Стеймекс - Правда во Лжи / Книга Завершена! / Вторая в работе!

— Я сказал, пошли вон из моей головы!

Что есть сил я зажмурился, в голове раздалось эхо, но я не слушал и глушил как мог. Чей-то голос как издалека доносился всё слабее, стук в висках нарастал всё громче и громче.

Я очнулся, когда камин наполовину прогорел, а безликая ночь с любопытством смотрела из окна. Не смотря на постеленный ковёр, я продрог от пронизывающего камни холода. Кое как подобрав ноги я сжался в комок. От потревоженной так и незатянувшейся раны на душе выступили слёзы. Хотелось только одного, умереть.

Безжизненные и серые дни сменяли друг друга. Прошел месяц, а меня всё не покидала одна навязчивая идея, что с каждым днём брала вверх над разумом.

Роан вошел в комнату, звеня доспехами бодро прошествовал ко мне. Укутавшись в шкуры, я сидел на кресле и грелся в лучах утреннего солнца. Точнее в его остатках, ведь по моему летоисчислению начало октября, на носу ноябрь и зима.

— Мой друг, мне придется сегодня отбыть, Троквард так же придёт попрощаться.

Я молчал, мне не было до этого никакого дела.

— Если помнишь пророчество, так вот недавно на всех пророков от известных до деревенских бабок снизошло озарение. Снова! Пророчество получило продолжение! — в глазах Роана бушевала страсть.

— Я мчусь в Грокдир, что на северо-востоке, в океане недалеко от береговой линии должен быть остров, а там ответы на все наши невзгоды и оружие, что способно спасти наш род!

— Желаю успехов, — коротко бросил я и повернулся к окну, а все мои думы снова переместились к не дающей покоя мысли.

Тяжелый вздох за спиной, удаляющийся звон рыцарских шпор и раздавшийся шум запертой двери огласили, что Роан покинул комнату.

Я подъехал ближе к окну, раздирая ладони мёртвой хваткой подтянул себя ближе к оконному отверстию, так что вся улица предстала как на ладони. Невольно брошенный взгляд вычленил толпу, а из неё впереди идущего в робе и с деревянной палкой руках старца. Гладкая лысина отражала лучи солнца, а нижняя часть лица утонула в густых зарослях свисающей до самой груди бороды. Позади на почтительном расстоянии бредут дети, что заговорщицки перешептываются и бросают любопытные взгляды на старика. Прохожие всюду оглядываются, некоторые присоединяются к шествию.

— Я Кикамир, меня знает каждый! — такому мощному и глубокому басу, раскатившемуся по округе, мог позавидовать даже Нумарк.

— Еще вчера во время сна я услышал небесный шёпот, и долгая загадка всеми известного пророчества обрела концовку. Услышьте! — ударил он клюкой по брусчатке и завис посреди улицы.

— Сперва родственный круг падёт, а после зверь придёт, за ним отец умрёт, а там и род ихний, — сделал он паузу и оглядел десятки притихших слушателей, — но есть спасение на северо-востоке, где празднует зелёная смерть, в стороне куда кочует птица, окруженная водной гладью и чистым небом, плоть земли хранит ответ и оружие что в силе дать освобожденье.

Собравшиеся горожане разом охнули, раздался шум и гвалт, все обсуждали известное пророчество, что не даёт покоя даже королевской семье. Кикамир гордым павлином упёрся в клюку и снисходительно посмотрел на разношерстную обступившую его толпу. Женщины несли корзинки с едой, кто-то в замотанной и грязной тряпице монеты. Каждый хотел одарить и задобрить вещего старца и конечно услышать что-то о своей судьбе.

Слова уличного пророка породили странное ощущение. Нечто подобное я испытывал ранее. Старик верит в свои слова, но от пророчества веяло чем-то не добрым. Хоть и первая половина оного свершилась, но перемалывая слово за словом, я словно наткнулся на второе дно, что таит в себе куда более подлую и страшную ложь чем открытое вранье. Повиснув и наполовину высунувшись из окна вспомнил что делаю и почему. Тут же пришел ответ.

В обещании инопланетян присутствовало второе дно, что поставило меня перед выбором, выбросится из окна или постепенно сгнить в этой постели. Жить не хотелось, но воспоминание о лжи породило гнев, а перед глазами в тысячный раз в подвенечном платье предстала Ира. Я отпустил руки, глухо бухнулся задом об кресло. Умереть в постели надолго растянув мучение, не очень приятно, но как вариант. Выбросится из окна куда быстрее, но вот-вот созревший третий улыбался мне больше всего.

