Губить её здоровье он не хотел и не собирался. В первую очередь именно поэтому был категорически против, чтобы Улю положили в стационар. Кто там за ней присматривать будет? Она же дурная, как только хватит сил встать, сразу попрется на занятия, и неважно, можно ей уже вставать или нет.
Мысли свои Андрей озвучил, не особо смущаясь тем, что перед ним сидит завотделением городской больницы. А может, именно поэтому, кому ещё, как не Марку Семеновичу, знать, что творится в наших медучреждениях.
— Ну, с одной стороны, ты, конечно, прав, даже если заплатить, присматривать, разумеется, будут, но особо надрываться не станут. С другой, ты завтра на работу уйдешь, она все равно одна останется.
— Придумаю что-нибудь, — сигарета дотлела почти до конца, хотя затянуться Андрей успел только пару раз. — Как папа?
— Терпимо, — Марк Семенович начал собираться, первым делом забрав очки. Терял он их часто, так что это уже почти традиция. — Не скажу, что очень хорошо, но лучше, чем можно было ожидать. Когда-нибудь вы с братцем его все-таки доведете, — он укоризненно качнул головой и прошел в коридор. — А за девочкой присмотри. Хорошая девочка.
Вот с этим Лебедев был согласен, хотя вслух произносить это и не стал. Но не успел он открыть рот, чтобы задать вопрос, как его тут же перебили.
— Если спросишь, сколько должен за визит, обижусь, — роспись жилета скрылась под пиджаком. — И Ульяну привози к нам, интересно будет познакомиться, когда она не спит на ходу.
Попрощавшись с врачом и закрыв за ним дверь, Андрей прошел в спальню. Свет сквозь шторы почти не проникал, но включить лампу Уля больше не просила. Да и как она морщится, стоит только бросить взгляд в сторону окна, тоже заметил.
Те самые листы с назначениями лежали на столике, смутно белея в сумраке, а вот Уля, свернувшаяся в клубок, отчетливо постукивала зубами. Наверное, опять морозит от температуры...
— Все нормально? — матрас под его коленом спружинил, стоило только на него опуститься, так что девушка вскинулась даже не от вопроса, а от движения кровати.
— Да.
Голос был все ещё таким же тихим и сиплым. И разговаривать ей точно больно, иногда Уля пыталась незаметно морщиться и перехватывала собственные руки, тянущиеся к горлу.
— Есть хочешь? — Отрицательное покачивание головой. — Пить? — То же самое. — Тогда спи.
Несмотря на то, что именно этот вариант времяпрепровождения был самым очевидным, Уля упрямо поджала потрескавшиеся губы и все равно спросила:
— Ты говорил с Игорем?
— Нет, — Андрею надоело балансировать, стоя на одном колене, поэтому он улегся на кровати, правда, поверх одеяла. — Вечером хочу к нему съездить.
— Ммм... — прятаться от него под подушкой девушка не стала, но чуть-чуть отодвинулась.
Кстати, это же хороший шанс все прояснить, все равно ни убежать, ни активно отговариваться она не станет... Конечно, неплохо бы подождать, пока поправится, но тогда он может забыть многое из того, что собирался сказать.
— Уль, ты понимаешь, что тебя в том подвале нашли чисто случайно? — Вместо ответа она плотнее стиснула пальцы, сжав край одеяла. — Не подумай, что я не благодарен за то, что ты сделала... — надолго его не хватило. — Но чем ты думала, когда в одиночку поперлась к его дому?!
От громкого звука Уля страдальчески поморщилась, но упрямо приподнялась, хотя от этого и закружилась голова.
— Я не собиралась... — но горло свело спазмом, и девушка все-таки положила ладонь на шею и продолжила уже намного тише. — Я не собиралась ничего делать. Просто посмотреть и убедиться.
