— Ира... — Я коснулась ее спины, обняла и прижалась, стараясь сгладить, облегчить ее переживания, мысленно понимая: не получится. У каждого из нас своя боль, а Ира сейчас далека от меня, как никогда. Ведь именно Эрик принес в дом останки Крега. Именно Эрик убил его таким зверским способом.
— Уйди, прошу.
Голос тихий и злой, и я поняла, что она не плачет, и трясет ее вовсе не от слез. От злости. На Эрика за показушность. На Крега — за обман. На себя — за доверие. И на меня — как причину всего этого.
— Уходи, Полина!
Я отступила на несколько шагов, но войти в дом так и не решилась. Как оставить ее здесь — одинокую и несчастную? Разве не потому все так вышло, что однажды я уже бросила ее? В то же время я чувствовала, что нужна ей сейчас меньше всего.
— Иди в дом, Полина.
Я обернулась, и хотела уже ответить что-то резкое, но Влад шагнул ко мне, положил руку на плечо и добавил шепотом:
— Иди, я сам.
У самой двери я обернулась. Влад стоял рядом с Ирой, облокотившись локтями о перила, и что-то спокойно говорил. Она не шевелилась. Не дрожала больше. Слушала или делала вид, что слушает. Наверное, просто пришло для них время говорить и слушать.
Я глубоко вдохнула и толкнула плечом дверь.
В доме было душно. Жарко и громко. Многолюдно. Хищные разбредались по комнатам, не прекращая обсуждать случившееся, а мне было страшно подниматься наверх, к Эрику.
Он вернулся странным. Слишком выверенные движения, сосредоточенный взгляд, наигранная плавность. Безумие, дремлющее в глазах, проснулось. Оттого он и спрятался от меня, оттого и ушел так быстро. Не уверена, что сейчас Эрик захочет меня видеть.
— ...восхитительно! — донесся откуда-то справа восторженный голос Алисы. Защитница говорила что-то Ларисе, и та рассеянно слушала. Смотрела на Роберта, словно не могла поверить, что он вернулся живым.
— Восхитительно оторвать кому-то голову, ты права, — саркастично ответила Лара и отошла прочь от Алисы, направляясь к мужу.
Я поймала серый взгляд воительницы, но отвернулась и шагнула к лестнице. Наверное, Алиса бы сейчас смогла Эрика похвалить. Поддержать. Сказать, какой он молодец. Я же поднималась в спальню, как на эшафот.
Несколько метров коридора, молчаливые двери комнат провожают и будто бы жалеют. Ноги холодит невесть откуда взявшийся сквозняк. И лишь когда вхожу в нашу с Эриком спальню, понимаю, откуда он появился...
Окно распахнуто. Эрик стоит ко мне спиной и смотрит в ночь. Влажные после душа волосы падают на обнаженную спину, ладони спрятались в карманы черных шаровар.
На мое присутствие он никак не отреагировал — то ли не услышал, то ли не захотел оборачиваться.
— Простудишься, — сдавленно произнесла я и закрыла за собой дверь. Там, за пределами этой спальни у каждого свои демоны. У меня своих полно, что уж скрывать, но оставлять Эрика наедине с его собственными я не собиралась.
Подошла, осторожно закрыла окно, смахнув с подоконника снежную крупу. Прильнула щекой к холодной коже его груди и шепнула:
— Я здесь.
— Здесь, — повторил он, как заклинание.
— Мы справимся.
Он помолчал немного, а затем совершенно серьезно спросил:
— А если нет?
Я подняла на него глаза, и отголоски собственного страха поймала на его лице. Только страх этот не имел ничего общего с Крегом.
— Значит, так нам суждено. — Я подняла руку и погладила его по щеке. — Нам, слышишь, Эрик? Ты не один.
Прохладная ладонь скользнула мне под свитер, вторая легла на затылок. Настойчивые губы накрыли мои — жадно, требовательно. А через мгновение страхи перестали иметь значение.
Глава 23. Начало конца
Песок на берегу желтый и пахнет летом. Облепил мои ступни, а пальцы ног ласкает теплая вода.
