Двадцать отражений лжи

Бабушка, видимо, была святая...

— Ой, вы будете летать? — Кит сияет не хуже начищенной сковородки, едва завидев покрывшие мои предплечья сизые перья. — А меня покатаете? Ну пожалуйста! Пожалуйста!

Тан продолжает хихикать, успешно отплевавшись от морской воды, и прежде, чем я успеваю заткнуть ему рот чем-нибудь посущественнее, ехидно интересуется:

— Ну и кто "светильнее", а, Китар?

— Да одинаково. Только рыба светится как солнышко золотым, а капитан — как небо синим.

Хохот возобновляется с новой силой. Подхватываю ребенка подмышки и гордо удаляюсь, стряхивая остатки тающих перьев. Кит продолжает ныть, нещадно терзая мои уши, но не объяснять же шестилетнему ребенку, что полноценно летать я не смогу еще лет пять?

Сила моя восстановилась давно, а вот измененный на физическом уровне организм приводить к изначальному виду придется еще долго. Тан как минимум два раза в неделю заставляет проходить малопонятные даже мне процедуры и обследования, но дело движется медленно.

Впрочем, какая разница. У меня много времени — целая вечность.

— Капитан, это нечестна-а-ааа! — тянет на одной ноте Кит, пытаясь достать ножками до земли. — Завтра же улетаем, я так ничего и не уви-и-ижу-у-у!

— А море? Кто еще из твоих друзей видел когда-нибудь настоящее море?

На мгновение лоб мальчика собирается в сосредоточенные складки, но уже через секунду он радостно кивает, и, вырвавшись-таки из моих объятий, убегает к борту.

Провожаю его взглядом, качая головой. Кит родом со станции первопоселенцев засушливой Теи, и море действительно видит в первый раз.

— Хороший мальчуган, — Тан, оказывается, идет за мной.

— Да. Жаль только, так и не увидит мира как следует.

— Да ну, — он легкомысленно взмахивает рукой. — Станайя не крепость. И уже тем более не монастырь. Вот, помню, когда мы с Рэа, дайте Создатели покой его душе, после той истории с Распадом откачивали Неро... — он замолкает и, тихо вздохнув, прислоняется спиной к борту.

Об этом мы не говорим. Никогда.

Не о Рэйа — его Тан вспоминает часто, перебирая воспоминания, как драгоценные камни в ларце, и считает, что друга ближе у него не будет уже никогда. Скучает страшно, и каждый месяц ездит на Станайю навещать Кетту — утверждает, что та очень похожа на отца. Я видела даже его голографию — один раз, и могу сказать, что на него похожа не только Кетта...

Когда-то давно, целую вечность назад, мужчина с все понимающими черными глазами сказал мне: "Это ваша жизнь. Твоя и его — а никак не моя. Вам было и решать, что с ней делать, как и почему. Виноваты вы оба, но я всегда буду на твоей стороне... что бы ты не решила". И я решила. Хватит просто выживать, прятать голову в песок и бесконечно чего-то ждать. Пора исправлять свои ошибки. Те, что еще можно исправить...

Налетает порыв холодного ветра, окатывая облаком из мелких капель. Горизонт начинает затягиваться легкой сероватой дымкой.

— Думаю, пора возвращаться.

— И побыстрее, — вслед за мной осмотрев приближающуюся линию дождя, Тан согласно кивает и уходит в рубку.

Я подхожу к Киту и упираюсь руками в борт по обе стороны от него. Легкий глиссер начинает плавно маневрировать, а мальчик — вертеться во все стороны, как пусковой маховик.

Китар — сирота. Мы подобрали его на внешнем рейде, когда вместо ремонтной базы и ожидающего нас груза топлива обнаружили развалины. И трупы крайне неприятного вида. Говорят, из-за Южной Зоны Отчуждения пару лет назад начала приходить какая-то дрянь. Сейчас ей даже дали название — "т,хоры", и добыли пару экземпляров в качестве образца. Вроде бы даже как-то борются.

Мы тоже добыли — как раз возле мальчика, которому в последствии аккуратно подтерли память. Результат набега этой пакости нам с дедом не понравился, посему я законопослушно сдала полученный экземпляр союзной Академии для исследований. Инкогнито, разумеется.