— Это я уже слышал, — чтобы не поддаться искушению перестать её мучить, Андрей повернулся на спину, уставившись в потолок. — Но даже женских мозгов должно было хватить, чтобы понять — если Мартынов выкрал собственного друга и угрожал твоему брату, для него и тебя где-нибудь прикопать, как два пальца об асфальт! Вместо того, чтобы дождаться меня или позвонить Сашке, тебя потянуло на подвиги. И это ещё удивительно, что все так хорошо закончилось.
— Ты не отвечал, а номера телефона Саши я не знаю... — получилось очень похоже на оправдание, Уля даже сморщила нос от понимания этого. Да, она сглупила, тут и сама понимает, но кто он такой, чтобы отчитывать, как сопливую девчонку?! Глас разума тут же подсказал, что он — тот, в чьей кровати она сейчас лежит. А ещё этот человек за ней ухаживает, чаи заваривает и переодевает...
— А у тебя начался нервный чес на этой почве? Ты прекрасно знаешь, где я работаю, знаешь, где живут мои родители... Доехать хоть ко мне, хоть к ним заняло бы полчаса. — Девушка насупилась и обиженно отвернулась. — Ты ещё захныкай.
Желание пожаловаться кому-нибудь на негуманное обращение с больным человеком сменилось таким же острым порывом придушить своего лекаря.
— Я отдаю себе отчет в том, что поступила неправильно, — чтобы он расслышал ответ, Уле все-таки пришлось повернуться. — И выводы тоже сделала.
— Какие, например? — Андрей улегся на бок, опершись на согнутую в локте руку. Интересно же, что она там надумала.
— Что нужно заботиться только о себе. Если думаешь о ком-то другом, только добавишь себе проблем...
Ульяна прикрыла глаза, чтобы не видеть Лебедева. Хотя и хотелось посмотреть, как именно он отреагирует на эти слова. Вместо ответа на её щеку легли прохладные пальцы, мягко погладившие скулу, соскользнувшие на горячую шею...
— У тебя не получится. У меня выйдет, а ты не сможешь, — Андрей, погладив напоследок её подбородок, убрал руку. И сразу захотелось попросить вернуть — ладонь так приятно остужала пылающую кожу...
— Почему ты так думаешь? — голос окончательно сел. Да и напрягаться ни к чему — собеседник-то в паре десятков сантиметров.
— Потому что ты хороший человечек, и стать махровой эгоисткой тебе не грозит.
Его губы осторожно коснулись выглядывающего из широкого выреза футболки тонкого плеча с россыпью бледных веснушек, едва различимых на загорелой коже. Уля тут же распахнула глаза, хотя и не от возмущения. Скорее, от смущения.
— Не надо! Я... От меня воняет... — это даже хорошо, что лицо от лихорадки и так красное, хотя добавившийся румянец только повышенной температурой не объяснишь. Да и как объяснить, что она стесняется пропотевшей одежды и слипшихся влажных волос?
— Кто тебе это сказал? — к её ужасу, Андрей наклонился и, глубоко вдохнув, ещё и лизнул ключицу.
Никакого неприятного аромата он не ощущал, от девушки пахло разгоряченным телом и немного лекарствами, а сама кожа была чуть липкой, влажной и солоноватой, но вкусной. Хотя Уля не отпрянула — куда она денется, если и так на самом краю постели лежит — но немного напряглась.
— Ты так заразишься... — что ещё придумать, в голову так и не пришло, но больше всего пугало, что ей реально нравится. И вместо того, чтобы напрягаться и говорить, почему он должен отодвинуться, хотелось просто расслабиться под его осторожными ласками. Но тут некстати о себе напомнила девичья честь, решительно потребовавшая прекратить это безобразие. Вот прямо сейчас! Ну, или через минутку, это не особо трагично...
— Я не буду целовать тебя в губы, — нежная кожа на шеё тут же загорелась от прикосновения его щетины.
Наверное, Андрей из тех мужчин, которым нужно бриться утром и вечером. И хотя царапание раздражало особо чувствительные участки, но назвать ощущения неприятными никак не получалось. Вот совсем...
— Я не думаю...