Обожаю это место. Не знаю, кто придумал его и дал мне ключик, но оно будто создано для меня. Низкие, белые облака почти касаются животами покрытой мелкой рябью поверхности озера. Справа шумят ивы — раскидистые, пышные. Тихо так, что различим каждый всплеск.
И шепот на ухо:
— Ты всегда сюда сбегаешь.
Голос мне знаком, и я улыбаюсь. Несмотря на то, кем является его обладатель, я рада, что он пришел. Хотя, признаюсь, черное ему к лицу больше, чем белый балахон и мех.
Он расслаблен. Откинулся назад, темные глаза смотрят в небо. Уголки губ приподняты в ироничной улыбке. Спокоен. И будто бы помолодел на тысячелетие.
— Иногда хочется сбежать, — отвечаю.
Ветер теплый и ласковый, играет с моими волосами.
— Не получится. — Тан настолько уверен, что это заставляет напрячься. Облака на небе темнеют, набухают влагой, и он качает головой. — Сольвейг...
— Ты что-то знаешь? О Креге?
Кивок. И улыбка сползает с его лица.
— Не здесь. — Он воровато оглядывается, будто нас могут подслушать. — Ты не умеешь даже элементарную защиту ставить.
— А где?
Я пропускаю критику своих способностей защитницы. Тану явно есть, что сказать.
Он склоняется ниже, его лицо — напротив моего, и я вдруг понимаю, что глаза у него не совсем черные. Темно-карие, теплые, с широкими зрачками. Дыхание колдуна опаляет щеку, когда он шепчет:
— Приходи...
Я проснулась и села на кровати. За окном было темно, рядом размеренно дышал Эрик.
Что значил этот сон? Неужели Тан знает, как победить Крега? Ведь наверняка знает, иначе зачем бы звал к себе? И откуда только? Неважно. Информация лишней не бывает, а Тан всегда помогал мне. А это значит... у нас есть шанс!
Шанса не было — это я поняла, когда подошла к окну.
Он стоял напротив входа, ладони касались купола защиты. Высокий, светловолосый. Густо облитый светом фонарей. Широкие плечи, распахнутая куртка на меху, алый свитер. Глаза закрыты, губы шевелятся, а сам будто улыбается, и от улыбки этой по спине у меня пробежала дрожь. Блондин поднял глаза и...
Задрожали стены. Еле слышно, будто дом проснулся от векового сна и вздохнул. Меня дернули назад, уводя от окна. Эрик тряхнул за плечи и грозно приказал:
— Сиди здесь! — И скрылся за дверью.
Ну уж нет, не собираюсь я отсиживаться наверху! Пусть из дома выйти не могу, но драться еще в состоянии. Не собираюсь сидеть здесь, как...
Стены снова застонали. Показалось, дом ожил и противился вторжению, ворочался, скрипел половицами. Защита пропитала камни и, разрушаясь, ранила дом. А он плакал, жаловался, просил отвадить незваного гостя.
Не медля ни секунды, я выскочила в коридор. Сначала ринулась в детскую, но там и без меня было полно людей. Эрик давал указания защитницам, Глеб что-то настойчиво объяснял Диме, и тот морщился, но кивал.
Когда я вошла, Эрик бросил в мою сторону недовольный взгляд, но скандалить не стал. Понимал, наверное, что резоннее мне быть внизу, со всеми.
Детей собрали в спортзале. Решили оставить с ними сильных воинов и защитниц — Тому, Иру, Алекса, Дарлу, Дашу и Лару. Дима с Майей вызвались тоже, никто не возражал. По сути, они и сами в какой-то мере были еще детьми, несмотря на раннее взросление хищных.
— Какого черта, Эрик! — возмутилась Тамара. — Доколе я тебе нянькой буду? Может, хватит уже меня задвигать?
— Ты охраняешь моего сына, — спокойно, но твердо ответил Эрик. — Это твой долг, как скади, если ты не забыла.
— Я — воительницы, а не цепной пес! — Тома тряхнула головой, и каштановые кудряшки смешно подпрыгнули. С Аланом на руках она смотрелась скорее смешно, чем грозно. — Ты знаешь, что я могу, так какого лешего мне тут сидеть?! Нам прекрасно известно, что чокнутому плевать на всех, кроме нее. — Она указала на меня пальцем.
