— Отлично, Хиросима сойдет. План таков. Сейчас поезд останавливается. Мы подходим к дверям. Хина, быстро, но плавно гасишь радиосигнал в обоих окулярах, имитируя наш выход на платформу и удаление от поезда. Потом переинициализируешь наглазники с отключением автоматической передачи айди, только сделай так, чтобы автообмен не включился сам. Потом едем до Хиросимы с наглазниками в автономном режиме и там спрыгиваем. А дальше — по обстановке. Нормально?
— Не имею возражений, — согласился я. — Хина?
— У меня недостаточно полная база знаний, чтобы анализировать последствия. Но сымитировать сход с поезда по схеме Лены я смогу. Предложение: в зоне прямой видимости я могу вести медленный обмен между наглазниками, переведя лазеры дальномеров в рассеянный режим. Многого не ждите, но простые сигналы смогу передавать в реальном времени.
— Отличная идея. Только в инфракрасный режим переведи, а то люди ненароком заметят отражения.
— Разумеется. Напоминание: ваши костыли постоянно связаны с системой техподдержки продавца и в числе прочего постоянно передают местоположение.
— Ч-чангет... Совершенно не подумал. Можно избирательно выключить только связь?
— Анализирую руководство... Да. Не рекомендуется, но допускается в целях экономии энергии в экстренных обстоятельствах.
— Отлично. В таком случае выключи.
— Сделано. Остановка на платформе через сорок секунд. Рекомендую начать имитацию прямо сейчас. Вставайте и идите к дверям. Не скучай без меня, Алекс, я скоро вернусь.
Размышляя о том, является ли ехидство врожденным качеством всех женских особей, пусть и искусственных, я поднялся, помог встать Лене, и мы поковыляли по проходу к выходу. Нам навстречу тут же бросился мано, с которым разговаривала управляющая при посадке.
— Многоуважаемым клиентам еще рано выходить! — затараторил он. — Многоуважаемые клиенты едут до Осаки. Мы прибываем в Китакюсю, до Осаки еще далеко.
— Мы не собираемся выходить, — ответил я, мысленно проклиная себя за забывчивость. Ну конечно, его ведь попросили следить за нами. И он наверняка увидит, как мы сходим в Хиросиме. — Мы, э-э...
— Алекс, скажи ему: мы хотим подышать свежим воздухом, — тихо прогудела в висок Хина.
— Мы хотим подышать свежим воздухом, — послушно повторил я. — Мы не хотим сходить.
Мано часто закивал и тут же отстал.
— Последний совет, Алекс, — шепнула Хина в ухо. — В здешних краях мужчина пользуется гораздо большим авторитетом, чем женщина. Бери инициативу на себя сразу. Я подскажу Лене, как вмешаться, если потребуется. Все, я готовлюсь к отключению.
После более-менее стерильного воздуха в поезде внешняя атмосфера вонзилась в горло тысячами мелких иголок, раздирая его на части. В нос била кошмарная вонь, гораздо более скверная, чем раньше: с каким-то солеными и откровенно гнилостными привкусами, с дымом и еще бог знает с чем еще. Я даже уловил запах озона и поймал себя на том, что рефлекторно дергаю щекой, пытаясь загерметизировать ненадетый комбез. В далекой юности я серьезно отравился озоном, случайно выпустив из баллона его изрядную порцию во время обслуживания стерилизатора, и с тех пор иначе, чем в автономной маске, с ним не работаю. Здесь же его запах просто выворачивал наизнанку. Я закашлялся, с трудом подавляя рвотный позыв. Температура, кажется, еще понизилась по сравнению с Миядзаки, и ледяной воздух в легких ощущения не улучшал. Значит, вот так на Терре называется "свежий воздух"? Наверное, терране страшно любят мазо, если дышат такой газовой смесью ради удовольствия. Сражаясь с собственным организмом, я почти не обратил внимания, как на несколько секунд погас и снова загорелся интерфейс наглазников. Потом Лена потеребила меня за одежду, и мы, тихо жужжа сервомоторами костылей, вернулись на свои места. На всякий случай я помахал следящему мано — типа, здесь мы, не сомневайся. Тот поклонился в ответ и куда-то ушел.