— Тихо. Я не собираюсь сейчас заниматься с тобой сексом, — угу, наверное, в подтверждение благих намерений, его ладонь легла на её грудь. Правда, через одеяло, что немного примиряло с ситуацией. Хотя, почему-то в этой фразе ключевым словом Уле показалось "сейчас"... — Просто хочу, чтобы ты расслабилась.
Вот это как раз абсолютно не получилось. Уля не только не испытывала никакого умиротворения, но и, наоборот, проснулась и взбодрилась.
— Зачем? — но голову все-таки отвела, когда его губы двинулись в обратный путь, прокладывая себе путь по тонкоё шее к плечу.
— Болеть нужно с удовольствием.
— Я так не умею и учиться не хочу. Зачем тебе все это? Никто ведь не заставляет ухаживать за мной, — тут же появилась мысль, что это он так заглаживает собственную вину за обидные слова, но нежное движение кажущегося прохладным языка по линии её подбородка оттеснило нехорошие подозрения.
Несмотря на плохое самочувствие, внизу живота концентрировалось мягкое тепло, отзывающееся на каждое его движение. Вроде, просто погладил по голой руке кончиками пальцев, а внутри все как-то мелко дрогнуло и накалилось ещё чуть-чуть.
— Заболела ты все равно по моей вине, — целовать он её перестал и, развернув девушку, укутанную в одеяло, прижал спиной к своей груди. От его шепота по влажной шее пролетал легкий ветерок, заставляющий Улю немного ежиться. И совсем не потому, что не нравилось, просто очень уж чувствительно... — Хочешь сделать вид, что в машине ничего не было?
Очень. Исключительно из-за неуверенности в своих действиях. И ещё потому, что ни один из знакомых мужчин не вызывал даже бледное подобие того, что чувствовала сейчас.
— А получится? — даже теперь, когда он только разговаривал, почти касаясь губами её затылка, Уле было удобно. Вот ведь! Значит, не нужно было соглашаться, чтобы он остался рядом на ночь, теперь она невольно воспринимает его, как защитника. Даже горло не так сильно болело...
— Не-а, — прижавшись напоследок поцелуем к её шее в том месте, где на светлой коже темнело пятнышко родинки, Андрей отодвинулся. — Когда ты последний раз спала с моим братом?
Да уж, умеет человек задать неожиданный вопрос...
Уля про себя хмыкнула, хотя цель его интереса как раз ясна. Пусть они и знакомы совсем недавно, но своеобразные понятия о чести у Лебедева есть. И если ответить, что она любит Игоря, он не станет лезть. Наверное... И это было искушением. Хотя бы потому, что Ульяна не совсем представляла, что будет дальше. Понятно, что для него она просто диковинка, объект сексуального интереса, а потом? И стоит ли вообще загадывать или просто расслабиться и будь, что будет?
Немного помолчав, Уля тихо выдохнула:
— Давно...
И ничуть не соврала — прошлой весной их всей группой вывозили в соседний областной центр на одно из новейших предприятий машиностроения. На обратном пути они с Игорем, оккупировав заднее сиденье автобуса, спали, как два сурка, навалившись друг на друга.
— Давно — это сколько? Неделя, месяц, полгода? — видимо, ему этот вопрос не давал покоя, раз так пристал.
— Больше года.
И ведь прекрасно понимает, что ответом дала "зеленый свет", но сожалений не испытывала. Может, только пока, но... Несмотря на то, что иногда Андрей злил до белого каления и вызывал желание медленно и с наслаждением удавить, Уле было с ним удивительно комфортно. И обиды быстро проходили, тем более, что зачастую он был прав, разве что можно бы смягчить формулировки.
— Умничка, — ещё раз легонько поцеловав, только теперь в висок, Андрей встал с кровати. — Я сейчас уеду в аптеку и по делам, меня не будет часа два, может три, не боишься оставаться одна?
— Нет.
Теперь стало неудобно за ночной срыв. Выставила себя полной истеричкой, не удивительно, что он спрашивает.
— Вот и хорошо. Вернусь, кое-что обсудим, ну, и будет самое интересное — мне тебе ещё укол делать.