Эрик нахмурился, подумал пару секунд, а затем кивнул.
— Хорошо.
— Я могу сменить Тамару. — Алиса появилась, как всегда, эффектно и вовремя. Она что, под дверью все это время стояла? Защитница плавно прошла в центр, повела плечом, отчего бретелька облегающей майки сползла с загорелого плеча. — Твой сын будет в безопасности со мной, Эрик.
— Нет уж, — ответила я и взяла Алана на руки. Обвела взглядом комнату и нашла того, кто понадежнее будет. — Глеб?
— Я останусь, — вздохнул он. — Хотя, по большому счету...
— Спасибо! — перебила я.
Оставлять Алана на Алису совершенно не хотелось. Да и за Глеба здесь будет спокойнее.
— Держись ближе к лестнице, — велел мне Эрик, когда мы вышли в коридор. — Роб подстрахует. И, Полина... — Он остановился, развернул меня к себе лицом, сжал плечи и настойчиво добавил: — Не высовывайся.
Не буду. Крег был очень убедителен в прошлый раз.
Радовало, что Ира осталась наверху. Не думаю, что ей было бы комфортно драться с Крегом. Да и он не пожалеет, если...
Если войдет. А он войдет — это я поняла, когда увидела дверь.
Она замерцала. Вспыхнула голубым, затем ярко-белым, затрещало, ломаясь, дерево, а через мгновение дверь сорвало с петель.
В проеме заклубился туман, как в дешевых фильмах ужасов, и из него, как в лучших традициях этих самых фильмов, шагнул Крег. Вернее, тот, кто был нынче Крегом, потому как сознание напрочь отказывалось признавать в этом перекачанном смазливом типе жреца андвари.
Он был достаточно высок. Широкоплеч. Светло-русые, почти пепельные волосы стянуты резинкой, и лишь одна-единственная прядь спадала на лоб. Совсем как... как...
— Прочь от двери! — скомандовал Эрик, шагая навстречу Крегу и складывая пальцы в защитный пасс.
— Мы не будем сегодня драться, — спокойно ответил Крег-блондин и провел рукой по воздуху впереди себя. Эрик дернулся и застыл, будто попавшая в мед муха. Видно было, что каждое движение дается ему с трудом, да и сами движения были медленными, словно Крег остановил время в том месте, где находился Эрик.
— Жаль, не получится держать тебя так вечно, — с сожалением в голосе сказал охотник. Затем перевел на меня взгляд и улыбнулся: — Привет, Полина.
Улыбка явно не сулила ничего хорошего. Ни мне, ни Эрику, ни Владу с Тамарой, которые замерли в коридоре, ведущем на кухню. Ни Мирославу, притаившемуся у камина. Даже Алиса, почему-то оказавшаяся рядом со мной и Робом, ахнула. Не поверила, наверное, что Эрика можно вот так устранить.
Разговаривать с врагами я не особо любила. Прошлый опыт говорил: ничего хорошего из разговоров этих не выйдет. Куда действеннее — ударить без предупреждения.
Кен послушно потек по венам — к ладоням, жила копила много дней, и там сейчас было достаточно, чтобы драться долго. Не дожидаясь, пока Крег начнет воплощать в жизнь задуманное, я ударила. Как учил Барт — дозировано, не расплескивая, не тратя лишнего, потому что лишнего в драке с таким, как Крег, не бывает...
Он успел прикрыться рукой. Рукав на куртке обгорел полностью, алый свитер обуглился, и, показалось, завоняло паленой кожей...
— Я же сказал, мы не будем драться, — обиженно бросил он и шагнул к Наташе, целительнице скади, замершей у окна.
И откуда она там взялась? Эрик же сказал, предупредил... Я ее и не заметила-то сразу — смотрела лишь на Крега. Надо было спрятаться на кухне или наверху, ведь что может целительница против обезумевшего охотника?
Я резко выдохнула, и в унисон с моим выдохом Крег рванул ее жилу. Девушка побледнела, распахнула глаза, а через миг рухнула на пол, к ногам охотника.
Охотник — в первую очередь убийца, говорил Эрик...