Одна проблема, ноги. Я посмотрел на раздувшиеся под штанами коленки, замотанные в те же шкуры. Сегодня они были еще больше так как каждый день по велению Бук-Вак Чужа мне накладывают какое-то разнотравье, что не даёт ногам совсем распухнуть, поддерживая их в среднем состоянии, между смертью и жизнью.

Но так ли оно? У меня всегда было преимущество даже перед самым грозным противником. Должно быть что-то, а точнее должна быть правда. Я лихорадочно вспоминал необъяснимые случаи, произошедшие со мной. Чудодейственное исцеление не помогло, пытался. А то что помогло, неприменимо здесь.

Я качался в кресле перебирая пальцы, напрягал до боли в висках мозг.

— Стоп! — сказал я вслух.

В битве с Аргусом кинжал красной убийцы при сильном желании стал моим. Но нет... Я нашел взглядом, покоившийся в ножнах на тумбе клинок. Благодаря виденью первое предположение оказалось ошибочным. Я изменил правду вещей, то что было чужим, стало моим.

Я отложил открытие в дальний угол, теперь взялся за то над чем даже не ломал голову ни разу. Смерть Гхолуса, а именно то как она настала.

Я представил словно ладонь сжимаю в кулак как под прессом расплющиваю безумного братца лорда Рикарда. Что позже оказалось правдой. Но что именно я тогда испытывал?

Гнев красной пеленой встал перед глазами. Я яростно представил, что с ногами всё хорошо, я снова могу ходить. Следом я встал, точнее еле оторвал пятую точку от кресла и плюхнулся обратно. Конечностей я так же не ощущал.

Я успокоился и вытер холодный пот со лба. Нет, это был не гнев. Так же как перед любым исцелением, я не отключал мысли.

Отдавшись виденью правды ответ сам открылся передо мной.

Глубоко вздохнул я закрыл глаза, не впуская никакие мысли сконцентрировался на ногах, вспомнил их прежний вид и то как я легко преодолевал препятствия. Именно это и есть правда, всё другое — ложь. Цепко представив перед собой их образ, я поднялся. Через ковёр камни твёрдо упёрлись в ступни. Нисколько не хромая я рванул в угол комнаты. Кожаная подбитая мехом броня, перетянутая кольчугой и с твердыми как камень вставками из плотной кожи, подарок Роана на будущее спокойно меня дождался. За это громадное спасибо.

Броня на мне, а на поясе при беге болтается меч из неизвестного, но крепчайшего металла и именной кинжал. Длинный коридор вытягивался змеёй, факелы потрескивая неприветливо коптили. Прохожие слуги в разноцветных кафтанах недовольно провожали взглядами, попадающиеся дамы любопытно оглядывались, а те, кто еще помнил меня в лицо с испугом шарахались как от призрака. Подкованные сапоги бодро выстучали чечётку по главной лестнице, двое воинов у ворот узнав меня с вытянувшимися лицами в спешке отворили громадные в моих два роста двери. Светоч богов высветил мою фигуру в полный рост, ветер закрутившись вокруг бодрым сквозняком прошествовал дальше в замок.

Я сбавил шаг и смакуя то что редко ценил, ступил на ступеньку. Я спускался, а взглядом держал конюшню около которой вели беседу три знакомые фигуры. Но в голове засела маленькая правда, если потеряю концентрацию, то потеряю и ноги. Главное помнить.

Я нарочно громко ступал по каждой ступеньке и привлёк к себе не один взгляд. Двор замка кишел начищенными до блеска шлемами, и не малая их доля уставилась на лестницу. Среди тройки обернулся самый низкий. Троквард так и обомлел в полуобороте, его дёрнул второй, но тоже бросил взгляд в мою сторону. Визельвальд снял шлем и выпучил зенки в глубоком неверии в происходящее. Третий, он же Роан, принц Зарии с суеверным ужасом наблюдал за моей поступью.

— Ну что глаза таращите, закройте рты, а то вороны гнёзда совьют, — с улыбкой на лице прокричал я, — Как же вы без меня справитесь? И почему я еще не вижу своего коня?

Из всех двух вариантов, я выбрал третий, что посетил неожиданно. Я строго настрого решил свою судьбу. Если умирать, а жить я не хочу, так лучше в движении и в бою, в попытке спасти от подобного вранья хоть кого-то. Но не себя.