Виктор повернулся спиной, и пока Хлыст поправлял плащ, опустил на глаза гогглы.
— Наверное, ты прав и это действительно безумие. Но хуже всего то, что я с этим безумием ничего не могу поделать, — пробормотал Сомов, тяжело вздохнул, а затем в его голосе лязгнул металл: — Все, марш к телеге! Мотор не глушить. Быть готовым к немедленному отбытию. Возможно, придется очень быстро отступать, а точнее драпать.
Хлыст некоторое время горестно смотрел на удаляющегося Музыканта так, словно видел его последний раз в жизни, а затем бегом припустил закоулками к своим товарищам.
В трактире царил полумрак, а гогглы сгущали его еще сильнее, поэтому Виктор на пару секунд замер у входа пока не адаптировалось зрение. Он окинул взглядом зал, но Бешенного среди посетителей не заметил и тогда неспешным уверенным шагом прошел к прилавку за которым, навалившись на него локтями, скучал полный флегматичный мужик, по виду управляющий.
— Я приехал из Харбатана по торговым делам на несколько дней и ищу приличное место, где мог бы остановиться, — лениво озвучил Сомов свою легенду, — У вас есть свободные номера, уважаемый?
— Десять серебряных в день. За питание плата отдельно, господин, — в тон ему вяло отозвался управляющий.
— Меня это устраивает, — равнодушно произнес Виктор, демонстративно зевнул и честно пояснил: — Чертовски сегодня устал.
— Прошу ваши документы, господин, и плату за сутки вперед, — управляющий достал из-под прилавка потрепанную амбарную книгу и перо с чернильницей.
Виктор выложил на стол личную грамоту Итона Уоса, отсчитал десять серебряных монет и добавил к ним еще одну на чай. Пока записывали данные, он более внимательно осмотрел посетителей. Народу было много, но Бешенного среди них точно не было. Несколько человек с ярко выраженными бандитскими физиономиями бросали на визитера любопытные и настороженные взгляды, но вскоре удовлетворенные осмотром потеряли всякий интерес. Управляющий пересчитал деньги, после чего выразил некое подобие улыбки и передал ключ с прицепленной к нему деревянной грушей.
— Ваш номер восьмой, господин Уос. Юшка, проводи!
Из подсобки показался туповатый увалень и не найдя багажа постояльца пробасил:
— Прошу следовать за мной, господин.
Они прошли в глубину зала, поднялись по крутой скрипучей лестнице на второй этаж и попали в широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались деревянные резные двери. Идти до восьмого номера не было никакого смысла. По словам Клопа, Виктору был нужен номер второй. Если в нем никого не окажется, подумал Сомов, то просто сразу выйду на улицу, и поищем Бешенного в другом месте. Топающий впереди болван никак не отреагировал на звук вынимаемого из ножен меча вследствие чего лишился сознания от удара тяжелой рукоятки по затылку. Теперь действовать нужно было быстро, пока кто-нибудь не увидел лежащего работника, и Сомов не теряя времени, постучал в дверь, на которой красовалась медная в завитушках цифра два.
— Кто там? — спросил приглушенный недовольный голос.
Виктор вдруг понял, что он оказался не готов к тому, что делать дальше, если ему ответят. Он почему-то убедил себя, что Бешенного здесь уже нет, и номер окажется пустым.
— Обслуживание в номерах, — ляпнул он первое, что пришло на ум.
— Какое к черту еще обслуживание? — спросил раздраженный голос, и дверь, щелкнув замком отворилась.
Трудно было не узнать Одноглазого по особой примете и Виктор понял, что столкнулся лицом к лицу с одним из своих врагов. Одноглазый оказался невысоким щуплым человеком совсем не похожим на бандита. Виктор даже засомневался, что это то кто ему нужен даже несмотря на характерный физический недостаток, но тут из-за спины Одноглазого показался Бешенный. Лицо разбойника выразило сильнейшее изумление, сменившееся яростной злобой.
— Это Музыкант! — воскликнул Бешенный, и первым оценил ситуацию: — Берегись!
