Итак, после никому точно не известной зимней компании 1237-1238 года в Северо-восточной Руси, "монголы" в 1240 году закатывают южную, поднепровскую Русь практически под асфальт. На несколько столетий она почти полностью выпадает из летописей и хроник. Теперь уже ничего не мешает свободной торговле просвещенного Запада с не менее просвещенным дальним и ближним Востоком.
А почему "никому не известной" зимней кампанией, надеюсь понятно. Тут и махинации с летописями в части "батыева нашествия", тут и город М.к.с. с 270 000 отрезанными ушами, и Арпан — Рязань вместе с Ике — Коломной и Кырклой — Переяславцем... Короче, дело темное — что там было на самом деле. Но ясно одно. Все "разоренные" интервентами города Северо-восточной Руси остались на месте. Более того, археологические раскопки не обнаруживают особых "перерывов" в их развитии". Понаехавшие же беженцы были с юга на север, а не наоборот.
Подводя итоги деятельности "Монгольской империи" в первые и единственные тридцать пять лет ее существования, мы видим удивительную вещь. Абсолютно все ее военные телодвижения укладываются в нехитрую по сути, но грандиозную по масштабам исполнения задачу. А именно — в обеспечение зоны свободной торговли в границах Великого шелкового пути и в прилегающих зонах торговых перекрестков. Такая, понимаешь, глобализация во имя торжества общечеловеческих ценностей и свободной торговли.
Не обошли вниманием этот факт и многочисленные биографы великого "монгольского императора":
— Идеалом Чингис-хана было "создание единого царства Человечества", при котором "прекратятся взаимные войны и создадутся условия для мирного процветания человечества как в области духовной, так и материальной культуры" [348]
— Империя Чингис-хана — прообраз современной глобализации. Она пронизала Евразию торговыми путями, связывая Европу и Китай. "Армии монголов уничтожили уникальность цивилизаций вокруг себя, разрушая защитные стены, которые изолировали одну цивилизацию от другой, и связывали все культуры воедино"[349]
— Чингисхан сформировал современный мир торговли, коммуникации и больших светских государств больше чем любой другой человек. Он был полностью современным человеком в своей мобилизованной и профессиональной войне и в своей верности ценностям всемирной торговли и верховенству светского права и международного законодательства[350].
— ...завоевания Чингисхана внесли "великие изменения в отношения между Азией и Европой", они создали "реальные условия для мирового рынка и мировой торговли"[351]
Ну, и далее по списку. Перечисление авторов можно продолжать, но мысль, полагаю, ясна. А теперь вопрос. Могли ли наследники Всеволода Большое Гнездо, смастерившие в итоге всего этого безобразия Московское государство, быть заказчиками и организаторами такого грандиозного проекта?
Могли? Даже не смешно!
А Русская Православная Церковь, которую также числят в выгодоприобретателях от "татаро-монгольского ига"? Как она смотрится в роли заказчика?
Никак не смотрится!
А может быть, это сам Тэмуджин такой умный оказался? Скакал-скакал по своим степям на коне, стрелял из лука стрелами с костяными наконечниками, а потом возьми себе, да и подумай. "А не создать ли нам трансконтинентальную зону свободной торговли? Чтобы, черт возьми, сформировать уже условия для мирового рынка! А то скачем тут, как какие-то дикие татары, а Евразия торговыми путями нифига не пронизана! Не, шалишь брат....
Все, с этой минуты мы вовсе не татары, а воинственные монголы, в доспехах из шкуры акулы. И пойдем мы на Запад, к последнему морю. Чай не темная древность, а просвещенный XIII век на дворе. Даешь мировую торговлю, глобализацию и общечеловеческие ценности!" И ломанулись неисчислимые тумены монголов устанавливать глобализацию...
Что, опять не смешно? Ну, тогда я уж и не знаю...
Хотя нет, я-то как раз знаю. Сейчас расскажу, как все было на самом деле.
4. Ничего личного, просто бизнес...
