Эвакуационная зона "Техас Хилл" США, Техас июль 2029
— За последние сутки на планете зафиксировано больше трех тысяч подтвержденных случаев появления Алых, и их число продолжает расти, — сообщил диктор. — Однако наблюдатели отмечают, что Алые, в отличие от взорвавшихся олдбагов, не испытывают патологического желания убивать. Многие из них предпочитают бежать, за оружие берутся в крайних случаях, и постоянно предлагают договориться, уверяя, что, несмотря на внешнее преображение, в душе остались обычными людьми. И об этом аспекте поведения Алых мы хотим поговорить с нашим уважаемым экспертом, всемирно известным психиатром доктором Морганом Каплан.
Чем ближе они приближались к Техас Хилл, тем хуже работала ar/G. Нэш объяснил, что это связано с помехами, которые защитники эвакуационной зоны ставят вокруг периметра, и потому программу слушали в режиме "только аудио". Но слушали очень внимательно.
— Скажите, доктор, чем можно объяснить столь радикальное изменение в поведении взорвавшихся олдбагов? — поинтересовался диктор. И добавил: — Если, конечно, мы станем рассматривать Алых именно как взорвавшихся олдбагов.
— Пока у нас нет оснований считать их кем-то другим, — уверенно ответил Морган. — Вирус, судя по всему, подвергся мутации и теперь в первую очередь поражает тела олдбагов, превращая их в чудовищ. Я не знаю, обратим ли процесс, но хочу напомнить, что все взорвавшиеся олдбаги рано или поздно начинали убивать.
— И Алые не станут исключением?
— Я очень боюсь, что Алые не станут исключением, — подтвердил доктор Каплан. — Но ни в коем случае не хочу забегать вперед и говорить, что Алые — такие же сумасшедшие, как взорвавшиеся олдбаги. Давайте накопим статистику. В конце концов, прежний вирус suMpa никуда не делся.
— То есть взрывающиеся олдбаги не исчезнут? — растерялся диктор. — Просто одни станут нас убивать, а другие — обращаться в Алых тварей?
— Это один из вариантов развития событий, — с печалью согласился Морган. — Человечество столкнулось с самым страшным вирусом в истории, с организмом, занесенным к нам из космоса. Нужно признать, что пока мы не в состоянии разгадать его тайну, а значит, красные цифры над головами олдбагов еще долго будут обозначать опасность...
— Дерьмо, — резюмировал Нэш, переключая коммуникатор внедорожника на другой канал.
Спорить с ним никто не стал.
К зоне эвакуации Рейган и ее спутники подъехали затемно и потому не смогли сполна насладиться видом боевых дронов, обеспечивающих прикрытие с воздуха. Ночные огни дроны не включали, их двигатели почти не шумели, поэтому в темноте территория казалась мирной и пасторальной, безопасной не потому, что ее защищали, а потому, что никому не придет в голову ее атаковать.
По ночам обширный Техас Хилл ненадолго превращался в осколок тихого прошлого, словно перепрыгивая в него на фантастической машине времени. Однако даже в темноте он казался таковым исключительно издали, и стоило приблизиться, как выяснялось, что освещенные участки дороги знаменовали собой не мирные бензоколонки, а укрепленные блокпосты, и грозные надписи предупреждали, что по нарушителям открывают огонь без предупреждения.
— Охрану несут национальные гвардейцы, у большинства в Техас Хилл живут родители, поэтому шутить они не будут, — рассказал Нэш, когда они проехали первый пост.
— А ваши родители?
— Мои умерли, — ответил агент. — Но родители жены — здесь.
— Потому что безопасно?
— Нет, потому что они всю жизнь прожили в Техас Хилл, — рассмеялся Нэш, довольный тем, что сумел поддеть "столичную штучку". — Моя Нэнси — из этих краев.
— А она...
— Тоже здесь, вместе с детьми, — спокойно ответил агент. — Многие парни перевезли сюда семьи.