Одноглазый не успел внять предупреждению, как удар рукояткой меча прямо в лоб сбил его с ног и закатил вглубь комнаты. Сомов стремительно шагнул вперед и, захлопнув дверь, зашарил рукой за спиной, на ощупь закрывая засов. Поворачиваться к Бешенному спиной, даже на мгновение, было слишком опасным для жизни.
— Убью тебя! — зарычал разбойник, брызгая слюной и потрясая кулаками, — Убью!
Его пальцы пришли в движение и на одном из них зажегся знакомый до боли неоновый огонек. Но на этот раз меч в натренированных руках оказался куда быстрее магии. Смертоносная сталь сверкнула в круговом движении, с шумом рассекая воздух, а также все, что попадалось ей на пути. Из обезглавленного тела ударил фонтан крови, заливая все вокруг, а по полу запрыгала кошмарным мячиком из ада отрубленная голова.
— На помощь! Ко мне! — заорал, сверкая единственным глазом очнувшийся Одноглазый, — На...
Его крик оборвался и перешел в короткий хрип, когда безжалостная сталь, пробила ему грудь насквозь и глубоко вошла в доски, пришпилив тело к полу, будто жука булавка. Но зов о помощи был услышан, и уже раздались ответные крики и приближающийся топот множества сапог. Сомов кинулся подпирать дверь всем, что попадалось под руку и создавая завал из перевернутых стульев, стола, комода, секретера, небольшого шкафа и придвинутой тяжелой кровати. Под его ногами шуршали рассыпавшиеся бумаги, хрустели черепки от посуды, и хлюпала кровь, а это время в дверь раздавались глухие безуспешные толчки плечом, сменившиеся звонкими ударами топоров и в комнату полетели щепки. Стало ясно, что долго ни дверь, ни баррикада не продержатся.
Виктор огляделся. Наступив на мертвое тело сапогом, он расшатал и выдернул меч из пола, а затем, заметив все еще светящийся огонек, зачем-то сорвал амулет с пальца, погасил его активность, сунул в карман и наткнулся на разъяренные взгляды бандитов сквозь быстро увеличивающуюся дыру в двери. В коридоре выкрикивали смертельные угрозы в его адрес и матерились десятки глоток. Сколько же их там? Судя по голосам такого количества бандитов ему никак не одолеть. Настало время запасного плана. Виктор шагнул к маленькому оконцу и со всей силы ударил ногой в раму. Окно, звеня стеклами, вылетело вместе с рамой, образовав отверстие размером с двадцатичетырехдюймовый монитор. Не пролезу, ужаснулся Виктор, но все равно сунул в дыру сначала ногу, а затем стал упорно протискивать и все тело. Увидев его действия, бандиты взвыли еще громче.
— Он пытается выпрыгнуть во двор! Ворота! Перекройте ворота!
Сомов, наконец, потеряв берет и ободрав кожу на макушке, высунул голову наружу и посмотрел вниз. Черт, как высоко. Вот будет потеха, если я сломаю ногу, успел подумать он, падая с пятиметровой высоты в грязь. Но ноги он всего лишь отбил и сразу вскочил в поисках пути дальнейшего отступления. Виктор оказался во внутреннем дворе трактира. Впереди за углом метрах в пятидесяти должны были находиться ворота, выходящие на площадь, но оттуда уже доносились крики разбойников. Сзади имелись несколько тесно расположенных навесов и сараев, примыкающих к внешнему забору, а вдоль них стояли бочки и корыта. Теоретически, если встать на бочку, то до края забора можно было дотянуться, но перелезть через него без риска напороться на острые пики, из которых состоял забор, было невозможно. Можно было наставить бочки друг на друга и по ним забраться на крышу сарая, но он не успевал этого сделать. Из-за угла трактира уже выбежала толпа разбойников и остановилась, понимая, что беглецу теперь некуда деться. Несколько секунд они смотрели друг на друга и тяжело дышали. Идея пришла внезапно из игры Dying Light. Конечно, компьютерная игра не делает из геймера настоящего трейсера, но у Виктора за плечами был еще и цирк Сугиса, который развил навыки владения телом, силу и способность верно ее приложить. И тут Виктора разобрала веселая злость.