У Кита же единственным родственником остался двоюродный брат на Станайе, и я решила, что особых убытков мы не понесем, прихватив мальчугана с собой.

Тан сказал, что у меня проснулся материнский инстинкт.

Я вытолкала его в пустыню на час без защитного костюма.

— Капитан, а можно... — голосок Кита тонет в сверкании белых стержней на горизонте. — Ух ты! Гроза! Настоящая гроза!

— Гроза. Первая... — я задираю голову и глупо улыбаюсь навстречу так и не скрывшемуся солнцу, не двигаясь, даже когда первые редкие капли начинают дробно стучать по палубе. Солнце светит все так же ярко, и дождь сверкает тысячами драгоценных камней.

Глиссер сбрасывает ход, подходя к причалу, Тан глушит двигатель и спешно закрепляет швартовы. А потом мы пестрой, стремительно промокающей толпой бежим по усыпанной песком дорожке к крыльцу, подсматривая через плечо за растущей над островом радугой.

Едва переступив порог дома, Кит уносится устраивать Рыбу в своем почти уже собранном стараниями робота-домработника чемодане, Тан тоже уходит собираться — сегодняшнее плавание было последней вылазкой на природу перед отъездом, а значит — последней на ближайший сезон, а то и два. Жаль. Летом здесь хорошо.

До обеда еще час, а до отлета — меньше суток, так что, прихватив портативку, я бегом пересекаю сад и устраиваюсь в беседке — просматривать срочные письма, да и переговоры с делегацией Независимых никакой отпуск не отменял... Пусть в этот отпуск я и отправила себя сама.

Дождь уютно барабанит по крыше, а увивающие опоры беседки лиловые карисы от непогоды становятся, кажется, еще ароматнее. Отмытая зелень, и без того по-весеннему яркая, приобретает неповторимый изумрудный оттенок.

Тот, кто сказал, что Зона Отчуждения — филиал Бездны, явно никогда не был ни там, ни там.

Селен, как и обещал, приезжает точно к обеду. Спокойная жизнь заканчивается вместе с первой ложкой супа, потому как мой начальник головной базы очень не любит откладывать дела в долгий ящик. Право же, в качестве помощника координатора он был значительно менее упрям.

Хотя нет, тогда он был еще упрямей — хуже оказался только Чезе. Какой мне был закачен скандал, когда они отловили меня в провинциальном порту после не слишком вдохновенно разыгранной инсценировки гибели некоей Ким Шалли, вспомнить страшно. Меня обвиняли в черствости и крайнем эгоизме, не отступив даже тогда, когда я честно призналась, чем собираюсь заняться. Чезе нахально заявил, что конспиратор из меня аховый, и сам он все понял еще лет десять назад. А новые порядки в Корпусе ему не нравятся, как и молодой Командор.

"Вы не уедете. По крайней мере, без нас", — очень вежливо поставил меня в известность Селен, поправляя галстук. На справедливое возражение, что их сочтут дезертирами и, если поймают, отправят на каторгу, мне было так же вежливо указано, что их заявления об уходе подписаны мной — как всегда, не глядя — еще неделю назад.

"С таким небрежным отношением к важной документации вас нельзя отпускать одну".

Самое печальное, что назидательно качающему головой Селену даже нечего было возразить. Оставалось только обидеться на Тана, растрепавшего о дате моей мнимой смерти кому не надо, и забрать обоих с собой.

Не то чтобы я об этом когда-нибудь жалела... Но вот сейчас обед, кажется, виртуальная мышовка накрывает своим пушистым хвостом — придется ехать на головную базу, то бишь другой конец острова, прямо сейчас, и решать все вопросы лично.

К полуночи становится ясно, что возвращаться нет никакого смысла, и я передаю домой, чтобы не забыли утром забрать мои вещи. Не то чтобы Тан действительно способен что-нибудь забыть, но ради возможности разыграть любимую внучку он способен на любую каверзу.

Как ни странно, вылетаем мы вовремя, и, что еще более удивительно, без сбоев в графике прибываем на флагман. Кит уже видел это чудо техники и внутри, и снаружи, поэтому без труда дает увести себя в каюту одной из добровольных "нянек", больше всего обеспокоенный тем, как доехала Рыба.

