Вихрь

— Держись, Максим… — тихо произнесла она, — давай за мной… скорее…

Сердце Сабины с силой колотилось в груди, и, казалось, каждый удар отдавался болью, щедро разливавшейся по телу. Но молодая женщина перестала замечать ее, словно в какой-то момент ее стало слишком много. Медиум знала, что сегодня умрет не только ее отец — ее существование сегодня также оборвется.

«Но Вихрь важнее. Важнее нас всех. И чтобы спасти Поток, я должна избавиться от Эмиля… должна исправить свою ошибку, неважно, какой ценой. Прости, Максим! Прости меня…»

Юноша, стискивая зубы, упорно сопротивлялся натиску Моргана. Эмиль пытался подняться, понимая, что прототип не сдается. Тем временем Настя и Шамир делали большие успехи в закрытии портала.

Сабина запрещала себе смотреть на отца. От одной мысли, что в этот самый момент его убивают, ей хотелось броситься на Настю и вырвать ей сердце голыми руками. В глубине души молодой женщины ворочалась мысль о том, что Эмиль был прав — она ненавидела свой оригинал. Ненавидела настолько, насколько это вообще возможно, за одно его существование.

«Но Вихрь превыше всего», — повторила она, стараясь верить в это, — «и если я хоть чего-то стою, я должна убить Эмиля. Ведь все это начала я. Обыкновенный, маленький прототип, который чуть не погубил все живое!..»

Пока медиум пыталась оттащить Максима к стене, каждое движение причиняло боль. Сабина боролось с приступами кашля, сковывающими горло, дыхание с угрожающими хрипами вырывалось из груди.

Эмиль сумел подняться и опереться на здоровую ногу. Избитое лицо его прототипа выражало звериную ярость.

— Ты не сможешь сопротивляться долго, — процедил он, глядя на собственное тело, — бегство тебя не спасет.

— Прости, Максим… — шепнула Сабина, подведя юношу к стене.

Портал почти закрылся. Шамир ослабил поле медиума, и теперь его потенциал с катастрофической скоростью рассеивался в Потоке.

— Закрывай, — мягко сказал он, обращаясь к Насте, — у нас получилось.

Сабина сморгнула слезы и, осторожно вдыхая, вновь зашептала Максиму.

— Впусти его прямо сейчас, — строго сказала она, — это единственный шанс, прости…

Максим краем глаза увидел острую обломанную ножку стола, находящуюся примерно на уровне груди тела Моргана. Он вздрогнул, осознав, какой у Сабины план.

Значит, убить его ножом не получится. Я умру вместе с ним… что ж… Вихрь важнее. Пора бы мне, наконец, поверить в это.

Юноша сдержанно кивнул, жалея, что сейчас нет ни времени, ни возможности попрощаться с Настей.

По крайней мере, она знает — я сделал все, чтобы спасти наш мир.

Морган вновь атаковал прототипа потенциалом, послав сильнейший импульс, ожидая сопротивления, которого не последовало.

Ожигающий вздох, и боль в сломанной ноге вновь заставила Максима громко вскрикнуть и упасть. У Эмиля была лишь секунда на то, чтобы сориентироваться.

Портал сомкнулся, запирая внутри Шамира, и пыточная камера погрузилась в непроглядную темноту. Настя, лишившись сил, тяжело рухнула на пол.

Сабина знала, как ей двигаться. Собрав в кулак остатки своей воли, она чуть разбежалась, заставив себя потерпеть боль еще несколько секунд.

«Сейчас все закончится», — подумала она. Неизвестно, откуда взялись силы. Словно молодая женщина с самого начала берегла их именно для этого… — «Вихрь знал все».