Это было настолько неожиданно, что Рейган не удержалась от вопроса:
— Не страшно?
В следующий миг смутилась, сообразив, что вопрос мог обидеть Нэша, учитывая, что в эвакуационной зоне находятся родители его жены, однако ответил южанин спокойно:
— Мы полностью контролируем Техас Хилл и часть прилегающих районов, здесь работают Национальная гвардия, рейнджеры, полиция, шерифы, мы и даже военные. — Видимо, вопрос ему задавали не в первый раз, и Нэш давно перестал реагировать на обидный подтекст. — Мы гарантируем нашим старикам безопасность, поэтому они согласились не носить оружие. Но знаете что, агент? С тех пор, как мы отгородились, спрятали здесь своих и не пускаем чужаков, у нас не было ни одного случая suMpa. Представляете? Ни одного. Наверное, это случайность.
— Я тоже так думаю, — выдавила из себя красноволосая и тут же спросила: — Нападали?
— Через день после Первой Вспышки с полсотни "быков" попытались войти в Техас Хилл с севера.
— И что?
— На севере и остались, — жестко закончил Нэш. — Мы шутить не собираемся.
— Это я поняла.
— Главное, что они поняли.
Водитель и оператор дружно хмыкнули.
— Я рада, что у вас получается.
Они прошли второй блокпост и теперь мчались по неосвещенному шоссе к ближайшему городку — цели путешествия, и Рейган обратила внимание на то, что, оказавшись внутри Техас Хилл, агенты заметно расслабились: оператор отключил пулемет, водитель опустил бронестекло, и в салон проник прохладный летний воздух, а Нэш убрал "зунду", которую до сих пор держал между ног.
Они были на своей земле.
— Техас Хилл стал безопасным благодаря одному старому шерифу. Представляете, агент Рейган, какой-то старый шериф первым сообразил, чем все закончится. — Нэш покрутил головой, показывая, что до сих пор удивляется проявленной проницательности. — Когда стало ясно, что suMpa идет по миру, шериф пришел ко мне и сказал, что все закончится концлагерями. Я посмеялся, но он сказал, что много читал... старый хрыч, оказывается, умел читать... Так вот, он сказал, что много читал о том, как все развивалось в Германии, когда немцы выбрали канцлером Гитлера. Там тоже сначала все шло нормально, а потом начали строить лагеря для тех, кого сочли неправильными. Шериф сказал, что если WHO не отыщет вакцину, неправильными назовут всех, кто может взорваться, — всех олдбагов. И мы начали готовиться.
— Как звали умника?
— Шериф Рейган, — мягко, но с едва заметным укором ответил техасец. — Он умер полгода назад.
— Я... знаю, — очень-очень тихо сказала красноволосая и отвернулась.
Некоторое время все молчали, как поняла Рейган — из уважения к ее отцу, а затем Нэш продолжил:
— Одним из символов цивилизации всегда были города, — произнес он, глядя на бегущую в свете фар дорогу. — Долгое время они тянули цивилизацию вперед, поскольку именно в городах развивались наука, промышленность, торговля... но теперь все изменилось. Современные производства это или роботизированные фабрики, или обслуживающие небольшие районы мануфактуры, которые не требуют большого количества людей, а значит, больших поселений. Вы следите за моей мыслью, агент?
— И очень внимательно, — кивнула Рейган, которая совершенно не ожидала глубоких размышлений от назначенного ей в сопровождение агента GS. Даже не специального, а просто — агента.
— Думаю, если WHO не отыщет вакцину, мир переформатируют, и его основу составят зоны, подобные той, что мы выстраиваем в Техас Хилл: безопасные территории, населенные доверяющими друг другу людьми.
— Феоды?
— Кластеры, — усмехнулся Нэш. — Мне кажется, уместно использовать современные понятия. И еще мне кажется... но в этом я, надеюсь, фантазирую... так вот, еще мне иногда кажется, что города сознательно делают опасными для жизни. Как будто принято решение избавить мир от этого пережитка.
