юма тряхнула головой, избавляясь от застрявших в волосах обломков.
— Я пыталась экспериментировать с одним из тех перегруженных кубов горя, как ты сказала, — сказала она. — Хотела взглянуть, получится ли использовать один из твоих специальных проводов, чтобы передать горе напрямую в один из них. Но…
— Но? — приподняв бровь, подтолкнула Орико.
— Он взорвался, — сказала Юма. — Ну, не взорвался, но повсюду была черная штука, а затем там появились демоны. Чуть меня не убили. Я едва сумела убить их, но я, э-э…
Она вдруг растерялась, смущенно потирая затылок. Она не знала, как это сказать.
— Подожди, из куба горя взорвались демоны? Я никогда раньше такого не видела, — сказала Кирика.