— Внимание! Средневековый паркур! — выкрикнул он, — Исполняется впервые!
Разбежавшись, он прыгнул на бочку, а с нее оттолкнувшись от стены сарая, метнул свое тело, разворачиваясь в воздухе в противоположную сторону, на крышу навеса. Он почти допрыгнул, ударившись животом о край крыши, подтянул болтающиеся ноги, быстро взобрался на саму крышу, прошел несколько метров до места, где навес упирался во внешний забор, и который здесь был не выше полуметра. Последний прыжок вниз и он оказался на улице. Находясь с внешней стороны решетчатого забора, он посмотрел на остолбеневших разбойников, которые не могли поверить тому, что жертва от них ускользнула. А непостижимый способ, которым это было проделано, ввел всех в состояние полной растерянности.
— Магия, — пробормотал один из разбойников пытаясь найти объяснение тому, что произошло на его глазах.
Виктор это расслышал и неестественно расхохотался. Его еще здорово адреналинило. Он нагло помахал на прощанье бандитам ручкой и изо всех сил рванул к месту стоянки фургона.
— Гони, Хлыст! Гони! — выпалил он еще издали и, запрыгивая уже на ходу.
Хлыст безжалостно стал наяривать кнутом и заставил лошадей перейти в галоп, которого до этого момента бедные животные не знали. Но это было лишним, их никто не преследовал.
А потом был неприятный разбор полетов. Сначала пришлось отчитываться перед Орком, а потом повторять всю историю Старому. Сомов не ожидал геройских почестей, но рассчитывал хотя бы на какую-то благодарность. Но не услышать ни одного хорошего слова в свой адрес от Старого было чудовищно не справедливым. Такая реакция главаря его сильно покоробила и только утвердила в правильности выбора расстаться с разбойниками.
Последним кого уже не слушали, а допрашивали с пристрастием, был Клоп. Главарь остался крайне недоволен всем, что узнал. Он был напуган перспективой начала войны с бандой Бирюка из-за убийства его левой руки. То обстоятельство, что тайная война против них и так уже вовсю идет, причем давно, Старый игнорировал. Заверения Виктора, что его лица под гогглами никто не разглядел и не сможет опознать, а использованные документы были краденными и не выведут на их след, Старого не успокаивали. Досталось всем, Орку пытавшемуся спорить со Старым и защищавшему Виктора, Хлысту, понуро склонившему голову, братьям близнецам, не понимавшим в чем их вина и Сомову единственному, которому, в общем-то, было плевать на все страхи и проблемы Старого, поскольку он покидал банду. Главарь долго разорялся и уехал далеко за полночь совершенно расстроенный. Укатили в ночную тьму Хлыст и братья увозя с собой связанного Клопа и прихватив пару лопат. В притоне остались только Орк и Сомов. Орк достал бутылку хорошего вина, и они устроились у камина, в котором догорал тент красного цвета.
— Да, ненадолго ты ушел из банды, — удовлетворенно констатировал Орк, — Зато дел каких успел натворить. Зарезать Одноглазого и Бешенного в логове Бирюка это ж надо на такое решиться. Отчаянный ты парень, Музыкант.
— У меня были на то личные причины, — угрюмо ответил Сомов, отправляя в огонь документы Итона Уоса, — Заодно я считал, что своими действиями оказываю братству услугу. А теперь не понимаю, что я сделал не так и чем недоволен Старый. Ему бы следовало мне премию выдать за раскрытие заговора, а вместо этого он только и делал, что орал. Не понимаю. Чего это на него нашло?
— А не надо было вчера к Вире лезть целоваться, — ощерился Орк.
— Я лез целоваться? — неподдельно удивился Виктор.