— Людей слишком много, — тут же среагировала Рейган. — А благословенных уголков, подобных Техас Хилл, очень мало. Так что города никуда не денутся.
— Знаете сколько людей погибли во время Первой Вспышки? — спросил Нэш.
— В Нью-Йорке?
— За четыре дня в стране, по самым скромным подсчетам, погибли около трех миллионов человек. Цифра колоссальная, и большую часть убитых составляют не жертвы атак взорвавшихся олдбагов, а те, кого уничтожили в последующих погромах.
— Откуда вы знаете? — прошептала ошарашенная девушка.
— Мы с вами служим в GS, агент Рейган, просто я умею заводить нужных друзей и благодаря им получаю полную информацию.
Это Техас, детка, его обитатели кажутся недалекими фермерами, молчаливыми ковбоями, которых интересуют только стейки, но в действительности они просто не любят быть на виду.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что у меня есть ощущение, что вы не вернетесь в Нью-Йорк, агент Рейган, — добродушно ответил Нэш. — А ощущения редко меня подводят.
Красноволосая промолчала.
— Города обезличены, каждый район — как другая страна, а иногда — другой континент, в городах легко найти тех, кто проведет жесткую эвакуацию олдбагов, а еще в городах нет недостатка в тех, кто не задумываясь уничтожит олдбагов из другого района. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Города делают опасными, вы уже говорили, — неохотно отозвалась Рейган.
— Города изначально опасны, лишены тех связей, которые вы видите здесь и которые вы чувствуете здесь, агент. И несмотря на то что в городах живет подавляющее большинство наших сограждан, именно они станут первой целью — потому что хрупки. И только потом примутся за нас.
— Почему? — дернула головой красноволосая.
— Потому что мы показали свою силу, агент Рейган, — объяснил Нэш. — Мы показали, что можем эффективно защищаться, и этого нам не простят.
— Кто не простит?
— Тот, кто нацелился на абсолютную власть.
— Не сомневалась, что рано или поздно мы подойдем к теории всемирного заговора, — попыталась прекратить разговор красноволосая, но у нее не получилось: если техасец решил о чем-то поговорить, он об этом поговорит. Даже если собеседник будет против.
— Что вы знаете об Орке, агент Рейган? — осведомился Нэш.
— Почему вы у меня спрашиваете?
— Потому что вы за ним охотились.
— У вас действительно много друзей, — грубовато отозвалась красноволосая, размышляя над тем, что Нэш уже наговорил на федеральное обвинение в неблагонадежности и не собирается останавливаться.
— Мы замаскировали свой интерес под хакерскую атаку, — честно рассказал южанин. — Взломали базу данных Хьюстонского филиала GS, но обнаружили в ней только ту ерунду, которую скармливают публике.
— Это не ерунда.
— Тем не менее хотелось бы знать больше, — размеренно произнес Нэш. — Орк действительно тот, кто говорит? Это полковник Орсон, офицер Сил специального назначения?
— Да.
— И он действительно излечился от suMpa?
— Я не знаю, — честно ответила красноволосая. — Но я видела записи, на которых глаза полковника Орсона заливала ртуть мерцающая, и я видела записи, на которых он снова чист. И те, и другие записи вызывают полное доверие.
— Как это возможно?
— Не знаю.
— Ваше мнение?
— У меня его нет.
— Или вы не хотите его озвучивать. Скажите, агент Рейган, что вас пугает? Почему вы боитесь сделать вывод, который напрашивается? Потому что в этом случае привычный мир рухнет?
— Разве этого мало?
— Разве он уже не рухнул? — повысил голос Нэш. — Оглянитесь, агент Рейган: мы находимся в центре резервации, которую создали для своих родителей и которую будем защищать до последнего вздоха. Мы отдали свои дома чужакам и позволяем себе расслабиться лишь в окружении тех, кому доверяем. В комнатах моих сыновей лежит оружие. Если поднимется тревога, средний идет защищать младших сестер, а старший ищет меня и ждет моих приказов. Если меня нет дома — старший становится главным. Так мы сейчас живем, агент Рейган. А теперь ответьте: вы действительно считаете, что наш мир прочен, как никогда раньше?