Ричард Плантагенет, который должен был возглавить IV Крестовый поход, был плохим королем, но прекрасным военноначальником. Его план нанесения удара по Египту был безупречен. Салладин уже, слава Аллаху, вкусил райского блаженства со всеми причитающимися ему гуриями, а его сыновья передрались за власть между собой и с родным дядей — младшим братом Салладина. В стране бардак, гражданская война. Так что, сплоченный экспедиционный корпус крестоносцев имел все шансы на овладение дельтой Нила и прилегающими территориями.
А Египет — это серьезно. Это крупнейшая на тот момент экономика арабского мира. Это все еще житница Средиземноморья. Это все еще не истощившаяся золотодобыча в Нубии. В общем, это — много чего привлекательного. И главное — это превосходная база для дальнейшей экспансии в Сирию, Палестину, Ливан и т.д.
Трудно сказать, какое будущее ожидало бы европейскую цивилизацию, сумей Ричард реализовать свой план вторжения в Египет. Полагаю, никто бы не остался внакладе. Кроме одного маленького, но очень важного кусочка европейской цивилизации. Кроме Венецианской республики.
К концу XII века венецианцев связывают с Египтом множество торговых связей. Экспорт леса, железа, оружия, кожи, пеньки, холста. Импорт зерна, ремесленных изделий. И самое главное: венецианцами уже протоптан и прикормлен путь через Суэцкий перешеек в Красное море. А оттуда — на кораблях, вдоль аравийского побережья — на рынки Индии. Откуда уже налажен поток драгоценных заморских товаров во все христианские королевства Европы. Ткани, ковры, специи, изделия индийских мастеров... И что, вся эта с огромными трудами выстроенная структура — на слом?
Что было дальше? Как ответили гордые венецианцы на угрозу своему растущему бизнесу? А было так:
Интермеццо 3.
Эпизод первый: скрытая угроза.
Риальто, Palazzo Dukale
18 августа 1198
.... Покрытые изящной резьбой и позолотой створки распахнулись, впуская в гостиную Энрико Дандоло. Крепкий, несмотря на свои без малого девяносто, подтянутый, с навсегда въевшимся просоленным загаром — сорок первый дож Светлейшей республики направился к председательскому месту. Присутствующие — те, кто сидел — встали, в знак почтения к этому выдающемуся человеку.
Не тратя времени на предписанную дворцовым этикетом благодарственную молитву Святому Марку, Дандоло опустился на малиновый бархат кресла.
— Мессеры, благодарю, что сумели откликнуться на мое приглашение, хоть и прозвучало оно в неурочное время. Однако, новости, которые нам следует обсудить, слишком важны, чтобы медлить.
Дож положил руку на принесенный с собой свиток. — Здесь копия буллы Иннокентия III с призывом к повторному освобождению Иерусалима из-под пяты неверных. — В зале мгновенно установилась полная тишина, пока грубый — весь в деда — мессер Орсеоло не выразил общее мнение:
— Не было печали!
— Uno avulso, non deficit alter[352], не преминул щегольнуть римской ученостью мессер Дзиани. — Мне казалось, после столь неудачно закончившейся экспедиции в святую землю, предпринятой Генрихом VI, мы на какое-то время можем забыть об этой проблеме. Тем более, сам Господь ясно высказал свое отношение к этому предприятию, послав Гогенштауфену лихорадку. Говорят, он выпил холодного вина в жаркий день, простудился и умер?
— Ничего себе лихорадка, — не унимался разошедшийся Орсеоло, — после которой почти два месяца исходишь поносом[353] и умираешь от страшных болей в животе! Передайте мои поздравления мессеру Сельвио, мы все у него в долгу!
Лицо старого дожа, казалось, ничуть не изменилось, но в зале как будто резко похолодало. — Мессер Орсеоло, мы все ценим ваше живое участие в делах Республики, но сегодня Совет обсуждает не прошлое, а будущее Лагуны.