Несколько пассажиров вышли, несколько вошли, но в целом гермоконтур оставался практически пустым. Поезд тронулся и принялся быстро набирать скорость. Судя по расписанию, до Хиросимы мы должны были добраться примерно через пятьдесят терранских минут, то есть через тридцать вминут. Треть вчаса — не так много, но и не так мало, особенно с учетом того, что нас уже могли искать на вокзале Китакюсю. Расстояние составляло примерно двести с небольшим кликов, и если бы не промежуточные остановки, то на скорости в четыреста пятьдесят кликов в местный час мы бы оказались там раза в два быстрее. Я мысленно проклял все вокзалы в мире, но тут же заставил себя успокоиться. Если бы не промежуточные остановки, мы бы не смогли исчезнуть из поезда и попали бы прямо в дружелюбные объятия дружков Бернардо.
Поезд, между тем, набирать скорость явно не торопился. На табло в торце салона цифры не поднимались выше ста семидесяти, а потом начали даже снижаться — сто шестьдесят, пятьдесят, сорок... Громады зданий города отодвигались влево, местность заполонили небольшие двух-трехуровневые дома, а голубая полоса на горизонте стремительно приближалась. Пару минут спустя, уронив скорость до ста тридцати, поезд вылетел на узкую полосу, тянущуюся высоко над водной поверхностью. "Пролив Мацуяма", подсказала карта маршрута. Значит, действительно, море. Вблизи оно выглядело совсем иначе, чем в фильмах — покрытое клочками чего-то белесого (пены?), заполненное небольшими лодками и большими судами. Один корабль-бегемот имел вдоль одного борта не менее полусотни иллюминаторов. Оценить его размеры мне точно не удалось из-за отключенного дальномера, но на глаз он достигал не менее сотни метров в длину. Скорее, даже больше.
Только сейчас я, наконец, осознал, зачем в земном транспорте столько окон. У нас Вовне пейзаж снаружи всегда один и тот же, практически неизменный, разве что Марс или Юп поблизости проплывут, да и те фиг разглядишь на фоне Млечного Пути. Пялиться наружу интересно разве что терранским туристам, и то лишь по первому разу. Внезам же, если приспичит выглянуть, вполне хватает картинки с нескольких внешних камер, да и ту каждый наизусть знает. Здесь же местность менялась радикально буквально на каждом клике, и наблюдение за ней могло составить вполне себе интерес. Портило дело только солнце, бьющее с неба и выжигающее глаза, несмотря даже на поляризующие стекла и фильтры в наглазниках. Ну, и само небо по-прежнему нет-нет да вызывало легкие приступы агорафобии, хотя в замкнутом гермоконтуре поезда психологически переносить ее казалось куда легче, чем снаружи.
Время тянулось страшно медленно. Поезд перебрался через еще один пролив, гораздо уже первого. Рисовые чеки больше не появлялись. Возвышенности перемежались с застроенными домами местностями и какими-то странными конструкциями (аттракционами в парках развлечений, если верить воспоминаниям от фильмов). Несмотря на то, что все они выглядели по-разному, мне они постепенно начали казаться однообразными — сказывался эффект перегруженности новой информацией и образами. Мы с Леной все еще указывали друг другу на наиболее примечательные постройки, я все еще снимал то один, то другой объект, но чем дальше, тем с меньшим энтузиазмом. Незадолго до Хиросимы мы отвернулись от окон и уставились друг на друга.
— Двенадцать минут до вокзала, — зачем-то проинформировала Лена, хотя информация горела и на табло в поезде, и в таймере у меня в наглазниках.
— Угу. Надо готовиться. Как только от того мано избавиться? — я показал глазами на стюарда, как раз прошедшего мимо. — Не выпустит ведь. Или сообщит кому.
В наглазниках мигнуло новое сообщение от Хины: "Вагон-ресторан в трех вагонах отсюда. Специализированное место для приема пищи. Можно сказать, что уходим туда ненадолго, и выйти из другого вагона".
