— Пора, время — прорычал Ефимози.
Ответа от загадочного Демьяна не последовало. Жесткие шаги, хлопок двери и после гробовая тишина.
Инна тяжело дышала, вытирая пот со лба. Рыжая борода почти намеренно повторял ее интонации. Эдуард Арсеньевич стоял с закрытыми глазами. Профессор ждал, когда подсобка превратится в туалет. Карина Карловна закончив мысленный отсчет, потянула за ручку, дверь открылась со скрипом.
На глазах, вылезавших из укрытия, братьев по несчастью кабинет Карины Карловны приобретал цветные тона, кладовка становилась туалетом. Появилось свободное место, и Инна тут же отскочила от Рыжей бороды. Только вот; бардак, разбросанные папки, бумаги, поломанные ящики, перевернутые стулья, разлитая вода — отчетливо говорили о том, что перепуганные компаньоны прятались в странной кладовке совершенно ни зря.
— Может что-то, где-то в стене? — спросил профессор у Карины Карловны.
— Кто в стене? — глухим голосом, еще не пришедшим в себя, переспросила она.
— Ну, они не видели дверь, значит, ее нет — профессор пытался размышлять вслух.
Карина Карловна, понять слова профессора не могла, остальным и вовсе было не до этого.
— Нужно уезжать отсюда — произнесла Карина Карловна, держа в руках ларец сеньора Толстозадова и его же депешу.
— ‘’Но, почему туалет стал кладовкой, а кабинет лишь перекрасился? Вот и основывай мышление на одном радикальном материализме’’ — думал профессор, рассматривая заветный и жутко притягательный ларец Толстозадова, находящийся в руках Карины Карловны.
Эдуард Арсеньевич с чувством затаенного страха переходящего в неосознанное преклонение, смотрел на странные непонятные артефакты из ларца. Не уступал ему в своих ощущениях и профессор, только в отличие от Эдуарда Арсеньевича, ему не хотелось верить в происходящее. Очень плохо с большим трудом в его сознании укладывалась мысль о том, что вот такие, на первый взгляд, глупости могут играть столь важную роль во всех основах дня сегодняшнего. Совсем уж нехорошие умозаключения туманили голову: ‘’Неужели все то, чем мы сейчас живем. Все то, во что искренни поверили в те смутные годы, является искусственным, определенным какой-то совершенно чужой волей, при этом, по всей видимости, недружелюбной и лишь прикрывающейся принципами всеобщего добра’’.
По крепким рукам профессора неприятным холодком пробежали мурашки.
— ‘’Неужели всё ‘’Грядущее общество’’ было придумано еще в те смутные времена, давно забытыми буржуинами, в их черных шляпах — цилиндрах — ладно, сейчас выбора все одно нет’’ — профессор попытался отвлечься от своих размышлений, переведя взгляд на остальных присутствующих в кабинете.
Карина Карловна тем временем открыла послание Толстозадова.
— Читай не тяни — нервно сказал Эдуард Арсеньевич.
— Подожди, сейчас настроюсь — ответила Карина Карловна. Поднесла бумагу ближе, но тут же опустила вниз. Быстро выскочила из-за стола, открыла дверь в приемную, затем и в коридор. Света сидела, ничего не понимая: ‘’Сначала странные люди, вместе с ними, непонятное помутнение рассудка, в виде сна наяву. Сейчас Карина Карловна бегает туда-сюда, появившись вновь. Вроде ее не было в черно-белом сне, и ее гостей тоже’’ — старалась размышлять Света, чувствуя сильную слабость в конечностях.
Наконец-то Карина Карловна начала читать, но на первых словах: ‘’Многоуважаемые коллеги… ‘’ — ее прервала Инна.
— Карина Карловна можно я все-таки пойду домой?
Карина Карловна обратила к Инне недовольный взгляд. Однако Эдуард Арсеньевич опередил Карину Карловну и с явным раздражением произнес.
— Сидите Инна, это касается и вас. Неужели, вы еще этого не поняли.
Инна, как будто только и ждала, когда ее дернут, от того засопев носом притихла.
Карина Карловна вернулась к посланию: — ‘’Многоуважаемые коллеги, не побоюсь этого слова — друзья. Вы и я, и еще многие, делаем одно дело. Важнее которого нет ничего. Это не пустые слова, в них суть существования всего нашего мира. Мира, где мы имеем процветание, невиданные горизонты для удовлетворения своих амбиций и личностного роста. В мире, где существуют и правят истины, заложенные со времен сотворения этого самого мира. Я тороплюсь, поэтому, извиняюсь за не столь красивое изложение. Только вы и сами все должны понимать. Власть, которую имеете вы, к которой стремитесь и просто комфортная среда обитания, данная вам за счет недоумков, слабаков и тому подобных элементов — все это сейчас, находится в ваших руках.
К сожалению, я не могу лично участвовать в важнейшем процессе от того, что в моем времени сильно активизировались наши враги, то есть те, кого вы называете — товарищами. Но, чтобы товарищи не вернули себе то, что нам удалось у них отнять. Чтобы и дальше существовало богом избранное ‘’Грядущее общество’’. Чтобы товарищи, под руководством самого сатаны, обещающие всем земной рай, не повторили свой эксперимент — сотворить свой рай сызнова…
…Вы должны принести именные клятвы (текст на втором листе), и что более важно, увековечить ларец, заложив его в монумент ‘’Памяти августа 1991 года’’, который находится на землях фермера Подкулачника в имении ‘’Свободного капитала и эксплуатации’’. Никто кроме вас и фермера Подкулачника не должен знать об этом. Клятва скрепит вас молчанием или смертью. Понимайте, что варенье — это не варенье, а печенье — это далеко не печенье. Вы представляете все сословия, и поэтому, я верю в успех предприятия’’.
Ниже текста письма была приписка, взятая неизвестно откуда и похожая на сказания библейского характера: ‘’И когда все сословия обретут свое место, друг за другом пойдут путем, уходящим в тень от лживого свойства справедливости, равенства и братства. Тогда окончательно закатится пагубное солнце и через ночь, холодом отдающую, взойдет новое солнце неограниченных возможностей для касты избранных, как и должно быть, ибо путь один — проходят все разным шагом и разной обувкой мерят пыльные версты…’’
Объяснения к этой притче не было. Профессор несколько раз прочитал этот странный текст, после чего почесав свой подбородок, произнес.
— М, да.
— Ничего не понятно, какие еще сословия и, где этот чертов мемориал — высказал свое мнение Рыжая борода.
Ему хотелось жрать, данная мысль заботила его больше всего на свете, но он боялся, напомнить о необходимом естестве в столь уважаемой компании.
— Вот он здесь, и адрес есть — Карина Карловна перевернула бумажку с так называемой клятвой.
— Можно подумать, что товарищи не найдут это имение — произнес Эдуард Арсеньевич.
— Если мы будем осторожны, то не найдут — сказала Карина Карловна — Господин Толстозадов знает, что делает — добавила она.
— Действительно, символично. Я думаю, что этот мемориал построен, как бы сказать, сразу после переворота. Только я с сословиями не пойму. Посудите сами: предпринимательство, власть, интеллигенция, рабочий класс (в этот момент профессор с явным сомнением посмотрел на Рыжую бороду), молодежь или как (Инна тоже вызвала долю сомнения), но где духовенство и крестьянство? Хотя извиняюсь — Подкулачник и будет крестьянством. Духовенства нет?
— Может Подкулачник кого и найдет, в этом, мать его, имении — мрачно произнес Эдуард.
— А пенсионеры где? — спросила Инна, удивив всех своим вопросом.
— Их моя дорогая девочка, тогда и вовсе не было — пояснил профессор.
— И сейчас нужно кончать с этим делом. Пусть последние из них, доживают с пенсией и почтальоном в обнимку, а новых не хер плодить — грозно высказала свое мнение Карина Карловна.
— Правильно, человек сам должен себе на старость капитал заработать — поддержал Карину Карловну, Эдя.
— Сомнительно, конечно, хотя зерно рационального в этом есть. Думаю, лучше все же оставить пенсию для людей, что служат государству, его безопасности и основам — высказался в свою очередь профессор.
Инна промолчала. Ей хотелось попросить профессора или Карину Карловну, дать ей таблетку от головной боли, но она, как и Рыжая борода, стеснялась напомнить о себе.
— Это, как же без пенсиона!!! — вылупил глаза Рыжая борода — Пенсион, завсегда нужен!!! Я кого хера работаю? — не унимался Рыжая борода.
—А вы Андрей Павлович откладывайте копеечку себе на чёрный день — засмеялся Эдуард Арсеньевич.
— Тогда кредит не возьмешь, без кредита какое житие — не меняя выражения лица, отрезал Рыжая борода.
— Без кредита, таким, как вы лучше, Андрей Павлович — улыбнулась Карина Карловна.
— Не согласен я — мрачно произнес Рыжая борода, но не стал более выставлять своих аргументов.
Атмосфера в кабинете заметно потеплела. Призраки будоражащего страха отступили. Вечернее, уходящие все ближе к земле солнце, светило красным отсветом в окошко третьего этажа. Часы показывали начало десятого и, как нетрудно догадаться, полностью опустела контора. Охранник, нервничая, ждал появления Карины Карловны, гадая, останется ли он на работе или ему придется бегать по улицам родного городка с ошпаренной внешностью в поисках нового трудоустройства.