— Ну не ты. Она сама лезла. Но какая разница? — с иронией ответил Орк, а дальше продолжил с неожиданной злобой: — Стареет Старый. Осторожным стал, спокойствия хочет, рисковать боится. Дом в три этажа купил в престижном месте, где вокруг живут приличные законопослушные граждане и все у него в друзьях. Никто из них и не догадывается, чем на самом деле занимается их новый сосед. Приемы пышные у себя устраивает. Вот ты когда-нибудь у него в доме бывал? То-то и оно. И я нет.
— А разве спокойствие это плохо? Кто же не хочет спокойствия и благополучия?
— Ну, нет, спокойствие это не по мне, — возразил Орк, — Я бунтарь. Беззаконник. Для меня жизнь без риска, как вино без дурмана. А ты сам, Музыкант? Ты-то чего от жизни хочешь?
— Я? — Виктор замолчал и надолго задумался.
Действительно чего он хочет? Стать богатым? Деньги у него уже есть и немалые, но они никогда не были самоцелью. Стать сильным? Можно считать, что и этого он достиг. Даже чересчур. Скоро впору будет открывать собственное кладбище. Совсем не это ему представлялось в детстве, когда он мечтал о том, чтобы стать сильным. Тогда что? Может семья и дом? Эти два простых слова неожиданно вызвали такие далекие и такие болезненные воспоминания, что Виктор опустил глаза, которые наполнились безнадежной тоской.
— Я просто хотел бы вернуться домой, — неслышно прошептал он.
Глава 5. Элвис жив
Новая жизнь началась с прекрасного солнечного утра. Виктор в белоснежной рубахе нараспашку сидел во дворе дома Нурши, гладил свирепого пса, доверчиво положившего ему лобастую голову на колени, и наблюдал, как наглые воробьи воруют зерно из кормушки для кур. С мансарды доносились вполне приемлемые для слуха аккорды, исполняемые на гитаре Кропаликом. Сторож неторопливо рубил дрова на колоде, складывал их в аккуратную поленницу вдоль сарая и тоже прислушивался к звукам гитары. На веревках, протянутых между домом и сараем, покачивалась на легком ветерке постиранная одежда Сомова. На синем небе ни облачка. Безмятежная картинка умиротворяла душу.
Появилась незаметно подталкиваемая матерью старшая дочка Нурши и поднесла Виктору чашку молока на серебряном подносе, сделав неловкий книксен.
— Доброе утро, господин Элвис, — краснея, пропищала она, — Не желаете ли выпить охлажденного молока?
Сомов с улыбкой и благодарностью принял холодную чашку — не иначе, как из ледника только вынесли и с удовольствием выпил. Красота.
— Никуда не годная одежа стала, — сердито сообщила Виктору Нурша, — Не отстирывается никак, теперь так в пятнах и останется. Не к лицу господам такую надевать.
— Так выбрось ее, — беззаботно ответил Сомов.
— Да разве можно такую одежу выбрасывать? — вплеснула руками Нурша, — Ей цена-то какая!
— Тогда сторожу вон отдай.
— Благодарствую, господин, — откликнулся сторож с поклоном.
— Ага! Как же! — возразила хозяйка, — Ты или пропьешь или снимут с тебя пьяного. Дам тебе из моих товаров, что попроще, а эту найду, кому продать.
— Благодарствую, матушка, — безропотно согласился сторож.
— Вот в карманах нашла, — сообщила Нурша снова обращаясь к Виктору, — Я перед стиркой проверила и прибрала, чтоб не потерялись.
Она протянула Сомову магический амулет-перстень и чью-то визитную карточку. Перстень он сразу надел на средний палец и тут же испытал его в действии на поленнице. Теорию он уже знал, да и на практике управление амулетом не вызвало затруднений. Железный луч беззвучно ударил на метр в сторону от того места куда он целил, только поленница подпрыгнула. Огонек алмаза на амулете погас, сигнализируя, что разряжен. Осмотрев узкое, меньше мелкашки, но очень глубокое отверстие в полене, Виктор остался доволен убойным эффектом, а точность со временем можно улучшить тренировками. На визитку и имя на ней он сначала смотрел с непониманием, но прочитав название таверны "Трюм", вспомнил, как она к нему попала.