— Неплохая идея. Окей, комбезы только надо вытащить из багажной сетки... — я развернулся к стенке полуотсека, где мы сидели, и потянулся вверх
"Комбезы придется бросить здесь", — вспыхнула поперек всего поля зрения красная надпись.
— Что?!
— Хина права, Алекс! — прошипела Лена, зажимая мне рот. — Если отправляются есть, багаж с собой не берут. Он должен думать, что мы по-прежнему в поезде. Комбезы придется бросить. Да и в любом случае, ты видел здесь хоть одного человека с комбезом? С ними да еще и с наглазниками можем сразу себе на лбу написать "мы беглые внезы"!
— Но у меня комбез по спецзаказу сделан! — я тоже перешел на возмущенный шепот, хотя уже понимал, что обе чики правы. — Бешеные бабки отвалил!
— У меня тоже! Но если хотим сбежать незаметно, придется бросить. Когда-нибудь потом оставим диспетчеру, или кто тут вместо него, заявление, что потеряли. Может, и найдутся. Кончай ерепениться, Алекс! Нужно срочно уходить, еще до станции, иначе слишком подозрительно может выглядеть.
Я зашипел сквозь зубы. От одной мысли бросить свой комбез практически с гарантией его потери хотелось ругаться самыми черными словами. Но забрать комбезы из багажной сетки действительно означало спалиться на месте. А тогда все мероприятие полностью теряло смысл. И времени на колебания тоже не оставалось.
— Окей, уговорила. Что насчет сумок? Тоже бросаем?
— Их можно оставить. Они небольшие, а на Терре, как подсказывает Хина, масса воров. Сумки с собой подозрения не вызовут.
— Хоть за это спасибо. Все, идем. Нет, погоди.
Я помахал рукой, подзывая стюарда.
— Прошу прощения уважаемого мано, где здесь находится ресторан? — спросил я, когда тот торопливо приблизился и поклонился.
— В ту сторону, уважаемые клиенты, — тот показал рукой. — Через два вагона. Но если хотите, можете заказать прямо сюда через канал поезда.
— Спасибо, лучше мы туда.
Я встал сам (стюард заботливо поддержал меня под руку), помог Лене подняться, и мы вдвоем отправились в указанном направлении.
За панорамными стеклами поезда проносился пейзаж. В один прекрасный момент тянущиеся по сторонам неровности почвы вдруг исчезли и по правую руку снова раскинулось море. Поезд летел высоко над его поверхностью, но дальний берег все равно не различался. Возможно, его и не было — все-таки вода на Терре занимает большую часть поверхности. На воде рябили яркие солнечные блики. Я старался не смотреть в ту сторону, чтобы не заработать приступ головокружения, но Лена пялилась туда с интересом.
Пройдя через три тамбура, соединяющие части поезда, мы обнаружили себя в очередном вагоне, где вместо кресел на всем протяжении располагались горизонтальные пластины на вертикальных опорах — "столы", на которых на Терре принято размещать пищу и разные предметы. Таймер показывал минус четыре вминуты до остановки. В дальнем конце вагона размещалась массивная мультисоставная конструкция, в частях которой я распознал холодильники и микроволновки в местном ретро-стиле — с прямоугольными поверхностями и торчащими углами. Вагон пустовал, только у конструкции со скучающим видом восседал еще один мано, типичный чин на вид. Завидев нас, он с энтузиазмом вскочил на ноги и почти телепортировался к нам.
— Чем могу помочь уважаемым клиентам? — поинтересовался он на английском. — Что уважаемые клиенты хотят заказать? У нас обширное меню, выбирайте.
Я мысленно выругал себя. Разумеется, меню транслировалось по каналу поезда — а наши наглазники не имели с ним контакта. Ну и что делать? С другой стороны, мы сюда не за едой тащились... хотя, возможно, стоило купить что-нибудь на дорогу? Ага, с отключенными наглазниками, да. В которых все деньги.
— Что уважаемый мано может посоветовать? — спросил я на том же языке, лишь бы не молчать.
— О, у нас великолепный выбор! Есть даже лобстеры! Уважаемым клиентам очень понравится!