Мне везет меньше. После двухнедельного отсутствия капитана готовы порвать на части, и только вышедший встречать меня Чезе хоть как-то сдерживает этот напор.

— С возвращением. Вас определенно не хватало, — он подмигивает и заговорщицки шепчет: — Рекомендую перейти в режим невидимости — по кораблю с самого утра бегает в истерике заведующий "яслями" и клянется лично объяснить вам, что ни в чем не виноват.

Меня прорывает на несолидное хихиканье. Видимо, у кэфаев начался период спячки перед первой взрослой линькой, надо бы изловить беднягу и успокоить.

— Может, я... — начинает Чезе, задумчиво глядя в потолок.

— Я сам его поймаю, — Тан стремительно выныривает из-за угла и так же стремительно пробегает мимо, набирая кого-то по переговорнику. — Идите, вас там ждут.

Мы провожаем его взглядами солдат, брошенных врукопашную против тяжелых танков.

— Ладно, пойду... формировать очередь. Сказать, чтобы подходили в кабинет через час? — интересуется Чезе, и, дождавшись моего кивка, скрывается в соседнем коридоре, тяжело вздыхая.

Он все такой же. Все те же светлые пряди, падающие на глаза. Все тот же органайзер, прижатый к груди, с которым, похоже, он не расстается даже в постели. Первый помощник, краса и гордость флагмана. Очень усталая краса и гордость... Нет, в следующий раз в приказном порядке заставлю съездить отдохнуть — ходит ведь зеленый, как листик по весне.

В жилом секторе тихо, еще тише в моей собственной каюте — вполне годится, чтобы выкроить еще пару спокойных минут, и хотя бы переодеться. Капитан должен выглядеть прилично, и, раз уж мы солидная организация с лицом и репутацией, носить мундир, хоть и отдает это Корпусом, провались он в Бездну...

Хотя и проваливаться ему уже особо некуда. Все, что можно было, он уже потерял — независимость в первую очередь. Нет, когда оставшийся без руководителя заговор в Совете развалился, как домик из песка, у Корпуса был шанс не скатиться в пропасть. Другое дело, что шансом этим никто не воспользовался.

Я не знакома с наместником Центра, но, думаю, он намного умнее Эрро. Едва осознав, что угроза переворота уже не висит над его головой, он очень быстро сделал то, что и предсказывал Неро — прибрал Корпус к рукам. Сыграть на все расширяющихся трещинах в броне когда-то неуязвимой организации и опасениях молодого Командора было не слишком сложно — и в результате мы имеем то, что имеем — предтечу второго Распада.

Империя хорошо осознала свою силу — новую силу, с которой можно поспорить за территории с кем угодно. Ведь старые месторождения полезных ископаемых истощаются все больше, молодые энергичные государства наглеют, и вообще — галактика такая маленькая, зачем ее делить с кем-то еще...

Что грядет галактическая война, стало ясно в первый же год после моего "ухода" из Корпуса. Неро планировал уничтожить Корпус быстро, одним ударом, чтобы заряд исчез до того, как сдетонирует, но... Вышло по-другому.

Распад вернулся в новом обличье. Вернулась и я. Спустя пятьсот лет, измененная, но не сменившая имя. Вира Нейн. Как и прежде, хозяйка Отчуждения.

Меня здесь помнили, самые долгоживущие — видели своими глазами. Полузабытое имя вновь гремело на Переферии, крошечный флот становился на ноги. У меня были лаборатории, которые Тан успел перевести на другую базу до того, как пошли тотальные заморозки счетов и аресты имущества "Ристана". Было и кое-что еще: уже после "смерти" я нашла в своей почте несколько месяцев гулявшее по шифрованным каналам письмо — с данными оффшорного счета на астрономическую сумму. От кого, догадаться было несложно...

Тан успокаивал меня неделю.

Меня гнали вперед вина, долг и гордость. Собственными руками ввергла мир в хаос — теперь будь добра, верни все на место.

И я упорно ползу вверх, срывая ногти, сбивая пальцы в кровь, но ползу.