— Я еще не готова, — тихо сказала красноволосая. — Я... я не могу вам ничего рассказать.
Но мысленно Рейган согласилась с южанином: от ее рассказа ничего не изменится и мир не провалится в ад.
Потому что он уже в аду.
///
Больше они в тот вечер не говорили.
Нэш не называл водителю адрес, из чего Рейган сделала вывод, что все они: и Нэш, и водитель, и, наверное, оператор, прекрасно знали, куда ей надо. Знали с самого начала, что поедут в Техас Хилл, а возможно, знали еще до того, как она приземлилась в Хьюстоне. Это Техас, детка, здесь не лезут в чужие дела, но все о них знают.
Добро пожаловать на родину.
Когда внедорожник остановился у трехэтажного многоквартирного дома, красноволосая негромко спросила:
— Где?
Услышала в ответ:
— Вас ждут.
Кивнула и вышла из машины.
— Мы переночуем здесь, а завтра я позвоню, — сказал на прощанье Нэш. — Часиков в шесть.
— Почему в шесть?
— Мы здесь встаем рано, агент Рейган, чтобы успеть как можно больше.
На том и расстались. Внедорожник неспешно поехал вверх по улице, красноволосая побрела к дому, раздумывая, где именно ее ждут, и почти сразу услышала:
— Джейн! — Повернулась и увидела сидящую на лавочке маму. Подошла, с трудом сохраняя спокойствие, и остановилась в паре шагов.
— Привет.
— Я рада, что ты приехала.
— Я... я тоже... — Рейган поняла, что не репетировала встречу, обругала себя, улыбнулась и глупо спросила: — Как ты?
Впрочем, почему глупо?
— Еще хожу, — мягко ответила мама.
Она, конечно же, постарела, появились новые морщины, поредели волосы и высохли руки. Но она по-прежнему была леди и подготовилась к приезду дочери: нанесла макияж, надела красивое платье, тончайшие белые перчатки, шляпку и туфли. Можно подумать, они встретились не во дворе скромного дома, расположенного в эвакуационной зоне для олдбагов, а в кафе Оперы. Хотя... вряд ли в Оперу пустили бы наряженную в штаны карго, футболку и тактические башмаки Рейган. Да еще с баулом.
— Ты здесь по делам?
Красноволосая хотела солгать, но не решилась и, стесняясь, ответила:
— Приехала специально.
— Я рада, — церемонно склонила голову старушка. Странно, раньше Рейган бесилась от чрезмерной воспитанности матери, а сейчас знакомый жест вызвал не раздражение, а нежность. — Присядь, пожалуйста.
— Сейчас... — Красноволосая бросила сумку на землю, постояла, а затем, решившись, произнесла: — Прости меня.
— Нет, ты прости меня, нас, — вздохнула мама. — Мы с отцом должны были повести себя иначе.
— Я не должна была вываливать на вас все это, — выпалила Рейган. — Я должна была пощадить ваши чувства. И уж тем более я не должна была заканчивать тот разговор так, как он закончился.
— Мы все наделали ошибок, Джейн. Теперь ты присядешь?
— Теперь — да, — Рейган опустилась на лавочку. Посидела, чувствуя неловкость, а затем вдруг подалась и крепко обняла маму. — Я соскучилась. Боже, как сильно я соскучилась!
И расплакалась. Не стесняясь и не стыдясь.
— Я тоже, дорогая, — ласково ответила старушка, гладя дочь по спине. — И дня не проходило, чтобы я о тебе не думала.
— Мама, прости меня, прости, пожалуйста. — Голос красноволосой срывался. — Пожалуйста!
— Сейчас я счастлива, Джейн, ты сделала меня счастливой.