Он явно косил глазом на перевод в наглазниках. Похоже, навык смотреть сквозь текст, воспринимая его в фоне, у него отсутствовал. Не часто, видимо, попадались здесь туристы.
— Ой, а у меня канал не читается! — огорчилась Лена, мысли которой, вероятно, текли в том же направлении. — Я меню не вижу.
— Хай, хай! — закивал местный и телепортировался обратно к стойке, а потом снова к нам. В руках он держал два странных предмета. — Прошу уважаемых гостей, вот меню.
Я осторожно взял одну из штуковин в руки. Она зашелестела у меня в руках и неожиданно распалась на множество тонких страниц, соединенных по одному краю. Страницы покрывали многочисленные слова, цифры и картинки. Загадочное местное письмо перемежалось с английским текстом. Книжка! Самая натуральная книжка из пластика! Я прикинул было, как бы затырить такой раритет, но потом мысленно обозвал себя идиотом и принялся листать меню, бездумно пробегая глазами по строчкам. Куда я его сунул бы? У меня даже рабочего пояса нет, только мелкие карманы в местной одежде.
Слова в меняю, понятные по-отдельности, вместе выглядели полной абракадаброй. Например, седло молодого барашка с ягодным соусом — ну вот о чем речь? Седло — такая здоровая штука, которую в древности надевали на спину лошади, чтобы использовать ее в качестве транспорта. Барашек — завинчивающаяся гайка с выступами, ее на Терре употребляют для закрепления деталей. Обычно умещается в пальцах. Молодой барашек — в смысле, свежесделанный? Что за седло для него такое? Ягоды — что-то из ботаники, такие мелкие плотные узлы из хитина или целлюлозы, на терранских кустах попадаются. Ядовитые, как мне помнится. Вы можете представить, о чем речь? И ведь предполагается, что вся комбинация еще и съедобна!
— Ой, извините, очень дорого, — понуро сказала Лена, возвращая меню. — У нас денег почти нет.
— Да, прошу прощения мано, — я неуклюже попытался сымитировать местную манеру сгибаться. — У нас денег мало. Мы пойдем.
— Прошу уважаемых гостей заходить в любое время, — мано согнулся гораздо сильнее меня, принимая меню обеими руками. — Со всем уважением до свидания!
Мы выбрались из ресторана и остановились у дверей в соседнем вагоне. Таймер показывал минус две с третью вминуты. Поезд уже двигался через город в прозрачном тоннеле и заметно тормозил. Табло в торце вагона показывало жалкие сто пятьдесят кликов в терранский час, и цифры быстро стремились к нулю. Я наблюдал за огромными стоуровневыми зданиями, перемежаемыми участками небольших жилых модулей, и пытался понять, как здесь ориентироваться и вообще жить. Хотя жить здесь, наверное, все-таки не стоило. Трюк с отключением наглазников — вовсе не макавеллианская интрига, а мы имеем дело отнюдь не с идиотами. И, возможно, кто-то запомнит, как мы сходим. И тогда нас начнут искать именно в Хиросиме. Нужно использовать другой поезд или иной транспорт, чтобы отправиться дальше, пусть и в другом направлении. Вот только загвоздка — купить билеты без предъявления айди весьма проблематично.
Поезд остановился у платформы. Двери с шипением разошлись, и в лицо снова ударил местный вонючий воздух с привкусом озона. В очередной раз подавив рефлекторное движение щекой, закрывающее забрало (прощай, мой верный комбез, и не поминай лихом...), я шагнул в проем, чувствуя плечо Лены рядом со своим. Не сговариваясь, мы повернули в сторону, противоположную нашему вагону, и несколько секунд спустя укрылись за какой-то вертикальной зеркальной плоскостью. Мимоходом я бросил взгляд на наши отражения. На мой дилетантский взгляд, мы ничем не отличались от местных терриков. Однако я прекрасно знал, сколько существует мелких, неприметных стороннему взгляду признаков, способных выдать гостя в чужом поселении. Оставалось только надеяться, что наши отличия не выходили за рамки среднестатистических для путешественников.