Дезориентированный после перемещения в темной пыточной камере и ослабленный после нарушенной связи с порталом, Эмиль не сумел отреагировать, когда Сабина толкнула его вперед, и что-то острое пронзило его спину насквозь. Морган инстинктивно схватил свою бывшую наставницу, и молодая женщина не сопротивлялась…

Преодолев препятствие в виде тела Эмиля, импровизированный кол пронзил Сабину в грудь и вышел наружу через спину, а медиум могла лишь с силой цепляться за рукав плаща Моргана, отчего-то чувствуя, что это опустошение, и это предательское единение — единственное, что ей осталось. Где-то в глубине ее души наряду с ненавистью и презрением к человеку, едва не погубившему все живое в пространстве Потока, все еще жило то необъяснимое безответное теплое чувство. И отчего-то Сабина была рада, что закончит свою жизнь в объятиях Эмиля.

«Это все, что я заслужила», — подумала она, когда сознание покидало ее. Боли не было. Или она попросту была повсюду, и у молодой женщины не осталось сил чувствовать ее.

Эмиль закашлялся, кровь, вылетевшая из его горла, попала на лицо медиума.

— С-сабина… ты… — выдавил он и замолчал, хотя жизнь еще несколько секунд теплилась в его груди. Молодая женщина невольно посмотрела на бывшего ученика рассеянным взглядом медиума, ожидая увидеть, как при смешении их крови происходит переход потенциала, который должен был вскоре рассеяться и уйти в никуда, однако она ничего не увидела. Тело ученика было мертво, а жизненная энергия будто бы испарилась.

«Не может быть!» — успела подумать Сабина. В тот же самый момент, подтверждая ее догадку, прозвучал сдавленный вскрик Максима. Молодая женщина набрала в грудь воздуха, чтобы озвучить своему оригиналу последнюю мысль, но не успела — звенящая тьма густо сомкнулась вокруг нее и унесла с собой все звуки, а вместе с ними — и душу медиума.

* * *

Когда Настя была маленькой, она верила в собственную неуязвимость. Любые опасности, от которых старались ограждать ее родители, будь то прыжок с качелей или бег по крышам гаражей во дворе, казались ей несущественными и далекими. Девочка всегда верила, что ничего плохого с ней не произойдет, а с жизнью она не расстанется до глубокой старости.

Скажи Насте кто-нибудь тогда, что однажды она окажется в параллельной реальности заложницей опаснейшего маньяка-убийцы и будет пытаться выжить сама и спасти мир, окруженная почти двумя десятками убитых путешественников, она бы посчитала этого человека ненормальным… сейчас же, после пережитого ужаса ей казалось, что и сама она сходит с ума.

Тьма густо окутывала девушку с ног до головы, камера пыток была погружена в звенящую тишину, за запахом озона, оставшимся после открытия портала, начинал ощущаться зловонный смрад смерти, пропитавший помещение. Настя лежала на холодном полу, не в силах пошевелиться. Тело ее волнами сотрясала нервная дрожь. Казалось, ужас произошедшего пришел только сейчас, когда девушка поняла, что может испытывать единственный выживший. Она находилась совершенно одна в темноте, прислушивалась к каждому призрачному звуку, ощущая всей кожей присутствие мертвецов. В глубине ее души все еще жил страх, что Эмиль Морган может ожить в любой момент. Однако во мраке пыточной камеры, где тишину нарушало лишь дыхание Насти, не раздавалось ни звука. Убийца был мертв, хотя поверить в это было трудно.

«Неужели все закончилось?» — опасливо думала девушка, — «от Эмиля можно ждать чего угодно… он не очнется? Не нападет снова?»

Настя видела, как Моргана насквозь проткнула ножка стола, превратившаяся в импровизированный кол, и знала, что после такого ни один человек не мог выжить — независимо от количества потенциала, которое в нем содержалось. Но девушке необходимо было убедиться…

Преодолевая истощение и нервную дрожь, она заставила себя подняться и на непослушных ногах, с трудом ориентируясь в темноте, медленно двинулась к стене. Едва различимые черты двух тел, скрепленных друг с другом колом, проступили во мраке. Настя усилием воли подавила подкатившую к горлу тошноту и приблизилась к мертвецам. Головы Сабины и Эмиля были опущены, ни один не подавал признаков жизни. Девушка дрожащей рукой потянулась к шее убийцы, стараясь прощупать пульс. Несколько секунд она пыталась убедить себя в том, что Морган умер и не могла поверить собственным ощущениям. Настя готова была вздрагивать от каждого удара собственного сердца, боясь, что на самом деле, это пульс Эмиля. Лишь через минуту она сумела овладеть собой и удостовериться, наконец, что убийца действительно мертв.