Эрик дернулся в облепившем его невидимом коконе Крега. Наверное, он бы зарычал, если бы не был скован. Но рукой шевельнуть у него получилось и даже сделать шаг — один маленький шаг — в направлении охотника.
Нет, Эрик, ты не дойдешь. Крег пришел убивать не просто так и явно рассчитал силы.
Правда, мои не учел. Я — сольвейг и убивала древних.
Злость буквально вела меня. Сознание затуманилось, мысли рассыпались осколками, страх отошел на второй план. Это мой дом, и я буду защищаться! А убийства соплеменников не прощу.
Шагнула вперед, одновременно выпуская очередную порцию кена. На этот раз Крег ловко увернулся, и пострадала лишь стена у двери. Одновременно на охотника со спины бросились Влад и Тамара, но он взмахнул рукой, и их отбросило на несколько метров назад. Тома стукнулась головой о дверную арку и обмякла на пороге. Я не стала ждать — ударила снова. И снова. Свитер на груди Крега обуглился, кожа покрылась волдырями. Охотник пошатнулся, отступил на шаг и покачал головой. А через мгновение мою голову заволокло туманом — непроглядным, плотным. Жила дернулась, поток кена прекратился, и я, пошатнувшись, чуть не упала. Чьи-то руки подхватили меня, оттаскивая наверх, и усадили на ступеньку. Тело окутало теплом, будто кто-то завернул меня в пуховое одеяло.
Штормило. Перед глазами бегали противные темные мошки, и происходящее я воспринимала с трудом.
Вот Алиса в двух шагах шепчет что-то на древнем языке ар. Ей вторит Роб, именно его руки обнимают меня, не давая окончательно потеряться. Словно в замедленной съемке, позади Крега встает Влад.
'Не надо, — хочется крикнуть мне. — Уходи!'. Но я молчу. Голоса нет, и кен застыл в венах. Непослушный, ледяной — он обжигал жилу изнутри. Что сделал со мной охотник?
— Побереги себя, девочка. — Голос Крега трескучий и назойливый, как насекомые в жару. В нашу сторону летит очередное заклинание, и Алиса падает, как подкошенная. Пытается схватиться рукой за перила, но не успевает.
Глаза слезятся, и я часто моргаю, пытаясь избавиться от слез. Они текут горячими ручьями по лицу. Только я замерзла. Окаменела. Сижу, вцепившись пальцами в ступеньку. Дышу, вернее, пытаюсь, так как дышать невероятно сложно. Воздух обжигает изнутри, горло сжимается, спазмы идут по всему телу — болезненные, частые.
И вот падает еще один воин — на этот раз альва. Странно, но я не помню его имени...
Крег улыбается, но улыбка эта злая. Оскал чудовища, только вот я не верю в сказки. Он поворачивается к Владу, и картинка замирает. Секунды текут медленно, каждая из них впивается в сознание неконтролируемым страхом, когда охотник касается плеча вождя атли.
Влад никогда не боится. А если и боится, не показывает этого. Но мне показалось, в тот момент на его лице мелькнул страх. Ведь то, что дороже всего, всегда бережешь.
Влад любит жизнь...
Крег обернулся ко мне.
— Как считаешь, пора?
Его голос спокоен. Движения уверенны. И раны, казалось, совсем не тревожат.
— Не надо...
Губы шевелятся, но звуков нет. Звуки исчезли, как и смысл. Зачем мы здесь? Строим планы, деремся, умираем? Спасаем... Кого?
Эрик сделал еще один шаг. Далеко. Слишком далеко, чтобы успеть...
— Он или кудряшка? — насмешливо спрашивает Крег.
Тамара пытается встать. У нее почти получилось, только колени подводят, и она хватается рукой за стену, чтобы удержаться на ногах.
— Выбирай, Полина.
В голове шумит сильнее, и я почти не разбираю слов.
Смотрю на Эрика, он — на меня. И когда успел повернуться? А может, Крег ослабил силу кокона?
— Выбирай, или выберу я.
Щупальца охотника, подобно древним, держат на крючке две жилы.
Две жизни.
Влад или Тома?
И голос палача звучит громогласно в накрывшей гостиную тишине:
