Мы в город Изумрудный

— Ты на что, морда белопараллельная, намекаешь? Ты на самого Вождя нашего, на кристально честного товарища Гудвина своими грязными намёками намекаешь? Да знаешь ли ты, что я с тобой за такие слова сейчас сделаю? Я тебя за такие слова лично к стенке поставлю и огромным пролетарским наслаждением шлёпну. А ну, встать, сволочь! Эй, конвойный, помоги ему!.. Да не цацкайся ты с ним, не цацкайся!

— Товарищ старший лейтенант, — попросил я. — Прикажите вашему дуболому, чтобы он наручники с меня снял. Я же всё равно никуда не убегу.

К моему удивлению Изумрудов возражать не стал. Двинул стволом револьвера и приказал:

— Верно, сними с него наручники. А то забрызгаем ещё. Отмывай их потом...

Меня поставили спиной к зеркалу. Я скосил глаза и — ура! — моя уловка сработала. Можно было уходить.

— А последнее желание? — поинтересовался я.

— Какое ещё желание? — он откинул барабан револьвера и принялся неторопливо снаряжать его патронами: щёлк, щёлк, щёлк. А мне, между прочим, вполне и одного хватило бы. Но — ему виднее.

— Обычное желание, — Моя левая нога уже чувствовала приятный холод межмировой пустоты. Ещё секунда, и я буду в безопасности. — Мне бы мозгов немного, сердце новое и грамм сто водки. Для смелости.

— Буду я ещё водку на такую сволочь тратить, — с ненавистью проговорил он. Затем поднял револьвер и прицелился. — А насчёт мозгов... Сейчас увидим, много их у тебя или немного.

Я упал в зеркало за секунду до выстрела. И, уже проваливаясь в спасительную неизвестность, увидел, как на зеркале одно за другим стали появляться пулевые отверстия. Зеркало беззвучно лопнуло и осыпалось.

Вернусь ли я когда-нибудь в свой мир, в свою скучную, обычную и такую родную параллель?

Исходная параллель

— Не мой дом, — констатировал я, отдышавшись. — Или мой? Обои, кажется, другие, и телевизор... Разве у нас был "Samsung"? До чего дошло — уже собственную квартиру узнать не могу. Нет, пора заканчивать с этими перемещениями.

Окончательно убедившись, что действительно вернулся домой, я упал на диван и с облегчением закрыл глаза.

— Всё, — сказал я себе. — Часа три здорового спокойного сна. Иначе я просто умру. И пусть меня только кто-нибудь попробует разбудить. Распотрошу, как Обезьяны Страшилу, честное слово.

И провалился в сон.

И приснился мне кошмар из кошмаров.

Подозрительно весёлый дедок в лаптях, в полосатых штанах и расписной рубахе с петухами встал вдруг передо мной незваным гостем, ударил по струнам балалайки так, что у меня в ушах зазвенело, и объявил с назойливым энтузиазмом ведущего детского новогоднего утренника:

— А таперича, милок, сказку тебе сказывать буду. А ты слушай да не перебивай, да на ус себе мотай. Значица, так...

— Извини, дед, — перебил я. — А с чего ты взял, что я твою сказку слушать буду?

— А с того, милок, што исцелить я тебя должон от излишнего умственного напряга, — нахально заявил дед. — Клин, понимаешь, клином вышибать буду. С головой у тебя не всё в порядке опосля твоих, извиняюсь, приключениев. А хорошая сказка — она, ой, как мозги прочищат!

— Ладно, уговорил, — мне стало ясно, что избавиться от этого настырного сказителя я могу, только проснувшись. — Сказка-то хоть как называется?

Дед ещё раз с неподдельным энтузиазмом рванул струны:

— Др-р-р-рень!!! Русская народная сказка "Колобок".

— Ну, слава богу, — обрадовался я. — Хоть какое-то разнообразие. Валяй.

Рано я, как выяснилось, радовался. Уже через минуту я скрипел от досады зубами и страстно желал вырваться из объятий Морфея.