Из груди девушки вырвался прерывистый вздох, тошнота подкатила к горлу, и на этот раз рвотный позыв сдержать не удалось. Настя согнулась и позволила своему желудку вывернуться наизнанку, пережидая новый приступ нервной дрожи. На глаза навернулись истерические слезы, девушке с трудом удалось не дать себе волю и не зарыдать в голос.

Совладав с собой, Настя на всякий случай окинула Сабину и Эмиля взглядом путешественника. Сияния потенциала не было. Девушка устало вздохнула, чувствуя легкое головокружение.

Неужели мы победили?

— Неужели этот кошмар закончился, Макс? — вслух спросила она. Ответом ей было лишь молчание. Настя настороженно замерла. В памяти всплыла недавняя речь Эмиля о том, что прототипы гибнут вместе со своими оригиналами…

Глаза девушки распахнулись от ужаса.

— Максим! — севшим голосом воскликнула Настя и опрометью бросилась к другу, лежавшему без движения на полу пыточной камеры. Споткнувшись и упав на четвереньки рядом с юношей, Настя судорожно непослушной рукой попыталась прощупать его пульс и не сумела.

— О, господи, Макс… нет… — в ужасе шепнула она, беспомощно оглядываясь на Сабину, словно мертвый медиум могла подсказать ей, как быть.

Юноша выглядел ужасно. Избитый, раненый, перепачканный в крови и грязи с заплывшим глазом, он неподвижно лежал на полу, сломанная нога застыла в неестественном положении.

— Нет, нет, нет… — шептала Настя, положив руки на грудь друга и начав ритмично давить на нее, пытаясь повторить то, что не раз видела в кино, — давай же, Макс… Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Сейчас девушка искренне пожалела, что в старших классах школы не придавала должного значения урокам, где учили оказывать первую помощь пострадавшим. Ей не приходило в голову, что эти знания могут пригодиться в обычной жизни…

Юноша все еще лежал без движения. Настя несколько секунд беспомощно смотрела на друга, а затем почувствовала, что больше не может сдерживать слезы. Они хлынули из глаз нескончаемым потоком, сдавливая горло. Девушка уронила голову на грудь Максима и зарыдала в голос.

— Прости! Прости, Максим! Я не знаю, как это делается… я не знаю, как тебя вернуть! Макс…

Лишь мертвецы были свидетелями ее стенаний.

Единственная выжившая… Я не хочу быть единственной! Я хочу, чтобы он был жив!

— Макс… господи, только не это! — сквозь рыдания вскрикивала девушка. Она столько раз говорила другу, что без него попросту не сможет жить. Но Настя никогда всерьез не думала, что ей придется проверить на практике, так ли это.

Девушка потеряла счет времени. Она не знала, сколько провела у тела Максим — несколько минут, или долгие часы. Слезы высохли. Рыдания стихли. Настя продолжала лежать на груди друга и лишь дышать вместе с ним…

Стоп!

Мысль поразила девушку, словно удар молнии. Она встрепенулась, задержала дыхание и прислушалась. Грудь Максима слабо вздымалась. Сердце юноши билось. Слабо и медленно, но оно билось.

— Макс! — закричала Настя, принявшись трясти юношу, — Макс, очнись! Ты меня слышишь? Очнись!

Максим чуть повернул голову в сторону и слабо застонал. Девушка ликующе ахнула, одновременно окинув друга взглядом путешественника.