Четыре года. Хороший срок, чтобы возродить легенду.

Эта легенда смотрит сейчас на меня из зеркала и педантично поправляет воротничок мундира. Фикция, конечно, как и любая легенда, но на ней и держится хрупкая скорлупка моих планов. Подмигиваю отражению в зеркале и, натянув на лицо приличствующее случаю выражение, направляюсь на рабочее место.

— К вам уже выстроилась очередь, капитан, — сообщает Чезе, ненавязчиво дежурящий у потайной двери кабинета. — И она начинает рычать.

— Это на тебя-то? Выстрой по рангу, и пусть начинают заходить через десять минут. Изъявления неземной радости от моего лицезрения — отсеять к зеленым эхлам, — прохожу в галантно распахнутую "черную" дверь, но на пороге оборачиваюсь: — И, между прочим, на Талее у меня был вполне рабочий центр связи.

Первый помощник хмыкает, изображает подобие салюта и скрывается за поворотом — тасовать старших офицеров.

Закрываю дверь. Ну что, дружок, вот мы и снова встретились...

Обвожу глазами кабинет, словно заново знакомясь с лучшим другом. Провожу пальцами по лакированным полкам натурального дерева, теплому камню декоративного столика, стенам, забранным шелковистыми панелями цвета бледного солнца... Сажусь за стол. Прямо перед глазами, рядом с канцелярским набором, тихим ровным светом мерцает гроздь кристаллов сианита. Ей чуть больше четырех лет — я снова, как ребенок, усердно ращу своего первого в новой жизни Солнечного Зверя. Тан ехидно улыбается и говорит, что и без того знал, что от этого подарка я впаду в детство.

Над левым плечом, иногда касаясь волос, на стене висит связка порванных, переплетенных цепочек и ремешков, на которых покачиваются амулеты. Металлические кругляши увиты крылатыми змеями, как и оправа алого камня-капельки.

По этому поводу никто и никогда ничего не говорит.

Впускаю первого посетителя, он же — второй помощник, заведующий "полевыми работами". Разговор несется по накатанной колее, как будто и не было многочасовых переговоров по дальней связи, ради которой меня постоянно дергали на другой конец острова.

Потерь нет, прибытков, впрочем, тоже. Финансовый вопрос звучит почти угрожающе. Обещаю надавить на разведку и ужать сроки окончательных испытаний кэфаев.

Следующий. Разведка. Давлю, как и обещала. Глава разведслужбы вываливает передо мной груду протоколов, донесений и "экстрактов" аналитиков (по моему мнению, хватило бы и последних) и требует составить инструкции, желательно побыстрее. Киваю, сбрасываю документы на свою портативку и мысленно прощаюсь со сном, наблюдая, как офицер чеканным шагом идет к двери. Хороший служака, опытный, честный. Из тех, по ком в свое время паровым катком проехался Корпус. Теперь вот служит у меня. Мстит.

Инструкции... Очередная бессонная ночь над политической картой Галактики с десятком аналитиков в комплекте.

Я — не Филин, я не могу воевать с целым миром и выиграть эту войну. Чтобы открыто выступать против Корпуса, нужно сделать еще слишком многое, а время уходит. На данный же момент Сияющая тщательно полощет на ветру свое имя, делая из него стяг для униженных и угнетенных и... как и прежде, старательно чистит все корабли конторы, подошедшие слишком близко к зоне ее влияния, сочетая моральную атаку с материальной.

Другой вопрос, что к конечной цели это, мягко говоря, приближает весьма неочевидно. Символ в моем лице уже подновлен, несколько подкорректирован и предоставлен всем желающим стать под стяг благородной борьбы с великим и ужасным Корпусом... Остается какая-то малость — что-то решить с финансовой базой, ведь лаборатории, уже почти давшие нам кэфаи, до сих пор скорее поглощают кредиты, чем их выдают, а о пусть и не слишком большом, но флоте и говорить нечего; а еще нужно обзавестись таким количеством политических и финансовых союзников, чтобы суметь свалить потрепанный, но все еще весьма опасный колосс — хотя бы в ближайшие несколько лет, иначе станет поздно.