— В Кругосветном царстве, в Триволшебном государстве,— заголосил дурным голосом дедок, — жила в одной пещере злая бабка Гингема. И захотела она побаловать себя пирогами. По пещере помела, под порогом поскребла и наскребла муки горсти две. Замесила тесто, как умела, испекла Колобок, да слегка его пересушила. Получился Колобок румяный, но слишком твёрдый. Грызла его Гингема, грызла — не разгрызла. Урфин Джюс грыз, грыз — не разгрыз. Добрая Виллина тоже грызла, грызла — не разгрызла. Королева полевых мышей Рамина по столу бежала, хвостиком махнула, Колобок упал со стола на лавку, с лавки на пол, прыг через порог — только его и видели. Покатился по дороге из жёлтого кирпича в Изумрудный город. Волшебную страну посмотреть, себя показать, мозги у Гудвина попросить.

Катится Колобок, на кирпичах подпрыгивает, а навстречу ему — Жевуны. Голодные преголодные. Не успел Колобок увернуться. Схватили они его, и говорят:

— Колобок, Колобок, мы тебя сжуём.

А он им и отвечает:

— Бабка Гингема меня грызла, не разгрызла. Дед Урфин с кумой Виллиной не разгрызли. А у вас, Жевунов, и подавно разгрызть не получится.

Пообломали себе зубы Жевуны да с тем и отступились. Покатился Колобок дальше. Смотрит, стоит у дороги Железный Дровосек. В землю по колено врос, заржавел так, что топор опустить не может.

— Спаси меня, Колобок, — говорит Дровосек. — А я тебе за это песенку спою.

Колобок, добрая душа, попробовал его вытянуть — да сил не хватило. Позвал тогда он Гингему. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Позвала Гингема Урфина Джюса. Колобок за Дровосека, Гингема за Колобка, Урфин за Гингему: тянут-потянут, вытянуть не могут. Позвал тогда Урфин дуболомов. Колобок за Дровосека, Гингема за Колобка, Урфин за Гингему, дуболомы за Урфина: тянут-потянут, вытянуть не могут. Позвали дуболомы Бастинду...

— Может, хватит издеваться? — не выдержал я. — Заканчивай, я уже вылечился.

— ...вытянуть не могут, — как ни в чём не бывало продолжал рассказчик. — Позвала тогда Бастинда Летучих Обезьян. Колобок за Дровосека...

Я демонстративно зажал уши руками. Но деда это не смутило, и он распевно и обстоятельно продолжал дудеть в ту же дуду. Минут через десять я убрал руки, наивно понадеявшись, что сказка подошла к концу.

— ... и вытянули Дровосека. Покатился Колобок дальше. А навстречу ему Людоед:

— Колобок, Колобок, я тебя съем.

— Я от Гингемы ушёл, я от Урфина ушёл, от Виллины ушёл, от Жевунов ушёл, а от тебя, Людоед, и подавно...

— Всё-всё-всё, — замахал я на рассказчика руками. — Это можно пропустить! Давай сразу про Гудвина.

— Нет, — возразил он. — Так нельзя. Сказка ленивых подгоняет, а торопливых осаживает. Потому слушай дальше. Катится Колобок, а навстречу ему Лев...

Монотонное и дотошное перечисление всех желающих полакомится чёрствым колобком могло свести с ума кого угодно. Время от времени слух у меня отключался сам собой, и я видел только шевелящиеся губы.

— ...на Калиновом Мосту через реку Смородину, — разливался соловьём рассказчик. — Сидит там Чудище-Саблезубище о семи клыках, о четырёх хвостах. И говорит оно человеческим голосом:

— Колобок, колобок, я тебя съем.

— Погоди хвалиться, — отвечает ему Колобок. — Как бы не осрамиться.

Сошлись они на том мосту не на жизнь, а на смерть, и бились без продыха три дня и три ночи. Срубит Колобок один зуб — на том месте два других появляются. Срубит два — четыре вырастают. Срубит четыре — сразу восемь скалятся. Рассердился Колобок...