Вот от этого Уля не только встрепенулась, но и испугалась.
— А ты умеешь?
— Вот на практике и узнаем.
Глава 22
"Я человек занятой, мне ухаживать некогда!"
к/ф "Обыкновенное чудо", 1978 г.
Уже в машине, подъезжая к аптеке, Андрей нет-нет и улыбался. Потому что такого комического выражения ужаса, смешанного с легкой обреченностью, давно не видел. Уля теперь будет думать, сможет ли он окончательно не испортить ей шкурку, или придется пострадать во славу его освоения на практике умения делать уколы.
Говорить про то, что, когда отец попал в больницу в первый раз, и сам Андрей, и мама, и Игорь на всякий случай изучили эти нехитрые манипуляции, он не стал. Мало ли что в жизни случится, а такое умение лишним точно не будет.
Прихватив, помимо того, что Марк Семенович перечислил в списке, ещё и леденцы с шалфеем, Лебедев направился к больнице. Потому что оттягивать разговор с братом не стоит. Если он тут замешан... Нет, вот об этом думать очень не хотелось. Но все-таки, если это его затея, придется потом раскошелиться на вставную челюсть для Игоря, потому что зубы он ему точно выбьет.
Часы посещения уже закончились, но Андрея без вопросов пропустили к брату. Из палаты интенсивной терапии его уже перевели, хотя зачем изначально засунули именно туда, он так и не понял. Наверное, мамина блажь.
Безликий коридор, облицованный светлыми панелями, неудобные даже с виду стулья, сваренные в блоки по три штуки... Почему именно по три, Андрей понять не мог никогда, но обычно посещение больницы и не располагает к подобным философским мыслям.
Возле двери одноместной палаты сидел какой-то парень, с бейждем на груди. Наверное, та самая охрана, которую пообещал главврач. Хотя зачем она теперь, не совсем понятно, но если кому-то так спокойнее, тогда ладно.
— Привет.
Игорь лежал на узкой кровати, прикрыв глаза, наверное, чтобы не видеть стойку капельницы и тонкую прозрачную трубочку, тянущуюся к его руке.
— Привет, дорогой, — мама сразу поднялась, чтобы поцеловать старшего сына, но глаза невольно косили на койку. Все никак не могла поверить, что этот кошмар закончился. Зато теперь будет возможность вовсю трястись над младшим ребенком. Иногда Андрей пытался донести до мамы, что ни к чему хорошему такое не приведет, но... Все это продолжалось уже больше двух десятков лет, так что он тут бессилен.
— Добрый вечер, — вернув поцелуй в щеку, Андрей обнял Ольгу Николаевну и ненавязчиво направил к двери. — Мамуль, не сходишь мне за кофе?
Женщина сразу поняла, что её так пытаются куда-то спровадить и попыталась возразить, но потом все-таки осеклась.
— Какой тебе?
— Любой.
Поймав взгляд, в котором были тревога и ненавязчивая просьба не третировать ребенка по пустякам, Ольга Николаевна все-таки вышла, хотя и недовольно хмурилась.
— Привет, Андрюх, — молчавший до этого момента Игорь открыл глаза. — Какие дела?
— Лучше всех, — пристроив куртку на вешалку, мужчина сел на ещё теплый стул. — Сам-то как?
— Да нормально, только голова трещит, — парень чуть скривился и облизнул пересыхающие губы. Судя по не совсем здоровому цвету лица, его ещё и мутило, но про это он промолчал. — Как Ульяна?
— Слегла с ангиной.
— Вот блин, — заметив, каким виноватым стал его взгляд, Андрей насторожился. — Она же попала туда, потому что меня искала...
— Только поэтому?
— Ну, да... А что такое?
Мельком посмотрев на заканчивающийся флакон капельницы, старший вышел в коридор и попросил охранника прислать медсестру, и только после этого продолжил:
— Ей Мартынов кое-что рассказал... Если есть, в чем каяться, говори сразу, пока я не спросил.