— Прошу прощения, мессер, — опомнился оказавшийся вдруг в одиночестве Орсеоло, — просто мне совсем недавно доложили детали этой прошлогодне истории, и я хотел бы... — замявшийся Орсеоло вынул из кармана свернутый вчетверо лист бумаги и протянул его дожу. — Это вексель на предъявителя. Пять тысяч серебряных денариев. Мессер Сельвио может получить их в любой момент и в любой конторе нашего торгового дома. — Орсеоло оглядел членов Совета и уже более твердым тоном добавил, — полагаю, нам следует поощрять столь удачные инициативы...
— Несомненно. Впрочем, каждый член Совета вправе иметь собственную позицию по данному вопросу, — Энрико Дандоло встал, благо этикет не требовал от членов Малого Совета непрерывного многочасового сидения. Чуть покачивающаяся походка явно показывала, что грозный дож все еще чувствует себя на палубе боевой галеры, хотя уже много лет не видит даже собственных рук.
— Им потребуются корабли. Кроме нас сегодня никто больше не в состоянии предоставить флот, способный перевезти целое войско. Готовы ли мы, мессеры, перевезти войско крестоносцев в Палестину, Сирию, Египет, или куда они там еще решат? — Дандоло прошел мимо стола заседаний к окну, вернулся назад. — Этот вопрос нам зададут не раньше, чем через полгода. Но ответ нам нужно готовить уже сегодня. Ибо любой ответ Республики, — голос дожа стал чуть громче, — требует подготовки.
— Палестина, Сирия, Египет! — Себастьяно Морозини вскочил со стула. — А за рыцарями придут купцы! Имперцы, французы, англичане... И что?! Мы, которые многие десятилетия торили пути на юго-восток, обживали их, обустраивали, договаривались с одними разбойничьими шайками, чтобы они очищали море и пески от других... Мы, которые заваливали дорогими подарками халифов, а теперь еще и султана — теперь мы по собственным дорогам должны будем бегать наперегонки со всякими ... — Мессер Морозини, не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, рухнул обратно на стул.
— Теперь жди очередной папской буллы о запрете торговли с сарацинами, — меланхолично, в никуда проговорил Флабьянико. — Все, как всегда: лес, корабли, парусина, пенька, металлы, оружие... А у меня как раз несколько больших контрактов на далматскую сосну.
— Да подтирались мы этими буллами, и будем подтираться, — снова встрял Ореоло, что ты Флабьянико, как маленький! Я вообще не понимаю, что нам мешает просто отказаться от перевозки войск? Ну, что они могут сделать?! — Мессер Орсеоло нахмурил кустистые брови, зло сверкнул глазами. — С берега нас не взять, а море — наше!
— Еще двести лет назад, — все столь же меланхолично ответил Флабьянико,— когда земли Республики ограничивались Лагуной, это был бы наилучший выход. Но сегодня наши владения тянутся по всему адриатическому побережью. — Флабьянико лениво шевельнул кистью, полюбовался на тщательно отполированные ногти, чуть слышно вздохнул. — Белла Венгерский уже отнял у нас Задар. Вы готовы, мессер, позволить разъяренным нашим отказом крестоносцам помочь ему отнять все остальное?
— А ведь на этот раз у них может все получиться... — вступил в разговор ранее что-то напряженно обдумывающий Джованни Фальер. Иннокентий выбрал на редкость удачное время. Салладин мертв. Его сыновья и его младший брат увлеченно режут друг друга, пытаясь "по справедливости" поделить оставшиеся без вождя земли. — Фальер широко улыбнулся, как бы сочувствуя ведущейся наследниками Саладина справедливой борьбе. — С караванами из Акры и Тира приходят известия одно занятнее другого. Аль-Адиль[354] отнял Дамаск у Аль-Афдала[355].
Скептические улыбки собеседников тут же указали оратору, что это для них далеко не новость. Но тот, нимало не смущаясь, продолжал.