— Я сейчас тоже рассержусь, — пообещал я и попытался проснуться. К сожалению, ничего из этой затеи не вышло.

А вредный дедок продолжал, ехидно ухмыляясь:

— Долго сказка сказывается, а ещё дольше дело делается. Прикатился Колобок в Изумрудный город, постучался в ворота стуком молодецким и спрашивает:

— Кто-кто в городе живёт, кто в Изумрудном живёт?

— Я, Гудвин Великий и Ужасный.

— Я, Дин Гиор, длиннобородый солдат.

— Я, Фарамант, страж ворот.

— Я, Элли, Фея убивающего домика.

— Я, Чарли Блек, Великан из-за гор.

— Я, Лан Пирот, учитель танцев.

— Я, Урфин Джюс, огненный бог Марранов.

— Мы, семь подземных королей.

— Я, Руф Билан, самый главный предатель. Чего тебе надобно, пряник?

Мне бы с правителем вашим потолковать, — говорит Колобок. — Просьба у меня к нему великая.

— Дашь мне отщипнуть от тебя кусочек, открою тебе тайную калитку.

Колобок дал отщипнуть кусочек, Руф Билан и впустил его в город.

Прикатился колобок к Гудвину. А там на троне — говорящая голова.

— Выполню я твоё желание, коли ты прежде выполнишь моё, — говорит ему голова. — Отправляйся к тётке Бастинде в Фиолетовую страну, выпроси у неё шапку. Да не простую, а золотую. Старая-то у меня совсем прохудилась. Принеси ту шапку мне, тогда и получишь мозги.

Делать нечего, покатился колобок в Фиолетовую страну. А навстречу ему волки:

— Колобок, Колобок, мы тебя...

Я зарычал и протянул к дедку руки. Но он очень ловко увернулся, пихнул меня в плечо своей балалайкой и сказал вдруг детским голосом:

— Папка, ну хватит спать, мне скучно.

Никогда ещё я не просыпался с таким удовольствием!

— Ты кто? — спросил я у стоящей передо мной почти точной копии моей дочери.

— Элли, — ответило растрёпанное чудо. — Я прилетела из Канзаса к тебе в гости.

— Оленька, — обрадовался я, обнимая дочь. — А где мама?

— К Бастинде в гости ушла.

Бастиндой мы с ней называли нашу соседку со второго этажа, очень вредную одноглазую бабку, которой моя жена постоянно оказывала мелкие медицинские услуги: измеряла давление и проверяла срок годности нескончаемых лекарств и таблеток.

— Чем ты здесь без меня занималась?

— Книжку читала.

— "Волшебник изумрудного города"? — с ужасом догадался я.

— Нет, — помотала головой Оленька. — Волшебник мне уже надоел. Я теперь про Карлсона читаю. Только одной скучно. Давай вместе.

Боже, какая мука воспитывать!

— Ну, давай, — согласился я, ещё не догадываясь, на что я себя обрекаю, и что меня ждёт уже в очень ближайшем будущем.

Зеркало на стене вновь призывно затуманилось.

* * *

В каждой радуге семь цветов — это вечно и неизменно.

Но я знаю чудесный край, где порядок совсем иной.

За грядой Кругосветных гор там сияют попеременно

Жёлтый, розовый, изумрудный, фиолетовый, голубой.

Хочешь знать, как туда попасть? В этом нет никакого секрета:

Книгу старую с полки сняв, сказку может прочесть любой.

Для того, кто умеет мечтать, никогда не закончится лето

В Жёлтой, в Розовой, в Изумрудной, в Фиолетовой, в Голубой.

Как бы ни была жизнь трудна, гнёт суровой судьбы не страшен,

И невзгоды тебя не сломят, если будет всегда с тобой

Этот яркий кусочек детства, что волшебной рукой раскрашен

В жёлтый, в розовый, в изумрудный, в фиолетовый, в голубой.