И как я с самого начала не догадалась это сделать?

Вокруг его тела все еще сиял потенциал. Его потенциал, ошибки быть не могло.

— Господи, Максим, ты жив! — не дав юноше прийти в себя, Настя крепко обняла его. Юноша пошевелился и тут же протяжно застонал.

— Мммм… нога… черт… — выдавил он. Девушка отпрянула.

— Ох… прости, Максим. Прости, пожалуйста! Просто я так… господи, ты жив! Не могу поверить. Я думала, ты…

Юноша сумел, наконец, сфокусировать взгляд на подруге.

— Эмиль? — только и спросил он. Настя поджала губы.

— Мертв, — качнула головой она, — однозначно.

Максим прерывисто вздохнул. На его губах застыл вопрос, который он хотел, но не решался задать. Настя отвела глаза, понимая, что должна сказать ему.

— Сабина тоже, Макс. Мне очень жаль…

Девушка знала, что друг испытывает к ее прототипу теплое чувство. Настя не могла этого объяснить в силу того, что у нее Сабина вызывала лишь неприязнь, но сейчас она решила отодвинуть собственные эмоции на второй план. Для Максима смерть молодой женщины была настоящей потерей, и к этому стоило отнестись с уважением.

Юноша не смог ничего сказать. Он отвернулся от подруги и некоторое время молчал. Настя также не могла выдавить из себя ни слова и могла думать лишь о том, чтобы поскорее выбраться из пыточной камеры. Затянувшееся молчание быстро стало казаться девушке совершенно невыносимым. Совладав с собой, она прочистила горло и осторожно положила другу руку на плечо.

— Макс, я… мне действительно очень жаль. Я не знала Сабину и Шамира так, как ты, но… я тоже сожалею. Прости, мне трудно сейчас как-то тебя утешить…

Юноша посмотрел подруге в глаза и постарался натянуть ободряющую улыбку.

— Нам бы желательно выбраться отсюда, — недоверчиво покосившись на сломанную ногу, сдавленно произнес он, — иначе я скоро уже начну орать в голос. Она чертовски болит.

Настя сочувственно качнула головой.

— Потерпи немного. Сейчас, — девушка сосредоточилась, выставила руку вперед и призвала Поток, хотя после недавнего нестабильного разрыва, она с опаской обращалась к нему снова.

Портал открылся, подчинившись воле Мастера. Девушка поднялась на ноги и протянула руку Максиму. Юноша осторожно ухватился за нее и оперся на здоровую ногу, закусив губу от боли. Настя осторожно поднырнула другу под плечо и медленно двинулась к разрыву.

— Если честно, — задумчиво произнес Максим, — я не рассчитывал сегодня вернуться домой. Даже объяснения для родителей не приготовил.

— Об этом мы еще с тобой поговорим, — прищурилась Настя, — ты и словом мне не обмолвился о том, что можешь умереть.

Максим криво улыбнулся.

— Но ведь не умер же, — хмыкнул он. Настя нахмурилась.

— Не пойми меня неправильно, это, конечно, лучшая новость за сегодняшний день… но почему ты выжил? Эмиль был твоим оригиналом. Он, что, блефовал, когда говорил, что ты погибнешь?

Юноша качнул головой. Настя осторожно помогла ему ступить в портал. Звуки голоса Максима растворились в Вихре, вместо них кругом заплясали разноцветные краски, и девушка без труда читала их и понимала, что говорит ей друг.

Нет, не блефовал. Сабина… — серые оттенки тоски заволокли ближайшее пространство, — предупреждала меня о том же самом. Как и Шамир. У меня был шанс выжить, потому что я подчиняюсь двум основным правилам Вихря, а не одному. Первое как раз о том, что прототипы накрепко связаны со своими оригиналами, и умирают они вместе с ними. А второе звучит так: «Вихрь никогда не покинет своего путешественника». Похоже, Поток решил, что для него я все-таки Мастер, а не прототип.