Карина Карловна отодвинув кресло, подошла к окну. Долго смотрела на абсолютно пустую автостоянку перед офисным зданием. На ней находились всего два автомобиля. Один принадлежал Эдуарду Арсеньевичу, а другой был ее служебным авто. Водитель, по всей видимости, дремал внутри, а к окну близко подходили ветви высоких тополей. Неоднократно Карина Карловна имела желание спилить их, но просто забывала дать указание. Сейчас же зеленая листва, колышущая на чуть заметном ласковом ветерке, показалась Карине Карловне очень красивой. Притягательным движением самой жизни и так необходимого сейчас спокойствия. Хотелось, как можно дольше сохранять в себе успокоение, не кричать бешеным голосом: ‘’Это — Ефимози!!!'’, а затем, судорожно сжимая зубы, глотая противную горячую слюну, боясь обмочиться в присутствии трех мужиков и одной девки — подчинённой, шептать без звука: ‘’Мама, мама, мамочка!!!’’.
Красное солнце ласково смотрело на Карину Карловну, обещая завтра еще один день хорошей погоды в пока еще существующем мире ‘’Грядущего общества’’. Наглые воробьи дрались за корочку хлеба, прыгали и распушались. От остановки отъехал почти пустой автобус общественного призрения. Двое мальчишек из соседнего дома бегали друг за другом, кидались какой-то резиновой игрушкой.
— Нужно решать, что будем делать. По домам нельзя, если отдыхать перед поездкой, то всем вместе — сурово произнесла Карина Карловна, повернувшись от окна к присутствующим.
Рыжая борода жадно посмотрел на Инну. Провести ночь с ней под одной крышей, ему, без всякого сомнения, виделось удачным стечением обстоятельств.
…Архип Архипович видел странный, во всех отношениях, сон. Подобные вещи посещали его, к огромному сожалению довольно часто, слишком много он употреблял горячительных напитков, которые в свою очередь, старательно будоражили мозг, не оставляя его в покое и в те самые недолгие часы, когда Архип Архипович отключался из событий реального порядка.
На этот раз сон также походил на другие и мог, вполне сойти за один из многих, но что-то подсказывало Архипу Архиповичу, что это не так. Слишком близко к нему находились эти люди, слишком хорошо чувствовал он их спертое дыхание, пульсирующий страх и какую-то особую растерянность. Он бежал за ними, они все время ускользали от него. Затем появлялись снова, оглядывались, боясь его увидеть. Он прятался, то за угол незнакомого здания, то за какие-то кустарники. Их было пять человек. Две женщины и трое мужчин. Он не мог разглядеть их лица, что-то лишь мелькало, ускоряясь все более быстрым движением, переходило на бег и снова пропадало за очередным строением…
…Архип Архипович проснулся в полной тишине. Закурив, он с неприятным чувством вспомнил, что вчера вечером поругался с женой, и она, обматерив его, ушла ночевать к своей старинной подруге Лиде.
— ‘’Бог с ней’’ — успокоил себя Архип Архипович.
Голова гудела, проникающий внутрь никотин, заставил покачнуться на ходу. Выпив сразу полстакана водки, закусив черствым хлебом, Архип Архипович заметно повеселел, почувствовал прибывающие на подмогу силы. Захотелось закурить еще, и он вышел на ночной двор. Старый пес зевнул ему приветствием, несколько раз долбанул хвостом о землю.
— Не спишь сучий сын — ласково проговорил Архип Архипович — Вот и я не сплю, какой тут к черту сон.
— ‘’Мне ведь сегодня на смену’’ — пронеслась в голове неприятная мысль, но сразу улетучилась.
— ‘’Я же вчера с Колькой договорился и Кузьмичу позвонил’’ — вспомнил Архип Архипович.
После положительного утверждения сразу захотелось выпить еще, только поменьше и снова закурить, вдыхая ночную прохладу, перемешанную с табачным дымом, запахом водки и светом еще не ушедших восвояси, таких далеких от него звезд.
Архип Архипович закрыл глаза, пытаясь вспомнить все события минувшего дня. Калейдоскоп быстро закрутил свои камешки, складывая их в приятное напоминание самого лучшего дня за последние лет тридцать. Появлялись лица, звучали слова. Обидно было, что он не мог вспомнить, где и как расстался с товарищами. Немножко дольше задержался в памяти Николай Тимофеевич, подливающий в стаканы сладкую водку…затем ссора с женой.
Архип Архипович так и сидел с закрытыми глазами, когда его пес о чем-то испуганно зарычав, поджал хвост, поднялся с места и отправился в свою будку. Архип Архипович открыл глаза и прямо в этот момент увидел, как открывается калитка в его ограду. Тут же перед ним появился грузный, коренастый мужчина — возрастом далеко за пятьдесят лет. Лицо его было плохо различимо в темноте, но заметно выделялись большие жесткие усы. Не успел Архип Архипович как-то прореагировать, как тот протянул ему руку, сказав приятным басом.
— Митрофан Андреевич, питерский рабочий с Балтийского завода.
— Архип Архипович Слесарев — кочегар, слесарь — это сейчас, раньше занимал куда более звучные должности — ответил Архип Архипович, пожимая руку неожиданному гостю.
— Плохо спалось Архип? — сразу переходя на ты, спросил Митрофан Андреевич.
— Какой уж тут сон — вздохнул Архип Архипович.