— По словам Ибн аль-Асира... а вот ему, — Фальер поднял вверх указательный палец, — я склонен верить более, чем кому-либо, — его господин предался алкоголю и наслаждениям гарема. Затем, выпнутый дядей из Дамаска и мучимый раскаянием, он отправился было в крепость Сархад — дабы посвятить жизнь молитвам и медитации. Но тут, — улыбка мессера Фальера больше походила уже на волчий оскал, — на редкость удачно свалился с коня и сломал шею Аль-Азиз[356], отхвативший при дележе родительского наследства Египет.
— Кстати, — добавил тут же Фальер, — мне в свое время довелось довольно близко познакомится с Аль-Азизом. Прекрасный, просто удивительно ловкий был наездник! И как это он так...? Да, так вот сейчас, — как бы спохватываясь продолжил рассказчик, — Аль-Афдал передумал предаваться молитвам и медитации и собирает войско окрестных беев, дабы успеть в Египет раньше дяди.
— А когда они туда наперегонки доберутся, — перешел к заключительной части мессер Фальер, — да пару-тройку месяцев погоняют друг друга по пустыне, да устроят где-нибудь генеральное сражение... — то даже небольшой кучки крестоносцев будет достаточно, чтобы добить оставшихся и оставить Египет с Сирией вовсе без войск, — взялся закончить за рассказчика никак не угомонящийся мессер Орсеоло.
— Благодарю вас, мессер, — иронически поклонился Фальер, — вы удивительно точно сформулировали мою мысль. Кстати, — продолжил он, — по моим сведениям король Ричард неоднократно высказывался в том смысле, что следующую экспедицию, когда она будет объявлена и если ему поручат ее возглавить, будет направлена им именно в Египет.
Малый Совет Республики Святого Марка глубоко задумался, пытаясь осмыслить складывающуюся ситуацию. Дож также молчал, не прерывая размышлений своих соратников.
— Мессеры, — прервал затянувшееся молчание ни разу еще не высказавшийся Аугусто Партечипацио. — А не преувеличиваем ли мы масштабы свалившихся на нас ... м-м-м, затруднений? — Мессер Партечипацио оглядел собравшихся и продолжил. — Предположим на минуту, что затеянный Иннокентием поход полностью удался. Палестина, Ливия, Сирия, Египет приведены к покорности Кресту. Толпы купчишек из Европы, как справедливо заметил мессер Морозини, устремляются на Восток.
— И что они там найдут? Сарацинских пиратов у анатолийского побережья. Десятки скачущих на своих верблюдах шейхов, прибирающих к рукам все, что им только встретится. ...Э-э-э, в Красном море пиратов пока нет, но ведь это так несложно организовать. Мессеры, — Партечипацио с достоинством поднялся с кресла, — мы ходим по этой земле и плаваем в этих водах уже больше двухсот лет. Мы знаем каждую кочку в песках и каждый подводный риф в море. — Оратор гордо оглядел присутствующих. — Нам ли бояться новичков, коим понадобится еще двести лет, чтобы только хоть как-то освоиться?
Лица членов Совета посветлели, спины выпрямились, плечи расправились. Кто-то облегченно вздохнул, кто-то улыбнулся. Действительно, что это они? Что за паника на пустом, по сути, месте?
И тут старый дож Энрико взревел.
Тупицы!!! — ревел дож, — прижитые безголовыми ослицами от тупоголовых баранов! Разом побагровевшее лицо, красные от гнева слепые глаза ... пугали. — Да в одном только мизинце Иннокентия больше мозгов, чем во всех ваших вместе взятых ослиных задницах!
Дож с грохотом опустил ладони на тяжелую столешницу красного дерева и уперся невидящим взором в онемевших от неожиданности людей. — Вы что же, вообразили, что на кону всего лишь ваши жалкие доходы?! Слепцы, да вы оглянитесь вокруг!!! — Слепой старик повернулся к окну, как бы показывая, куда именно его зрячие собеседники должны смотреть.
